***
— Прошу, — пропускает девушка его вперед. — Можешь любоваться ими всю ночь. Панталоне заходит в небольшое помещение, освещенное скромно, но достаточно, чтобы увидеть всё то богатство, что успел скопить мужчина. Блеск драгоценностей и монет навеял смутные картины прошлого. Сложно избавиться от воспоминаний. Сейчас он стоит в окружении богатств всего Тейвата: ящики с морой, книги в переплете из кожи, рулоны лучшего шелка, драгоценные камни разных размеров и цветов, корляписы и многое другое. Забыть сложно те страшные времена, когда его кожа была покрыта ужасной грязью, а он выпрашивал на улицах хотя бы одну монетку. — Ночь? Слишком мало. Нужно же начистить каждый камушек, — Панталоне касается деревянной шкатулки, аккуратно открывает крышку, чтобы явить на бархате прекрасные белоснежные камни. — Боюсь однажды обнаружить под ними жидкий металл. — Отправь эти камни в подарок одной нашей давней приятельнице из Цисин, — он закрывает шкатулку и поправляет кобальтово-синего цвета перчатки на руках. Расставаться с подобным экземпляром высшей огранки не хотелось. Иногда приходиться чем-то жертвовать. — Как скажешь, — кивает она. — Выглядит так, словно ты собираешь все деньги мира, — девушка подхватывает золотую монету, садится на один из высоких ящиков, болтая в воздухе ногой. Дотторе в чем-то был прав. Кутаться в шелках и драгоценности он любил. У каждого человека есть свои слабости. Слабость Панталоне — драгоценные камни. Одним подарком от новых знакомых стал алый драгоценный камень размером с орех. Кровавый камень красив, но никак не подходил к нему. Не сочетался с бледной кожей. Чтобы достичь чего-то большего, нужно расстаться с чем-то меньшим. Этот камень скорее подойдет его одному знакомому. Аксельбант с фиолетовым камнем покачнулся, когда Панталоне развернулся, чтобы ещё раз окинуть небольшую сокровищницу взглядом. Пускай этим можно целый год прокормить Снежную, этого мало. Для его плана нужно больше моры, чем он имеет сейчас. В его голове давно созрел план, как обеспечить их бесконечным потоком моры. Панталоне потребуется согласие своего коллеги, а они так не во время переживают не лучший момент в отношениях. — Планируешь заняться незаконной добычей информации? — девушка встала позади него, её мигающий синим светом браслет звякнул. — Мои амбиции куда интереснее, — она обняла его за плечи, желая забрать всю боль своего господина, да только даже её Глаз Бога бессилен. Боль не способно излечить ни какое слово, ни одно самое чувственное объятие, только сгладить углы. Такая нежность подействовала на Панталоне, словно дорогое и действенное лекарство. Как он скучал по своим верным подругам, что помогали ему сражаться в этом не дружелюбном месте. Душевные друзья, с которыми он мог коротать вечера, не боясь быть задушенным шелковым шнуром или, ещё хуже, взятым под власть самодовольного альфы. С ними Девятый предвестник забывал о ноющей боли и ночные кошмары отступали. Он вырастил её. Эту убийственно прекрасную Ночную Орхидею. Взрастил из мелкого бутончика в беспощадный и прекрасный цветок. — Наша нежная ласточка скучает по тебе, — шепчет она, но омега прекрасно слышит. Нежная ласточка — хрупкая малышка, выброшенная из хорошей жизни. Малышкой она перестала быть давно, но в сердцах обитателей Чайного дома ласточка навсегда осталась улыбчивой девочкой. В её объятиях тепло и надежно. Как же он хотел ухватиться за возможность и снова оказаться в стенах Чайного дома в окружении верных подруг, а не среди враждебных людей в Заполярном дворце. Выбор величайшая роскошь для него. Если бы не поедающее изнутри желание отомстить, он никогда не переступил порог этого проклятого места. — Передай ей, что пока это невозможно, — Панталоне вкладывает всю серьёзность в свои слова. Если кто-то из них, помимо Ночной орхидеи, попытается связаться с ним, то это обернется проблемами. — Передам. Вдали от Заполярного дворца он чувствовал себя увереннее. Он позволит себе слабость, побудет с любимой ученицей ещё немного, а затем отправится составлять списки того, что стоит отправить в качестве подарков, а часть распределить на нужды предвестников. Завтра его ждет самая отчаянная сделка. Первый шаг к триумфу.***
