Парадигма [Paradigm]

Он не был уверен, почему это было лучше. Кроме самого метода, не было измеримой разницы между страшением и смешением. Хотя последнее приносило больше энергии от одного ребёнка, но также требовало больше подготовки и точности. Если ребёнок тебя боялся, одного его взгляда было достаточно для крика, но если он находил тебя забавным, это не обязательно вызывало смех при каждом твоём появлении. Ведь с Бу так и было, верно? Это было единением, решил Майк. Они больше не шли против детей. Они работали вместе с ними. Ни один страшила никогда бы не имел привилегии делать этих детей счастливыми — ни один страшила никогда бы даже не озаботился тем, чтобы сделать человеческих детей счастливыми. И он знал, как много те, кто ещё оставались страшилами, упускали каждый день — он видел это в веселье на маленьком личике Шелли, в том, как она хлопала в свои крошечные ручки на все его действия, будь то гримасничанье, смешные звуки или удар чем-нибудь по себе с последующим падением на пол. Он по-настоящему любил свою работу. Хоть он и не был страшилой, он работал в полевых условиях, посещая комнаты детей и собирая энергию для Монстрополиса. Из того, что он мог получить, смешение было ближе всего к его заветной мечте. Это было навыком, которому он не учился, но которым он отличался. Конечно, он был немного разочарован, что не мог по-настоящему говорить с детьми, но не то чтобы это отличалось от страшения, и это было тем, что у него получалось лучше всего. Ладно, нет, это было не так. Если бы кто-нибудь попытался заставить его сформулировать свой собственный стиль (а многие монстры уже пытались это сделать, учитывая, что смешение нынче считалось формой науки), он бы сказал им, что прежде всего гордится своей остроумной натурой. В любом случае было решено, что ещё не способные говорить дети будут безопаснее, так они не раскроют родителям мир монстров; взрослые люди любили приписывать детские истории о монстрах в шкафу безудержной фантазии, но сказки о маленьких причудливых созданиях, появляющихся и рассказывающих шутки, увеличивали риск того, что кто-то придёт и проведёт расследование. Тем не менее он мог видеть в глазах детей радость от его невербальных кривляний и давным-давно решил, что оно того стоило. Шелли, как и все прочие дети, была слишком мала, чтобы по-настоящему оценить его талант, но он не ограничивался одним трюком. Он подстраивался под изменения, которые вносились в первоначальную систему. Собственно, он был тем, кто подсказал Салли, что дети помладше безопаснее, и друг признал его аргументы. Под конец с глупой гримасой и лёгким показушным поклоном он собрал свои вещи и удалился, не сводя глаз с девочки до самого последнего момента. Как и в страшении, в смешении всё дело было в присутствии. Даже когда он закрыл за собой дверь, он знал, что она продолжала смеяться, мог легко увидеть это по тому, как смехобанка продолжала стабильно заполняться, пока не раздался короткий звон, оповещавший, что больше энергии не вместится. Удовлетворённый результатом, он направился к своему столу забрать дело Шелли, намереваясь на этот раз побыть хорошим сотрудником и сразу записать необходимую информацию. — Эй, Майк, ты круглый отличник! Ухмыльнувшись, Майк обернулся к говорившему. — Если кто-то здесь и «круглый», Арт, я бы сказал, что это ты! Теперь Арт отвернулся от своего стола полностью, чтобы несколько мгновений помигать на него. Ум никогда не был его сильной стороной, но он в нём и не нуждался; в конце концов, его хаотичность покоряла даже самых угрюмых детей. Несколько секунд спустя Арт засмеялся. — Да, ты понял, чувак! Тёрнер следующий, и он просто обожает кувырки колесом! Майк не сдержал улыбку. — Кто ж не обожает? Рассеянно бросив дело Шелли на стол, он пошёл за одной из маленьких тележек, чтобы подкатить к дверной станции. Он не возражал против выполнения работы помощника, в конце концов, большинство бывших помощников страшил Корпорации монстров стали смешилами, так что, по сути, передать эту работу было некому. И единственным отличием от прошлого был размером банок. Но редизайн также был его виной, чтобы они могли справляться с большим количеством энергии, производимой смешением. Кто бы мог предположить, что их уроки по конструированию банок однажды всё-таки пригодятся? Когда он аккуратно расположил банку в одной из тележек и привёз новую для соединения со станцией, Арт направлялся к следующему ребёнку — Тёрнеру, если Майк правильно расслышал. — Не забудь о документах! — добродушно окрикнул его друг, прежде чем скрыться за дверью. Дело! Он действительно забыл! Однако, получить напоминание о промахах в концентрации именно от Арта было немного унизительно. Бурча себе под нос, он снова подхватил дело Шелли, чтобы записать количество собранной энергии и продолжительность его пребывания там, после чего схватил следующее. Это не был один из его детей, на самом деле он был из графика Фрэнка, но его коллега заболел и кто-то должен был его подменить. Ведь они не могли просто переиначить расписание или упустить всю энергию, что могли произвести дети отсутствующего смешилы. Хотя на самом деле Майку не нравилось быть заменяющим. Заменяющий всегда приносил результаты хуже, чем изначально приставленный. Детям всегда было грустно не видеть «своих» монстров, что само по