***
Руди одновременно любил и не любил уроки истории у профессора Бинса. Любил сами уроки — они ощущались как перерыв, нежели полноценный урок. Профессор медленно плыл между парт и сквозь них, самозабвенно рассказывая что-то себе под нос. Почти весь класс спал, остальная же малая часть занималась чем угодно, но не историей. Уильямс не был исключением — уроки магии были прекрасной возможностью бросать незамеченные взгляды на своего соседа. Явные, но всё равно не замечаемые — может, даже хорошо, что Оминис не видит, иначе наверняка уже давно ударил его за все брошенные влюблённые взгляды сквозь полуприкрытые глаза. Руди любил почиркать на пергаменте строчки собственного сочинения или ноты. Мелодии выходили незамысловатые, но приятные. Стихи тоже. Ещё приятнее, что Оминису они тоже нравились. Что же когтевранец не любил, так это домашнее задание. Он вновь упирается взглядом в строки учебника, но взгляд скользит как-то между, а даты исторических событий путались, накладывались друг на друга, детали меркли в голове, вылетая напрочь. Отвратительно. Уильямс тяжело вздыхает — кладёт голову на библиотечный стол, на заполненный наполовину свиток. Ещё столько же нужно было написать, но его сочинение уже напоминало больше Чёрное озеро, нежели нормальную работу, пестря сложными, но абсолютно бессмысленными предложениями. — Уильямс, это кошмар! — студенты шикают на Эмили, когда та подходит к другу, но замолкают, когда девушка кидает в них испепеляющий взгляд, а жестом указывает свалить подальше. Недовольно бормоча, дети уходят со своих мест как можно дальше от предстоящей шумихи, а Эми нависает над когтевранцем, который, кажется, вот-вот расплачется. — Эмили, просто убей меня. — жалобно хнычет он, поднимая голову и выпрямляясь на стуле; вскидывает руки вверх, потягиваясь на месте, только после этого обращая взгляд на девушку. — Или скажи профессору Бинсу, что меня убил тёмный волшебник. Или пушишка высосала мои мозги через нос. Что угодно, лишь бы не делать… это. — Не переживай, мозгов у тебя нет и не было. — Фыркает Эмили, наблюдая, как Уильямс закатывает глаза и вновь утыкается в учебник. — Никакой поддержки и понимания. — Бубнит парень, широко зевая, не прикрывая рта. — Вот тебе и лучшая подруга. Легендарная. — Ну-ну, не плачь, отличник, успеешь ещё. И оторвись от книжек хоть на мгновение! — пуффендуйка захлопывает учебник магией и садится напротив; Руди тихо чихает от поднятой пыли, откидывается на спинку стула и с вызовом смотрит на Мур, скрещивая руки на груди. — Послушай, это же какой-то кошмар!.. — Только не говори, что ты опять… — Да! — Эмили даже не пытается сдерживаться, абсолютно забыв, что они в библиотеке; однако чуть успокаивается, когда Руди жестом просит её понизить громкость голоса. — Эта чёртова Имельда Рейес вилась вокруг Себастьяна чуть ни весь день, ну вот ни на минуту не отходила! Я думала, что выкрою свободную минутку на перемене, но сначала меня отвлекла Аделаида, а потом оборачиваюсь — а они! Болтают! Ну ничего, думаю, я же терпеливая, я дождусь, когда они закончат, но они болтали и болтали! У неё что, других дел нет?! Когда не надо, так она с поля для квиддича вылезать не хочет, ну вот хоть там её спальню делайте, а тут прилипла хуже репейника! Я ходила туда-сюда, думала, она поймёт, что я не просто так маячу, но дальше собственного носа она, кажется, вообще не видит! Как она вообще замечает мячи и кольца, раз не понимает таких намёков?! Потом ещё к Селлоу прицепились первокурсники, просто ужас, и в итоге весь день и прошёл! Если они продолжат в том же духе, я не поговорю с ним аж до самого вечера Святочного бала! Они меня раздражают, но я не могу злиться, я не могу давить ни на кого из них, понимаешь, я ведь… С каждым словом речь Эмили ускоряется, и Руди где-то на середине осознаёт, что совсем потерялся. Пуффендуйка даже не смотрит на него, вещая о наболевшем и активно жестикулируя; Руди оглядывается вокруг, почти не слушая — замечает, как студенты смотрят на них с Эмили с непониманием и лёгкой злобой. Уильямс улыбается, чуть показав зубы, гриффиндоркам за столом неподалёку от них, хитро подмигивает и кивком головы просит отвернуться — девушки, хихикая и краснея, прячут лица за толстыми учебниками. -… Ты