Неправильная омега

Кулемина Елена Никитична, ученица 11 «Б», которую все привыкли видеть пацанкой, спортсменкой и чуть ли не грозой школы, никак не могла привыкнуть к тому что выпало на ее участь. А именно - ей выпало родиться Омегой! С большой буквы О - такой же большой, как ее желание поменять весь этот ход событий. Она - точно не может быть Омегой, это какая-то чертова ошибка. В их мире быть омегой значит быть во-первых слабее, что Кулемина вечно пыталась исправить; во-вторых больше нуждаться в любви и заботе, а у нее их и так нет - родители уехали в Швейцарию; и в третьих, о господи, в третьих - ужасно нуждаться в члене. В большом, толстом, твердом члене. Таком, чтобы внутренности разрывало, чтобы слезы из глаз текли, чтобы узел сидел так плотно, что невозможно и пошевелиться. Но так, слава богу, было не весь цикл. Только в течку. Течку Лена проводила, выгнав деда на дачу и ползая по стенке от душа к резиновому члену. Кричала на весь дом, но замки запирала напрочь, деду отдавала ключи и просила ее запереть. Еда, вода - в запасе всегда все было. Главное не выходить на улицу и перетерпеть. Она очень надеялась, что никогда не сорвется и не станет в течку трахаться с кем попало - искать альфу, чтобы уталить животную страсть, в ее планы не входило. Течка была адом во плоти, но трахаться с кем попало, да вообще трахаться - пока что не удел Кулеминой. Но боясь однажды оплошать, не успеть, случайно «спровоцировать» какого-то горячего альфу течкой, Лена пила ингибиторы, заставляющие переносить течку легче и, конечно, в этом плане совершенно неработающие, и подавляющие возможность беременности. Полностью подавить течку просто нельзя - это очень вредно для организма. И в этот раз девушка совершенно не сомневалась, что когда начнётся течка, она будет готова запереться дома и скакать на резиновом члене до усрачки. Скакать, скакать, господь бог, пока не вырубится. Член даже купила с расширением в области узла, наподобие настоящего. Не помогало это, конечно, ничем, но придавало Лене уверенности. В школе о ее статусе не знали - это не та вещь, которую положено сообщать, и в конце концов, она также может быть Альфой и пару дней пропадать, трахаясь, вязать кого-то. Помогать омеге переживать течку. Лучше бы так и было, господь бог, - она бы с радостью отымела хоть всю школу, лишь бы не переносить это буйство организма, выражающееся в мокрых простынях, в литрах смазки, набухающих сосках и перевозбужденном клиторе, который болит от недоеба. Рукой снять эту боль не удавалось — оргазмы выходили скудные и совершенно не спасали… В общем, да, в школе Лена вполне конкретно врала, что носится с больным дедом, а не со своей вечно текущей пиздой. Пока не случилось это… В один из таких дней, а конкретно во вторник вечером Кулемина заперлась, как она думала, на все время страданий. Но дед в этот раз отказался забирать ключи, потому что свои он потерял, а потерять еще и Ленины не был готов. Все-таки одни на двоих ключи должны остаться и желательно у того, кто в квартире. И вечером спортсменка поняла, что дома вообще нет еды. Она так забегалась на неделе, играя с Ранетками и гоняя мяч с Виктором Михайловичем, которого она упаси господь, любила как родного, что забыла о еде. Это будет слишком тяжело - пережить три или четыре дня совсем без еды. Было решено выйти в продуктовый прямо у дома, радикально надушившись духами с запахом бет, и быстренько купить продуктов на миллион рублей. Лишь бы потом никуда не выходить. В магазине слава богу не было ни души - кроме, конечно, продавца. Лена сметала с полок все: тушенку, макароны, сладости, готовую еду, полуфабрикаты… Течка уже вошла в оборот, застилая разум пеленой возбуждения, ноги постоянно подкашивались, руки тряслись, а ляжки были полностью в смазке, отчего Кулемина даже слегка мерзла. Все в жидкостях, бррр. Морщиться это заставляло ужасно - блондинка, кажется, никогда не примет своей сущности и просто будет ждать, когда медицина, а в частности ее родители, изобретут лечение от Омежества. Хотя для них это только чудо - любимая дочка родит ребенка. Одну из своих течек Лене не повезло встретить почти одновременно с