runaway

      Вибек сидит на подоконнике, устало облокотившись головой на раму и устремив свое внимание на улицу. Ее глаза готовы вот-вот закрыться, но она изо всех сил старается не дать этому произойти, чтобы не провалиться в сон. Ничего плохого не случится, но Рихтер не хочет тратить на это время, пусть и нуждается в отдыхе. Сейчас ей более интересным кажется рассматривать проезжающие машины различных цветов, или же людей, которые передвигаются то в одиночку, то компанией. Невольно девушке вспоминаются ее школьные друзья, из-за чего взгляд падает на телефон, лежащий рядом с ней. Она включает его и, увидев несколько сообщений от человека с именем «Клэр», раздраженно вздыхает и слабо пинает в другой угол подоконника. Перепад настроения Вибек не особо понятен, потому что в ней находится всего-лишь одна бутылка сидра, выпитая еще аж часа четыре назад. За это время алкоголь успел выветриться, поэтому в данный момент Рихтер трезвее некуда. Даже если бы мать попросила дыхнуть на нее для проверки, девушка сделала бы это без сомнения. Ну, или ей так кажется в моменте. И это все равно не отменяет плохого настроения.       Она уже точно и не помнит детали ссоры с Клэр, но помнит, что связано это было с очередным ее отказом. То ли девушка хотела позвать свою подругу-одноклассницу прогуляться, то ли к себе домой — суть одна — Вибек тактично «слилась», как потом сама выразилась Вагнер со злобой. На протяжении пары минут доносился огромный поток ругательств от Клэр, постепенно сопровождающийся и ее слезами, а Вибек, иногда тяжело вздыхая, спокойно стояла и слушала ее. Даже не сразу заметила, когда девушка закончила свой длинный монолог. Опомнилась только после того, как Вагнер помахала перед ее лицом, возвращая в реальность. Рихтер кинула сухое и безразличное, но уже достаточно привычное «потом поговорим» и свернула в знакомую для себя в сторону, полностью игнорируя подругу, пытавшуюся отчаянно докричаться до нее. Со стороны их ссора выглядит очень страшно и трагично, но на деле это обычное дело для Вибек. Она уже попросту привыкла к таким выходкам со стороны подруги, поэтому уже перестала реагировать на нее. И совсем неважно, что сама Рихтер является причиной такого поведения.       От воспоминаний лицо девушки искажается в грустной гримасе, поэтому она отворачивается от окна. Опускает голову на согнутые колени и все с такой же тоской начинает рассматривать комнату в полумраке. Из-за того, что помещение находится на чердаке, оно достаточно небольшого размера, поэтому вмещает в себя не так много: кровать справа от входной двери, слева находится небольшой рабочий стол, а рядом с ним и потрепанный временем диван. При этом всю картину украшают какие-то странные самодельные подвески на люстре (хотя это даже люстрой нельзя назвать, потому что присутствует один лишь провод с лампочкой), большой ковер, занимающий практически весь пол, и несколько плакатов на стене, прикрывающие пошарпанные обои — часть из них отклеилась с нескольких углов, поэтому Вибек отмечает, что надо будет как-нибудь вернуть их на место. Но центром внимания Рихтер становится далеко не атрибутика комнаты или какие-то другие моменты. Ее взгляд практически сразу цепляет парень, сидящий за столом. Михаэль что-то печатает на своем компьютере, смотрит в экран, а после меняется в лице и ударяет кулаком по поверхности. Рихтер приподнимает одну бровь, понимая, что у него что-то не получилось, но при этом слабо улыбается. Она знает, что его не стоит трогать сейчас, нужно просто подождать, когда он остынет. И Вибек ждет, позволяя улыбке постепенно становиться шире. Буквально любуется Михаэлем.       