Культ тела

      — Ебучие пироги! — рявкнул майор, с силой встряхивая ничего не соображающего Петрова под ним. — Ты так собирался ответственности избежать? Буквально секунду назад он сбил его с ног, и лезвие куклы раскроило деревянную сцену наискось. — Идиот! Какой же ты идиот! — не уступая в громкости отозвался Петров, отталкивая Сергея от себя, и тут же помогая ему подняться. — Они теперь мне не подконтрольны и убьют нас обоих! — А нахуя ты им контроль отдал, клоун! — Нечаев постарался призвать сканер, чтобы осмотреть ближайшие засады, но ничего не вышло. — ХРАЗ? ХРАЗ, мать твою! — Я его вырубил, к сожалению, надолго не смог. — оглядываясь по сторонам, произнёс Виктор. На агрессивный взгляд он только пожал плечами. — Ну, когда вы на пол наступили и вас током ударило. — Ты сделал что?! — не сдержавшись, Сергей зарядил кулаком ему в челюсть. Он вскрикнул от боли, пошатнулся, но смог устоять на ногах. — Не время! Сейчас здесь будет наша главная прима — Наташа. — Наташа? В смысле тот самый огромный робот? — подхватив под локоть инженера, майор бросился со сцены, но как назло пройти мешали куклы. — Ёбаный Петров, с каждой секундой я всё больше жалею, что не позволил оторвать твою ебучую голову к херам! — Потому что в глубине души, ты понимаешь, что я прав! — программист ловко высвободил свою руку и положил сверху, начиная плавно вести, словно в танце, огибая все препятствия. — Под ноги смотри. И подумай ещё раз нужна ли тебе сахарная косточка от Сеченова, а, пёс? — Уебу!

***

      — Ты точно уверен, что здесь безопасно? — Нечаев нахмурился, стараясь не поворачиваться к предателю спиной, и окинул быстрым взглядом помещение, в котором они заперлись. Напоминало гримёрную: узкая тёмно-красная софа, грязно-серый весь в каких-то белых разводах ковролин, перевёрнутый стол и треснутое надвое зеркало в углу комнаты. Инженер неожиданно громко захохотал откидывая голову назад, раскидывая руки в разные стороны, и сделал несколько кругов вокруг своей оси. — Даже и не подумают: тут все стены, кроме двери, слишком толстые. — он плавно остановился, и, широко улыбнувшись, подмигнул. Догадка пронзила каким-то стыдливым осознанием и вместе с тем тихой яростью. — Ахуел? — довольный вид Виктора выводил из себя лучше любого раздражителя. Грубый толчок в грудь заставил мужчину ещё шире улыбнуться. — Тебе самому не противно, в какой блядушник Ласточкин здесь всё превратил? Зелёный взгляд полный яда и насмешки вдруг стал настолько тяжёлым и опечаленным, что Сергей едва сдержал внутренний порыв сделать шаг вперед, чтобы успокаивающе положить руку на плечо. — Сам как думаешь, псина? — глухо произнёс он, опустив руки. — За больное задел! Он вновь весь встрепенулся, драматично прикладывая руку на сердце (словно у этого ублюдка оно было, про себя отметил П-3) так, будто его физически ранили. Нечаев невольно засмотрелся на грациозные, лишённые наигранности, движения ладоней, но моментально себя одёрнул. Виктор видимо почувствовал себя в полной безопасности, и его способность пиздеть без остановки на повышенных истеричных тонах дошла до крайней степени. — Сеченов тебя за мной послал, — он размеренно приблизился. — так бери, я весь твой! Псина, раз хозяин требует моего аутодафе, то подай ему мою голову. Чего же ты меня остановил, а, Серёженька? Он постепенно терял контроль и голос его уже не звучал так поставленно и выверенно, словно каждое своё слово перед тем как сказать долго и тщательно репетировал. — Сначала этот душегуб мне жизнь испортил, закрыл меня ни за что! Сейчас собирается этим коллективом ебаным весь мир подчинить. — в край потеряв страх, он крепко хватает за грудки и притягивает к своему лицу, сокращая разницу в росте до минимальной. П-3 почувствовал, как от близости, внутри всё