***
Были свои плюсы в том, чтобы работать на одной кафедре, которую редко кто посещает кроме их двоих, ибо все студенты побаивались уровня строгости этого помещения. Сейчас, например, в тот же самый вечерний час, когда у них обоих появилось свободное время, Эймону остается лишь судорожно хвататься за стол руками, еле держась на ногах, когда партнер его решил под конец дня одарить оральными ласками прямо на месте работы. Будучи уверенным, что к ним никто не заглянет, Ксавьер в это время старательно пытался взять член как можно глубже, но все еще помогал себе одной рукой при этом. Желание снять с себя одежду росло с каждой секундой из-за того, насколько была накалена атмосфера в несчастном кабинете. Сам факт хоть какого-либо интима на рабочем месте несомненно поднимал уровень адреналина в крови у обоих парней. Но в этом были и свои минусы, к примеру, вести себя приходилось тихо, чтобы случайно проходившие мимо кафедры студенты ничего не заподозрили. Именно по этой причине Эймону оставалось только сдерживать стоны, периодически сильно прикусывая свою губу. Он понимал, что даже если захочет сейчас силой притянуть партнера за волосы ближе, то потеряет концентрацию совсем, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть, и отчаянно держать руки на столе, пока его партнер мирился со своей судьбой на коленях. Не в первой уже в любом случае, но Паксли смущало лишь одно. На долю секунды останавливаясь в своих еле слышных стонах, он смотрит на часы на дрожащей руке, а затем вновь закрывает глаза, пытаясь слова собрать в предложения. — Ксавьер… нам надо быстрее закончить… ко мне дипломник на консультацию должен прийти. Прошу, — он вновь толкается бедрами при этом, боясь, что нервы собьют ему настрой возбуждения. Сам Ксавьер лишь медленно отстраняется от члена, взгляд наверх поднимая. — Ты не думаешь, что это зависит больше от тебя, чем от меня? — ухмыльнувшись, он явно недооценил, насколько быстро долгожданный дипломник должен прийти, поэтому лишь продолжил в уверенном темпе помогать партнеру достичь своего пика. Очередной стон с уст срывается, и Паксли искренне пытается сконцентрироваться на получаемых приятных ощущениях. Но приходится лишь вздрогнуть, когда он слышит стук в дверь. Глаза полные удивления сразу же на ту смотрят, с уст срывается несколько тихих ругательств, но план в голове выстраивается за несколько секунд. Он оттягивает Ксавьера за волосы от члена, руки ему на плечи кладет и совсем под стол спрятаться заставляет. Сам же присаживается на кресло и ближе к столу пододвигается. — Что за фокусы, Паксли? — тихо фыркает Ксавьер, не прочитавший мысли собеседника о подобном плане. Перспектива сидеть длительное время под столом мало его устраивала после стояния на коленях. — Сиди тихо, я разберусь с ним за пять минут, — еле слышно отвечает Эймон. Он и сам не был уверен, что это хороший план, но времени на размышления было не так уж и много. Он собирается с мыслями, поправляет свои серебристые пряди, убирая их с лица, делает глубокий вдох, а затем чуть громче обращается в сторону двери, — входите. Спустя несколько мгновений, перед Эймоном напротив сидел студент, который объяснялся в своем материале. Кажется, строгому преподавателю даже удалось вовремя восстановить собственное дыхание и вернуть себе прежний хладнокровный образ, несмотря на все действа до этого момента. Сначала Паксли даже охотно вслушивался в слова подопечного, желая помочь своему выпускнику, но затем он лишь распахнул глаза в удивлении, отводя взгляд в сторону. Эти внезапные эмоции на лице было скрыть невозможно. Он почувствовал, как партнер продолжил свои оральные махинации, стараясь сделать это как можно тише. Эймон и подумать не мог, что Ксавьеру взбредет подобное в голову, потому и удивление скрыть так быстро не смог. Наверняка любимый коллега мстит теперь ему за внезапное посещение своей лекции. Адреналин вновь ударил в голову, и ласки стали ощущаться в десять раз сильнее. Эймон хотел уже провалиться сквозь землю, насколько сложно было сдерживать даже стоны, не то что сохранять дыхание. — Неужели эта глава диплома вышла такой неудачной?.. — виновато спрашивает студент, замечая удивленный завороженный взгляд преподавателя. Паксли вновь переводит взгляд на собеседника, пытаясь вспомнить, что тот вообще говорил в последние секунды. Он прикрывает глаза делает очередной вздох, пытаясь унять собственные эмоции и вникнуть в слова студента. — Да… информация странная, никогда такого не слышал. Перепроверь источники на всякий случай, — пытался с