Дотторе мог оправиться по прямой дороге. Из Сумеру существовал быстрый морской путь до Снежной. Но отказался от этой идеи, решив по пути заглянуть в регион торговли и обмана. Дотторе нашёл эту идею привлекательной. В конце концов стоит полюбоваться, чем так долго занимается омега. В письмах тот восторженно рассказывал о переговорах, что-то про чашу весов, которая скоро склонится не в сторону Цисин. Множество эпитетов и любимых сложных обозначений простым вещам. Все в его духе. Дотторе заинтересовано ходил по коридорам Банка Северного Королевства. Осматривал всю существующую роскошь, скептически размышляя, куда уходит весь бюджет Снежной. И это он тратит больше положенного? Недостроенное здание банка выглядело дороже, чем все эксперименты Дотторе вместе взятые. А это, между прочим, вклад в науку, а не просто блестяшки для поддержания статуса самой богатой державы! Приоткрытая дверь стала заманчивой приманкой. Дотторе открыл дверь, привалился плечом к дверному косяку и громко присвистнул. — Вот как работает глава банка Снежной? — Дотторе наслаждается представшей картиной перед ним. А как таким не наслаждаться то? Панталоне полулежал на заседательском столе, опираясь локтями, закинув ногу на ногу, болтая алую жидкость в пузатом бокале. Темная рубашка, застегнутая не на все пуговицы, сползла с плеча. Вдали стояла начатая бутылка вина. Ни изысканных одежд, ни колец, ни перчаток, даже очки с серебряной цепочкой куда-то запропастились. Куда подевался весь официоз? Праздник что ли какой? У Дотторе от одного взгляда на омегу возникло желание. Вон он расслабленный, красивый, соблазнительный, предмет дерзких мечтаний альф прямо перед ним во всей красе. — Доктор, не поздновато для визитов? — улыбается банкир. Теперь он величает себя — Регратором. Во всех письмах алчный хитрец чествовал себя только так. Новый титул пришёлся омеге по душе, когда Дотторе ехидно посмеивался, стоило ему увидеть на бумаге эту странную приписку. Титул присваивался каждому предвестнику. Дотторе свой получил за проведение удачных опытов над людьми. Доктор —забавная ирония. Фиалковые глаза, чуть затуманенные дымкой, опьяняли. Самые дорогие аметисты смотрели на него с вожделением. Алкоголь раскрывает самые потайные желания? Это же как надо было напиться? Он не раз скрашивал свои вечера бутылкой чего-то крепкого и умным банкиром под боком, но никогда прежде такого не видел. Чего там эти торгаши подмешивают в вина? Дотторе мысленно обозначил себе цель — найти этот заветный рецептик. Для ознакомления и только. — Поздновато. Но для такого особого гостя, думаю, глава банка сделает исключение, — усмехается он, подойдя ближе. Он опирается руками об стол и наклоняется к нему. — Я соскучился. Прошёл не один год с того момента, когда они впервые заключили сделку. Притерпелся Дотторе к нему. Настолько, что стоило омеге покинуть пределы досягаемости, как альфа откровенно заскучал. Привык проводить вечера в компании острого на язык компаньона. Если очень давно он видел свой вечер в уединении от всего мира, то сейчас все иначе. Альфа не мог представить такой исход. Кто знал, что этот омега так легко вольется в его жизнь. Однако с результатом пришло смириться и исходить уже от полученного. — Так, что желает обсудить особый гость? — сделав глоток, Панталоне покачивает бокал. Взгляд Дотторе задерживается на алой жидкости в бокале. В голове альфа мысленно просчитывает формулу, но сложно предположить только по цвету. — М? Меньше всего Дотторе желал