противоречиво тянет. — Ты отобрал единственное, что мне было важно - мою Ларису! Хорошо псине ‐ команду выполнил, по холке погладили, а нам, нормальным людям, потом… Договорить Виктор не смог, удар во всю силу по лицу, откинул того на пол. Гортанный хрип вырвался из его горла, откашлявшись, инженер сплюнул кровь с разбитой десны. Он кинул полный дерзости взгляд через плечо, демонстративно проводя языком по губам, и заливаясь гомерическим смехом. Сергей постарался отвести взор, но что-то словно приковало его к чужому лицу. Едва Петров сквозь хохот постарался подняться, получил сапогом под рёбра. В одну секунду его, схватив за волосы, крепко вжали щекой в пол, П-3 оседлал программиста, перехватил руки. Скрестил предплечья и сдавил до хруста костей, впиваясь обломанными ногтями в кожу. Снизу послышался болезненный стон. Какое-то время они провели в тишине, прерываемой лишь вознёй и шипением сквозь зубы Петрова, который пытался освободиться. На секунду Сергей даже начал успокаиваться, до тех пор пока актёришка снова не открыл рот. Терпеть его сил уже не было, и самое паршивое, что заткнуть его никак не получалось, грубой силы он не боялся, а на угрозы только скалился окровавленными зубами. И кто из них ещё больше собака? Зародилась мысль хорошенько припугнуть инженера, чтобы тот хоть на несколько часов не нёс поэтический бред, щедро приправленный оскорблениями. И когда в очередной раз упомянул родство псовых, наконец появилась до глупости абсурдная идея, правда придётся тоже побыть актёром. Но майору не впервой притворяться, работа частенько обязывает играть другого человека. — Ты такая сука, Петров. — на молчание надавить между лопаток, чтобы сильнее вжать в пол лицом. — А, Петров? Ты знаешь, что на каждую псину своя сука найдётся. Виктор, даже с его в край поехавшей крышей, за секунду понял намёк и принял несколько безуспешных попыток отползти. Сергей, не церемонясь, убрал одну руку от чужих предплечий и, крепко схватив за воротник, вздёрнул. Петров закашлялся, и тут встала проблема — ебучий комбинезон. Самому стянуть не получится, он расстёгивается спереди. Отпустить паскуде руки нельзя, тот вреда особого не причинит, но дёргаться и отбиваться будет как больной. Нечаев склонился, так чтобы каждое слово, произнесённое шёпотом, было отчётливо слышно. — Снимай, нахуй, сам. — Виктор под ним дышал, как загнанное животное, резко и громко. — и сука, только попробуй что-нибудь выкинуть. Я тебя во всех смыслах порву, и к Сеченову в таком виде доставлю. Чувства страха Петрову априори не знакомо, но дураком он никогда не был, поэтому кивнул. Майор с минуту помедлил, прежде чем отпустить воротник и медленно разжать пальцы на, уже наливающихся синяками, предплечьях. Дрожащими руками инженер сначала опёрся на пол, а после принялся расстёгивать мелкие пуговицы. На середине комбинезона, он поникши опустил голову и громко всхлипнул, замявшись. Пуговица никак не хотела поддаваться, что вызывало ещё больше тихих всхлипов. И, блядь, это был последний человек, который заслуживает жалости. Сам П-3 её в свою сторону терпеть не мог, но для лежащего под ним, он же буквально собирался взять его силой. О том, что это не всерьёз, Виктор же не знал. Колеблясь, Сергей всё же слез с чужого тела и, протянув руку, ухватился за плечо, с некоторым удовольствием, заметив как тот дёрнулся. — Петров, посмотри на меня. Внезапно всхлипы стали громче, и когда майор наклонился ближе в скулу ему прилетел жёсткий удар, откинувший назад. Виктор, за считанные секунды, подорвался от земли и кинулся к двери. — Стой, сын сучий! — рявкнул Нечаев, также резко поднимаясь на ноги. Ему удалось ударом плеча, впечатать программиста в дверной косяк. И богом, в которого он никогда не верил, готов был поклясться, что удушит