Спасу тебя от своих чертей

             Вилка пробовала себя во многом. Практически, наверное, во всем. Танцы, вязание, исскуство, стрип пластика. Лепка. Мыловарение. Свечи. Гитара. Вокал. Ещё бесконечно можно перечислять то, что эта девушка начала и бросила. Все увлечения рано или поздно летели в бездну. Не потому, что их вытесняли наркотики. Просто у неё не получалось. И она бросала, не выдерживая в приступах тревожности. И только танцы были тем настоящим, что давалось Виолетте легко и просто, будто она была для этого рождена. Она цеплялась за них, выпуская в хип хоп и стрип пластику ощущения. Что что, а двигаться девушка умела. Хоть и дурачилась чаще всего. Но с каждым разом ей становилось все труднее не то, что извивать свое тело, но и просто шевелить руками. Во время танцев её начинало трясти. Движения больше не были плавными. Они были резкими и грубыми, частыми. У неё случались судороги. Пальцы не прекращали трястись. Запястья. Дикий тремор и невозможность стоять долго. Тренер снимала её с выступлений. Потом все дошло до тренировок. Потом моментами её то снова начинало трясти, то не выходило даже с кровати встать чтобы куда-то поехать. Карьера танцора была окончена. Танцы — одна из самых больших болей в жизни Вилки. С танцами связаны самые лучшие и самые худшие моменты в её жизни. Именно они были тем, что помогало ей хоть как-то оставаться на плаву. Без них она окончательно отдала себя наркотикам. С тех пор прошло достаточно времени и Вилка загорелась идеей провести тренинг именно в плане танцев хотя бы для того, чтобы снова за них зацепиться. Кристина дала ей какую-то мотивацию, что ли. И Кристина кивнула, смотря на неё. Она расплылась в улыбке, представляя, как это демоническое с виду чудо двигается. Её забавило, что их поставили в такие рамки и на самом деле собиралась взять с этого тренинга все. —Только со мной. Идёт, по быстрому? —Захарова задала риторический вопрос. Она подошла к Виолетте и положила свои ладони на её. Надавила, чтобы сплести, скорее соединить их пальцы. Девушка повела их руки в сторону, так, что это получалось танцевальным элементом Вальса. Виолетту это заставило искренне и солнечно улыбнуться. —Ща, ещё музон включу, типа, МЕДЛЯЧОК ЧТОБЫ ТЫ ЗАПЛАКАЛА. Виолетта не позволяла губам потерять счастливую улыбку. Она наоборот начала вести Кристину за собой, опускать её на пол, заставляя прогнуться в спине, а потом поднимая обратно. Захарова покрутила Вилку на руках и покружила через руку. Они танцевали по всему помещению, в конце концов руки Кристины обнимали Виолетту за талию, а ее руки покоились на крепких плечах. Они сияли, все на их пути падало вниз, их не смущало ничего. Малышенко толкалась бёдрами на встречу к Кристине. Захарова ненароком вспомнила школьный вальс и это точно было на уровень выше. Кто бы мог подумать, что они будут танцевать вальс в рехабе? Но они не собирались останавливаться. Виолетта вкладывала всю свою боль. К потерянным танцам, к нарциссихе маме. А Кристина, как ведомая впитывала все это и забирала, опустошая Малышенко от боли и тревог. Захарова сама не замечала, как привязывала Вилку к себе все больше — Виолетта не могла по другому. Рядом с Кристиной, особенно во время этого танца, терялись все невзгоды, все становилось по плечу и Виолетте хотелось следовать за ней, как за маяком. Когда в танце Крис отходила — Вилка наступала ей на ноги. Более пяти минут их глаза удерживали зрительный контакт, они не могли друг от друга оторваться. Но это и не нужно было. В конце танца, Крис взяла Вилку за талию и уложила на стол за неё, нависая сверху. Она пыталась восстановить дыхание, дыша на манко приоткрытые губы Малышенко. Они сохли. —У тебя губы сухие в корочках. Не пробовала пользоваться гигиенической помадой? — Захарова смочила свой большой палец и очертила им губы Вилки, от края до края, надавливая все сильнее. Она промяла её губы и оттянула верхнюю, искренне улыбаясь. Вилка не могла не воспользоваться возможностью — она вытянула язык и пощекотала палец Кристины собственным языком, облизав его. Захарова аж смутилась, пытаясь скрыть смущение в такой же солнечной улыбке. Это не было стыдно. Это было предательски горячо в помещении с закрытыми окнами, на которых решётки. Они были в западне. Буквально в чёртовой ловушке и осозновали это, как никогда раньше. —Я похожа на ту, которая пользуется гигиеничкой? —Малышенко повела бровью. —Ты похожа на ту, у которой есть увлажнитель. —Крис закатила глаза и усмехнулась. Она даже не представляет, какую бурю эмоций вызвала в Виолетте этой бесячей импульсивной фразой. Виолетта тяжело задышала и поднялась со стола так