Ее наблюдение за ним со стороны выглядит одержимо — Рихтер даже забывает моргать, а делает это только после того, как чувствует сухость в глазах. В ее душе печаль, смешанная с метаниями из-за плохого дня, которую она попыталась заглушить алкоголем, хотя сама при этом понимала, что с большей вероятностью это не поможет. Нужно что-то посерьезнее, что-то, для чего было еще рано. Компания Кайзера медленно лечит раны Вибек, но на ряду с этим постепенно наносит новые увечья, когда он отвлечен от нее и груб с ней. Девушка понимает, да и прекрасно видит, что он занят, но несмотря на это она хочет сорваться с места, чтобы подлететь к нему и заключить его в свои объятия. Сказать, как сильно ей надоела Клэр со своими обидами, а вместе с ней уже по самое горло засела мать, постоянно дергающая свою старшую дочь по любым пустякам. То ли знает, а может больше надеется на то, что после выговора, даже небольшого, ей станет легче, и камень печали постепенно спадет с ее плеч. Рихтер делает несколько попыток подняться с места, но дальше слабого дерганья вперед ничего получается, поэтому, мысленно махнув рукой (больше головой), она хмурится и досадно вздыхает. Даже если она аккуратно подойдет, без лишнего шума и слов, Михаэль не одарит ее счастливый улыбкой, а только кинет укоризненный взгляд и буквально выплюнет уже детально запомнившуюся фразу «не мешай». Вибек знает и даже может перечислить, сколько раз так происходило — словно не так часто, но на деле наоборот. Теперь она уже фыркает, меняя свое положение: локтем опирается на колено, а ладонью придерживает голову за подбородок. Кидает краткий взгляд на улицу и тихо ругается, стоит ей заметить появившиеся капли дождя на окне — ни зонта, ни плаща у Вибек нет, а мысли о том, что ей придется промокнуть по пути домой, совсем не радуют.       Рука вновь рефлекторно тянется к телефону. Если до этого Вибек остановилась на половине, то сейчас уже доводит дело до конца и даже открывает переписку с одноклассницей, где видит примерно с десяток сообщений, начинающиеся со слов обиды и постепенно перетекающие в какие-то натянутые извинения и просьбу ответить. Девушка слабо ухмыляется, чувствуя победу в этой маленькой войне. Хотя, возможно для одной Рихтер это было каким-то состязанием, в котором ей не хотелось до талого признавать свое поражение. Кинуть грубое «прости» Вибек не составит труда, но в голове засядет червь сомнения, который еще несколько дней будет шептать ей о том, что стоило молчать и ее вины в этом никакой не было. Каждый раз одно и то же — по итогу все придет к очередной ссоре, может и не такой сильной.       Даже несмотря на такой холод в характере, Рихтер не переносит скандалы с подругой. Огромную роль играет то, что они являются одноклассницами и сама Клэр общается с большей частью учеников. Никто Вибек гнобить не начинает, но косые взгляды она замечает, отчего и чувствует себя некомфортно. Причем не подавлено, а скорее обозлено. Ее злит такое чрезмерное внимание в свою сторону, которое она не просила. Вторая, но не по значимости, причина ее нелюбви к таким перепалкам — само отношение к Клэр. Не просто так они друзья еще с первого года учебы, так ведь? Тяжело, когда ты не можешь поговорить с единственным близким для тебя человеком, пусть ты и сама на что-то обиделась или действительно где-то провинилась. Рихтер терпит до последнего и это ее огромная проблема.       Вибек улыбается и с небольшим усилием над собой пишет в ответ «все окей», после чего по привычке хочет зайти в какое-то приложение. Отвлекается, потому что слышит скрип кровати. Рефлекторно поворачивается в сторону и видит, как рабочий компьютер Кайзера уже был выключен, а сам он расположился на койке, смотря что-то в своем телефоне. Даже не кидая взгляда на Вибек, Михаэль поднимает одну руку и как бы подзывает девушку к себе легким взмахом. Рихтер выпускает из ладоней гаджет, практически кидает на подоконник, после чего, спрыгнув на пол, в несколько быстрых шагов преодолевает расстояние и падает на кровать чуть ли не с разбега. Матрас скрипит так, что создается ощущение, будто бы из него вот-вот выпрыгнут старые пружины. Благо, ничего не происходит и, не обращая внимание на хмурый взгляд Михаэля, девушка прижимается к нему. Обнимает одной рукой, перекинув ее через торс, ногами обвивает его, а голову опускает на плечо, утыкаясь носом. Вздыхает с неким облегчением и удовольствием, и немного ежится, когда получает поцелуй в макушку от него. На лице появляется широкая и довольная улыбка, потому что от поступка Михаэля в сердце появляется приятное тепло, постепенно распространяющееся по всему телу.       