тратить время на разговоры. Он не видел своего омегу четыре месяца. Встретили его красиво. Подобающе. Даже уговаривать не придется. Их связь остаётся крепкой, несмотря на годы. Дотторе думал, что такой партнер надоест ему быстро. Он страдал хроническим уставанием от заинтересовавших его однажды предметов. Пока… пока он не увидел в первокурснике кое-что необычное. А дальше что-то пошло не так. — Мне интересно, какие переменные привели тебя к этому? Не боишься, что я не постесняюсь, воспользуюсь своим особым положением и возьму тебя на этом столе? Дотторе не мог объяснить свою любовь к деревянным поверхностям. Может это связано с тем, что все важные события в его жизни произошли именно на столе? Свои отношения с Девятым предвестником он приравнял к синтезу сыворотки? Действительно, событие очень важное. Грубый и свежий стол в новом отделении банка ничего не видел, кроме бумажек и денег. Какое допущение. Надо исправлять. — Я смог заинтересов-а-а-ть нескольких инвесторов. Это была лучша-а-я сделка в моей жизн-и-и, — растягивал гласные омега. — И я жутко пьян. Он хотел его больше всего. Девятый предвестник не ставил для него рамок, и он мог проводить свободное время с кем угодно. Дотторе пытался, сменив облик, он посетил бордель, но побрезговал. Женщин он презирал. Жалкие существа, сдающиеся без боя. Никакого азарта. Все просто. Чем красивее лицо, тем быстрее они сдаются. Омеги не такие. Гордые, капризные, независимые существа — не сдадутся без кровопролития. Но даже в публичном в доме его постигло разочарование. Эти глупые шлюхи просто недостойны его внимания. Они слишком не такие умные и притягательные, как его коллега. Не такие, как он. У него то ли от возраста, то ли от привычки появился идеал. Смотря на других омег, что светят своим бесстыдством, он понимал, что никто из них даже в подметки его гордому банкиру не годится. Они не он. В конце концов шестеренки этого омеги изучены, родные и легко поддающиеся. А ещё сделаны из качественных и надежных материалов. Качество Дотторе ценил больше всего. — Моя сумерская роза. Свет моих усталых очей… Перед ним то, чего он желал давно. Его студенческая фантазия, лежит распростертая и почти обнаженная. Этот вечно гордый омега, что сопротивляется до последнего, сам себя бесстыдно предлагает… — … муза моих скучных ночей… пойдем спать, — он целует его в уголок губ, вдыхая алкогольный запах, рукой он ненавязчиво забирает бокал, чтобы тот не разбился ненароком, и ставит его подальше. Надо же позже образец взять. Он не тот, кто стал бы переживать из-за другого. Все люди появлявшийся в жизни ему безразличны. Не трогали его чужие проблемы и судьбы. Но случилось самое редкое природное явление — его кто-то заинтересовал. Зацепил его юноша с наглыми глазами. И невооруженным глазом видно, что новоявленный Регратор не выдержит ночи страсти. Дотторе легко распознает очевидную усталость. А ещё мужчина, отринув человеческое, не забыл, что такое благодарность. — Не хочу спать, — противится банкир и, почувствовав свободу рук, уцепился за пуговицы на чужом жилете. Рукой Дотторе от неожиданности случайно задевает статуэтку на столе, та с грохотом падает на пол. — Я случайно. — Я давно понял, что тебя возбуждает, когда я становлюсь беднее, — хитро щурится Регнатор. — А тебя чистота. Вот, навел порядок, считай, — ухмыляется Дотторе. Как давно стервозный омега проник в его сознание так глубоко? Но… он изменился. Раньше ему было плевать — на людей, даже на свой внешний вид. А теперь что? Он чаще спит, старается хорошо выглядеть, да и в целом стал похож на человека, а не на уставшее чудовище. Дотторе выиграл генетическую лотерею по всем фронтам, но он все равно поддерживал форму. Он старался. Старался быть достойным. Природа вынуждала. Альфа завидовал своим сегментам, они лишены желаний активно продолжать свой род, а ещё