***
Прекрасная Иония. Как жаль, что весь мир здесь довольно хрупок после долгих войн. Она забрала жизни, принесла несоизмеримую боль, что до сих пор режет тебя изнутри, отдаётся глубоко под костями… Охотник за демонами временно остановился рядом с небольшой деревней. Люди не должны увидеть его, поэтому он вёл себя предельно острожно. Милое захолустье, но если взглянуть чуть глубже, то во сладкой тьме ты увидишь свирепых монстров, что только и ждут твоего неверного шага. Чтобы наброситься, безжалостно разорвать, замучить до агонии и утопить в тянущейся вечными нитями боли. Именно такими качествами, кроме хитрости и шаловливого флирта, обладает его следующая жертва. Да, эта искусительница погубила тысячи, а может, и миллионы жизней. Обычно такие демоны не интересуют хладнокровного Ёнэ, у которого всегда всё чётко по правилам… Но, как только он прибыл в посёлок, слухи сразу же захлестнули его ледяными волнами. До сих пор помнится, как взволнованные местные дамы перешептывались о том, что некая Цумуги этой ночью нашла своего будущего жениха мёртвым возле входа в лес. А точнее, то, что от него осталось. Сдёрнутая кожа и порванная в клочья одежда открывали вид на уже холодное мясо. Выпотрошенные кишки, что были любовно вырваны из бездыханного тела, намотаны вокруг бедняги. На щеке поцелуй от помады. Он будто ядовитый, служит подписью на проделанной работе. Будто она — художник, а он — холст, картина. Глазные яблоки и вовсе отсутствовали. Вместо них дыры, украшенные застывшей коркой крови. К слову, она была повсюду. Следы босых стоп от этой тягучей, железной на вкус жидкости, вели вглубь леса. Будто демонесса сама зазывала следующих жертв к себе, чтобы вновь с лихвой насладиться возбуждением и чужой болью. Нежной, обманчиво-ласковой, неумолимой, дикой. Услышав такие ужасы, Ёнэ просто не мог не вмешаться. Это ведь его долг — уничтожать таких тварей. Эта рыбка побольше остальных, умеющая манипулировать. Но он не поведётся на соблазнительный зов этого суккуба, в отличие от других влюблённых дураков. Но их винить нельзя, под натиском дьявольской улыбки устоять сможет только меньшинство. И он входит в тот немалый процент… Насколько бы она ни была очаровательна и сексуальна, охотник в курсе, что под этой красивой обёрткой скрывается её истинный облик. Свирепый и беспощадный. Ей незнакомо слово «милосердие». Для Эвелинн милосердие — это позволение жертве насладиться собственной кончиной. Она примет всю любовь смертных, лишь бы дольше прочувствовать опьяняющий запах — страх. Мысли мутнятся. Полная луна освещает уверенный силуэт, что с каждым твёрдым шагом по почве приближается в её сладкий капкан. Локоны чёрных волос развевались на лёгком ветерке. Он напоминал ему о брате. Амбициозном, упёртом, своенравном… Горечь от вины уколола его, но лицо не нахмурилось, не исказилось. Ёнэ настроен слишком серьёзно, и чувства не посмеют задушить его в своих объятиях, точно как он и не позволит дьяволице, что наточила на него свои острые зубки. Всё время, что он проводил рядом с этой деревней, охотник постоянно чувствовал, как за ним наблюдают. Жадно, сладостно, с явным возбуждением и восторгом от грядущей трапезы. Стоило ему обернуться — как след от его преследователя, ожидаемо, пропадал. И это происходило периодически. Одной ночью, когда тёмные разводы заполонили небо, а сияющие звезды усеяли его в виде тысячи белёсых пятен, он вышел на улицу. Кошмары, крепко переплетённые с прошлым, вновь давили каблуком на глотку. Он позволил меланхолии вырваться наружу, хоть и она не была видна физически. Позволил себе выйти безоружным, а значит — полностью обнажённым. Тогда он мельком увидел блеск её янтарных глаз, тихий