тем как у нее жил Степнов. Он вписался у нее после боев, выхаживал ее, носил на руках, и она все сильнее к нему привязывалась и одновременно с тем чувствовала всем телом, что течка приближается. То ли цикл сбился, то ли еще что-то, но слава богу ливануло смазкой только когда Виктор Михайлович пересек дверь в обратную сторону: ушел от нее, потому что маклеры отстали. Он ушел, и она затопила кажется всю квартиру. Расплачиваясь на кассе, девушка уже собиралась бежать домой, как вдруг дверь в помещение открылась и тишину рассек звук колокольчиков, висящих под потолком. В дверях стоял Он. Виктор Михайлович Степнов, учитель физкультуры и ОБЖ, почти лучший друг Кулеминой и самый статный альфа школы. Он статус и не скрывал и не оглашал, но все знали или догадывались - это никто иной как Альфа. Альфа с большой буквы. Альфа, готовый убить любого ради своей Омеги. Сначала Виктор ничего не почувствовал, кроме дурацких духов - с запахом какого-то персика или чего-то такого. Увидел Кулемину и тут же произнес: — О, Ленок! Пойдем помогу пакеты донести! — Нет-нет! — почти завопила Лена, — я справлюсь, — надо срочно ретироваться, иначе он все поймёт и учует. Он не должен знать. — Ленок, тут килограмм пять, ну какое справишься, — Степнов подошел вплотную и потянул из ее рук пакет, действительно очень тяжелый пакет, и учуял что-то неладное, но еще не понял что. — Пойдем. Девушка просто плелась максимально позади физрука, надеясь, что морозный ветер и куча осадков не дадут ему почувствовать ее запаха. Он не должен учуять. Тем более - наверняка у него есть своя Омега. А значит он и не обратит на нее внимания. Все нормально. Они уже подошли к дому, как вдруг Виктор обернулся и глаза его были раскрыты максимально возможно широко. Он внюхивался и не мог понять - ну не может же от Кулеминой так вкусно и ароматно пахнуть? Запахов персиков ушел далеко и надолго, и пахло дурманяще вкусно, заставляя член в штанах шевелиться. Кулемина давно нравилась ему, - не как бета, омега или альфа, а как девушка, друг и что-то еще. Ему нравилось проводить с ней время, хотелось ухаживать за ней и во всем помогать, и даже в общем-то хотелось целовать ее и любить, но он никогда не знал и не интересовался, кто она - был просто уверен, что альфа. Это не помешало бы любить ее, но он боялся напугать ее своим интересом. Степнов постарался игнорировать это наваждение и открыл дверь в подъезд. Придержал дверь, Лена прошла вперед и он заметил сразу несколько вещей: запах подъезда в отличие от морозного воздуха уже не перебивал стойкий, густой аромат течки, спортивные штаны Кулеминой были полностью мокрыми, руки тряслись, а железа на шее источала запах страха. Страха быть пойманной? — Кулемина, ты в порядке? — самый идиотский вопрос на свете. Тяжело держать себя в руках, член в штанах давит, буквально и метафорически текут слюни, а железы на теле истончают желание, желание, желание. Повязать любимую омегу, оттрахать ее во все дырки, так, чтобы она кричала на весь дом. Что, блять, ему еще делать? — Нет, Виктор Михалыч. Можно я пойду? — А тебе есть к кому? — Альфа тут же приблизился к ней вплотную и уткнулся носом в шею. Течка давала о себе знать: запах страха смешивался с ароматом похоти. Лена просто молчала. Напуганная до чертиков. Этот Альфа все понял. Ты больше не можешь это скрывать. Но он не сможет тебе помочь. Ты неправильная и не знаешь, что делать в течку. Как ее пережить правильно. Зачем ты такая этому Альфе? — Чего ты боишься? — нежно, прямо на ухо, спросил Степнов. — Я не хотела, чтобы кто-то знал… — Лена опустила глаза в пол. Желание мешало думать, застилало сознание, и шепчущий на ухо самец только ухудшал ситуацию. Она почувствовала как по ногам бежит смазка, а из шеи, наверное, уже снова пахнет желанием. — Только это беспокоит? — все еще ровным тоном спросил Степнов. Что ж, может у него есть шансы разобраться с ее проблемой, если он сейчас не спугнет ее. — Вы.. почему вы здесь? — спросила Кулемина, сотрясаясь уже непонятно от чего - то ли от страха, то ли от возбуждения. На нее смотрел самый красивый самец из всех, что она знала: черные кудрявые волосы, голубые глаза, в