преследовать понравившуюся особь. А потом Дотторе поспешно вспоминал, что его сегменты — жалкие беты, лишь подобие его, вершины эволюции — альфы. Дотторе всегда находил в своей альфа сущности одни плюсы. Однако все же даже непобедимые Архонты слабли перед похотью. Такова суть. С ней он смирился. Она сводит с ума, заставляет слабеть и робеть перед тем, кого выбрала та не подчиняющаяся шестеренка в его теле. Затянувшийся биохимический процесс, вызывающий прочную зависимость. Простенькая химическая формула, а дарит столько ощущений. У альф и омег всё это ещё сложнее. Сегменты никогда не смогут понять значимость его целей. Его путь предполагает одиночество, иначе цели не достигнуть. Сегменты посмеиваются. Этим молодым копиям не понять. Мысли о Девятом предвестнике — помеха. Помеха стремлений к высшей цели. Впрочем, плевать. Всё идет гладко, а значит не о чем беспокоиться. Панталоне смеется. — Не узнаю тебя, — ловкие пальцы касаются его шеи, он треплет волосы, дотягиваясь до своей цели. — Эта сделка с Цисин лучшая в моей жизни. Они были вынуждены отдать эти заброшенные земли. Где моя благодарность за новую среду для изучений? Его улыбка источала магические чары. Хотелось зацеловать капризный изгиб губ. Обласкать и сжать в объятиях. Не сегодня. — В следующий раз удовлетворю твои низменные желания, — заправил прядь волос за ухо Регнатору. Сегменты принесли в его работу разные точки зрения. Однако он чувствовал пустоту. Банкир принес в его жизнь интерес. Он жаждал получить то, что возродит огонь в душе. Достигнув высшей точки в области науки, ему стало скучно. Его желание сбылось. С омегой никогда не было скучно, он не был таким заносчивым, как все сегменты, а ещё с ним комфортно. Светлые волосы в беспорядке, под алыми глазами залегли темные следы от недосыпов, а давно заживший шрам придавал красивому лицу странный шарм. Панталоне в наглую снова сорвал с него маску. — Спать? Мы же не знаем, что такое отдых! — возмущенно выпалил Банкир. — Завтра я возвращаюсь в Снежную. Столько дел нужно сделать. И эту ночь я хочу провести с тобой рядом. Панталоне погладил его по щеке, а затем провел рукой по шраму. Ни издевки, ничего. Шрам не пугал омегу. Это очень льстило Дотторе. Лесть не то слово, но он хочет верить, что это она. Он всегда был падок на лесть. Утром Панталоне, наверно, будет винить себя и свои инстинкты за желание переспать. Но это будет утром. Утром альфа уже отбыл, а омега проснулся с ужасной головной болью и напрочь забыл, как оказался в постели.***
Через какое-то время их ряды снова пополнились. Арлекино стала ещё одной служительницей Царицы, гордо нося звание Десятой предвестницы. Прибавление ожидаемо. Арлекино стала еще одним выгодным вкладом в их планы. Идея о доме, в котором они будут воспитывать верных Снежной солдат, — хороший ход. Собрали их весьма неожиданно. Раз в месяц они собирались, чтобы обсудить важные вопросы. Такая спешка и серьёзность вызывала опасения у многих предвестников. В том числе у новой предвестницы Арлекино. Зал, где они собрались, не привычное место, куда просторнее и вычурнее, чем то, где они обычно вели громкие обсуждения. Сама Царица явилась почтить своим вниманием всех своих верных слуг. Но даже не её присутствие стало главной темой для обсуждения. Пульчинелла привёл к ним ребенка. Мальчуган, обмотанный алым шарфом по самую макушку, оказался не из пугливых. Он не испугался, напротив, с детской простотой отнесся к этому. Так, словно он на простой прогулке, а не в сборище отъявленных убийц. Какого было удивление всех предвестников, когда Пульчинелла заявил о намерение посадить за кресло предвестника этого ребенка. Он привёл воинственного мальчишку, чтобы сделать его Одиннадцатым предвестником. — Ваше Величество, мальчишка слишком юн. Мы не можем позволить ему принести клятву в таком раннем возрасте, — голос