смешок, неосязаемость её тени. Она могла наброситься на него в любой момент, пустить в дело все свои мастерские способности, чтобы сделать вторую смерть ещё более запоминающийся и контрастной. Но эти нотки грусти могли подпортить главный приз — боль. Эта тоска в его характере делала ситуацию тусклее. Да и какое из этого мальчишки выдавишь возбуждение… Особенно в таком плачевном, ранимом состоянии. Поэтому демонесса выжидала лучшего момента для своего триумфа. Когда он будет ожидать её появления, но при этом Эвелинн всё равно застанет врасплох этого охотничка. Как сейчас… Дремучий лес принял его с лёгким туманом и влажным воздухом. На улице тепло даже ночью, поэтому о холоде можно и не заикаться, но от мокрых ноток росы по телу пробежались мурашки. Длинные пышные деревья закрывали обзор на луну. Охота началась. Ёнэ знал, что она ждёт. Ведь он не чувствует присутствия рядом. Хочет, чтобы он нашёл её? В таком случае, он принимает правила игры, в которой она обязана проиграть. Юноша никогда не недооценивал своих врагов. Особенно таких, как Эвелинн. Она сильна и коварна, поэтому стоит быть начеку. Но целеустремлённость давила, поэтому он всё равно идёт к своему противнику. Наверное, это единственная черта его характера, схожая с Ясуо… И вот, вновь это чувство. Да, она где-то поблизости. Очень рядом, но при этом играется, как хищник со своей добычей. — Не стоит прятаться… Я нахожу это бесполезным. Он повернулся на девяносто градусов, мрачным взглядом испепеляя появившуюся перед собой фигуру. Она была роскошной, соблазнительной, вытянутой, как струна. В этот раз Эвелинн не явилась в виде Рунтерровской красотки. Она отчасти показала ему свою сущность. Две конечности сзади её лопаток игриво виляли из стороны в сторону, внимательно следя за действиями Ёнэ. Острые когти блестели в темноте, их скрежет отчётливо слышен через пелену хитрого женского смеха. Глаза, что он ранее видел в пучине ночи, горели настоящим золотом. Зрачки постепенно уменьшались, становясь всё уже. А поза ожидания до чего вальяжна… Но при этом женственная. Любой на его месте очаровался бы, но только не Ёнэ. — Птичка сама прилетела в клетку к своей хозяйке… Как мило… — флиртующе смотря на парня, она протягивала каждое слово, делая его до безумия блаженным для ушей. — Вы ведь в курсе, зачем я явился сюда, Эвелинн. Я… — У-у-у, так ты знаешь моё имя! Неужели тебя интересует моя персона? — нагло перебив своего собеседника, она сделала шаг вперёд, изображая заинтересованность и удивление на лице. Хотя, чего таить, ей был до жути интересен этот мальчик. — Должна признать, я давно не видела таких красивых смертных… Хотя… Смертный ли ты, дорогой…? — Ваши сладкие речи, наполненные лестью и притворством, совершенно не вызывают у меня положительных эмоций. Он нахмурился, оголяя два острых клинка. Выглядело это умело, мужественно. Звук металла прорезал тишину, вызывая ещё одно хихиканье из уст искусительницы. — Эмоции не обязательно должны быть положительными… В гневе и страхе я нахожу забаву, наслаждение… — Я не поддаюсь таким искушениям, — твердо отрезал он, делая ответный шаг навстречу Эвелинн. В отражении оружия блестела её улыбка, что свела с ума многие девственные умы… — Есть только один способ окончательно избавиться от искушения — поддаться ему, милый… Поэтому поддайся мне, позволь убить тебя медленно и нежно… Такая кончина для тебя будет лучшей наградой… Демонесса, виляя бёдрами, начала обходить мужчину, оценивающим взглядом проскальзывая с головы до пят. Одет довольно экзотически, в отличие от местных… И эта маска… Так возбуждает… Интересно, как выглядит его шкурка без органов внутри? Для неё это будет весьма пикантное