***
"Мои тонущие корабли растворились в её карих глазах " — так он сказал Рейли после первой встречи. Так Рейли сказал Руж после его казни. А сама Руж... Да кто она вообще такая, чтобы его судить? Безымянная девчонка, проживающая на одном из самых непримечательных островов Гранд-лайн. Нет... Она Рейли улыбнулась, щурясь в ответ заходящему солнцу. А у самой мурашки пробежали по коже и руки сами собой опустились на живот. Он любил приезжать с закатами, спускаться на берег в зареве последних, отчаянно красных лучей. Так нелепо. Плащ его сливался с небом, словно и сам он был лишь продолжением чего-то необъятного, великого. Словно сам он был солнцем. Её солнцем. "И все мои корабли потонули в его глазах..." Так она сказала матери, в волнении сжимая её руки в своих руках. Так она чувствовала себя после их первой встречи с ним. С Роджером. С самым удивительным человеком. С покорителем океанов. С... И Руж усмехнулась своим мыслям, глядя куда-то мимо Рейли, туда, в даль. С обладателем самой счастливой улыбки...***
Они никогда не вспоминали о своей первой встрече... Роджер никогда не жил прошлым, Руж не видела причин бередить друг другу душу. Она помнит. Часами они сидели на берегу и, всматриваясь в даль. Он говорил о путешествиях: о небесных островах и понеглифах, о странах и городах, о рыболюдях и длинноруких, о мировом правительстве и своей мечте... Мечте... Море. Должно быть, безразмерное чувство свободы, было единственным, что никак не могло уместиться даже в его огромном сердце. Он любил океан. Он дышал полной грудью солëным морским воздухом. Он чувствовал, как Оро Джексон качается на волнах и был... Счастлив? Счастлив. Он рассказывал о накама, о небесных драконах, о драках с морскими дозорными, и в такие моменты Руж особенно ярко осознавала, что Роджер принадлежать ей никогда не будет. Пламя в ладонях не удержать. Роджера не удержать на суше... И всë же, в редкие мгновения их скоротечных встреч, когда ночь полноценно опускалась на берег, и эмоции притуплялись немного, она клала голову на его мощное плечо и вслушивалась в шум прибоя. Он укрывал её болезненно-хрупкие плечи своим ярко красным плащом, и она правда чувствовала себя счастливой. Руж всегда знала, что не было никогда пределов у его любви, как и не было у нежности его загрубевших в боях пальцев. Как не было у трепета, сокрытого во взгляде. Она знала, что является для Роджера той самой тихой гаванью, в которую иногда так хочется вернуться любому пирату. И, если честно, она была счастлива, что из всех людей, которых от встречал. Из всех чудес, что он видел, Роджер всегда выбирал её. Её одну. Безымянную девчонку, проживающую на одном из абсолютно ничем не примечательных островов Гранд-лайн.***
"Я умру когда-нибудь" — так он сказал ей когда-то давно, в самом начале их общего пути... Признаться, воспоминания о разговоре этом давно уже стëрлись из памяти, но одно она всё ещё помнит точно. Она ему улыбнулась, впервые уверенно целуя его обветренные губы. А ещё Руж помнит, каким солëным был их вкус, и как кололись несмело его пышные усы. Всё это так давно было, словно тысячи лет назад. В прошлой жизни, из которой обрывки остались да ночные признания... "Я умру скоро" — сказал он почти ровно три года спустя. Руж помнит. В тот раз он вернулся к ней без привычной улыбки, с холодным блеском в глазах. В тот раз он вернулся к ней королём. Первый король пиратов. Первый человек, достигший Рафтеля. Первый... Руж помнит. Он коснулся с нежностью её бледной щеки, а потом провëл по ней вниз невесомо, костяшками пальцев. Она тогда подумала, что он стирает с лица её несуществующие слëзы. Знает, что с сердца раны стереть уже не сможет. Знает, что ничего для неё сделать не сможет. "Говорят, любовь живёт лишь три года, так что вряд ли я буду сильно расстроена из-за этого" — и он рассмеялся с привычным задором, словно невидимый камень вдруг спал с его мощных плеч. И Руж тоже улыбнулась. Конечно, Роджер знал, что она врëт. Он всегда слишком хорошо разбирался в людях, но... Лучше стало. На берегу в тот день было очень ветрено, и волосы у Руж путались несчадно. Их золотые волны отражались в его огромных карих глазах, словно бы она была единственным, что сейчас было важно. Словно не существовало в этот миг никакого другого моря кроме их любви... Но Руж вовсе не была удивлена. В конце концов, она всегда знала, что является для Роджера главным сокровищем. Единственной достойной наградой. А после этого, песок мягко принял их в свои объятия. Он опустил её спиной на свой плащ, любуясь словно в последний раз. И тогда, задолго до его последнего признания, Руж поняла, что Роджер уже никогда не вернëтся. Она видела в глазах его невысказанную тоску, но не смела спрашивать. Он бы доверил ей жизнь. Доверил любую тайну. Поэтому она готова была принять и его молчание. Они сделали это на нагревшимся за день песке под покровительством луны. Руж до сих пор помнит, как неловко запутался он в застëжке её платья, а после засмущался как мальчишка. А ещё помнит, что, когда всё закончилось, он считал вместо звëзд её бледные веснушки. — Если девочка, то Энн — сказала она тогда лениво переплетая их пальцы. — А если мальчик? — Эйс...***
Газеты донесли до неё вести раньше, чем успел приехать Рейли. Вместо скорби почему-то было тепло. Ван пис, эпоха пиратов... Так похоже на него. Так смело. Ярко. Горожане шептались о нëм на каждом шагу. Мировое правительство, напротив, призывало молчать, забыть, уничтожить любое напоминание. "Я люблю вас" — так неожиданно банально и всё же... Всё же это то, что Роджер попросил передать ей в качестве последних слов. Довольно закономерно на самом деле, ведь в тот раз он ушел до рассвета, забыв попрощаться. Рейли не стал ничего спрашивать. Руж не стала объяснять. Он не смог бы остаться на долго, она не нуждалась в помощи. Рейли уехал, а Руж осталась. Вместе со всеми она смотрела на то, как сжигали его розыскные листовки и убивали детей. Смотрела как день сменяется ночью. Как месяц месяцем. И как жизнь стремительно меняется из-за его последних слов, она тоже видела... Видела и любила. До конца.