которых, казалось, можно утонуть, вены, вздымающиеся на шее, огромные, сильные руки, мускулистый пресс, она уверена, там куча мускул и кажется… кажется запах страсти, она не уверена.. откуда… — Продукты, Кулемина. — очень хриплым голосом ответил Виктор. Вызвал лифт и буквально затолкал ее в него. Дальше все происходило молча: он заставил ее открыть дверь одним взглядом, бросил продукты на кухне и отнес ее в комнату. Отнес и начал гладить, успокаивая, потому что она уже тряслась, сгорая от желания. — У тебя когда-нибудь что-нибудь было? Или ты все течки пряталась? — все еще спокойно спрашивал Альфа. По ощущениям и по запаху, все-таки этот период еще не в самом разгаре, иначе они бы наверное и не удержались, не было бы разговоров, и Кулемина бы сама умоляла ее выебать. — Ничего у меня не было.. — Лена захныкала, где-то внутри биология в очередной раз взяла верх над сознанием и мозгом, и из глаз хлынули слезы. Меня не возьмет ни один альфа. Я не дамся ни одному альфе. Я сломанная. — Чшшш, тише, тише, — зашептал Степнов, напуганный тем, что расстроил омегу. Омега эта нравилась ему с каждой секундой все больше и хотелось понять ее, но член в штанах кажется собирался порвать трусы лишь бы выбраться наружу, и это несомненно мешало, — почему ты плачешь? — Я никогда ни с кем не спала в течку или нет, потому что мне кажется, что я неправильная омега, а на самом деле должна была быть альфой. И что я никогда не понравлюсь ни одному альфе. Тем более такому, какой нравится мне.. — И какой альфа нравится тебе? Я вот хочу тебя до одури, хочу тебя всю, но терплю, чтобы понять, что с тобой происходит, и потому что ты наверное не готова и не хочешь. Лена просто покраснела, густо-густо налилась краской и ничего не ответила. Пожалуйста, Альфа, расскажи мне, как я тебе нравлюсь. Как ты меня хочешь. — Ну ты чего? — Степнов уткнулся носом в ее шею. Уже не плачет: хороший признак. Перестала плакать, когда услышала про то, что ее хочет самец. И пахнет снова сексом, а не стрессом… — Рассказать тебе, как я тебя хочу? — блондинка закивала, — Ты пахнешь как самая вкусная омега на свете. Я бы хотел тебя даже если бы ты была альфой, потому что ты - это ты, но ты пахнешь так, что я еще чуть-чуть и кончу в штаны, как школьник. Лена захихикала, радостно смотря на Виктора. Этот разговор определенно приносил ей удовольствие, но она все еще истекала смазкой, живот болел от желания, а ноги тряслись. Запах, привлекающий Альфу усилился в разы. — Кулемина, ты что-нибудь скажешь или нет? — почти прорычал мужчина, — если ты продолжишь так пахнуть, я не смогу тебя поддержать психологически и просто выебу. Лена засмеялась и подумала, что жаль, что она не умеет специально течь сильнее. Закусила губу и произнесла: — Я тоже Вас хочу. Вас, мой Альфа. Чтобы Вы выебали меня до дрожи в коленках, чтобы я в это время думала об уроках в школе, где я продолжу говорить «Виктор Михалыч», а сейчас, наверное, буду стонать просто нечленораздельно, не зная, как к тебе обращаться. — Раздевайся. Степнов подошел к кровати и начал раздеваться. Свитер улетел в край комнаты первым, за ним с треском полетела футболка, - кажется Альфа в порыве злости порвал ее; затем он устремился снимать штаны. Лена оказалась голой так быстро, как только могла. На Викторе еще были трусы, когда она сидела абсолютно нагая и рассматривала его. Хотелось прикоснуться, но было страшновато… Хотя, инстинкты все равно свое возьмут. Он опустился на кровать, так и не сняв трусы, и взял Ленино лицо в свои руки. Поцеловал нежно и трепетно, изо всех сил держась, чтобы буквально не съесть Кулемину, наслаждаясь ее ртом впервые в жизни. Запах ее течки затмевал мозг настолько, что на долгий поцелуй его совершенно не хватило — уже в следующую секунду он отпрянул и спросил: — Ты ко всему готова? Знаешь вообще что сейчас будет? — Знаю. С Вами всегда готова… Если что, я пью блокаторы, беременности не будет… — тихо просипела омега. Он должен быть доволен тобой. Твой Альфа должен знать, что ты вся его. — Ага… Я и не сомневался, — Он вздохнул, пытаясь не втягивать воздух с запахом смазки, и продолжил, — больно не будет. Лена не стала говорить про свои