себе уже было чем-то вроде глушителя настроения, не говоря уже о том, что они могли испугаться незнакомого монстра, насколько бы маловероятно это ни было в случае Майка. Пока энергией ещё был крик, было практически невозможно заставить смеяться ребёнка, который кричал из-за тебя, и даже изначально приставленным монстрам было трудно вызвать смех в последующие визиты. Но Майк бывал в этой комнате несколько раз прежде, и всё было нормально. Тимми был хорошим ребёнком. Однако его дело всё ещё не было обновлено должным образом. Вряд ли он хотел бы знать, как вообще Фрэнк мог так работать. Планировка дома была в лучшем случае заурядная, несколько слов об интересах мальчика были совершенно скудны, информация о его родителях отсутствовала вообще. Чем в те дни занималась разведка? Лишь то, что сборщики энергии теперь работали с детьми, а не против них, ещё не значило, что родители хотели видеть монстров в комнате своих отпрысков сильнее, чем прежде. Так же, как и страшение, смешение всё ещё очень зависело от безопасности. Покачав головой на неинформированность, он закрыл дело и положил его обратно на стол, взял ключ-карту и пошёл вызывать дверь. Как только она появилась в дыре в стене, он увидел кое-что ещё. Ярко-рыжее щупальце кралось по панели его станции, пытаясь нажать на одну из кнопок. Он со вздохом легко оттолкнул отросток. — Ребят, — невозмутимо заговорил он, — это было смешно в первый раз, но сейчас это уже просто нелепо! — А я говорил! — услышал он голос Тэрри за собой и, убедившись, что дверь надёжно закрепилась на станции, повернулся к близнецам. — Если бы я был человеческим ребёнком, — сообщал он им с самодовольной улыбкой, — думаю, я был бы в ужасе, а не позабавлен. — Ты не должен был видеть щупальце! — громко объяснял Терри, стараясь скрестить руки с руками Тэрри, но брат не подчинялся, отчего это выглядело несколько нелепо. — Терри пробует новый вид фокусов! — раскрыл Тэрри, тоже ухмыляясь. — С переменным успехом. — Слушай, нам нужны новые трюки! — растолковывал Терри брату то, что не могло быть для него открытием. — Тамара последнее время выглядит очень скучающей! — Вы двое, выполняйте любые фокусы, какие хотите! — рассмеялся Майк, возвращая карту на стол, и подошёл к двери. — Но не практикуйте их на мне! И прежде, чем кто-либо из близнецов успел ответить, он отправился в другой мир, быстро закрыв за собой дверь. Через секунду его глаз привык к другому свету, и он направился к кровати. В этот раз он ничего с собой не принёс, но этого и не требовалось. У Тимми было так много игрушек, что Майку всегда было, чем понарошку нанести себе вред, и он знал, что мальчик считал это смешным. Конечно, в данном случае с данным ребёнком это не шло ни в какое сравнение с потрясающими способностями Фрэнка балансировать между любыми предметами, но, в конце концов, именно поэтому и существовали разные типы смешил. — Привет, малыш! — позвал он достаточно тихо, чтобы не было слышно за пределами комнаты, но достаточно громко, чтобы разбудить мальчика. И он предсказуемо проснулся практически моментально, и включил лампу на тумбочке. Разочарование на его лице немного ранило, как и лихорадочный осмотр комнаты, вероятно, он думал, что Фрэнк должен был где-то спрятаться, но потом Тимми, казалось, просто принял это и в предвкушении указал на свой ящик с игрушечными инструментами. Майк ухмыльнулся про себя, пока шёл исполнять невысказанную просьбу, но нарочно наступил на игрушечную машинку и приземлился лицом на ковровое покрытие. Тимми уже визжал от смеха. Он не рассказывал коллегам об использовании детских вещей в своей работе. Ведь никто не должен был знать, что человеческие дети не токсичны. Он и Салли не рассказали даже ребятам, хотя продолжать этот фарс было очень утомительно. Впрочем, Роз ясно дала понять, что не хочет, чтобы эта информация раскрылась. Втайне Майк начинал подозревать, что CDA и не пытались защитить монстров от детей. Должно быть, на самом деле всё было с точностью до наоборот. В конце концов человеческие дети боялись монстров, и если широкой публике станет известно, что дети не опасны для них, то что остановит их от проникновения в мир людей и использования детей по максимуму? От использования этих прелестных маленьких созданий ради собственной выгоды? Если судить по Рэндаллу… Нет, не думать о Рэндалле. Но уже поздно. Конечно, посторонней мысли потребовалось всего мгновение, чтобы полностью завладеть его мыслительным процессом. Рассеянно выполняя обычную работу, слабо отмечая хихиканье мальчика на грани истерики, он не мог не задумываться над одним и тем же вопросом в течение энного количества времени. Где Рэндалл? Почему он ещё не нашёл другую дверь? Это не могло быть настолько сложно! Всегда имелась какая-нибудь неподалёку! Ему нужно было перестать думать об этом. Ему нужно было перестать чувствовать вину за это. В конце концов, он и Салли всего лишь пытались спасти жизнь Бу, и раз Рэндалл был одной из угроз, конечно, им нужно было убрать его с дороги достаточно надолго, чтобы отправить её обратно. Но в глубине души он был уверен, что что-то случилось. Почему-то он был убеждён, что его бывший лучший друг мёртв. Как это могло произойти? Рэндалл был тем, кто продолжал вражду! Майк никогда не желал ему смерти! Встряхнув головой, он постарался снова сконцентрироваться