же понимаешь меня, Руди, понимаешь?.. Когтевранец поворачивается обратно к Эмили — та смотрит жалобно, отчаянно ища в нём поддержки. Руди вновь тяжело вздыхает, поднимаясь со стула и магией подхватывая учебник, отходит к книжным полкам — девчонка идёт следом за ним, нервно теребя кончик своего галстука. — Конечно понимаю, Эмили. — Он отправляет книгу в полёт на верхнюю полку, а сам облокачивается об стену между полок, пряча руки в карманах брюк — мантия осталась висеть на спинке стула. Надо бы не забыть, как в прошлый раз. — Я не знаю, что мне делать. — Ну, у меня есть лишь два варианта. Первый — позволь мне поговорить с Себастьяном. Но ты, уверен, не согласишься. — Верно думаешь. — Вздыхает Эмили. Эта проблема была лишь её, и решить её своими силами было вопросом принципа. Не хотелось, чтобы Себастьян думал, что она трусиха, раз не решилась лично с ним поговорить и пригласить на бал, однако, от слов друга на душе стало чуть легче и теплей. — Второй вариант… перестань стесняться уже. Смотри, — Уильямс аккуратно берёт девушку за плечи, приставляя к стене, а сам встаёт напротив, — Представь, что ты Себастьян, а я — это ты. Так вот, ты собираешь всю волю в кулак, уверенно подходишь, отталкивая всех окружающих плечом, и… Руди упирается рукой о стену аккурат над головой Эмили, оказываясь рядом с ней чуть ли не вплотную, нависает коршуном. Вторая рука покоится в кармане, а сам парень вновь нацепляет свою харизматичную улыбочку, смотрит исподлобья, хитро сверкая фиолетовыми глазами — Мур едва сдерживается, чтобы не начать смеяться от такого наигранного пафоса. Однако, это действовало, она сама видела — младшекурсницы были готовы вешаться Руди на шею, не осознавая, что его сердце уже было занято. -… и говоришь «Привет. Не хочешь пойти со мной на бал?». Видишь, ничего сложного. — Что, ты Оминиса так и пригласил? — Именно, Мур. Учись, пока я жив. Эмили смотрит на парня недоверчиво, приподнимая бровь. Нет, так себя вести Уильямс мог с кем угодно, но не с Оминисом. — Не верю, Уильямс. — Ты ранишь меня в самое сердце своим отсутствием веры! — Руди драматично вздыхает, отстраняясь от девушки и возвращаясь к книжным полкам, пытаясь найти корешок с нужным названием, — Не веришь мне, так спроси Оминиса лично, всё так и было. Эмили ещё пару мгновений косится на друга, пытаясь разглядеть в его словах и действиях ложь: мимолётно дрогнувшую улыбку или голос, тремор рук. Но нет, Уильямс оставался абсолютно спокоен, поглощённый поисками несчастной книжки. Пуффендуйка взмахивает палочкой — с полки наполовину высовывается нужная мальчишке книга. Тот с забавным удивлённым вздохом смотрит на книжку и, рассыпаясь благодарностями, забирает её с полки. — Ладно, убедил. Надеюсь, я что-то придумаю. — Верю в тебя, сестрёнка. Эмили улыбается, покидая библиотеку. Пусть Уильямс иногда был просто невыносим и зазнавался как истинный когтевранец, пусть и бесил, когда учителя приводили его в пример и ставили «отлично» — хотя Эмили прекрасно знала, что тот списывал у других и у неё в том числе — другом он был хорошим. Отличным даже.***
— Эмили, есть минутка? Девчонка оборачивается на знакомый голос за спиной, мгновенно узнавая в нём Себастьяна; улыбается слегка и кивает в знак согласия, поворачиваясь к парню всем телом, жмёт книги сильнее к груди. Волнение внутри грудной клетки нарастает мгновенно. — Я… я хотел задать тебе вопрос. Давно ещё. Эмили видит, как слизеринец мнётся в какой-то нерешительности. От вида его чуть раскрасневшихся щёк и неловкости она сама краснеет, всеми фибрами души молясь, что вопрос будет именно тот, о котором она так давно думает. — Конечно, Себастьян. Что такое? — Мерлин, как же предательски вздрагивает голос в конце, готовый сорваться! Нужно собраться, срочно. — Я хотел пригласить тебя на Святочный бал. Понимаю, что припозднился и пойму, если ты… — ДА! — Что есть силы выкрикивает девчонка, едва не роняя учебники и подпрыгивая на месте; глаза горят от счастья, а улыбка сияет ярче закатного солнца за окном. Эмили не сразу осознаёт, что реакция оказалась чересчур бурной: с тихим «ой» исправляется, успокаиваясь, обуздывая рвущуюся наружу радость, правит стопку учебников в руках и, опустив глаза в пол, поправляет волосы, убирая упавший