былой строгостью отвечать Эймон, уже открывший глаза. — Я опирался на то, что Вы нам советовали, — студент протягивает лист с источниками преподавателю, и Эймон берет его, сразу же на уровень лица поднимая. И делает это лишь для того, чтобы зажмуриться и хотя бы рот приоткрыть, чтобы тихо и горячо выдохнуть от получаемых ощущений. Затем он открывает глаза и переводит разъяренный взгляд на Ксавьера под столом. На лице вновь краснеющем явно читалось «какого черта ты делаешь?». Но его партнер лишь взглядом самодовольным отвечал, демонстративно проводя языком по всей длине члена, зная, что это раззадорит Паксли еще сильнее. Эймон поднимает взгляд, понимая, что партнер не остановится, а вот лист, дрожавший в руках, выглядит весьма подозрительно. Он кладет несчастный список источников на стол и резко двигает к студенту обратно, тяжело вздохнув. — Много «воды». Краткую выдержку главных моментов мне, быстро, — после этих слов он одной рукой половину лица закрывает и рот в частности, пытаясь хоть как-то дыхание шумное приглушить, взгляд презрительный не сводя со студента. Однако, тот был не виноват, именно этим взглядом Паксли хотел бы сейчас наградить своего партнера. — Вам не здоровится? — обеспокоенно спрашивает подопечный, явно замечая непривычное для себя поведение преподавателя. — Так и есть. Так что, чем быстрее расскажешь, тем лучше. Не хочу заражать никого перед сдачей диплома, — сглотнув, Эймон отводит взгляд, только сильнее руку ко рту прижимая. Он искренне пытается вслушиваться в рассказ студента, но выходит крайне плохо. Все из-за того, что Ксавьер, пускай и недовольный своим положением, все же очень старательно пытается одарить партнера интенсивными оральными ласками, надеясь при этом, что его не слышно за монологами студента. Паксли чувствует каждое прикосновение, каждое поглаживание в самых ярких ощущениях, что когда-либо ему дарил партнер из-за совсем не подходящей на то ситуации. В мыслях он даже не представлял, хотел ли он, чтобы это все поскорее закончилось, или же ему это начинает нравиться с каждой минутой все сильнее. Паксли был искренне уверен, что он успеет спровадить студента до того, как Ксавьер покончит с оральным сексом. Но после всех нахлынувших эмоций и ощущений собственная выдержка явно дала неожиданный даже для него самого сбой. Еще пара мгновений и чувство наступившего оргазма заставляют его резко обеими ладонями закрыть лицо, лишь бы очередные томные звуки заглушить и выражение лица спрятать. Эймон наверняка понимает, как это выглядит со стороны, но совсем ничего не может поделать с собственной реакцией. Он лишь рад тому, что руки рефлекторно теперь прикрывают его слегка покрасневшее лицо. Студент замолкает, заметив подобную картину, а сам Эймон лишь чуть приспускает ладони, устремив взгляд в потолок и пытаясь контролировать всю свою дрожь в теле. Он хотел уже молиться, чтобы не провалиться сквозь землю на месте, но в душе знал, что обязательно отчитает Ксавьера за подобную выходку. — Неужели все так плохо?.. — жалостливо спрашивает студент, замечая то, как преподаватель пытается скрыться от него в ладонях. Через пару секунд, тяжело вздохнув, Паксли убирает руки от лица и на студента наконец смотрит, взгляд пытаясь сконцентрировать. — Нет. Просто утомился слушать одно и то же. Когда же вы научитесь читать что-то кроме первой страницы интернета, — сглотнув, он наконец впервые за долгое время собирается с мыслями, — я пришлю тебе правки по почте. Ступай отсюда, — недовольно фыркнул Паксли. После этих слов раздосадованный студент собирает свои материалы и покидает кафедру с мыслями о том, что он вновь не смог угодить своему хладнокровному руководителю. Эймон же наконец откидывается корпусом на спинку кресла и позволяет дать волю тяжелому дыханию, закрыв глаза. Он собирается с последними силами, чтобы вернуть нижнее белье на свое законное место и застегнуть ширинку на брюках. Это следовало сделать явно до того, как студент зашел в кабинет. Наконец он медленно открывает глаза и пронзительным взглядом осматривает своего партнера, — я ненавижу тебя, Ксавьер… — Так себе из тебя научный руководитель, Паксли, — вытирая уголки губ, ухмыляется его коллега, наконец вылезая из-под стола и слегка разминаясь после того, как устал сидеть на коленях в неудобном положении. Он чуть присаживается на край стола, беря некоторые бумаги, что в итоге все же оставил студент, — а рассказ парня был неплох, зря ты так. Он опирался на конспекты моих лекций, к слову. — Знаешь, мне как-то помешали его слушать.дипломник.