на Тимми. Возможно, он был настроен негативно. Может, ему просто нужно было подождать достаточно долго. И поскольку прямо сейчас это было единственным, о чём он сожалел в своей жизни, он был вполне уверен, что найдёт силы с этим справиться. Может, не сегодня, но… да, он может справиться. Каким-то образом. Тимми практически вопил, так что, пожалуй, убраться из комнаты до того, как появятся его родители было отличной идеей. «Сколько бы родителей ни было», — добавил он мысленно, снова про себя бурча на разведчиков. Так что он попрощался с мальчиком и даже вспомнил оставить его игрушки перед уходом. Последнее, что ему было нужно, — это код 23-19, который, о чём никто, кроме него, не знал, был совершенно ненужным. Но он немного развлёк себя мыслями об агентах CDA, пытающихся понять, где на его теле крепить Елизаветинский воротник. Банка не была полна, когда он вернулся в свой мир, но это было нормально. Это случалось почти с каждым переназначенным ребёнком. Он как раз собирался отключить её, когда был прерван. — Не дотягивает до твоих обычных показателей, не так ли? Ухмыляясь, он повернулся лицом к лучшему другу. — Хочу напомнить, что заполняемые тобой банки были в несколько раз меньше этих, большой парень. Салли вернул ухмылку. — И я хочу напомнить тебе, что мне приходилось наполнять их криком! Покачав головой в беззвучном смехе, Майк занялся заменой банок. — Так что же привело большого босса на нижний этаж своих смешил? Обязательная шутка произнесена, и он был уверен, что Салли снова перейдёт к делу, и друг не обманул его ожиданий. — Ну, только что звонил Джонни. Он хочет узнать, сможешь ли ты найти время на ещё один семинар по скрытности послезавтра. Это заявление тут же вызвало у него несколько противоречивых эмоций. В итоге, так как это происходило не в первый раз, раздражение взяло верх над гордостью. — Почему этот парень никогда не может позвонить заранее? Салли ухмыльнулся. — Ему нравится издеваться над тобой. Майк бросил на него взгляд сквозь полуприщур. — Ты так думаешь? Лично я думаю, это его способ смириться с необходимостью просить у меня помощи, — внезапно нахмурившись, он установил следующую банку на станцию с излишним усилием и злобно провёл картой Джереми через считыватель. Салли пожал плечами. — Да, ну, ничего не поделаешь, если он хочет, чтобы у его сотрудников был лучший тренер, какого он способен предоставить, — друг шутливо толкнул его. — Ну же, взбодрись, это значит, что ты увидишь Дона и Слизня! — Будто Слизень нуждается в уроках скрытности, — сострил Майк, но эта мысль ободрила его. Для проживающих в одном городе, он и эти двое определённо плохо поддерживали связь. Было бы гораздо проще, если бы они просто сумели адаптироваться к смешению, но, конечно, он видел, что страшение было лучшим вариантом для них; смешение требовало особого рода уверенности в себе, которой никто из них не обладал. Ну, по крайней мере, они работали в Компании страха; Фабрика крика была ещё дальше на другом конце города. — Так что я должен сказать Джонни? — наконец спросил Салли, всё ещё ухмыляясь его негодованию. — Скажи ему, что он придурок, — проворчал Майк, убирая ключ-карту обратно в дело. — И да, я как-нибудь втисну это в своё расписание. Салли хихикнул. — Отлично, тогда я скажу Селии назначить тебе встречу. И, Арт, с тобой мне тоже нужно поговорить! — добавил он, когда друг вернулся в их мир, и подошёл к столу Майка за ручкой для быстрой заметки в планшете. Удовлетворившись тем, что Салли останется на их этаже на какое-то время (случайное поддразнивание всегда делало работу ещё приятнее), Майк вошёл в следующую дверь. Джереми был одним из его детей, даже одним из любимчиков. И, как и с Тимми, не было необходимости приносить с собой вещи — пол его комнаты всегда был так усеян барахлом, что даже самый сложный симулятор устыдился бы. Если бы Майк ещё боялся токсичности, вряд ли он бы так уж любил Джереми. Сначала его встревожил необычно яркий свет, но шок быстро прошёл. Просто мальчик уже проснулся, когда он зашёл, сидел в кровати и, очевидно, ожидал его. Иногда Майк поражался, сколь проницательны были некоторые дети, особенно учитывая тот факт, что ещё не так давно он считал их безмозглыми опасными маленькими мерзостями. Джереми был типом детей, любящих гримасы. Даже самые нелепые рожицы заставляли его громко смеяться от радости, так что здесь не было такой уж большой нужды в членовредительстве. Что было хорошо, так как подход к нему был своего рода испытанием; если бы Майку приходилось заниматься этим за каждой дверью, он, должно быть, терял бы энтузиазм в середине рабочего дня. Он поймал себя на прокручивании в голове программы семинара и заставил себя сосредоточиться на текущей задаче. Ему нужно было проработать сегодня ещё час или дольше, если он хотел быть готовым, но не то чтобы он никогда прежде не преподавал. Иногда он удивлялся, насколько разнообразилась его работа за эти годы. Между семинарами, написанием статей и случайными заданиями по конструированию банок он был действительно немного удивлён, как ему всё ещё удавалось иметь высочайший счёт по смешению во всей компании. Любопытно, что теперь, когда он наконец-то, наконец-то получил то, о чём всегда мечтал — стать лучшим в своей сфере — он понял, что это не имело для него значения. Конечно, было