разума Капитано, как всегда, не остался в стороне. На красивом лице мужчины, которое не испортили шрамы, отразилось беспокойство. Такая вопиющая наглость не могла остаться в стороне. Да кем себя возомнил Пульчинелла? Только Первый предвестник мог приводить новых сторонников. Предвестники перешептывались между собой. Владычица покрытых вечной мерзлотой земель обвела всех тяжелым взглядом, сохраняя прежнюю добрую улыбку. — Капитано, я не лишилась рассудка, — ответила Царица без упрека, но её тоном можно было заморозить всё вокруг. — Но не выгонять же его на улицу. Пусть подрастет, а там и увидим. Воробьенок вытащил голову из шарфа, светясь подобно солнцу, что оставило ему россыпь веснушек на щеках. Дотторе рад бы послушать о чём там ведутся споры, но как он мог отрываться от такой красоты? Всё собрание он откровенно пялился на сидящего рядышком омегу. Зря что ли с таким боем вырвал себе такое отменное местечко. — У тебя пополнение в коллекции шкур? — Дотторе встал возле бедной Синьоры, что, мягко говоря, напряглась. Она как положено заняла место восьмой по счёту. Пьер предупреждал её, что следует быть осторожной. — Не думал, что ты начнешь носить такую жалкую шкурку с собой. Панталоне изумленно покосился на мужчину. У Дотторе сегодня день страстей по глупым сравнениям? Дотторе не стал ждать, пока его гениальная шутка дойдёт до глупой блондинки, чья тупость и на лице написана. Он быстрым движением, схватив за руку, бесцеремонно скинул с седалища Восьмую предвестницу. Та поклялась отомстить Доктору. Вот, сидит теперь альфа — любуется. И ведь хорош, подлец. Сидит, внимательно слушает, в упор игнорируя все старания ученого. На лице омеги не отражалось ни единой эмоции. Неужели обиделся? Подумаешь. Подперев щёку, Дотторе выдал двадцатый по счету глубокий горестный вздох. Эх, а они могли заниматься уже ставшим для них привычных делом. Жарким выносом друг другу мозгов. Девятый предвестник тихо вздохнул, не понимая, почему никто из коллег, кроме Капитано, не воспротивился словам Царицы. Ребенок в самой опасной организации Тейвата? Чушь. Малец не понимает во что влез. А Пульчинелле стоит прекратить этот парад лицемерия. Так мерзко выслуживаться перед Царицей ниже всякого достоинства. — Не хмурься, а то боюсь, как бы на твоем прекрасном лице не появились морщинки, — шепчет ему на ухо Дотторе. Панталоне раздраженно повел плечом, намекая, что не хочет говорить. Не сейчас, когда он придумывал, как возразить Крио Архонту. Как же иногда хочется дать Второму предвестнику затрещину и приобщить к дисциплине. Дотторе хмыкает. Никто так и не возражает. Ребенка принято решение оставить. — Боюсь, что он принесёт много проблем, — вздыхает девятый предвестник, а затем жалеет, что вообще поддался слабости и заговорил. Видит же, что у Дотторе придурковатое настроение. — Обожаю наши моменты взаимопонимания, — прикладывает руку к груди Дотторе, дурашливо улыбаясь. Улыбался он до тех пор, пока его коллега не пнул по ноге. Панталоне и бровью не повёл. — Ауч, Петух уже рассудка лишился. А говорят, я тут сумасшедший. — У тебя напрочь отсутствует чувство такта, — как можно вкрадчивей говорит он, не зная каким богам молиться, чтобы альфа угомонился наконец-то. — Ну, где-то убыло, где-то прибыло. Закон природы, — игриво улыбается Дотторе. Что ж, раз Второй предвестник такой разговорчивый, то Панталоне ответит тем же. — Ты не предоставил отчеты за прошедшие месяцы, — говорит он привычно-надменной и серьезно, но где-то в голосе все равно проскальзывают просящие нотки. Дотторе успел забыть насколько трудолюбивый и мелочный омега ему достался. — Что? Ничего не слышу, — единственное, до чего додумался светило науки — это притвориться глухим. — Перестань филонить. Иронично ленивое поведение, которое Дотторе тщательно демонстрирует, не заготовленная фальшивка. Ему правда все