───── ◉ ─────
Тундра была местом в котором каждый час существования граничил с выживанием. Негостеприимный холодный лес, большую часть года засыпанный плотным белым покровом и бесконечные снежные поля. Это может быть красиво, когда не думаешь о том, как бы не замерзнуть насмерть под ближайшим деревом, о корень которого ты споткнешься, упадешь и уже не встанешь. Холод неприятно залезал под плотно прилегающую к телу рваную водолазку, а ветер нещадно трепал тускло-оранжевую тюремную робу в старых пятнах крови. Человек шел через сугробы, уже не чувствуя как снег обжигает голые ноги и не видя, как каждый шаг оставляет за собой красные пятна. От такого небрежного отношения открылись свежие раны на ступнях, добавляя больше возможностей для поиска беглеца. Снегопад усиливался и вереницу шагов тянущуюся через лес, уже через пару минут было невозможно найти, что играло на руку беглецу. Белые хлопья неприятно летели в лицо и резали глаза. Дрим с трудом разбирал куда идет, прикрывая лицо рукой от ветра. Белый цвет вокруг и только черные стволы деревьев и редкая зеленая хвоя, выглядывающая из под снежной шапки. Выделить слезящимися от яркого дневного света глазами хоть какие-то ориентиры было невозможно. Он на ощупь находил отметки на деревьях, иногда не понимая следы от ножа это или кора дерева так растет. Кончики пальцев без ногтей от холода онемели и ничего не чувствуют. Плечо в очередной раз врезалось в тонкое сухое дерево, которое мужчина просто не заметил. Дрим покачнулся и схватился руками за ствол, чтобы не упасть на колени в сугроб. На голову мужчины и за шиворот посыпался снег. Спину неприятно обожгло холодом, но чтобы встряхнуться сил просто не было. Дрим зябко повел плечами и потряс головой и тут же об этом пожалел — мир закружился вдвойне сильнее. Вспыхнуло и тут же погасло болью плечом. На робе появилось еще одно лишнее пятно крови, а по замерзшей коже приятно разлилось тепло. Правда буквально через минуту, вместе с новым порывом ветра это ощущение сменилось обжигающим холодом. Дрим схватился за плечо и сжал, не чувствуя пальцев. Ему следовало идти дальше, иначе он останется тут навсегда. От холода или заражения крови уже было все равно. Обе смерти оставляли желать лучшего. Техно мог дать ему хотя бы сапоги, чтобы беглец мог уйти — в его же интересах, чтобы Дрим сдох подальше от его дома. В груди снова вспыхнула обжигающая злость и ненависть, заставляя двигать ногами, невзирая на то, что взгляд плыл, а мир ощутимо кружился вокруг. Даже в воспаленном от температуры сознании не укладывалось, что Техно поступил именно таким образом. Не дал отлежаться, не дал бинтов, ни зельев. Ничего. Холодно потребовал броню с оружием обратно и всем своим видом показал, что Дрим может валить на все четыре стороны. Даже щитки и нагрудник грубо брошенные на землю поднял молча, не проронив больше ни слова. Просьба Дрима конечно действительно заключалась в том, чтобы вытащить его из тюрьмы. Но за три месяца проведенные в одной камере, они казались бы стали товарищами. Хотя бы из-за этого, но холодный взгляд красных глаз, направленный на Дрима, остудил больную голову лучше, чем ледяной ветер. Пиглина можно было понять, Дрим все еще был военным преступником и в жалости не нуждался и товарищем никаким для Техно не был. Только беглецу, пережившему заключение под пытками, происходящими забавы ради, это понимание не сдалось. Очередная выцарапанная метка на дереве. Дрим не с первого раза попал пальцами по стволу, промахиваясь. Царапину на стволе зацепил один из немногих уцелевших ногтей, обламывая хрупкую кромку до мяса. Неприятно, но хотя бы не чувствуется. Беглец провел пальцем по глубокой борозде от ножа, пачкая кровью, оставляя метку для себя, если воспаленное сознание подведет и он все таки заблудится. Холод уже не чувствовался, ему на смену пришел жар по всему телу. Дрим бросил попытки закутаться в робу и теперь старался не думать, что ему становится жарко, несмотря на ноги по колено в снегу. Остатки одежды хотелось