великолепно вызывать восхищение, наконец-то быть признанным за то, какой он есть, но на самом деле его устраивало быть «просто хорошим», а не «лучшим». Он не находил радости в превосходстве над другими. Конечно, особенно в свете его изначального соперничества с Салли эта мысль казалась реально странной даже для него, но он считал это зрелостью или чем-то вроде того. Джереми, очевидно, веселился, наблюдая за его гримасами. Он продолжал смеяться, улюлюкать и радостно аплодировать, будто никогда не видел ничего веселее. Майк улыбнулся. Ему правда нравился этот маленький парень. Чем-то он напоминал ему Бу. Особенно когда его смех переходил на пронзительный писк. Или когда он произносил одно из нескольких слов, которые знал, например, «ещё», «снова» и «мишка». Майку потребовалось время, чтобы осознать, что последнее, как ни странно, адресовалось ему. Чёрт, он правда любил этих детей. Шум в коридоре заставил его подпрыгнуть, и следующее, что он осознал, — включился свет. — Джеми, пожалуйста, спи уже! — женский голос. Вероятнее, мать Джереми. Майк выругался, временно забыв о ребёнке. Женщина была слишком близко. Ему нужно было убираться отсюда, прямо сейчас. Развернувшись, он бросился к выходу, но в спешке запутался ногами в чём-то, валявшемся на полу. Он упал, столкнувшись лицом с кучей фигурок. Выругавшись снова, он потянулся назад, чтобы выпутать ноги из, как оказалось, подобия гирлянд. Но они прочно обвились вокруг его ног, завязавшись в несколько маленьких узлов. Джереми визжал от радости. Он, должно быть, считал это частью представления. Её шаги приближались. Слишком близко. Майк отчаянно возился с узлами, но справлялся чересчур медленно и был вынужден беспомощно смотреть, как открылась дверь и зашла женщина. Святые небеса, взрослые люди высокие. Она повернулась к кровати, собираясь заговорить с сыном, но пригляделась получше, когда ощутила в комнате ещё чьё-то присутствие, и наконец обратила взор прямо на Майка. Краткий миг зрительного контакта. Майк издал задушенный писк и споро ещё больше запутался в гирляндах. — Какого… — пробормотала женщина, всё ещё слишком шокированная для должной реакции. Последний рывок, и провода поддались. Наконец освободившись, Майк торопливо поднялся на ноги и развернулся. Теперь, когда он мог двигаться, он, не теряя времени, рванул к окну. Он не мог вернуться. Протокол на такой случай был предельно ясным. Он должен был немедленно выбраться из дома и надеяться однажды вернуться через другую дверь, как только избавится от хвоста в лице женщины. — Постой! — потребовала она, но он не намеревался подчиняться. Ни при каких обстоятельствах она не должна была увидеть его, заходящего в шкаф. Он мог лишь надеяться, что кто-нибудь на другой стороне слушал, и ему хватит мозгов отключить питание портала. — Подожди! Не уходи! Игнорируя её, он нащупывал ручку. Как, чёрт возьми, работала эта штука? — Какой миленький! Он застыл. Он сначала даже не понял почему. Ему потребовалась минута, чтобы мозг вновь заработал, но к тому времени внутреннее чутьё уже подсказало ему правду. Он знал её. Медленно обернувшись, он уставился на неё широко открытыми глазами и замер. Джереми следил за ними обоими. Однако на лице женщины было понимание — Так это правда ты, — тихо сказала она. — Я думала, что выдумала тебя. Майк всё ещё не мог говорить. Это была она. Должна была быть. Он никогда прежде не видел взрослых людей, но… окей, ладно, видел, но не так близко. Но мог бы, не так ли? Ему показалось, что он, вроде как, узнал черты её лица и как её светлая чёлка зачёсана чуть набок. Женщина присела на колени, подзывая его, как животное. — Иди сюда. Я ничего тебе не сделаю. Майк в ответ немного задрал бровь. Он отозвался, прежде чем успел осознать, что это плохая идея. — Ты не боишься, что я сделаю что-нибудь тебе? Она казалась удивлённой тем, что они говорили на одном языке или, может, что он вообще разговаривал, но не прокомментировала. — С чего бы? Джеми рисовал картинки с маленьким существом и дал понять, что является другом этого паренька. И теперь, когда я думаю об этом, те картинки кажутся знакомыми… А тогда ты тоже ничего мне не сделал. Зачем мне тебя бояться? Майк вздохнул. — Знаешь, я пытался тебя напугать… И она улыбнулась. — Кто-то такой милый, как ты? Майк даже почувствовал, как улыбается в ответ, но потом вспомнил обстоятельства. — Послушай, я должен идти… — настоял он, собираясь снова повернуться к окну. — Нет! — тотчас вырвалось у неё. — Не уходи, пожалуйста! Пожалуйста, просто… не надо. Майк в замешательстве нахмурился. Что с ней? — Я должен. Они ждут меня на той стороне, — он прикусил губу, осознавая, что сказал слишком много. Но её ответ удивил его. — Твой друг, верно? Тот большой голубой? Откуда она могла знать о Салли? Но потом он вспомнил, что дети наверняка тоже видели его побег из хижины; по словам Салли, полицейские направили на него фонари. — Он в порядке? — продолжила она и действительно звучала искренне обеспокоенно. — Полицейские сказали, что столкнулись с ним?.. Они же ничего ему не сделали, правда? — Салли в порядке, — он мысленно дал себе затрещину — он снова выдал ей информацию. — Слушай, мне правда нужно идти, я не должен был даже говорить с тобой… — после секунды размышления он решил, что она в любом случае знает слишком много. — Видишь