равно. Второму предвестнику нет дела до ребенка, до внутренних конфликтов и, уж тем более, до отчётов. Панталоне замечает взгляд Пьера. Он знает, почему на него так смотрит Первый предвестник. С вступления в ряды Фатуи Второй предвестник изменился. Стал вести себя более спокойно, изменил стиль в одежде из человека без дома в подобающий для графа вид, а ещё самое величайшее достижение то, что он наконец-то сам объявлялся на собраниях. Крио Архонта такой исход радовал отнюдь не из-за поведения Дотторе. Она знала. Знала, что он не бета, коим притворяется. Царица не раз делала неоднозначные намеки. Не раз она звала его на утренние прогулки в саду, где интересовалась самочувствием и не мучают ли его головные боли или утренняя тошнота. Догадаться о причинах такой заботы не сложно. То, что он ценный, известно всем, но Царицу больше интересовала другая его ценность. Иная ценность. Однако здесь все схвачено. Не ему, не Дотторе такие последствия не нужны. Он очень осторожен, даже зная, что такое не случиться, продолжал пить настой из трав. — Предоставь мне их к завтрашнему утру, — настаивает Панталоне, а Дотторе бросает двадцать первый горестный вздох, так ещё и за свободную руку его хватает. Переглядки с Первым предвестником не остались не замечены. Ему стоит привыкнуть, что в своём положении теперь и дышать нужно по команде. Да так правильно, чтобы параноический Дотторе не поверил в очередное предательство. Он надеялся, что вскоре такое поведение сойдёт на нет. А если нет, то он с вожделением ждёт, когда Доктор окончательно тронется умом и будет угрожать мебели, почему она контактирует с ним. Ребенок, несмотря на всё, прижился. Так легко, что даже многие удивились. Малышу с гидро Глазом Бога не занимать жестокости. Этот ребенок успел понравиться всем. Он задирал Скарамуччу так, что те носились по коридору, а эхом отдавались громкие проклятья. Царица нашла в юнце отдушину. Он стал тем ребенком, которого она так сильно в тайне хотела. Синьора и Панталоне держались в стороне, им не было дела до какого-то рыжеволосого мальчика. Панталоне ограничился тем, что узнал имя мальца — Аякс. Аякс находился и жил в Заполярном дворце, чем вызывал смутное беспокойство Панталоне. По мнению Банкира, детям не место здесь. А ещё не место в лаборатории Дотторе. Рыжеволосый мальчик теперь носился туда, чтобы посидеть и послушать его странные речи. Регратор однажды, держа кипу бумаг, застал их вдвоем. Мальчик за обе щеки уплетал какие-то вкусности, а ещё с горящими глазами слушал Второго предвестника. — … сухожилия, выбить сустав, проткнуть чем-то конечности, разрезать запястья, если кости тонкие, можно сломать ключицы, так оппонент не сможет руки поднять… — перечислял он, таким обыденным тоном, что омега застыл на пороге. Нет, ну это уже не в какие ворота. Дотторе влетело за это. … этой же стопкой бумаг по голове. Аякс громко смеялся, пока Девятый предвестник избивал хохочущего Дотторе. Время пролетело быстро. Панталоне успел полностью закончить строительство банка в Ли Юэ. Теперь он полноценно работал, и уже нашлись молодые предприниматели, что решились на то, чтобы взять денег в долг у богатой Снежной. Так Панталоне планировал постепенно укрепить позиции на рынке, ведь связи живут долго. Также хорошим вкладом стало его соглашение с несправедливо недооцененной Дотторе Сандроне. Гильдия Искателей стала прикрытием для сбора информации. Люди соглашались за подачки выполнять предложенные задания, принося тем самым им выгодную информацию. В каждом регионе они организовали своё отделение. Аякс, нет, уже Чайлд, подрос и стал полноценной частью Фатуи. Авангард, вот как мог охарактеризовать Одиннадцатого предвестника Панталоне. Слова Панталоне, сказанные очень давно, оправдались. Зимняя ночь в Заполярном дворце была отнюдь не спокойна. Многие должны уже погрузиться в