локон за ухо: — То есть, да, конечно, Себастьян, я пойду с тобой. Слизеринец сам был готов засиять. И с реакции пуффендуйки, и с её положительного ответа — что уж, самому хотелось прыгать и кричать. Они вдвоём пытаются держаться достойно, смущённо отводя глаза и неловко переминаясь с ноги на ногу. — Хорошо… тогда, ну, до встречи на балу? — До встречи. Они расходятся кто куда, уходя по разные стороны коридора за угол — но оба, стоит скрыться за каменным поворотом, жмутся к стене, улыбаясь что есть силы, не веря в собственное счастье. Срочно. Срочно нужно было поделиться этим счастьем. Эмили устремляется в сторону башни Когтеврана, Себастьян же — в сторону родных спален. А солнце всё так же неторопливо уходит за заснеженный горизонт, неумолимо предвещая столь заветное событие.***
Единогласно было принято решение — Руди и Эмили было просто необходимо собираться на бал вместе. Ради помощи друга и ради мнения со стороны касательно внешнего вида. Оттого, так же единогласно, было выбрано место встречи — Выручай-комната, что так удобно создала им две небольшие комнаты с общим широким коридором, заполнив стены всем необходимым для приведения себя в порядок. Руди нервно прикусывает губу, смотря на себя в зеркало. Вроде, всё было неплохо — чёрный парадный костюм сел хорошо, а шёлковая рубашка красиво переливалась оттенками синего и сиреневого. В кармашке на груди покоилась веточка гипсофилы — фиолетовая, под цвет глаз. Дело оставалось за малым — завязать чёрную бабочку на шее. — Эмили, ты готова?! — кричит парень, получая в ответ приглушённое «Почти!». Вздыхая, он последний раз скользит взглядом по себе в зеркале — по уложенным волосам, по отглаженной ткани костюма, по чёрным кожаным перчаткам на руках. Мерлин, у него сердце раньше выпрыгнет, чем этот бал закончится. Уильямс выходит в коридор, начав от волнения и натянутых, словно тетива, нервов ходить туда-сюда по комнате, цепляясь взглядом за что только можно. Наконец, за спиной раздаётся скрип открывающейся двери. — Ну наконец, я уж думал, что… — Ну не ворчи, — начинает Эмили, выходя в общий коридор, — Лучше помоги застегнуть… всё хорошо? Руди не может оторвать взгляда: прекрасное бирюзовое платье, лёгкая ткань на плечах в тон персиковым волосам, аккуратно собранные волосы в пучок — и всё в совокупности с красивыми золотыми украшениями. Эмили… выглядела просто прекрасно. — Да… — Уильямс едва вспоминает, как говорить, а затем подходит к девушке, беря за руку и, совершая небольшой поклон, аккуратно целует нежную ладонь. — Просто подумал, что Себастьяну невероятно повезло, что я не могу составить ему конкуренцию за твою руку. Эмили заливается краской — вот уж кто мог подумать, что Уильямс сможет выдать такую похвалу. Она улыбается нежно, когда Руди выпрямляется, и подходит вплотную, помогая завязать бабочку: — Спасибо. Оминис даже представить не может, как ему повезло с тобой. — Ох, правда? — Когтевранец усмехается, пытаясь скрыть смущение, но румянец на щеках выдаёт его подчистую. — Да. Приятно тебя видеть не только в образе диковатого бандита. Эмили хихикает, смотря на ошарашенное лицо друга — тот удивлённо хлопает белыми ресницами и открывает рот, думая, как парировать такую колкость в свой адрес. — Ах вот как, я бандит? — наигранно возмущается парень, пока помогает Эмили застегнуть кулон на шее. — В таком случае Селлоу ужасно удивится, узнав, что дружил не с пацаном в юбке. Теперь уже настала очередь пуффендуйки дуть щёки в наигранном гневе и шоке. — Ну что, пошли? — Руди вытягивается по струнке, протягивая руку девушке и смотря на подругу с тёплой улыбкой. — Пошли. — улыбается в ответ Эмили и берёт парня под руку, направляясь к выходу из Выручай-комнаты, а оттуда — к Большому залу.***