ли, мой народ действительно беспокоится о том, чтобы оставаться скрытым от людей, и всё такое, и… если кто-то прознает об этих дверях, это очень плохо кончится… Снова информация. Ему нужно было перестать болтать как можно скорее. Он снова поднял на неё взгляд. — Кажется, я тебе, ну, нравлюсь. Могу я рассчитывать на то, что ты будешь молчать об этом? Её ответом вновь была улыбка. — Ох, я рассказала им о тебе тогда. Но, кроме тех детей, что видели тебя, никто мне не поверил. Я очень сомневаюсь, что теперь что-то изменилось. Майк не смог сдержать улыбку. Ему просто придётся принять это за согласие. — Понимаю. Ну, тогда, спасибо, — и с этими словами он осторожно отступил от окна, чтобы вновь приблизиться к двери шкафа. И теперь он подумал, что это не могло её особенно удивить. Она точно так же видела, как он подходил к шкафу в лагере. Она заговорила вновь. — В следующий раз, когда будешь играть с Джеми, зайдёшь за мной в другую комнату, ладно? Что-то в этом высказывании заставило его остановиться. Была в её голосе искренность… Он был тронут, действительно тронут, и всё же он покачал головой, оглянувшись через плечо вопреки здравому смыслу. — Следующего раза не будет. В тот же момент она показалась напуганной. — Я же сказала, что никому не расскажу, обещаю! — Дело не в… — уточнял Майк, снова полностью повернувшись, — просто… Меня обнаружили. Я должен буду объявить эту дверь сломанной, — он видел, что она хотела сказать что-то ещё, но продолжил, не давая ей шанса. — Слушай, даже если вы двое ничего не расскажете, это всё ещё может быстро выйти из-под контроля. Для начала у Джереми здесь должен быть отец, и он меня не знает. Насколько мне известно, он, вероятно, пошлёт за мной службу по борьбе с вредителями… — На самом деле, я мать-одиночка, — спокойно заявила она. Он моргнул. Было ли это в деле? Он не мог вспомнить. — Ладно, как бы то ни было, она наверняка уже начинают волноваться за меня. Я… я пойду. Мне жаль. Правда, — он взглянул и на ребёнка. — Прости, Джереми. Я буду скучать. Мальчик, казалось, еле сдерживал слёзы. Должно быть, он понимал, что происходило. Женщина тоже выглядела расстроенной, но, по крайней мере, больше не давила. Майк снова повернулся к выходу и уже положил руку на дверную ручку, когда она снова обрела голос. — Знаешь… ты годами был моим воображаемым другом. К своему удивлению, он почувствовал, что немного растерялся на этих словах. Её воображаемый друг. Они в своей жизни встречались всего раз, но он что-то значил для неё. Отпуская дверь, он вновь повернулся лицом, рассматривая её полностью. — Могу я узнать твоё имя? Она ухмыльнулась. — Если я узнаю твоё. Он улыбнулся ей. Справедливо. — Майк. Она моргнула. — Должна признать, я ожидала чего-то менее… нормального. В любом случае приятно познакомиться, Майк, я Луиза. Луиза. Теперь он, наконец, узнал другую сторону той судьбоносной встречи. Он медленно кивнул. — Пока, Луиза, — прошептал он. Прежде чем он смог передумать в очередной раз, он открыл дверь, прошёл, быстро закрыл её и отключил питание, чтобы у тех двоих не было возможности увидеть, что было на другой стороне. И теперь он опёрся о дверь, тяжело дыша, приложившись лбом к древесине. — Майк, вот ты где! — это был голос Салли. — Слава богу, где ты был? Мы думали, тебя поймали! Тебя не было так долго, а счётчик энергии не менялся, и мы думали… Как долго это продолжалось? Он совершенно потерял счёт времени. Он понял, как ему повезло, что питание всё ещё было включено. Обернувшись, он столкнулся с морем взволнованных лиц. Салли был прямо перед ним, Арт и близнецы за его спиной, ещё несколько монстров вокруг них. На самом деле, это очень походило на день, когда он впервые в жизни ступил в мир людей и добился той же реакции от всех ближайших монстров. Чувствуя, как подгибаются колени, он позволил себе сползти по двери и в оцепенении сесть на пол. Он не был уверен, что только что произошло, и что он чувствовал по этому поводу. Салли тут же опустился перед ним на колени. — Майк? Ты в порядке? Выглядишь, будто увидел привидение. Какая странно подходящая формулировка. — О, так и было. Я… встретил первого ребёнка, с которым когда-либо сталкивался, — ладно, не совсем первого; он не особо обратил внимание на первого, потому что был занят наблюдением за Пугающим Фрэнком Маккейем, но, по крайней мере, первым, кого он сам пытался напугать. Салли выглядел сбитым с толку. — Та светловолосая девочка, о которой ты говорил? Из лагеря? — он ухмыльнулся. — Майк, прошли десятилетия, она уже не ребёнок, — когда Майк ничего не сказал, его, казалось, настигло осознание. — Ты встретился с ней, не так ли? Майк вяло махнул на дверь. — Мама Джереми. — О мой!.. — выдохнул Салли, прежде чем, казалось, его поразило что-то ещё. — И она узнала тебя? — …ага, — прошептал Майк. Мгновение Салли пристально глядел на него, после чего внезапно принял решительный вид. Он собрался встать, и Майк сразу же понял для чего, поэтому быстро потянулся и схватил друга за руку. — Всё нормально! Она обещала, что не расскажет обо мне. Она обещала. Просто… ладно, дверь сломана, я полагаю. Салли странно посмотрел на него после этих слов. Он молча встал, чтобы забрать дверь со станции, и легко коснулся плеча Майка, чтобы тот пошёл за ним. — Все, продолжайте! — сказал он громко, для пущей