мразоту прямо сейчас. Даже руки на горло положил, но за дверью совсем неподалёку послышались шаги. Металлический грохочущий гул, явно что-то похуже Вовчика. Петрову завопить и обречь их на смерть ничего не стоит, тот на всю голову отбитый, стараниями Нечаева и в буквальном смысле, а вот ему ещё пожить хотелось. За неимением лучшего он накрыл лицо ладонью, но и тут встретился с преградой. Виктор с такой силой прикусил её, что майор чуть не взвыл и резко одёрнул руку. Программист открыл рот, чтобы подать голос, но тут же подавился. В рот ему грубо втолкнули сразу три пальца, стараясь раскрыть челюсть пошире, и случайно не спровоцировать рвотный рефлекс. Левую руку он для надёжности оставил на горле, но не сжимая, а лишь слегка придавливая, чтобы не задушить раньше времени. — Вздумается хоть один звук издать или кусаться, я тебя без языка оставлю. — убийственно серьёзно прошептал П-3 в чужое лицо, заглядывая своими серыми в зелёные глаза, в надежде там увидеть понимание. Удовлетворённый молчанием, военный отвернулся, замерев и вслушиваясь в звуки. Кажется машина их не заметила и постепенно отдалялась, а может просто остановилась где-то неподалёку. Наконец когда воцарилась мёртвая тишина, и отсчитав ещё две минуты на всякий случай, он вновь посмотрел в лицо напротив. Виктор абсолютно весь красный, и это было пиздец странно. Конечно, когда на тебя со всей силы давит тяжёлое тело и рот заткнут дышать немного сложнее, но не в горло же он ему залез. Прошибло осознание, которое заставило майора сначала остолбенеть, а потом мысленно звонко рассмеяться. Сказался не то стресс, не то старая военная привычка перебирать, всё что попадает в руки. И конечно, он на автомате, оглаживал чужой рот изнутри, перекатывал язык между указательным и средним пальцем, ласкал дёсны. Виктор не то что больше не вырывался, теперь вообще старался не дышать, когда понял на чём его поймали. Сергей позволил себе тихо, но продолжительно рассмеяться. От его низкого голоса внутри у Виктора что-то потеплело и незаметно переходило в низ живота. Теперь они сменили роли и время П-3 дразнить и выводить из себя. — Да ты на голову ебанутый, Петров. Тебе же это нравится! Он возмущённо захрипел и постарался выплюнуть пальцы, но майор, чувствуя это, наоборот принялся активнее ими двигать. В конце концов буквально вталкивая их в тесное мягкое горло, чувствуя на кончиках пальцев вибрации от приглушённых стонов. — Какой у нас здесь плохой мальчик. — с превеликим удовольствием поддел он, всё сильнее краснеющего инженера, вернув отместку за пса. Нечаев принялся агрессивнее изучать чужой рот, ритмично толкаясь пальцами, не давая даже воздуха набрать. Он прекратил только тогда, когда взгляд у Виктора совсем заплыл и он уже на ногах не держался, начиная сползать по стене. Медленно, сантиметр за сантиметром, покидая влажный плен рта. Слюна буквально стекала с пальцев, и он размазал её по опухшим губам Виктора, довольствуясь его стоном. — Заменить бы пальцы чем-нибудь поинтереснее. — он язвительно широко усмехнулся, заметив ужас и отвращение на чужом лице. — Но не хватало, чтобы тебя прямо тут ещё вырвало. Зубами в горло с силой, чтобы показать до чего паскуда довёл. Хотелось не только разодрать до крови, но и отодрать, так чтобы ходить не смог потом. Петров дёргается, рвано воздух в лёгкие набирает, но молчит. Раньше он хотел заставить заткнуться болтливого актёришку хоть на секунду. Сейчас проснулось аналогичное тёмное желание полное голода. Заставить его захлёбываться своими криками, так чтобы под конец голосовые связки сорвал, но не от боли, совсем нет. И Виктор это желание чувствовал, более того был аналогичен в своих. Иначе из последних сил пытался бы вырваться из стальной хватки. — На ковёр давай, — Сергей звонко