сорвать ради того, чтобы хоть немного стало прохладнее. Где-то на задворках скреблось понимание, что если он это сделает, то окончательно сдастся на милость мороза. Двигаться не хотелось и он не особо понимал, зачем ему вообще идти дальше. Злость, заставлявшая переставлять ноги, уже схлынула, оставляя в голове и в груди пустоту. Мужчина медленным движением стер с ресниц мешающие снежинки и упал в снег на колени, не удержавшись на ногах. Пальцами оттянул душащий воротник водолазки и глухо закашлялся, пытаясь всматриваться в глубину леса, который продолжала засыпать метель. Фигура в развевающемся на ветру плаще стала неожиданностью. Дрим уставился в нее, пока мысли лениво шевелились в голове как черви. Слишком уж это было похоже на мираж. Неужели Техно передумал и решил последовать за беглецом? Добьет или поможет? И то и то будет в стиле пиглина. Сил встать не нашлось, несмотря на то, что Дрим пытался — ноги не ощущались продолжением тела и не слушались. В глазах стремительно темнело.──────────
— Снимай броню, Дрим. — Чего? Просьба, звучавшая как приказ даже голосом Техно, сбивала с толку. Они только выбрались из Пандоры, чуть ли не чудом. Дом был так близко, Дрим уж честно надеялся, что его пустят отогреться и зализать раны — обоих потрепало знатно. Мужчина криво улыбнулся правой стороной, пока левая все еще заживала от знакомства с лавой. Для шуток Техно сейчас время было не особо подходящее. — Верни броню и оружие. — Что- — Я их тебе одолжил, а не отдал. Я не сказал этого? — Я не помню. — Давай, Дрим. — Может хотя бы в дом меня пустишь? — Не думаю. В сделку входило то, что я тебя вытаскиваю, а не отогреваю в своем доме после этого. — Техно. — Дрим неуверенно потянулся к застежкам, продолжая смотреть на лицо пиглина, пытаясь тянуть время. — Без помощи сам справишься или мне присоединиться? — Дрим слишком устал, чтобы понимать, говорит ли его товарищ серьезно или с сарказмом. Да и глаза Техно сейчас могли соперничать с ледяными бурями, которые происходили в тундре с ужасающей частотой. Думать об этом не хотелось Гибрид дернул покалеченным ухом, наблюдая как Дрим как-то слишком зло дернул за крепление брони на боку. Улыбка с пленника Пандоры сошла, возвращая ему серьезный вид. Нечитаемый взгляд не сходил с пиглина, пока броня падала на землю по мере того, как ремни расстегивались. Последним на землю меч упал в ножнах. — И что дальше? — Еще чего-то ждешь? Веко здорового правого глаза дернулось. О череп внутри головы заскреблось что-то нехорошее, когда Техно молча поднял броню, а ножны меча подцепил на пояс к своему собственному. Взгляд красных глаз только напоследок скользнул по лицу Дрима, прежде чем развернуться к беглецу спиной. Дрим остался стоять на улице, даже когда дверь закрыта, слишком ошарашенный для того, чтобы что-то ответить колкое в ответ или уйти в лес с гордо поднятой головой. Неприятно.──────────
Дрим резко раскрыл глаза, встречаясь взглядом со склонившейся над ним фигурой в темном плаще, подбитым белым мехом. Что-то внутри сжалось от неожиданности и липкого страха, ставший обыденностью в тюрьме. Панз снял капюшон и тут же полез расстегивать крепление плаща на груди. Такое знакомое лицо и яркие голубые глаза. — Успел. Дрим открыл рот для ответа, но из горла вырвался только сипящий хрип от которого у Панза появилось странное выражение на лице. Плащ поспешно накинули на тощую фигуру беглеца, укутывая и пытаясь поднять на ноги. Но поняв всю бесполезность затеи, Панз просто поднял Дрима на руки. — Я правда думал, что ты умер и сообщение о смерти запаздывает. Мех внутри зимнего плаща неприятно ощущался обмороженной кожей. А голова приятно была пустой, хоть и болела. Возмущаться сил на такое обращение не осталось, как и удерживать сознание при себе, вечно пытается ускользнуть. Дрим посчитал, что имеет право провалиться в пустоту, а не пытаться отвечать на малоразборчивую в такой ветер речь наемника. Дрим с трудом раскрыл глаза со слипшимися ресницами и встретившись с темным потолком, резко сел на кровати. В глазах потемнело, а все тело заныло от таких резких движений. Дышать было тяжело, воздух будто приходилось проталкивать через горло в легкие, словно он там застревал. Все существо Дрима колотила крупная дрожь. Было и жарко, и холодно одновременно. Темнота вокруг наводила на пугающие мысли, заставляя панике застревать где-то под горлом. Рукой с трудом удалось нашарить простынь и деревянный каркас кровати. Значит, его не поймали и не вернули обратно в тюрьму. В камере не было кровати. Боль в голове такая резкая и неожиданная накатывает одной сплошной волной, будто мозг разом вспоминает обо всем, что удалось Дриму пережить. От этой боли хотелось вскрыть себе череп и выдрать тот сгусток, что так пульсирует и посылает эти импульсы по всему телу. Искалеченные пальцы бессильно скребут по коже, сжимая отросшие волосы в кулак и силясь их вырвать. Мужчина падает на спину обратно, выгибаясь от распространяющегося по спине жара. Каждое движение причиняло боль и вспышки на внутренней стороне века от которых хотелось выть, но из горла слышалось только пугающее хрипение, отражающееся от стен убежища. Дрим с ощутимым трудом повернул голову набок и зажмурился от блеклого света свечи на столе в углу. Свет спровоцировал еще одну острую вспышку боли, заставляющую скулить и выгибаться, отворачивая голову. Больные ноги бессильно шкрябают по застиранным простыням пачкая сукровицей и другой мерзостью. Дрим не чувствует ноги и боль от них и ощущает это спасением. То, в каком состоянии он видел их крайний раз, представляло собой кровоточащее месиво и было невероятно болезненным. Мысли в голове как рой жирных черных мух. Боль не прогнала их, только раззадорила, они злорадно кружатся вокруг. Ощущение, что не в голове у Дрима они гудят, а над его телом, представляющим собой сплошную открытую рану. Как же хочется прогнать этих мерзких тварей из своей головы, чтобы не готовились рассесться на нем, как только дыхание замирает окончательно Дрим махнул рукой и снова вцепился в свою больную голову, расцарапывая остатками ногтей и пальцами лицо, не сдерживая воя. Пальцы силятся вырвать из мозга все, что там варится в собственном соку и подзадоривает лихорадочное сумасшествие. Панз, отошедший буквально пару минут назад, влетает к Дриму из соседней комнаты и садится на край кровати, на которой мечется израненный беглец. Ужасный вой, больной хрип и скулеж — не то, что может издавать человек. Зеленые глаза, открывшиеся, когда Панз сжал тонкие раненые запястья, тоже не могли принадлежать человеку. Настолько безумные и не понимающие, кто перед ним. Наполненные животным страхом. Дрим мелко и часто дышал ртом, пытаясь не захлебнуться от накатывающей паники. Мечется, пытаясь вырвать руки и замирает, когда его прижимают к простыне, надавив на плечо. У мужчины на кровати невероятно худое тело и горячая кожа, настолько что прикасаться было почти больно. Мокрые от пота волосы прилипли к расцарапанному лицу. Уже начала выступать кровь, где Дрим повредил свежие раны, которые только успели покрыться корочкой. Дрима до холода по спине слишком легко держать в его буйстве. Человека, который носил незеритовую броню так, будто она была из кожи, а не из тяжелого металла, никогда нельзя было так легко удержать на месте в одиночку. Панзу не нравится такой Дрим. Больной, злой и по-плохому безумный. То, как изменился взгляд, когда Дрим понял, кто его держит, пугало. Мужчина на кровати глухо захрипел, зарычал на Панза, внезапно дернув руками еще раз, продолжая извиваться, в попытке выбраться. Столько сил для человека в лихорадке, который только пришел в себя. Плывущий от температуры взгляд прожигал наемника. — Убей меня. — Сиплый шепот, срывается с сухих губ, которые Дрим нетерпеливо облизывает, не сводя взгляда с глаз Панза. — Нет. Ты бредишь. —Трус! — Дрим дергается, пытаясь вывернуться из хватки Панза. Ощущение, что его тело провернули через мясорубку. Все что он может ощущать, это жар и бесконечная боль, — Я не