зрелище. — Моя награда — это ваша смерть. — Неужели ты поднимешь руку на даму? А с виду ты показался мне джентльменом… Что за причудливая чепуха на тебе, милашка? Маска? — она облизала свои губы, прошептав последнее слово. — Для вас я лишь маска. А вы для меня — это ваши страхи… — М-м-м… Мне не знакомо это чувство, дорогой. Но я его просто обожаю… Я уже положила на тебя глаз, а значит — вырву твои. Резкая атака последовала с её стороны. Ядовитые шипы постелили дорожку цепей после себя, увядая в земле. Она заговаривала зубы, прежде чем оскалить свои. Жуткий хохот раздался в тишине леса, напоминая Ёнэ смех азаканы. Но на его лице отражались только непоколебимость и сосредоточенность. Его собственный клинок засветился алым цветом, точно как и тело. Он увернулся, делая выпад вперёд, к его оппонентке. Длинные одати со свистом ветра прошлись по воздуху, так как Эвелинн, прямо как игривая кошка, изящно извилась, не позволяя ему подходить слишком близко. Она решила взять на себя роль защищающегося. Пусть он выдохнется в ритме её страстных движений, а потом дьяволица начнёт пленять его, как свою любимую игрушку. Каждый последующий удар она избегала, растворялась во тьме, игриво манила к себе коготками. Их битва была похожа на горячее танго, правда, так думала только Эвелинн. Ёнэ, понявший её позицию, перестал обрушивать на демона череду выпадов и ударов по периметру, начиная ходить вокруг. Она, в свою очередь, последовала примеру парня, дразняще сверкая на него глазами. По сравнению с ней он высок, но Эвелинн любит такой типаж мяса. Больших и тупых. Но этот не глуп… И с этим фактором жажда его сытной плоти только увеличивается. — Признайся, что я пришлась тебе по вкусу… Эту искру в глазах я увижу даже в самых чёрствых людишках. — Ваша смертельная красота не покоряет меня. Ведь я знаю, что скрывается под ней. — Твоя честь падёт передо мной, мальчик. — Лучше так, чем жить без чести… Пока она растягивалась в ухмылке, Ёнэ, воспользовавшись моментом, сделал ещё один рывок, оказываясь чертовски близко. Но не для того, чтобы приласкать демонессу в запретных объятиях, а чтобы острое лезвие прошло насквозь недавно появившейся людской оболочки, прямо в живот. Капли крови поплыли вниз, а мерзкое хлюпанье раздалось как бритвой по ушам. Он проткнул её клинком, как когда-то сделал это с демоном в храме вместе с Ясуо. Дьяволица застонала, а лицо её исказилось в блаженстве. Для неё это лучше оргазма, как говорят люди. Она схватила его за руку, что крепко держала рукоять оружия. Для начала Ёнэ думал, что она повержена. Но каково было его удивление, когда после неё осталась лишь лиловая дымка, а сама Эвелинн вновь засмеялась. Хохот раздался сзади, из-за чего он моментально развернулся, вставая в боевую стойку. Алые чары его способностей зари и ночи кружились в танце вокруг хозяина, ожидая подвоха. Если её не убить его оружием, значит, последующие попытки тоже не увенчаются успехом… Так кто же она такая? Вновь подул ветер. Бинты, обтягивающие напряжённые мышцы, развевались на кончиках, а маски на поясе зазвенели, будто сломанные колокольчики. Темно-синяя хакама с узорами рваными волнами покрывала ноги. Он стоял в тишине, чувствуя её, как она крадется в неизвестном направлении. — Ай-ай-ай… Какой непослушный охотничек… Я тебе не по зубам, красавец… Двоякий голос гудел по сознанию, укачивал не хуже колыбели. Ёнэ резко почувствовал мягкие, но свирепые шаги за спиной. За мгновение он заблокировал очередную подлую атаку. Два отростка на её спине и холодные клинки встретились, вызывая мимолетную искру. Она закусила губу, смеясь. — Тебе не убить меня даже при всем желании… Но меня возбуждает, когда кто-то хочет