шлёпнул его по бедру. — не заслужил место на диване, щенок. — Да пошёл ты нахуй. — выплюнул ему в лицо Виктор, и тут же его снова заткнули. Они скорее кусались, чем целовались, точно оголодавшие звери, дорвавшиеся до мяса, привкус крови на языке словно разжигал первобытную ярость с новой силой. Болезненно встречались губами и зубами в нелепой попытке показать своё превосходство. В конце концов П-3, никогда терпением не отличавшийся, рывком разодрал вверх одежды. На пол звонко посыпались пуговицы, а самого Петрова за шкирку бесцеремонно швырнули на ковролин, словно провинившегося щенка. Он выматерился себе под нос, и шипя проклятия сквозь зубы, начал вытаскивать руки из рукавов. Не теряя ни секунды, Майор опустился между его ног и сам избавил от водолазки, откидывая её куда подальше. Откуда взялось такое дикое желание обладать Виктором, П-3 никак не мог понять, он старался списать всё на то, что едва ли помнил последние два года своей жизни. И в скрытых завесой дыма участках памяти всё же можно было отыскать, то что во-первых, за эти пару лет у него никого не было, а во-вторых, мужчины его никогда не интересовали. Не хватало ему по статье сесть, да и так они его не привлекали. Ни физически, ни как либо ещё. Петров, зараза, был особенным. Внешне нельзя было сказать, что красив, то есть да, мордашка у него была смазливая, стройный, выглядел значительно моложе своих лет. Но он не напоминал женщину от слова совсем, ничего в плечистой фигуре или чертах лица. С другой стороны Нечаев, даже со своим характером, никогда не посмел и не подумал бы так относиться к женщине. Властно дёргать за волосы, заставляя запрокинуть голову, сжимать, кусать, оставлять следы-метки на мягкой коже, вцепившись в колено заставить раздвинуть ноги. Наверное, это и подкупало. С Петровым он мог делать всё что хотел, отомстить ему, и выместить свою злобу на чужом, грубо вжатом в пол, теле. Самым странным оставалось то, что ему не хотелось просто воспользоваться им, чтобы сбросить напряжение. Ему хотелось самого Виктора целиком. Набрать полную грудь воздуха, словно перед рывком в ледяное озеро, уйти под лёд, не зная вынырнешь ли. И, наклонившись, снова поцеловать, до синяков сжимая худые бока. Виктор не отставал, с той же стороны где находился его собственный, оставил укус на шее, царапал широкую спину короткими ногтями и отзывался на каждое движение как на удар тока. Это буквально сводило с ума, Петров мог сколько угодно кидаться оскорблениями, но при этом чуть ли не расплывался в руках податливый, и полностью доверившийся. Он растягивал его крайне плохо, компенсируя это медлительностью движений. На каждое касание внутри себя, тот набирал в грудь воздуха, и почти трогательно сводил брови на переносице. — У тебя вообще ничего нет? — он провёл языком по пересохшим губам и, приподнявшись, обхватил длинными ногами бёдра майора. — У тебя выбор между тем чтобы на сухую, твоей слюной, и… — на следующих словах он бросил многозначительный взгляд в сторону полимера, вытекающего из трещины в стене. Виктор закатил глаза, и предпринял попытку расслабиться. — Может вернёмся к тому моменту, когда мне отрубает голову? Мужчина ничего не ответил, осторожно вытащив пальцы. Решив не терзать Петрова, он покрепче перехватил его за талию, и вошёл до основания одним толчком. Виктор до крови прикусил себе губу, вскинулся, прогнувшись в спине, и остался в этом положении, крепко зажмурившись. Боль была терзающей и больше всего на свете хотелось её прекратить, но желание слиться воедино было ничуть не меньше. Закинув локоть на чужую шею, крепко обнимая, Петров на пробу сам сделал несколько движений. Привыкнуть казалось чем-то нереальным, но горячее дыхание над ухом и крепкие руки на бёдрах давали стимул продолжать. Серёжа