убедительности выразительно глянув на Арта и близнецов, и, несмотря на их очевидное беспокойство, они последовали приказу. Чувствуя лёгкое головокружение, Майк позволил Салли увести себя с этажа смеха в ныне неиспользуемый конференц-зал. Друг приставил дверь к одной из стен, сел за стол переговоров и предложил Майку сделать то же. — Что случилось? — мягко спросил он. И так Майк рассказал ему всю историю. — Я… я услышал маму Джереми в коридоре и на пути к выходу споткнулся о его вещи. И она зашла, и увидела меня. Я… — то, как он сказал это, звучало так безэмоционально. Так, будто эта встреча не была для него чем-то особенным. — Я пытался выбраться через окно, но она крикнула мне вслед, и она… она узнала меня и… она сказала, что я был её воображаемым другом… — почему именно эта часть информации так сильно его задела? — Ты уверен, что это она? — допытывался Салли, его лицо почти ничего не выражало. Майк кивнул. — Я тоже её узнал, — и внезапно он ощутил, как его губы растянулись в тоскливой улыбке. — Она сказала, я был её воображаемым другом, — повторил он. — Она правда не боялась меня, ни капельки, но оглядываясь назад… не думаю, что я сильно возражаю. Больше нет. Глубоко вздохнув, он поднял глаза. — Пропустишь дверь через дробилку за меня? Почему-то мне кажется, что сам я не справлюсь. К его удивлению, ответом Салли была улыбка. — Майки, мы не будем дробить эту дверь. Майк уставился на него. — Ты не слушал? Дверь сломана! Мать ребёнка обнаружила меня! Если нам не посчастливится с её пониманием, это будет страшнейшим нарушением безопасности со времён Бу, блуждающей тут по округе! Салли заулыбался шире. — Забавно, что ты упомянул Бу. Ты правда думаешь, что я собираюсь уничтожить дверь твоего друга, когда сам всё ещё храню одну своего? Майк продолжал пялиться. К чему Салли клонил? Не было возможности, чтобы… или была? — Слушай, — продолжил Салли, очевидно, почувствовав его глубоко укоренившееся замешательство, — мы просто оставим эту дверь рядом с Бу. И когда бы тебе ни захотелось, навещай её. Это опасно, да, но не особо опаснее, чем мои визиты к Бу. Я уверен, что у нас всё получится. Просто объясни ей, ты же сказал, что она готова держать это в тайне. Майк некоторое время молчал. Он не совсем понимал, почему Салли вообще рассматривал этот вариант, почему это должно было что-то для него значить, но он чувствовал, что Салли было как минимум достаточно имеющихся причин. — Думаешь, мне стоит? — наконец спросил он нерешительно. Салли сиял. — Безусловно!

—

Ему потребовалось несколько дней, чтобы найти как время, так и решимость вернуться. Он хотел дождаться ночи в её часовом поясе, но ему было нужно идти гораздо раньше начала рабочей смены, чтобы ни у кого не было возможности задать ему вопросы. К счастью, у него был некоторый опыт такого рода планирования, так как иногда Салли брал его с собой, чтобы увидеться с Бу. Он чуть поёжился от морозного утреннего воздуха, когда поднимался к парадному входу. Он должен был быть закрыт в это время, но его ключ подходил практически каждой двери компании, за исключением порталов, которые вообще не имели ключей, так что в любом случае он попал внутрь. Хоть он обычно и старался избегать подобного рода моменты, иногда быть лучшим другом директора имело свои плюсы. Его шаги отдавались эхом в пустом вестибюле. Всегда, когда он был в здании совершенно один, компания казалась гораздо больше. Из-за специфики их работы это место ассоциировалось у него с непрекращающимися радостью и смехом, поэтому тишина казалась действительно неуместной. Это заставляло его чувствовать себя незваным гостем, и чувство это сопровождало его на протяжении всего пути к комнате с симулятором страха. Конечно, в настоящее время она не использовалась и даже была закрыта, так что никого здесь не было бы и в рабочее время. Были попытки сконструировать симулятор смеха, но связанная с этим психология только изучалась, а на совершенствование предыдущей технологии уходили десятилетия, поэтому он сомневался, что в ближайшем будущем произойдёт что-то значительное. Однако, чего никто не знал, так это того, что он и Салли оставили в этой соединённой с системой комнате дверную станцию. Они всегда посещали Бу отсюда, и сейчас это также станет отправным пунктом к его новому другу. «Луиза», — должен был он напомнить себе. Захочет ли она вообще, чтобы он пришёл? По сути, он проигнорировал её просьбу и таки сбежал, так не было ли определённой вероятности, что она могла навсегда отказаться от своего воображаемого друга и двигаться дальше? Он проверил дело, и, как и во многих других, информация о родителях Джереми была в нём неполной. Там ничего не говорилось о том, что Луиза — мать-одиночка; более того, там вообще не было упоминания об отце, будь то настоящем, мёртвом или каком-либо ещё. Он знал, что это была оплошность с его стороны — он должен был как следует проверить дело, прежде чем вообще заходить в комнату. Дверь была ровно на том месте, куда, как он видел, ставил её Салли — около двери Бу, обе элегантно накрыты одеялом. Конечно, если кому-то когда-то случится забрести сюда, двери будут немедленно обнаружены, поэтому со временем ему и Салли придётся подумать об укрытии получше. Они выбрали это место лишь потому, что здесь же была дверная станция, исключающая вероятность того, что