веселые прыжки на игрушечном члене, который кстати лежал прямо на столе… — Пожалуйста… Виктор Михалыч… хватит тянуть… — Мм? Что такое? — он ухмыльнулся. Твой Альфа хочет услышать твои желания прямо. Скажи ему, чтобы трахнул тебя. Иначе зачем он здесь? — Твои ноги все еще сведены. — как бы намекая, продолжил Степнов. — Трахните меня, пожалуйста… — на тело нашла новая порция гормонов, и Лена уже абсолютно не соображая просто раздвинула ноги. Запах трехкратно усилился — повалило ароматом смазки, перемешанным с вожделением, пахло так вкусно, что Виктору просто захотелось это облизать. Он потянулся пальцами и ртом к входу в Кулемину, но та остановила его: — Пожалуйста, — это уже скулеж. Как Альфа может отказать своей Омеге? Он снял трусы и лег между ног девушки. За те считанные секунды пока он не оказался на кровати, она смогла разглядеть огромный член, гораздо больше чем ее резиновый, с кучей торчащих вен, с красивыми розовыми яйцами, гладко выбритый и с охуенно-большой головкой. Слюни потекли сами собой, вместе с секретом из желез на шее. — Виктор… Пожалуйста… Он прислонил свой член ко входу и тут же его словно притянуло магнитом: было так мокро, что он мог бы случайно упасть туда, вся кровать уже была в смазке, мыщцы во время течки абсолютно расслаблены, и он просто нырнул в Кулемину. Ощущение, словно они в раю, настигло их одновременно. Лене все внутри свело желанием: мозг абсолютно застелило гормонами, и она просто начала буквально вопить, стенать и издавать что-то отдаленно похожее на стоны. Двигалась сама под Альфой, пока он просто охуевал от ощущений. Ей не с чем было сравнивать, а он знал, он чувствовал на биологическом уровне, что это его истинная омега. Что они идеально подходят друг другу, и что на этом его редкие похождения закончатся. Он просто лежал в ней, пока она визжала извиваясь на члене, и охуевал. Внутри Кулеминой словно космос, ее аромат заставляет распадаться на атомы, а член будто никогда и не был ни в ком - приятнее чем все вагины мира. Наконец, наваждение отошло на второй план, и Степнов в прямом смысле начал втрахивать ее в кровать. Рычал, стонал, и вгрызался в тело, оставляя отметины размером с абрикос. Куча засосов, меток, все, что невозможно не сделать с любимой омегой. Биология, чудесная биология дарит ему возможность втрахивать его прекрасную омегу, которая всех вокруг убеждает в том, что она - альфа, в эту двухспальную кровать. Она мокра так, что он не уверен, не обмочилась ли она, но пусть так, он любит свою омегу настолько, что готов вылизать ее всю. Лена вообще ничего не понимает: первый секс, ее крики на всю квартиру, укусы Степнова расходящиеся по всему телу, пот, запахи, он пахнет как самое нужное место на свете, она вся мокрая, если бы на ней была одежда ее можно было бы вымыть одной только смазкой, и Лена чувствует что-то вообще не похожее на мастурбацию. Она вот-вот взорвется от ощущений. И он тоже: он рычит, как раненный зверь, хватает ее рукой за горло, пальцем не сильно давя на ароматическую железу, и наполняет ее спермой. Она буквально слышит как все внутри булькает, словно она кастрюля супа, и тут член у основания становится гораздо толще: он выпускает узел. — Блять, Кулемина, я съем тебя, я не могу. — воет как раненный волк самец. Узел так приятно давит изнутри, а Степнов так правильно издает звуки Альфы, что из глаз Лены тут же градом льются слезы: почему она не занималась этим раньше? Хоть Альфа и чувствует по запаху, что омега не расстроена, но он сам почти в панике: во время сцепки должно происходить не это. — Что с тобой, Ленок? — Альфа крайне обеспокоен. — Все хорошо… просто мне так приятно, что аж на слезы пробрало… — достаточно спокойно для ревущего человека, объясняет Кулемина. — Ты знаешь, что сейчас происходит? Что такое сцепка? — Нет… — конечно, она не знает. Единственный член в ее жизни - резиновый. С пятью режимами вибрации. — Я тебя наполнил, — объясняет Степнов так, что она краснеет, но течет еще сильнее, — и сейчас я не могу двигаться в тебе, потому что выпустил узел… ну только если совсем чуть-чуть, — и в подтверждение он пытается двинуться, но положение меняется лишь на