пах засохшей кровью, отвратительным табаком, человеческим телом, и порохом. Вся композиция запахов забивалась в лёгкие и до странного нравилась Виктору. Едва им удалось приспособиться, движения навстречу друг другу стали быстрее и легче. То, как они цеплялись и переплетались конечностями, у обоих вызывало чувство неправильности всего происходящего. Но никто из них также не был в состоянии это прекратить. Чтобы не пойти грубее и сильнее Нечаеву приходилось прикладывать все усилия, но один лишь звонкий стон Петрова с его до ебанутости красивым голосом, сломал все преграды. Следующий толчок заставил его прокатиться по жёсткой поверхности, стирая спину до красноты, и вырваться из горла крику удовольствия. В попытках заглушить звуки, являющиеся реакцией на практически каждую фрикцию, инженер прикусил нежную кожу на тыльной стороне своей ладони и отвернулся в сторону, чувствуя как щёки нещадно жжёт стыдом. Собственная развратность сводила с ума. Серёжу такая реакция не устроила, поэтому он перехватил чужие запястья рукой и с силой вдавил в пол. Вторая легла на подбородок, сдавливая, и поворачивая к себе. — Ты будешь смотреть, Витя. — горячо прошептал он ему в самые губы. До отчаяния хотелось целоваться, но сейчас сделать — лишиться языка. Останавливать резкие глубокие движения не было ни малейшего желания, безумный темп, к которому они пришли, мог потеряться. Крики через стон эхом отлетающие от стен, постепенно становились всё тише и тише, до тех пор пока, вновь изящно не прогнувшись в спине, Виктор не сорвался на самый громкий и чувственный. Сергей сам глухо простонал, от того как его несколько раз сжали внутри, перед глазами заплясали белые пятна. Откинувшись назад Петров рвано дышал, и силился что-то сказать, но только закашливался в безуспешных попытках. — Блядь, какой же ты тесный и горячий. Отпустив затёкшие руки, Нечаев принялся сцеловывать хриплые звуки с опухших губ. Виктор даже возразить не смог, когда его на негнущихся ногах подняли и аккуратно перевернули, заставляя упереться руками в софу и прогнуться в пояснице. Перед тем как снова начать двигаться, майор прикусил нежную кожу на плече, и положил руку на шею, дёргая на себя. Виктор постоянно качался вперёд, судорожно цепляясь за обивку дивана, и стараясь удержаться на дрожащих руках. Ноги подкашивались, а тело пробивала приятная дрожь, заставляющая закатывать глаза от удовольствия и кусать губы. Широкая ладонь переместилась с шеи на губы, нетерпеливо расталкивая их. — Оказывается, не мне одному это нравится? — он изящно откинул голову вбок и бросил хитрый взгляд из-под ресниц. — Да, Серёжа? Нечаев ответил наглой усмешкой, хоть щёки его и заалели, а после повторно надавил подушечками на мягкую кожу. Петров взял в рот большой палец и принялся всасывать его, издавая при этом совершенно непотребные звуки, от которых сам смущался. Толчки окончательно потеряли свой ритм, и через несколько рваных движений, Сергей перехватил Виктора попёрек груди, тот завёл руку назад, обхватывая чужую шею, до основания насаживая на себя и крепко прижимая, излился с глухим рычанием. Петров на это слабо улыбнулся уголком губ. Как только они разошлись, он мешком рухнул на диван и перестал подавать признаки жизни. Резко наступившая в комнате тишина давила на барабанные перепонки. Серёже понадобилась пара попыток, чтобы встать на немеющие ноги. Он по-военному быстро принялся одеваться и приводить себя в порядок, когда майор закончил, Петров всё еще полусидел, подгибая ноги. Истощённый, весь покрытый испариной и собственническими метками, периодически мелко подрагивающий и с сорванным голосом. Он казался Сергею самым красивым и желанным видением в его жизни. Подобрать его одежду с пола и помочь надеть было не проблемой, а вот на этапе