их заметят, переносящими сломанные двери по коридорам без видимой на то причины. Возможно, Салли стоило просто установить станцию в своём офисе. Установка двери Луизы была несколько сложнее, чем он предполагал; он дал обмануть себя лёгкости, с которой Салли обычно справлялся с подобными делами. Но, конечно же, его друг был по меньшей мере раз в десять сильнее него. Во всяком случае, дверь Луизы не оставляла заноз, как дверь Бу, так что, в конце концов, он с ней как-то да управился. Нажатием кнопки он активировал станцию, но после замешкался перед дверью. Что, если она не хотела его видеть? Что, если он побеспокоит её своим возвращением? Ладно, был всего один способ это узнать. Глубоко вдохнув, он толкнул дверь и вошёл в комнату. Его глаз быстрее привыкал к темноте по утрам, когда свет в Монстрополисе был ещё не слишком ярким, и сейчас не было исключения. Он уже мог различить силуэт Джереми на кровати, и звук его тихого дыхания был очевиден. Мальчик спал. На самом деле это его немного успокоило. Он хотел поговорить с Луизой, прежде чем обнадёживать Джереми продолжением его весёлых визитов. Он заметил свет, чуть просачивающийся в комнату из-за двери на противоположной стене, но недостаточно яркий, чтобы исходить из коридора. Если он хотел найти её, ему следовало выйти из комнаты и поискать, и он был чрезвычайно удивлён тому, как явно опасался этой перспективы. Да, блуждание по человеческому дому было для него совершенно новым опытом, но после пребывания в лесу в случае с лагерем можно было подумать, что это выполнимо, верно? Осторожно пройдя мимо кровати Джереми на цыпочках, он медленно открыл дверь и проскользнул наружу. Свет вёл его к дальнему концу коридора, и поскольку вариантов больше не было, он последовал за ним. Хотя бы планировка дома в деле Джереми была зарисована должным образом, так что он знал, что приближался к кухне, где и горел слабый свет. Дверь была чуть приоткрыта, и осторожно выглянув из-за угла, он увидел её. Она стояла у раковины, залитая мягким светом маленькой лампы над столешницей, держа в руке стакан воды. Она была в халате, наброшенном на ночнушку, и глядела в окно, предположительно на звёзды. По человеческим меркам она, вероятно, была довольно молода; не то чтобы он знал достаточно взрослых людей, чтоб судить по её внешнему виду, но по математическим подсчётам ей должно было быть около двадцати лет. Ему было немного любопытно, почему она не спала в такой час, но она в любом случае бодрствовала. С ней никого не было, и остальная часть дома казалась столь же тихой. Это был шанс, и он не мог позволить себе упустить его. Если он не поговорит с ней сейчас, он уже никогда не найдёт в себе сил; в этом он был уверен. Когда он толкнул дверь, открывая её полностью, та чуть скрипнула, и Луиза немедленно повернулась, раздражённо вздохнув. — Слушай, Джеми, я знаю, что ты ещё не устал, но… — однако она затихла, когда заметила его. Так же, как и в их первую, ладно, вторую, встречу несколько дней назад, был миг зрительного контакта. Он спокойно посмотрел на неё, но не смог это вынести и отвёл взгляд. Почему-то он не знал, что сказать. Что, как он полагал, о чём-то да говорило. Но он услышал улыбку в её голосе, когда она поставила стакан на столешницу, а затем преодолела небольшую дистанцию между ними. — Ну привет! Не ожидала, что ты вернёшься! И не в смысле я возражаю, просто мне любопытно, почему ты передумал? Он посчитал это резонным вопросом. — Ну, я, я… уточнил у… начальства… — конечно, он ничего такого не делал, но только потому, что он знал — Салли не возразит; но объяснять ей это было бы слишком сложно. Он сглотнул и, что прекрасно осознавал, начал бессвязно бормотать. — И мы подумали, если ты пообещаешь молчать обо мне и… если мы примем, ну, особые меры предосторожности, чтобы, знаешь, быть уверенными, что никого здесь не будет, когда я буду заходить, то, и правда, ничего не должно помешать мне в, в, ну… визитах… время от времени. Когда он осмелился снова поднять глаз, он увидел, что она склонилась над ним без всякой угрозы, а её лицо светилось, будто озарённое прожектором. — Ты серьёзно? Он поднял руки в некоем защитном жесте. — Но я должен был пообещать никогда не брать тебя на другую сторону! Это абсолютно невозможно! Ты не можешь туда ходить, как и Джереми, — на самом деле, как и с «уточнением у начальства», он никогда не обещал этого, но в этом и не было необходимости; он планировал быть в высшей степени осторожен в этих посещениях, и он знал, что Салли об этом знал. Она ухмыльнулась его неловкой неуклюжести. — Всё в порядке. Давай присядь. Хочешь чай или чего другого? Одна лишь мысль о распитии чая с человеком, со взрослым человеком, возможно, сопровождаемая милой беседой или чем-то вроде, казалась ему слишком странной. Да, Бу иногда устраивала с ним и Салли вымышленные чаепития, но это было другое. В итоге он несколько раз моргнул на неё. — Эм, спасибо, но не уверен, что смогу перенести что-то человеческое. Давай не будем испытывать нашу в этом удачу. Но он сел за один из стульев, когда она предложила, и молчал, пока она ходила за своим стаканом и садилась с другой стороны стола. Когда он с любопытством осмотрел комнату, его взгляд упал на прикреплённую к холодильнику картинку, по-видимому, с ним и Джереми. Это действительно говорило о