Сломанный

Как забыть то, что уничтожило человека? Можно попытаться не вспоминать, но никогда не забываются вещи, сломавшие тебя. Такое помнишь долго. Нестерпимо долго. Даже пытаясь заполнить жизнь чем-то новым, ты не избавишься от своего прошлого. Память. Память это все, что помогает держаться и в то же время то, что при ненужных воспоминаниях добивает человека. Как бы не хотелось, но ту ночь Михаилу не забыть никогда. - Ведите мальчишку, - на голове юного города натянут холщовый мешок, ему страшно, до дрожжи в коленях страшно. Чей это голос? Зачем я им? Ни на один вопрос он не знал ответа, - Господин требует поторопиться, у него нет времени на ожидание. Сильные руки подхватили Мишу. Чувствуя неладное, мальчишка брыкался, повисая на руках мужчин. - Не рыпайся, славянская тварь, - вдруг мальчик почувствовал достаточно сильный удар по голове. Он голодал больше трех дней. Ослабевший и ужасно испуганный. Глаза снова намокли, зубы не попадали друг на друга. Дрожь пробила все тело мальчишки. Это было слишком для мальчика. Он почувствовал, как сознание утекает. Его конечности перестали ощущаться, но сильная дрожь продолжалась. - Не трогай, его надо донести целым, - Миша услышал жестокий голос сквозь пелену. Он не знал, сколько его несли, но вдруг услышал вместо ночной тишины громкий смех и почуял пряный аромат пищи. Кажется, что это шатер. - Это он? - низкий голос, который услышал Миша говорил о том, что человек, которому он принадлежал был кем-то из главных. Возможно военачальник или командующий. - Да, господин Есугей. Пред Вами Московский, - солдаты резко отпустили все еще подрагивающего мальчика, тот упал на жесткий ковер. Он не видел пред собой ничего, кроме холщи, но мог различать силуэты. Четыре человека, - что прикажите, Господин? То, что сказал их «господин» насторожило Мишу, но он попытался сосредоточиться и понять, кому принадлежал голос. Словно смутно знакомый. - Проводите моих гостей в гостевые шатры и несите вина, - этот тон. Он не позволял неповиновения. Голос чудовища. Жесткого и безжалостного. Только сейчас, когда мальчик смог оправиться после удара и напрячь память, то Миша понял, кто перед ним находился. Золотая Орда. Пока мальчик лежал на жестком ковре и тяжело дышал, то стражники уже ушли выполнять поручение их господина. Мужчины, находящиеся в шатре, о чем-то говорили, но Московский не слышал. Он думал лишь о том, что случилось с другими городами. Теми, кого поработили раньше. Что ему делать, если спасение не придет? Надежда на друзей, которых уже могло и не быть на этой бренной земле таяла с каждой минутой. Он думал, что его спасут. Он надеялся. Миша дышал быстро и отрывисто. Холща. Он ничего не видел. Он попытался дернуться, но боль сковала тело. Что делать? Московский хотел было подняться, но тут на плечо наступил тяжелый ботинок. - Лежать, - это конец. Ему не сбежать. Что делать? - Друзья мои, встретимся завтра, сегодняшнюю ночь я планирую провести весело! - в ответ послышались одобрительные возгласы и смех. Миша почувствовал горячие слезы на щеках. Ему говорили не плакать, но больно. Нога Орды все сильнее давила на плечо мальчика. Больно. Страшно. Что делать? - Снимайте мешок и можете быть свободны. Тут глаза мальчишки словно прожгли светом. Он увидел пред собой лик молодого мужчины. Солдаты в темных одеждах быстро покинули шатер, а страх Московского бил в виски. Кровь шумела в ушах. Глаза. Миша не мог не смотреть в эти черные глаза. Они его пугали до жути. Черные, в них читалось отвращение, но они словно тянули к себе. - Мерзость. Грязное славянское отродье, возрадуйся, ты разделишь ложе с Золотой Ордой. Если сможешь понравишься мне, то я позволю тебе стать моим. Не разочаруй, - на лице Есугея промелькнула тень улыбки. Зловещей, не предвещающей ничего хорошего бедному Мише, - Ты слышишь меня, ублюдок? Мальчик дернулся, испытывая фантомную боль. Раны горели. Голова тяжелела. Образ Золотого плыл перед глазами плачущего мальчика. - Умоляю.. Молю тебя, отпусти меня, Господин! - Миша бросился на колени, опускаясь так низко к земле, как только мог, он молил Бога о прощении его грехов. Молил о спасении. За что ему это? Страх. Боль. Унижение. Слезы снова потекли по лицу юноши. Ему было больно. Очень больно. Он чувствовал, как соленые капли въедаются в ссадины на лице. На лице Орды горело удовольствие. Он искренне наслаждался зрелищем. Мальчишка перед ним был очень слаб. Все тело подрагивало, на лице была гримаса ужаса и боли. Как же Есугею это нравилось. Эти голубые глаза, смотрящие с мольбой, эти слезы и подрагивающие ресницы. О боже, а эти губы! Алые, обкусанные из-за боли и страха. Но больше всего привлекали внимание золотые волосы. Мальчишка был бледен, грязен и худощав, но это не помешает. Есугей хотел увидеть больше. - Снимай кафтан, - мальчик поднял свои большие голубые глаза на Мучителя, - Оглох? - Что?.. - Я тебе сказал, - Есугею начал надоедать ноющий, грязный мальчишка, - Быстро раздевайся, славянский выродок. Если не хочешь умереть, то снимай свое тряпьё и ложись наземь. И не смей боле поднимать на меня свой взгляд, еще раз увижу твои мерзкие глаза на мне, выжгу их. Осталось только лишь повиноваться. Медленно, не без боли, поднявшись на голые исцарапанные ступни, Миша снял с себя кафтан, помедлил, снял штаны, оставшись стоять обнаженным мальчишка снова заплакал. Ему было страшно. Жутко страшно. Он снова почувствовал дрожь. Орда возвышался над Московским. Он смотрел на это грязное тело. - Мерзость. Орда поднял бокал, стоящий недалеко от него, который принесли солдаты и подозвал пальцем мальчишку. - Пей, - Есугей схватил Московского за подбородок и потянул к бокалу. Пытаясь вывернуться, парень только навредил своему положению. Орда наклонил ко рту парня вино и влил все в мальчика. Хоть большая часть напитка и пролилась по шее, но Миша задыхался, он не мог чувствовать свои ноги от страха. Он повис на твердой руке Золотого. Тот не стал в свою очередь церемониться с мальчишкой и отпустил руку с обмякшего тела. Миша с грохотом упал на землю. Дальше все было словно в тумане, Орда схватил Мишу за золотистые волосы и подтащил к подушкам, лежавшим у стола. Резко отпустив, он развернул мальчишку спиной к себе. - Подожми колени, - наслаждаясь мучениями мальчишки, Есугей снял обшитые золотом одежды и приспустил штаны. О да, это было великолепно. Мальчишка мелко подрагивал, лежа около Орды. Это зрелище было усладой для глаз Есугея. Падшая Москва, лучшее, что он видит за последнее время. Орда наклонился к Московскому, подставляя свой половой орган к его отверстию. Мальчик жалко всхлипывал под Есугеем. Поймав момент, когда мальчишка немного расслабился, Орда резко толкнулся в него. Шатер пронзил ужасающий крик. Миша кричал не переставая. Неподготовленный мальчишка кричал от жуткой боли. Он чувствовал, как по его бедру стекала какая-то жидкость. Кровь. Крича в агонии и дергаясь под Ордой, Москва услышал жестокий смех. Есугей толкался в мальчишку, не жалея несчастного. Лишь когда его голос осип, то действие завершилось, Есугей поднялся на ноги и выходя из шатра, проскользнул по мальчишке довольным взглядом. Такой милый, измученный и весь его. Да, ему определенно понравились эти вопли. Он их обязательно услышит вновь. Адская боль. Мальчик был весь в крови. Смотря в пустоту, различая сладковатый аромат пряной еды, оставшейся на столе после трапезы, он размышлял о мести. Он не умрет, ведь он великий град. Он переживет все это. Он выживет и отомстит. Он будет унижаться, он будет предавать, молить, но он не сдаться, он спасет себя. Это сломало его, но это и создало в нем крепкий стержень. Чтобы быть столицей, чтобы быть сильнейшим, надо переносить все, что посылает Бог. Как бы не хотелось забыть все это, но Миша не сумеет. Хоть Есугей его и сломал, но Москва будет жить. Он будет жить с этим.