13 марта 2023 г. в 11:51
Работа преподавателя кафедры истории и культурологии никогда не была достаточно легким занятием. В коридорах шум студентов, ежедневно давивший на барабанные перепонки, на электронной почте сотня курсовых, которые нужно править, в голове лишь мысли о том, как дожить до зарплаты. Спасали исключительно размышления о том, что занимаешься любимым делом да привносишь в юные умы нечто полезное. А еще периодически спасали приятные по духу коллеги. Все кроме одного.
Ксавьер, кажется, каждый удобный момент проклинал тот день, когда к нему на кафедру перевели не менее заносчивого по его уровню коллегу. Он до сих пор помнит, как в ответ на потенциальное рукопожатие его будущий напарник лишь, задрав нос, сказал ему: «Эймон Паксли. Это все, что надо знать обо мне. Я слишком спешу для Ваших любезностей», а затем просто-напросто прошел мимо собеседника. Со временем этот уровень высокомерия удалось снизить, когда они выяснили, что могут поговорить хотя бы об истории. Да и все университетские мероприятия тоже приходилось посещать вместе, так что на контакт все же пришлось пойти. За год совместной деятельности со временем это переросло даже в некий «служебный роман» своего рода. Оставалась лишь одна проблема: упертость характеров обоих парней. Ситуацию усугублял тот факт, что в этом семестре они ведут один и тот же предмет у целого потока с одной лишь разницей. Ксавьер читал лекции, а Эймон проводил семинары. Данные обстоятельства чуть ли не ежедневно вынуждали обоих преподавателей после работы спорить о том, как правильно вести один и тот же предмет, хотя вечер всегда мог закончиться на более романтичной ноте. Все дело было в том, что лектор часто в своих рассказах опирался на опыт прошлых лет, проводил внезапные и внеплановые интерактивы, воссоздавал на занятиях некие исторические моменты. В то время как Паксли с присущей ему дотошностью и на шаг от программы не отходил, строго следя за тем, как студенты оттачивают каждый пункт методического пособия на его парах. Последний все же в один прекрасный день решил положить конец своевольным рассказам доцента Ксавьера.
Это могла быть очередная спокойная лекция, ознаменованная лишь томными речами выступающего и шелестом переворачивающихся страниц тетрадей студентов. К тому же, время близилось к вечеру, вести предмет во вторую смену было намного проще, когда не приходится наблюдать заспанные лица студентов. Ксавьер, сконцентрированный на собственном материале, стоял уже у привычной ему трибуне для выступлений, окидывая взглядом аудиторию и вещая о важных исторических событиях. Ничего не сбивало его с толку до того момента, как он услышал звук открывающейся двери в аудиторию. Однако он даже взгляд на входящего не перевёл, посмотрел лишь на часы и со всей строгостью выдал следующую фразу.