— Я хорошо выгляжу? — Оминис весь мнётся; руки парня чуть подрагивают в волнении, теребя палочку в них. — Просто прекрасно, дружище. — Мягко отвечает Себастьян, убирая выбившийся у виска волосок у Мракса за ухо. Он снова скользит взглядом по разноцветным пятнам студентов — от обилия сочетания всех оттенков чёрного и ярких девичьих платьев чуть рябит в глазах. Но знакомых макушек всё не было видно, пока Селлоу всё же не выцепляет белоснежную шевелюру друга в толпе. — А вот и они… охохо. — Слизеринец мельком скользит взглядом по приближающемуся к ним Руди. — Тебе определённо понравится. — Ну не томи. — Чуть ли не хнычет под ухом блондин, легонько одёргивая друга за рукав. — Чёрный деловой костюм, фиолетовая рубашка, фиолетовые мелкие цветы на груди. Оминис живо представляет образ Уильямса в голове, заливаясь краской. — А Эмили? Толпа чуть расступается, пропуская парочку, и взору Себастьяна открывается и девушка. Дыхание у Селлоу перехватывает — он молчит, не в силах выдавить из себя хоть слово, чтобы описать красоту образа подруги. Наконец, эти двое достигают слизеринцев, и Уильямс усмехается, не без удовольствия отмечая красноту щёк Себастьяна. Внутри всё так и распирает от гордости за Эмили, пусть он никак и не приложил руку к её образу на этот Святочный бал. Изящным жестом когтевранец передаёт руку девушки в руки Себастьяна, смотря серьёзно, чуть строго: — Обидишь её, Селлоу, и я тебе лицо отгрызу, понял? Эмили локтем толкает Руди в бок, отчего тот тихонько ойкает, смягчаясь. — Мерлинова борода, даже пошутить нельзя. Развлекайтесь, детишки. Парочка оставляет их с Мраксом наедине: теперь Руди мог спокойно насладиться его образом, разглядеть узор змеи на сверкающем новизной пиджаке. Сердце бьётся в груди бешеным зверем, покуда в животе что-то порхает — кажется, те самые бабочки, про которые все так любили говорить. — Оминис, ты… — не без труда начинает Руди, едва находя слов, и всё равно запинается, совершенно теряется. — Ты такой… такой… — Ты тоже, Уильямс. — Понимает его с полуслова слизеринец, кладя ладонь на алую от смущения щёку парня; собственные горят огнём не слабее, а пульс стучит в кистях и чуть дрожащих руках. — Ну что, проведём вечер вместе? — Несомненно. Уильямс подхватывает парня под руку крепко, уводя в середину зала; вскоре раздаётся музыка — изящная, медленная, и Руди ведёт в их неторопливом танце, игнорируя весь мир — сейчас он заключался здесь, в одном лишь Оминисе, удерживался собственными руками за чужую талию аккуратно, но крепко, не позволяя просочиться всей жестокости и злу сюда, в их общий мирок, созданный лишь для двоих. Он определённо и точно уверен — умрёт за эту мягкую улыбку на губах Мракса, уничтожит каждого, кто встанет между ними, кто посмеет навредить. Взаимные чувства ощущал и Селлоу, кружа неподалёку в танце вместе с Эмили — он убьёт того, кто решится погасить этот мягкий огонь в её глазах, кто тронет хоть волосок на персиковой макушке, кто посмеет заставить её проронить хоть одну слезинку. Из собственный мыслей и благоговейного созерцания отрывает сама Эмили, прикрывшая глаза и вдруг хихикнувшая: — Знаешь, что забавно? — Что же? — отзывается Селлоу, кружа девушку по оси и аккуратно прижимая спиной к себе. — Я хотела пригласить тебя сама. Но ты всегда был так занят, что у меня не получилось. — Да что ты говоришь? — Себастьян усмехается, когда Эмили вновь разворачивается к нему лицом, возвращает руку на тонкую талию. — Вот так сюрприз, но я по той же причине затянул с приглашением. Только замечу тебя — а ты уже убегаешь куда-то. Эмили кладёт голову на грудь Себастьяну, ощущая, как быстро бьётся его сердце там, где-то в грудной клетке — словно птичка крыльями хлопает, стремясь взлететь повыше. — Хотелось бы такую же решительность, как у Руди в приглашении Оминиса… — Н-не понял?.. — сбивается Себастьян, смотря в глаза девушке, когда та вновь чуть отстраняется. — Ну, знаешь, в его духе. «Подойти, посмотреть нахально и уверенно сказать привет». — Это он тебе такое сказал? — слизеринец едва сдерживает смех, отчего он начинает улыбаться криво, заражая этим и Эмили. — Ну да, а что такое? — Оминис рассказал мне, как Руди его пригласил. Сказал, что тот пришёл в крипту, застав Оминиса одного, начал пытаться пригласить, заикаясь, и в итоге так и не смог что-то толковое сказать. А когда Оминис ответил ему «да», поняв, что тот хочет до него донести — Руди расплакался от чувств и ещё час они сидели в крипте, успокаивая его. Эмили не выдерживает. Смеётся тихонько, мотая головой — вот же чёртов зазнайка, всё же соврал ей. — Я ему ещё припомню это. — Ооо, не переживай. — Себастьян приподнимает её голову за подбородок, наклоняясь поближе и шепча прямиком на ухо. — Мы не позволим ему это забыть.