Девушка лежит так еще несколько минут, после чего решает поднять голову — внимание Кайзера продолжает держаться на телефоне и том, что происходит в нем. Вибек делает попытки заглянуть в экран, но ничего из-за своего положения не видит. — Опять проблемы? — спрашивает так, словно знает ответ на этот вопрос. Просто хочет услышать подтверждение. — Нет, — отвечает Михаэль с тяжелым вздохом, которым и выдает себя с поличным.       Рихтер уже хочет в шутку ткнуть на эту оплошность Кайзера, но, удивительно для самой себя, решает промолчать. Подобные ситуации случались далеко не один раз, правда заканчивались одинаково — Михаэль, уже начинающий трястись от злости, и Вибек, держащая руки на груди скрещенными и с обидой смотря на парня. Его выводило из себя, когда девушка переходила границы дозволенного. Одно дело, когда такое случилось один-два раза — всегда можно ссылаться на ее незнание в какой-либо информации и чрезмерный интерес, но когда такого рода сцены повторяются из раза в раз — убейте. Кайзер не идиот и уже стал понимать, что для Вибек это своего рода шутка, похожая на игру. И совсем неважно, что он постоянно просит ее так не делать — она не слышит, так еще и умудряется выставить его виноватым каждый раз. Правда всегда одерживает фатальное поражение, потому что не на того человека нападает. Рукоприкладство Михаэль не применял никогда да и не собирался — не его это метод, учитывая страх Вибек, — но стоит начать переходить на личность или на слабые места девушки, так она сразу становится в несколько раз тише, печально опуская голову. Причем каждый раз Кайзер ничего нового не говорит — мать, ее подруга, необходимость и зависимость самой Рихтер в нем. Многого не нужно, чтобы утихомирить ее. Так и такого рода ссоры имеют хороший конец, что несказанно поражает обоих. Только вслух об этом никто не говорит.       Сегодняшний вечер так же мог быть не исключением, но, видимо, Вибек сильно пригрелась под боком Михаэля, потому что у нее нет желания даже сдвинуться с места. Рука Кайзера медленно скользит от макушки и до плеча — так несколько раз. Иногда он останавливается на волосах, играясь с обломанными после очередной покраски прядями: накручивает на палец, либо же проводит так, словно расчесывает, но когда слышит тихое шиканье от Рихтер, останавливается. Если же опускает ладонь на плечо, то может слабо сжать его, а потом и вовсе зацепиться за выглядывающую лямку лифчика из-под футболки, оттянуть и отпустить ее, чтобы она слабо ударила по коже. Вибек ничего против этого не говорит, а сам Михаэль даже не обращает внимание — ему нужно занять чем-то свои руки, пока голова полностью погружена в работу. Он не отдает отчета своим фоновым действиям. Куда реже Кайзер начинает целовать девушку, и то она понимает, что делает он это неосознанно. Убеждается, когда поднимает голову и видит его взгляд, держащийся на телефоне. Лишь усмехается этому и отпускает ее обратно. Пусть парень и сосредоточен на своем, Вибек все равно чувствует себя комфортно рядом с ним. От его прикосновений она испытывает заботу даже в малой степени. Она обнимает его крепче, прикрывая глаза, а на такой жест Михаэль уже перестает гулять своей рукой по ее плечу, по итогу опуская ее и отвечая на жест тем же. Вибек вновь довольно улыбается и чуть ли не мурлыкает от переполняющих ее эмоций. Постепенно ощущает, как чувства спокойствия и наслаждения начинают добавлять нечто сонное к ее состоянию. Голова уже совсем перестает работать, и единственное, что еще отдаленно держит в своих мыслях Рихтер — образ злой матери, которая точно будет кричать на нее благим матом, если она не придет домой в этот вечер. А Вибек придет, просто поздно, потому что совсем не имеет желания противиться этому чувству.       