— Опаздывать на двадцать минут на лекцию непростительно. Я упоминал это на самом первом занятии и сильно огорчен тем, что мне нужно повторять такие банальные вещи. Покиньте аудиторию, пожалуйста, — он старался относиться к студентам как можно лояльнее со всем пониманием, но и свой труд обесценивать не хотелось. Хотел бы он продолжить лекцию, но к своему сожалению услышал до боли знакомый голос вместо звука закрывающейся двери.
— Строгие правила, я оценил. Но думаю, у меня имеется специальное разрешение на посещение, — отвечает тот же голос, что все же заставляет Ксавьера перевести взгляд на входящего. Он искренне надеялся, что Эймон, который теперь самоуверенно направляется к нему, всего лишь обознался аудиторией. Его лицо, как обычно, не выражало ничего кроме холода и отстраненности, поэтому прочитать его дальнейшие намерения наперед было просто невозможно. Толпа студентов начала вставать со своих мест, чтобы поприветствовать вошедшего доцента, но стоило им увидеть лишь один абсолютно без эмоциональный кивок головой в свою сторону от него, как все тут же присели на место.
— Господин Паксли, не срывайте мне лекцию. Уверен, Вам есть чем заняться со своими студентами, — а ведь он прекрасно знал, что у Эймона сейчас «окно». Он знал его расписание слишком хорошо. По аудитории прошел небольшой гул студентов, которые впервые видят вместе знакомых преподавателей. Однако все были уверены, что они между собой ладят, а теперь они лишь замечают подобное пренебрежение в их общении. Если бы они только знали, насколько они ладят.
— Обойдусь без Ваших рекомендаций. Мне приспичило выяснить, что за мракобесие Вы им читаете, Ксавьер. Не обращайте на меня внимание, читайте дальше, — с этими словами он присаживается за небольшой преподавательский стол, стоявший подле трибуны, перед аудиторией. Ксавьер лишь громко вздохнул, закатив при этом глаза. Продолжать этот диалог было абсолютно бессмысленно, зная весь настырный характер своего коллеги, а работу свою исполнять надо было прилежно. Поэтому он решил, к своему сожалению, послушаться и продолжить рассказывать материал.
Одно время лектору даже показалось, что все не так уж и плохо, если не обращать внимание на внезапного гостя лекции. Он старался даже взгляд на Паксли не переводить, чтобы не сбиваться в своих речах. Хотя даже сам факт его присутствия уже в какой-то степени напрягал. Но вот и пятнадцати минут не прошло, как скучавший до этого Эймон, наконец вопросительно поднимает бровь и непонимающе смотрит на своего коллегу. Материал услышанный совсем не сходится с тем, что он сам спрашивает у ребят на собственных парах, а, казалось бы, предмет один и тот же. Они оба читают его уже не первый год, но, судя по всему, делают это абсолютно по-разному. Паксли медленно встаёт со своего места и подходит к напарнику за трибуну, разглядывая его бумажные материалы. Партнёр же продолжает читать лекцию, но в его голосе теперь явно слышится раздражение от выходок Паксли. Этот пронзительный взгляд он уже отличал от всех других. Ксавьер берет небольшую паузу, чтобы дать студентам написать конспект и обратиться к назойливому оппоненту.
— Если хотите обсудить недостоверность информации, это можно сделать на досуге, господин Паксли, — еле сдерживая раздражение, синевласый парень на пару секунд переводит на него взгляд. Эймон лишь качает головой из стороны в сторону и перехватывает пару бумаг, возвращаясь обратно за стол и вчитываясь в них. Очень хотелось признаться, что пришел он лишь посмотреть на партнёра в деле, но теперь лекция и правда смущала его своей противоречивостью. Ксавьер вздыхает в очередной раз с уже большей тяжестью, искренне пытаясь сохранить спокойствие. Он вполне мог продолжить читать и без тех самых несчастных листов, но подобные своенравные выпады от коллеги выводили его из себя каждый раз. Это явно то, к чему он никогда не сможет привыкнуть. Срываться прямо перед студентами совсем не хотелось. Он лишь поднимает голову и обращается к аудитории.