моих мук… — Мне не характерна чрезмерная жестокость. Я не убийца, я — охотник. Он почувствовал, как медленно, но верно отступает под огромной силой демонессы. Насколько бы хрупкой она ни выглядела, под соблазнительными формами скрывается чудовище, желающее крови. Его крови. — В такие моменты мои жертвы обычно несутся сломя голову… Ты не боишься меня? — Даже если бы и боялся, то страху нужно смотреть в лицо. — Страх посмеётся над тобой за такую самонадеянность. Прожуёт и проглотит. А я буду медленно срывать твою кожу и пировать… Она, собрав всю мощь, толкнула его, из-за чего Ёнэ временно потерял равновесие, хоть и в следующую секунду принялся поражать демонессу алыми вихрями своей силы. Но даже такого хватило, чтобы схитрить. Искусительница наносила сокрушительные удары своими хлыстами, истязая его. Но ловкость и скорость — это конёк Ёнэ. Он, мастерски владея собственным оружием и телом, делал рывки и сальто, избегая острой плети соперницы. А ей так хотелось прикоснуться к его торсу, сорвать все эти тряпки и полюбоваться на полностью голого охотника, чтобы потом вкусить всю боль, выпить из сосудов кровь до последней капли. Сейчас она не играла, а нападала. Бесжалостно, быстро, кровожадно. Он искусно парировал удары, но разница в силе чувствовалась даже через все его старания. Их противостояние длилось очень долго, практически до самого рассвета. Но в конечном итоге, когда лучи солнца неуверенно коснулись их лиц, он оказался на земле, прижатый ею сверху. Дьяволица хитро потёрлась задницей о его бедра, вызывая у того суровый, брезгливый вздох. Наконец-то он полностью принадлежит ей. Это та самая добыча, после которой она останется более сытой, чем обычно. Она, будучи в своей истинной форме, издала жуткий смешок, довольствуясь победой. Но что-то в нем было, чего не было в других… Даже сейчас, он, хоть и брыкаясь, не боялся. Не молил о пощаде, как другие смешные смертные. Даже оставленный ею глубокий порез на торсе не вызвал никакой реакции, кроме ледяного взгляда и буквально горящих голубыми языками пламени глаз, скрытых за маской. Какой же зануда. — Ах, ну и где твой боевой настрой? Тебя даже пытать не хочется, красавец… Она была так близко к его лицу, когти впивались в шею, Эвелинн могла сделать с ним всё, что только пожелает! Но вместо этого она встала с юноши, элегантно толкая ножкой в каблуке клинки к его ногам. Когда он поднял на неё чуть изумленный и даже заинтересованный взгляд, она скучающе протянула: — Видимо, я вновь выбрала не тот самый момент… Я чувствую все твои эмоции даже через каменную мину. Не думай, что я сжалилась над таким ничтожеством, как ты. Она за мгновение растворилась в своей демонической тени под странный звук, схожий с тем самым свистом металла, далее появляясь разводами уже на более дальнем расстоянии от охотника. — Ты сражался… Неплохо… Но в следующий раз даже твоя безомоциальная симпатичная мордашка не спасёт тебя от моей смертной кары… Знай, я выжидаю, жду, когда ты дашь слабину, охотничек… А потом… Сожру… Пока она вновь разливалась в горячем шепоте, он успел встать и скрестить клинки перед собой в своём фирменном знаке, далее гордо сложив катану, оставленную при жизни, в ножны. Второе оружие до сих пор пылало в багровом огне, а его тело левитировало над рыхлой после их боя землёй. Послав тому воздушный поцелуй из своей розовой ядовитой магии, она вновь скрылась за пеленой невидимости, только в этот раз насовсем. Ощущение присутствия пропало, Ёнэ остался совершенно один. Странное, неведомое ранее чувство посетило его. Может, это усталость, а может, в глубине закрытой ото всех души она оставила ещё один порез… Они ещё встретятся, он это чувствовал.***