Идиллия продолжалась бы еще долго, если бы в один момент дверь в комнату резко не открылась. Вибек пугается, потому что ее буквально вырывают силой из сна. Она чуть приподнимается, чтобы посмотреть на виновника торжества. Недовольно цокает и вздыхает, когда видит Алексиса. И кто вообще мог быть кроме него самого на этом месте?       Парень облокачивается на дверной косяк и, смотря на друга, машет рукой в сторону, чтобы тот пошел с ним. — Уже? — на этот вопрос Михаэль получает кивок, после чего, убрав руки девушки от себя, поднимается с кровати.       Сама Вибек должна была остаться, но, похоже, интерес был выше, поэтому она решает последовать за Кайзером. Правда, когда встает с койки и хочет пойти следом, Алексис кидает на нее недовольный взгляд, как и сам Михаэль в последствие. — Что? — Тебя это не касается, — отвечает Несс. — Разве я мешать буду? — она недовольно вздыхает. В ответ тишина, — Ну не смотрите на меня так! Я как будто не знаю, кто там приехал. — Даже если ты знаешь, посторонние лица не нужны, — Алексис пожимает плечами. — Я больше полугода тусуюсь с вами и до сих пор постореннее лицо? — Ты думаешь, поставщик будет интересоваться, сколько мы дружбу водим? — от вопроса Кайзера Вибек закатывает глаза, — Достань шило из своей задницы и спокойно жди меня.       Девушка не возражает. Она лишь продолжает хмуриться и скрещивает руки на груди, при этом сжимая рукава футболки, чтобы показать свое недовольство. Михаэль уже привычно для себя никак не реагирует на это, а вот Алексис ехидно улыбается, из-за чего Вибек уже закусывает щеку изнутри, чтобы не послать его матом. Когда парень шуточно машет рукой на прощание, то уже не скрывает вырвавшегося смешка, потому что лицо Рихтер искажается еще сильнее. Чтобы выплеснуть свою злость, Вибек пинком ноги закрывает дверь с хлопком, а за ней слышит Кайзеровское «блять». Знает, что получит выговор от него за такую выходку, но это куда лучше, чем если бы она начала кричать на Алексиса, привлекая еще больше ненужного внимания.       Вибек не хочет говорить, что она на дух не переносит Несса, но порой он сильно докучает ей, причем неосознанно. По крайней мере, так это объясняет Алексис, а вот девушка верит ему с натяжкой. Отношения не завязались с самого начала — знакомство было таким же случайным, как и с Михаэлем. Только если с ним они держали что-то нейтральное, то Несс сразу назвал Рихтер «бесполезной малолеткой». От части он был прав — на тот момент девушке было всего шестнадцать, в то время как им двоим почти по двадцать. Много времени не прошло, но сейчас Вибек хотя бы может отмахнуться от этих слов и прикрыться цифрой «семнадцать». И неважно, что это не особо красит ситуацию.       Взаимоотношения лучше не стали, да и друзьями они не могут друг друга назвать до сих пор. Пусть Вибек часто остается у Михаэля, который делит это жилье с Алексисом, пересекаться с ним она не горит желанием. Особенно после того случая, когда Рихтер, то ли на мутный рассудок, то ли на полное безразличие и эйфорию на приближающихся отходах, взяла краску для волос парня и решила опробовать на себе. Результат порадовал — ярко-малиновая голова и в подарок испачканная ванна с раковиной, которая на тот момент волновала Вибек меньше всего. Крашеный, уже странного цвета блонд порядком надоел, поэтому такая смена образа была на руку девушке. Даже польстило, когда Михаэль положительно оценил Рихтер, одарив ее несколькими комплиментами. Правда, не сразу он подумал о том, где она взяла эту краску — ему было все равно, если уж говорить прямо. Когда же Алексис увидел яркую макушку Вибек, то сразу понял, в чем дело. Минута и вот Несс орет на девушку самым разнообразным матом, а она прячется за Михаэлем. Обиднее всего для нее было то, что Кайзер принял сторону друга, вынуждая девушку извиниться. Пусть и сама понимает, что не стоило брать чужие вещи, но все равно чувствовала себя унижено.       