сон, но нет. Слуги и гвардейцы шептались, обмениваясь догадками, почему господа не спят. Казалось, что от них что-то ускользало. Созвали всех, кого можно. — Что за шум таким ранним утром? — спросил банкир, успевший за короткий промежуток привести себя в должный вид. Правда темные пятна под глазами и небрежно собранные шпилькой волосы выдавали то, что он совсем недавно лег спать. Такой переполох не давал ему покоя. — Ваше Сиятельство… — служанка шепнула ему на ухо догадку. Панталоне замер. Неужели это правда? В стенах Заполярного дворца произошла такая вопиющая мерзость. — Говорят, Сиятельство Четвертый предвестник задержал этих… этих преступников. На рассвете их публично казнят. Панталоне удивился. Нельзя допустить подобное. Мужчина быстро схватил меховую накидку и, не обращая внимания на крики служанки, выбежал из комнаты, подозревая, где может находиться Капитано. Он должен остановить его. — Капитано, — зовёт он с кем-то разговаривающего альфу. Гвардейцы при виде Панталоне вежливо кланяются. Капитано оборачивается последнего, кого он ожидал увидеть этой беспокойной ночью, это Девятого предвестника. — Могу ли я поговорить с вами? — тихо просит он, приблизившись. — Увы, сейчас не время для разговоров. — Это очень важно, — в ход он пускает всё. Управлять альфами он умел мастерски. Проще простого заставить делать что-то таких, как благородный Капитано. Он потупил глаза, его голос дрожал, а ещё он лихорадочно теребил пальцы. — Прошу отменить казнь. — Почему? — спросил удивленный Четвертый предвестник. — Каждый из них должен ответить по заслугам. Второй предвестник чинно прогуливался по коридорам Заполярного дворца. Инцидент, который случился этой ночью, ужасен даже для Дотторе. Глупая нелепость. Тогда, когда Аякс повзрослел, он хотел провести осмотр, но мальчишка отказал, сказал, что это не потребуется. Все в его семье альфы, он тоже должен был стать таким. Дотторе ведомо понятие погрешности. Но он не настоял, потому что слишком был увлечен новым проектом. — Так-так. Не надейся, не убьешься, а просто сломаешь ноги, — Второй предвестник зашёл в комнату Аякса и застал того задумчиво сидящим на подоконнике с нараспашку открытым окном. Холодный ветер трепал короткие рыжие волосы. — Раз уж собрался умирать, так прыгни с вон той высокой башни, а лучше бросься под поезд. Эффективнее будет. Чайлд продолжал уныло смотреть в окно, не оценив его совета. Дотторе хмыкнул. Не нравилось ему всё это. Ещё и, как назло, все сегменты путешествовали по миру, а он решил остаться в Заполярном дворце. — Ложись, осматривать буду, — сказал Дотторе, когда уже расположил все нужное на столе и натягивал перчатки. — Нет. — Что значит нет? — возмутился Второй предвестник. — А ну слезай и ложись. Ты вообще знаешь сколько болезней мог подхватить? Слезай, говорю! Их перепалку прерывает резко появившийся с подносом Панталоне. Он застал интересную картину того, как Дотторе зло что-то выкрикивает. Девятый предвестник ставит поднос с чаем на стол. Ему следует выпроводить альфу из комнаты. Дотторе почему-то нашел в нем поддерживающую сторону и стал уже ему высказывать всё своё недовольство. — Он — чистая случайность, — Дотторе вздыхает. — Погрешность. Сам виноват, еще и сидит строит из себя невесть что. Я профессионал своего дела, а он сидит строит из себя… Я же говорил, что он еще доставит нам проблем, — раздраженно скрестил руки Дотторе. Панталоне не решился напоминать, что когда-то это сказал вовсе не он. Ни к чему изводить ещё и Дотторе. Все на взводе. — Дотторе, оставь нас наедине, — Второй предвестник удивился. Редко, когда омега так тепло произносит его имя. — Прошу. Сложно отказать, когда так уговаривают. — Ладненько, займусь сортировкой колбочек и сбором полезных материалов. Не скучайте. Предстоял долгий разговор. Панталоне помешивает ложечкой снадобье. Очень долгий.