— Доставайте листочки, сейчас продиктую вопросы для проверочной работы по лекции. Заодно проверю этим присутствующих. Раз господин Паксли так сильно хочет, чтобы вы не были допущены к сессии, он своего добивается отменно, — по аудитории вновь идёт гул, но уже не такой жизнерадостный. Эймон же лишь что-то фыркнул себе под нос в ответ на это. Как же подло было настраивать их общих студентов против него и как же сильно при этом его напарник любил бороться за звание любимого преподавателя. Но в конечном счёте он сам виноват, что пришел сюда.
Как только Ксавьер заметил, что все до последнего опустили головы и трудятся над полученными вопросами, он покидает трибуну и подходит со спины к стулу, на котором сидит Эймон и вчитывается в материал. Блондин замечает лишь, как партнёр явно наклоняется к нему и руки на стол ставит по обе стороны от него самого. Теперь некое напряжение ощутил и сам Паксли, почувствовав себя так, словно его загнали в угол. Но он знал, что это все лишь сплошные уловки.
— Не надоело цирк мне устраивать постоянно, Эймон? — блондин слышит тихий раздраженный голос коллеги около своего уха. Не сказать, что он добивался подобной реакции, но обратить на себя внимание ему явно уже удалось.
— Ты принимаешь мое желание убедиться в твоей компетентности за цирк. Я оскорблен, — он сглатывает, но все еще сохраняет прежнюю серьезность на лице, даже не отводя взгляд от материала.
— Оскорбление твоей тонкой душевной организации меня не волнует. А моя компетентность оправдана дипломами и сертификатами. Я в твоём одобрении не нуждаюсь, уж извини, — чуть ли не рыча отвечает Ксавьер.
— Извиняю. Я бы поспорил насчёт подлинности твоих дипломов, глядя на твои материалы, — наконец успокаиваясь от внезапной близости, он одной рукой указывает на бумаги, а второй легонько стучит по стулу, призывая присесть и, кажется, обсудить насущные проблемы в лекции. Очередной вздох, и Ксавьер все же садится рядом со своим коллегой.
— Неужели это нечто настолько срочное и настолько ужасающее? Что тебе опять не нравится? — синевласый парень берет в руки собственные материалы и пытается найти в них хотя бы долю, хотя бы каплю собственной неправоты. Он не переводит взгляд на своего собеседника, причем весьма напрасно. Ведь в следующий момент он уже ощущает ладонь блондина на своем колене, которая настойчиво пыталась наглаживать его под столом.
— Что мне не нравится? Твое напряжение, — в голосе Эймона уже явно слышались более ласковые ноты, которые слишком сильно портили весь его холодный образ. Собеседник переводит непонимающий взгляд с бумаг на своего коллегу.
— Ты за этим сюда пришел? — все еще с долей раздражения спрашивает Ксавьер. Вне рабочего времени он мог стерпеть абсолютно любые выпады Паксли в свою сторону, но на парах он подобные выходки терпеть был не в состоянии.
— Я уже сказал, зачем я пришел. Слушай внимательнее хоть иногда. Но твое напряжение и впрямь меня тревожит, — взгляд его настойчивый и дерзкий устремлен в глаза сапфировые полные недоумения. Рука под столом тем временем уже стремилась выше по бедру подняться, но Ксавьер вовремя перехватывает ее своей ладонью, смекая все намерения коллеги. Он отводит взгляд в сторону, чтобы никто из заинтересованных студентов ничего не заподозрил, а также, чтобы смущения дальнейшего избежать.
— У меня «окно» в расписании после этой пары, — сглотнув, выдает тихо лектор, делая вид, что он занят бумагами. И этими словами явно намекает, что легко мог бы снять напряжение собственное после занятия.
— Будто бы я не в курсе, — ухмыляясь, выдает Паксли, окончательно убирая свою ладонь. Вместе с тем, добившись своего, он наконец встает со своего места и движется в сторону выхода, напоследок обращаясь к аудитории, — все, кто напишет проверочную на лекции, освобождаются от проверочной на семинаре, — и вот, его провожает уже тихий радостный шум студентов. Ксавьеру остается лишь вздохнуть с облегчением после того, как его главный мучитель университета покидает помещение.