Нормально выходило и выходит у них общаться только в некоторых случаях. Зачастую, когда они оба в нетрезвом состоянии — будь то алкогольное или наркотическое опьянение. В такие моменты в голове полная каша, а их настроение веселее некуда, из-за чего они забывают о своей небольшой вражде. Ведут себя как закадычные друзья, о чем потом вспоминают с неохотой и каким-то даже отвращением на лице. Возможно, просто преувеличивают. Когда же находятся в компании, то им нет дела до друг друга, а вот если случается так, что остаются в одиночестве на прокуренной кухне, то могут зайти разговоры о чем-то душевном. Как будто бы Рихтер начинает видеть в Алексисе хорошего человека. И неважно, что половину слов она не может разобрать, потому что речь Несса становится максимально несвязной и хаотичной. При этом если парень начинает через раз смеяться и залипать в одну точку, постоянно задавая самому себе вопрос, что он хотел сказать, то для девушки это служит неплохим сигналом и она пытается как-то аккуратно слинять. Зовет Михаэля или кого-то еще, кто может вытянуть Несса из возможного психоза. Картина до ужаса страшная и пугающая, поэтому сама Рихтер в это лезть не имеет никакого желания.       Главная проблема, из-за которой они не могут нормально найти примирение, как бы тупо это не прозвучало — Михаэль. Оба, видимо, сочли Кайзера за свою собственность и пытаются делить между собой, из-за чего часто ревнуют. Вибек хочет постоянно быть с ним, поэтому и остается у него дома, а он, в принципе, и не против. Правда, когда она пытается навязать себя в какую-то компанию, то через раз получает отказ с аргументом, что там нет знакомых для Рихтер. На слова «но там есть ты», Михаэль отрицательно машет, потому что не может и не хочет все время находиться рядом с девушкой. Вроде бы, она это принимает и просто для самой себя расстраивается, но стоит Алексису сказать тихое «обуза» и Вибек то ли готова разозлиться, то ли расплакаться. Сама же понимает, что говорит он это ради издевки, лишний раз вывести на эмоции, а она прекрасно ведется, пусть и пытается это скрыть.       От слов со стороны Рихтер имеет отвратительную привычку накручивать себя и начинать верить тому, что слышит. Даже если она по большей части уверена, что это неправда. Как-то поделилась этими переживаниями с Михаэлем, что было очень непривычно для них обоих. Их отношения начались спустя короткий промежуток времени после знакомства, очень спонтанно и без какой-либо медленной и плавной подготовки — практически сразу после поцелуя по пьяни, постепенно перетекающего в секс на чьей-то квартире. Для Рихтер до сих пор удивительно, что тогда в ней осталась еще капля самообладания, которая и прекратила процесс. Лицо горело, сердце вообще не хотело сбавлять ход, руки предательски тряслись, выдавая состояние девушки на показ, а внизу живота до боли тянуло. Кайзер же, довольно улыбаясь, мутным взглядом смотрел на Вибек, подпирая голову рукой. Сам не соображал, что происходило, потому что натянутая резинка брюк, поверх которых еще минуту назад сидела Рихтер и терлась бедрами, забивала всю голову. Возможно, будь он тогда трезвее, то все закончилось бы иначе, но парень был в хорошем расположении духа, поэтому спокойно распрощался с девушкой, в шутку решая, когда они встретятся в следующий раз.       