большем таланте, чем обычно владели двухлетние. Выглядело, словно мальчик правда очень наслаждался его визитами, как и говорила его мать. — Знаешь, мне тоже интересно, — услышал он свой голос. — Почему ты была так непреклонна в вопросе продолжения моих визитов? Вновь повернувшись к ней, он увидел, как она пожала плечами. — Не уверена. Думаю, просто здорово узнать своего воображаемого друга. Улыбка скользнула по его лицу. — Думаю, так. Но я правда пытался напугать тебя в тот день, я не шутил об этом. Просто я был… знаешь, не совсем хорош в этом, — вероятно, на сегодняшний день это считалось преуменьшением века, но зацикливаться на этом не было смысла. — Тогда зачем ты вообще пытался? — спросила она в замешательстве, и это был ещё один резонный вопрос. — У тебя, очевидно, лучше выходит заставлять кого-то смеяться, нежели плакать. — Кричать, — поправил Майк почти на автомате. — И чёрт, это, мягко говоря, долгая история, — сколько он мог ей рассказать? Но она обещала молчать о нём, а значит, не передаст ни слова кому-либо ещё, верно? Она вновь ухмыльнулась, укладывая подбородок на сложенные руки. — Я никуда не собираюсь, — съязвила она. Он решил, что симпатизирует её чувству юмора, но это мало помогло ему с определением. Казалось, она как-то уловила это, потому что начала хмуриться. — Думаю, я дала понять, что не пойду с этим в прессу, — отметила она спокойно, но подразумевая критику. Её слова вызвали у него нервный смешок. — Я не уверен, с чего начать, — почему он вообще нервничал? — Большинство предпочитает для этого начало, — невозмутимо заявила она, скрещивая руки. — Если серьёзно, что меня интересует особенно, так это почему ты постоянно приходишь в комнату Джереми. Для развлечения или как? Вероятно, такое начало было не хуже любого другого. — Эм, ну… — не то чтобы она будет единственным узнавшим человеком. Они объясняли Бу основы, как только она подросла достаточно, чтобы вести с ними настоящие беседы. — Я должен, — наконец ответил он. — Это наш способ сбора энергии. — Энергии? — повторила она, чуть рассмеявшись. — Ты шутишь? Он почувствовал, что немного расслабился от её беззаботной пытливости. — Это менее правдоподобно, чем монстр, живущий в шкафу твоего сына? Она нахмурилась в замешательстве. — Но на самом деле ты не живёшь в шкафу, так? В смысле ты уже мог бы понять, что теперь я бы тебя заметила. В этот раз была его очередь смеяться, и он отметил, что она выглядела довольной его реакцией. Каким-то образом это начинало казаться естественным. Будто он просто разговаривал с другом. Пожалуй, он должен был осознать это гораздо раньше, имея дело с человеческими детьми в течение многих лет, но люди и правда были простыми ребятами, как и монстры, верно? — Нет, я не живу в шкафу, но это мой способ попадать в ваш мир. — Наш мир? — понимание озарило её лицо. — Хочешь сказать, есть и другой? Из которого ты пришёл? Какой он? — …это красивое место, — сказал он тихо. И так и было. — Думаю, он не особо-то отличается от вашего, по крайней мере, если судить по комнатам, что я уже видел, но… — Ты посещаешь больше детей, а не только Джеми и меня? — воскликнула она, прежде чем, вероятно, задуматься о чём-то. — Твой друг тоже этим занимается? Как ты его назвал… — Салли, — подсказал он. — И нет, он этим не занимается. Когда-то он был страшилой, но уже нет. Не после Бу, — он знал, что за этим должен был последовать вопрос, поэтому ответил до того, как она спросит. — Мэри, на самом-то деле. Ей… я точно не знаю, может, лет шесть. Пожалуй, мне нужно будет у неё уточнить, — он коротко усмехнулся про себя. — В общем, она случайно попала в наш мир несколько лет назад, и была тем, кто помог нам осознать, что смех примерно в десять раз мощнее крика. Она выглядела внимательно слушающей, словно ей нравилось узнавать его истории. — Если ты говоришь «случайно», ты имеешь в виду, что люди не бывали в вашем мире прежде, верно? По крайней мере, так это звучит. Он собирался рассказать ей эту историю, ему по-настоящему не терпелось поделиться ею, но для начала он вспомнил о своей ситуации. Если он останется слишком надолго, ребята скоро его хватятся и начнут спрашивать, и в худшем случае прекратятся не только эти визиты — он подвергнет опасности и возможность Салли навещать Бу. Он слишком расслабился. Но просто это было очень приятно. Как встретить давно потерянного друга, о наличии которого он и не догадывался. В глубине души он желал иметь возможность просто рассказать всем правду о людях, чтобы CDA могли прекратить защищать два мира друг от друга. Конечно, он понимал, что так это никогда не сработает, но хотя бы прямо здесь, прямо сейчас он мог менять ситуацию. Было ли у него ещё время рассказать ей? Он бросил взгляд на часы, висящие на стене напротив, и, быстро просчитав разницу во времени, выяснил, что было. — Ты права, прежде этого не происходило, — подтвердил он. — Или после. Добавь к этому факт, что в то время все монстры были убеждены в токсичности человеческих прикосновений, и большинство из нас всё ещё уверено… — О боже, — она ухмыльнулась. — Должны были быть настоящие беспорядки. Она наверняка и не догадывалась, сколь близка была к правде во многих смыслах. — Ну, — начал он рассказ, немного откинувшись на спинку стула, устраиваясь поудобнее, — я полагаю, это зависит от точки зрения.