умру. Книга, ты меня вернешь, все же просто. Наемник отрицательно качает головой и вздрагивает, когда Дрим рычит, скаля зубы и подорвавшись садится, оказываясь слишком близко. Замыленный взгляд царапает по лицу и скачет по комнате. — Какая книга? — Книга, Панз. Ты же не тупой. — Дрим кашляет куда-то в белую толстовку на плече наемника и жмется щекой к голому запястью Панза, смотря наемнику в глаза своими дурным от лихорадки взглядом. — Я не буду тебя убивать. — Мне больно, у меня не тело, а одна сплошная рана. Панз, вскрой мне горло, это такая мелочь. — Нет. Дрим, ты в лихорадке и бредишь. — Наемник крепко сжал больного за пояс свободной рукой, когда тот начал клониться в сторону и грозя упасть с кровати. — Да ты посмотри на меня и скажи, что я брежу! — Дрим зол. Его предал Техно, а теперь человек, который выполнял любой его приказ, даже самый абсурдный — противится. Даже не приказу, а просьбе. — Ты только пришел в себя и просишь, чтобы я тебя убил. — Блять, это приказ, Панз. Выполни его. Ты всегда выполнял. — Помолчи немного. — Панз, помоги мне, черт возьми. — У тебя жар. — Тогда нож. Дай мне нож. Я сделаю все сам. Панз поморщился. В таком состоянии Дрим будет возиться с этим невероятно долго и не факт, что вообще сможет это сделать. Сейчас проще не отвечать на больной бред, пока силы у этого человека не иссякнут окончательно. Дрим глухо зарычал, прежде чем дернуться вперед и сжать зубы на руке наемника. От бессилия и невозможности что-либо сделать. Простой спор выматывал сейчас сильнее, чем затяжная битва. Разум все еще лихорадило и кажется на одной только упертости Дрим держался, продолжая сжимать зубы, пока тело молило о том, чтобы ему дали отдохнуть. Болезнь высасывала все силы. Панз мягко прижал к себе слишком резко расслабившееся тело, когда зубы наконец-то разжались и Дрим повалился на наемника, отпустив его запястье. Забытье такое блаженное, темное и без разрывающей мозг боли. Но зыбкое настолько, что как только Панз попытался уложить мужчину обратно на кровать, тот с силой схватился за него. — Только я могу дать тебе то, что ты так хочешь. Слышишь? Дыхание Дрима было тяжелым и рваным до неприятных мурашек обжигающим кожу. — Если ты меня кинешь, как этот чертов свин, ты ничего не получишь, слышишь? — Голос скакал от хриплого шепота до угрожающего сипения. — Ничего кроме моей ненависти. Дрим вцепился в наемника как утопающий в спасательный круг, чтобы не уйти с головой в свое безумие. Теперь эту больную и отчаянную хватку на толстовке под лихорадочный шепот бывшего заключенного даже Панзу было совестно разжимать. — Дрим, успокойся. — Блять, Панз, я дам тебе все. — Горячий и мокрый от пота лоб прислонился к незащищенной шее наемника, заставляя вздрогнуть. — Не оставляй. Дрим не хотел оставаться здесь и сейчас один. Слишком долго шел в одиночестве посреди белого ничего и не горел желанием остаться один на один со своим телом, которое пронизывало болью при любом судорожном вдохе. Он схватил наемника покрепче. — Не оставлю. Дай обработать раны. — Панз выдохнул, удобнее перехватывая Дрима, чтобы все таки его уложить обратно. Хватка на его толстовке ослабла достаточно, чтобы ее не пришлось убирать насильно. Руки просто соскользнули, оставив темные пятна грязи и крови. Дрим болезненно зашипел от соприкосновения спины и прохладной простыни. — И не дергайся. — Бесполезная трата бинтов и времени. Наемник не ответил, подтягивая к себе ногой поближе сумку, приятно брякнувшую стеклом. От приторно-сладкого запаха ягод смешанного с терпкими нотами лекарственных трав Дрима ощутимо затошнило, во рту разлился кислый привкус. Использование этой жижи процесс донельзя неприятный — вязкая субстанция жгла кожу, если ее вылить на рану и обжигала горло, если сделать несколько глотков. Чем сильнее были повреждения, тем сильнее оно жгло. Дрим навсегда запомнил разницу между затягиванием раны от вырванного ногтя и стягиванием вскрытой грудной клетки. Такое никогда не забудешь, даже если очень сильно захотеть. Квакити