перетаскивания возникла: инженер капризно заявил, что с пола не встанет. Долго не раздумывая, Нечаев без каких-либо усилий поднял его на руки. — Ого, майор, я под впечатлением! — за наигранным шёпотом, Петров постарался скрыть своё смущение. Мужчина положил голову ему на грудь и прикрыл глаза. П-3 бережно опустил драгоценную ношу, которую на самом деле был бы не прочь скинуть с крыши, на диван. За несколько шагов он пересёк комнату и сорвал с окна красную штору, достающую до самого пола. На недоумённый взгляд Виктора, и лёгкий кивок голову в сторону ткани, он поспешил прояснить. — Труп туда твой заверну. — за то, как программист эмоционально закатил глаза, штора полетела прямиком в его лицо. — Тебе вместо одеяла, можешь поспать пару часов и пойдём. Инженер развернул ткань и неловко принялся её комкать, опустив голову. Под ошеломлённое молчание, Сергей сел у изголовья и, достав сигарету из пачки, закурил, наслаждаясь долгожданной тишиной. — Что дальше? — Виктор, даже почти полностью осипший, всё ещё продолжал действовать майору на нервы. — Для начала ты наконец завалишь своё ебало. — Сергей бросил в его сторону хмурый взгляд, ответом на который стала обаятельная улыбка. — А потом расскажешь мне всё о том, что знаешь на Дмитрия Сергеевича и мы решим, что делать дальше. — И ты так легко мне доверяешь? — Петров приподнялся на локтях, и глаза его странно заблестели. — Каким же ты можешь быть клоуном, Виктор. — от того, что майор впервые назвал его по полному имени сердце инженера забилось настолько, что, казалось, сломает грудную клетку. Пока Нечаев докуривал сигарету, он пытался сформулировать правильное предложение. — Я сопоставил твои слова с теми фактами, что знаю и помню. Они меня все обманывали, ты не лучше, конечно, но был честен со мной. Теперь тебя ни Сеченов, ни Лариса не получат, уяснил? Ты теперь мой. Сергей развернулся, и приподняв чужой подбородок, внимательно заглянул в глаза. Виктору не отвести взгляд, от полного искренней преданности прошивающего насквозь взора напротив, стоило больших усилий. Но едва рука переместилась на его затылок и потянула к себе, он упёрся рукой в широкое плечо и требовательно надавил. Нечаев недовольно нахмурил брови и кивком поинтересовался, что его опять не устраивает. — Кольца у тебя в кармане? — Виктор снова сократил расстояние между ними. — Обручалка твоя, — он вытащил коробочку из кармана и помахал перед лицом. — ты сам мне её отдал. Ты же не… — Конечно, прямо сейчас на одно колено встану, мы возьмёмся за руки и пойдём в ближайший храм венчаться. Думаю, наше родное государство оценит. — с абсолютно серьёзным лицом заявил программист. — Это бета-коннекторы, идиот. Я хочу, чтобы ты оставил их себе. — Бля, те самые?! Меня Дмитрий Сергеевич и Шток с ними задрочили уже. — Сергей внимательно стал разглядывать гравировки, на совершенно обычных на первый вид кольцах. После чего подозрительно посмотрел на сидящего подле. — Но, почему ты доверяешь такую важную вещь мне? Во взгляде Виктора промелькнула нежность, и он хрипло, без издёвки рассмеялся, хватая Серёжу за рукав и падая с ним на диван. — Наверное, проще ответить будет нельзя. — он погладил скулу большим пальцем, довольно улыбаясь от того, насколько рассеяный взгляд был у майора. — Потому что я — твой, а ты — мой. Не зная какие слова ответить, в голове царила приятная лёгкость и пустота, Сергей также положил руку на чужую щёку, впервые за день прикасаясь нежно и аккуратно, без желания принести боль. — В моей базе данных нет сведений, что принято говорить в таких ситуациях, товарищ Майор. — роботизированный голос, неожиданно прозвучавший на всю комнату, заставил обоих мужчин испуганно подпрыгнуть на месте. — Думаю, мазел тов будет вполне уместным вариантом. — ХРАЗ, какого хуя!