резко, что их губы столкнулись. Не поцелуй, нет. Просто прижались, и даже толкнулись друг об друга. —Ты тоже, блять. —Вилка не шевелилась, и ей давалось это пиздец трудно. И сидеть она не может. Её трясет, ведь два дня как она не употребляет. Два гребаных дня ещё слишком мало. Но это самые тяжёлые дни в её жизни. Зрачки Виолетты стали расширенным. Но явно не по причине того, что она здесь где-то откопала порошок. Дело было в другом. Скорее, в другой. —У таких как ты всегда будет компания. За тобой хочется идти. —Захарова потянулась. Она укусила Виолетту за нос и отошла в сторону, открывая дверь. Расстояние между ними стало слишком большим за краткие секунды и Малышенко с горящими глазами наблюдала за Кристиной, которая творила просто нечто. Впервые мысли Виолетты были не об употреблении. —Ну все, тренинг прошёл на ура, психолог Захарова не обращайтесь. —она открыла дверь ещё сильнее, намекая, чтобы Вилка вышла. Крис прикусила губу, теряясь в потоке мыслей, который не думал останавливаться. Хаос, целиком и полностью, и чем ближе она подпускала, поддерживала Малышенко, тем больше он усиливался. Ничего же такого из этого не случится, да?       ***** Они обе зашли в палату. Пока они выходят медсестры открывают окно на проветривание и вовремя закрывают. Там больше не было душно. И Кристина только собиралась завалиться на кровать после такого тренинга, как дверь в очередной раз скрипнула —в последнее время это начало происходить все чаще, что раздражало Кристину. На пороге показалась блондинка с короткими волосами. На ней халат смотрелся как-то нелепо, а на руках были таблетки. Только их зрительный контакт случился — медсестра принялась смеяться, улыбаясь своими накрашеными губами. Стрелки идеально подчёркивали её глаза с линзами. —Ты новенькая? Ни разу тебя не видела. —Захарова думала, что видела уже всех медсестер. Оказалось, нет. —Да я. Мама попросила раздать. Дел у неё много. —девушка махнула рукой. Она была слишком энергичной, пока раздавала таблетки и Кристина не могла поверить в то, что кто-то может быть на столько солнечным ребёнком. —Твоя мама врач? —Нет, медсестра. Главная. Настя, знаешь такую? Я Мишель кстати. —она вложила в руку Кристины таблетки, —Не бойтесь. Я не буду как она вас контролировать. Не хотите — не пейте. Мишель вышла так же быстро, как пришла. Они обе понимали, о какой Насте шла речь. У неё есть ребёнок? Захарова с этими мыслями ушла куда-то в себя. Не понятно откуда взялась агрессия, злость. Но таблетки в её ладони все ещё были. Она потрясла головой, высыпав горсть в руку Малышенко. —Пей. Это хорошие таблетки, но их нужно больше, чтобы они нормально работали. Тебе это надо. Виолетта посмотрела сначала на таблетки, потом на Кристину. Потом снова на таблетки. Она все-таки взяла колеса в рот, высыпав на язык, хоть и знала, что потом почувствует вину. Она за все её чувствует. —Мишель. Ахуенное имя, да? Назову так своего ребёнка. —она истерически посмеялась, удивляясь тому, что спустя пару дней тут у неё уже появились такие просветления в бошке. Ей становится лучше. Или это так Кристина на неё влияет? У неё все внутри взбудоражилось от собственной мотивации. Она не знала, куда себя блять деть. Таблетки ещё лежали у неё во рту. Она не собиралась долго думать и подползла к Захаровой, утягивая её в поцелуй, чтобы таблетки равномерно растворились у них во ртах. Если лечиться, то вместе. Их языки сплелись, разделяя между собой кристаллы лекарственных веществ. Одна из таблеток никак не хотела растворяться и Захарова, чувствуя как её чем-то наполнили, протолкнула своим языком таблетку во рту у Малышенко. Виолетта укусила её за это, сделав поцелуй ещё более страстным и глубоким. С кровью и таблетками. От них несло этой неправильной смесью и Малышенко отстранилась, смотря как от её губ к губам Захаровой потянулся мостик слюны. В глазах Крис были демоны и, боже, как они нравились Вилке. Они идеально подходили к её бесам, которые она выпустила наружу. Ви не дышала, чтобы мост не оборвался. Чтобы эта пошлость продолжала витать в воздухе. Но Крис схватила Виолетту, укладывая её на себя. Они испачкали друг друга. Захарова потянулась к её бёдрам, собираясь сжать их, ударить, шлепнуть, потому что Малышенко выводила, но высокий голос с коридора застал их в расплох. —СОБИРАЕМСЯ НА ПРОГУЛКУ. Кажется, да, это был голос дочки медсестры Мишель. Которая вновь зашла внутрь. —Идёте? —Я поваляюсь. —Захарова закрыла глаза и зевнула. —А ты пойдёшь. —Гаджиева взяла Малышенко за руку и буквально стянула с Кристины. —А я пойду. —повторила Виолетта, позволяя Мишель вывести её из палаты, а потом и из рехаба.