определенно находил садистское удовольствие поливая серьезные раны небольшим количеством зелья и растягивая процесс образования шрамов на месте ранения до абсурдного. Но сейчас Дрим не чувствовал когда смоченные бинты обернулись вокруг его обмороженных ног, не чувствовал, когда Панз вылил почти пол бутылька ему на живот, на целую россыпь ран разной степени паршивости. Наемник был крайне озадачен, когда субстанция впиталась в кожу, но никаких изменений не произошло. Не появилось даже тонкой розовой кожи, затягивающей свежие раны. Да и Дрим был слишком спокоен, наблюдая за действиями Панза, хотя жжение от попадания зелья должно было быть ощутимым. — Что за черт? — Панз в неверии провел пальцами по ране, вызывая у лежащего человека болезненное шипение и тупо уставился на кровь. Что сделали с Дримом в тюрьме, раз его теперь не берет даже свежее зелье? — Хватит распускать свои руки. — Лежащий мужчина отпихнул от себя руку наемника, попав по ней не с первого раза и недовольно сморщился. Помотал головой, чтобы убрать поплывшие перед глазами мушки, но добился только звенящего шума. — Меня столько пичкали концентрированной и не очень гадостью, что у меня выработалось привыкание. Бесполезно эту дрянь в меня заливать. Дрим облизал сухие губы, смотря на то, как на лице наемника меняются эмоции от удивления до откровенной злости. Панз никогда не умел прятать то, что чувствует. Чудом было, что никто не заметил как взволнованно переметнувшийся наемник смотрит на то, как Дрима скручивают. Холодные и мокрые бинты продолжали постепенно закрывать тело Дрима, делая его похожим больше на мумию, чем на человека — чтобы найти чистое от ран места, пришлось бы хорошо постараться и то, не было гарантии, что они вообще остались. Процесс кропотливый и долгий, но у Панза много терпения. Мужчина на кровати устало закрыл глаза, не в силах продолжать наблюдать этот мучительный и долгий процесс. Кажется, за это время он успел подремать — бинты в зелье прекрасно отводили жар тела и температура все таки начала медленно, но верно спадать. — Теперь я вижу, почему ты просил убить тебя. — Панз кинул последнюю пустую склянку к остальным. Все шесть доз были израсходованы с нулевым результатом. — Еще бы я просил смерти без причины. — Дрим издал что-то похожее на хриплый смешок. К бывшему заключенному возвращались здравый ум и полноценное понимание происходящего. Наемник опустил голову и ему в волосы зарылась перебинтованная рука спустя несколько минут. Панз угрюмо перевел взгляд на больного человека. Казалось бы только что его взгляд плыл от температуры, а сейчас в них можно было заметить привычные искры. Скорость восстановления Дрима после самых отвратительных ситуаций пугала. — Внимай моим словам и всегда будешь в выигрыше. — Рука спустилась вниз с макушки на щеку и скользнула шершавой костяшкой по коже. — Я знаю насколько ты корыстный Панз. Книга же при тебе? Ты бы не оставил ее. — Будет грязно. — С каких пор ты боишься грязи? — Дрим резво сел, на секунду сжав губы в тонкую полоску, чтобы сдержать болезненный выдох, — Сожжем все, когда ты вернешь меня. Не тяни время. Тонкий железный нож поспешно был вытащен из голенища сапога, что вызвало у Дрима легкую ухмылку. Лезвие неуверенно прислонилось к незащищенной бледной шее, покрытой гематомами и шрамами от металлического ошейника, который остался валяться в камере. — Только я могу дать тебе, то, чего ты так желаешь. Панз крепко сжал бок Дрима, одним движением остро заточенного ножа вскрывая горло. Дрим импульсивно дернулся, в попытке прикрыть горло, скорее на рефлексах, чем осознанно, но его руку перехватили и не дали прикоснуться к ране. Хрипы в такт быстрых движений грудной клетки были почти оглушительными. Кровь стекала вниз по груди Дрима, пропитывая бинты и капая на рукав толстовки Панза. Наемник осторожно прижал к себе тело, укладывая безвольную голову к себе на плечо, не волнуясь, что кровь зальет одежду. — Конечно. Я знаю, что только ты можешь дать мне то, что я так хочу.