миллиметр, — и по природе, если забыть о блокаторах, сейчас я должен окружать тебя любовью и заботой и веселить и успокаивать, а ты радоваться - потому что радостная омега - плодовитая омега, — объясняет Степнов, — блокаторы ничего не меняют в плане физиологии вне беременности: я все еще могу гладить и баловать тебя, а ты расслабляться, потому что сейчас возбуждение не такое сильное, как до сцепки… однако, если я постараюсь, то ты можешь кончить конкретно от узла в тебе… это тоже хорошо… — теперь Альфа изворачивается так, чтобы сначала поцеловать Лену в губы, а затем уткнуться носом в ее железу на шее. Свободной рукой он трогает ее грудь, теребит сосок, вызывая сдавленные всхлипы, и наконец опускает руку туда: там, где их тела соединяются, и аккуратно трогает ее клитор. Член внутри тут же ощущается куда приятнее: она словно чувствует каждый сантиметр пениса и особенно узел, узел такой большой и распирающий, а руки на ее половых губах такие нежные и сильные, что в глазах вот-вот появятся звездочки. Твой Альфа хочет сделать тебе приятно. Твой Альфа трогает тебя в таких местах. Твой Альфа внутри тебя, внутри тебя его сперма, его узел, ты будешь носить его детей хорошей сукой. Степнов кусает ее в шею, прямо под железу, и она просто взрывается. Громкий женский стон наполняет пространство. Ноги трясутся, мышцы влагалища сокращаются, проталкивая сперму Альфы глубже, и самец чувствует всем своим членом эти сокращения, его словно сжимают и высасывают, и он кончает снова, наполняя Кулемину, кажется настолько, что сейчас из ушей полезет. — Аааах… — просто стонет Лена, — Господь… Бог… Если это выход в течке, то теперь я понимаю, зачем я омега. — Ага, — говорит Виктор Михайлович, выскальзывая. — Почему? — спортсменка тут же расстраивается. — Потому что нам обоим надо поесть. Вот сейчас, когда узел спал, я могу приготовить еды. И мы быстро поедим, — объясняет Степнов, — потому что потом начнётся второй раунд, и я буду втрахивать тебя в кровать раком, пока ты не уснешь от усталости. Так и происходит - она быстро едят пельмени, пьют много воды и возвращаются в постель. Виктор тут же заставляет Лену встать на четвереньки и устраивается сзади, сначала трахая ее пальцами, пока она не начинает выть, умоляя заменить их членом. — Пожалуйста… Альфа… Я прошу тебя… Я не выдержу без твоего члена… Он входит так резко и неожиданно, что Лена снова кричит, не в состоянии сдерживать вообще никаких эмоций. Соседи, наверное, умерли четыре раза, но сейчас не так поздно, да и по таким поводам полицию не гоняют. Максимум, деду расскажут… Виктор трахает ее кажется целую вечность, но ей все равно мало: она визжит под ним как сумасшедшая, она стонет и в какой-то момент она не выдерживает и то ли от перевозбуждения, то ли под действием гормонов, начинает нести какую-то похотливую чушь: — Папочка, трахай меня, пожалуйста, — Лена высовывает язык, не в силах держать его во рту, — трахай меня глубже… Я твоя сучка… — она еле дышит, — наполни меня своей спермой, я так тебя прошу. Степнов в это время тоже еле соображает, но просьбы Омеги надо выполнять, поэтому он моментально, как по команде, изливается внутри, густая теплая сперма течет по ее ногам, бьет ключом внутри к матке и на члене снова вырастает узел, настолько расширяя Кулемину, что она кончает, заливая сквиртом всю кровать, и плачет, и стонет, и задыхается, охуевая от ощущений. Со спины со сцепкой гораздо удобнее, и Альфа просто трогает ее всю: сжимает в руках задницу, гладит изгибы тела, нежно накрывает ладонью грудь, и лижет шею сзади, вместе со спиной. Даже пытается пару раз толкнуться внутрь, но узел, конечно, не позволяет. Твой Альфа рядом. Ты - самая нужная ему. Он снова кончил в тебя. Ты должна узнать, доволен ли он. — Леночка, я так люблю быть в тебе, — наверное чувствуя запах ее волнения, говорит Степнов. — И я люблю это ощущение, когда ты во мне… Они засыпают в обнимку, после трех раундов секса и их ждёт еще несколько дней безудержного траханья, пока Ленина течка наконец не закончится. После этого он уже никогда не оставит ее в течку одну, а она никогда не проведет ее запертая в четырёх стенах с фаллоимитатором.