Была твердая уверенность, что эта встреча никогда не настанет. В какой-то степени Вибек даже старалась избежать ее, потому что стоило протрезветь, как в голову стали врезаться воспоминания с Михаэлем. Причем врезались так, будто бы пытались пробудить совесть в поведении Рихтер. Пробуждали, и становилось стыдно. Стыдно за то, что она сцепилась так с человеком, которого знает от силы недели две, и виделась с ним раза три. И одно дело, если бы все было доведено до конца — разошлись бы на хорошей ноте, так сказать. Но другое — остановиться, даже не сразу, а через два десятка минут. Вибек как будто бы поиздевалась что над собой, что над Михаэлем. После всего этого рассказа, Клэр посмотрела на Рихтер с очень смешанными эмоциями — то ли осудила, то ли посочувствовала, а может, все сразу. Она уже слышала от подруги подобные истории с краткими интрижками на одну ночь, которые обычно заканчивались на петтинге и словах Рихтер, что ей пора бежать, но при этом она никогда не говорила о чувстве стыда. Небольшими рассуждениями Вагнер пришла к тому, что Вибек запала на своего знакомого, чем заставила подругу исказиться в ужасе. Не хотела она этого признавать.       Рихтер стала непривычно часто слышать от своих знакомых про Кайзера после того случая, либо же ей просто показалось и она неосознанно обращала больше внимания. Самое идиотское и пугающее для нее — неподдельный интерес даже к тем фактам, которые обличали Михаэля как человека с ужасной стороны. Пугало еще и то, что этот интерес постоянно набирал обороты, поэтому слова Клэр в скором времени стали иметь весомую значимость. Где-то через тройку дней Вибек чуть не взвыла от отчаяния, когда самой себе призналась в чувствах к Михаэлю. В тот же день через знакомых узнала, где он в теории может быть и, как бы невзначай, решила прийти туда же. План действий казался прекрасным — встретиться с парнем, признаться ему в около-любви и завершить все это искренним поцелуем, после которого они, конечно же, должны будут начать отношения, — все так, как бывает в сериалах. О более тонких деталях Рихтер задумалась только тогда, когда смогла выцепить Кайзера из толпы и хоть как-то разглядеть его лицо в свете тусклых ламп коридора. Чуть прищурившись смогла понять, что парень в очередной раз закинулся — каков вообще шанс, что он сможет понять Вибек? Вероятно, очень маленький, но девушка рискнула. — Чего, блять? — переспросил Михаэль, заставив Рихтер закатить глаза от смущения и раздражения. — Ты шутишь сейчас или серьезно не услышал? — на этот вопрос Кайзер наклонился ближе, опираясь рукой на стену позади девушки. Видимо, не соврал.       Она приподнялась на носочки, чтобы ближе к уху парня. Набрала воздуха в легкие, тяжело выдохнула и повторила: — Нравишься ты мне, — в ответ десяток секунд тишины и появляющееся сожаление о сказанном.       Парень отстранился, чтобы взглянуть на Вибек. Ей же хотелось сквозь землю провалиться, потому что не могла понять эмоции Михаэля — вроде бы, улыбался, но зрачок размером с радужку вынуждал быть уверенной, что в его голове происходило нечто, очень далекое от реального мира. Только она собиралась сослаться на шутку, как парень, взяв ее за руку, переплел их пальцы, после чего повел из того мрачного коридора. Вся опора постепенно пропадала из-под ног Рихтер, из-за чего она стала через раз спотыкаться на ровном месте, либо же старалась сбавить свой шаг, но Кайзер лишь поторапливал ее, постоянно дергая на себя. Те мысли, что были в голове Вибек на тот момент, стремительно куда-то сбегали, оставляя пугающую пустоту, которую хотелось чем-нибудь заполнить — ничего, кроме ее признания и специфического ответа Михаэля, там не было. Девушка как будто бы пыталась прокрутить это событие по новому кругу, попутно задавая себе вопрос, стоило ли вообще это все делать. Несколько раз клала руку на сердце, чтобы хотя бы по физическим признакам что-то понять — удивительно! — оно билось быстро, да еще и с такой силой, что пульсирующими ударами отдавало в уши и нос.       Вибек хотела убедить себя в том, что испытывала положительные эмоции. Обычный трепет, смущение. Это ведь больше похоже на правду после того, как ты открываешься человеку? Она повторяла это из раза в раз, пока медленно плелась за Михаэлем, даже не пытаясь поговорить с ним. Очень некстати в голове всплывали слова знакомых, кого-то постороннего, кто плохо отзывался о Кайзере — лжец, манипулятор, нарцисс, эгоист, ко всему этому — заядлый бабник с постоянным нахождением на тусовках, а в карманах его всегда найдется самокрутка с каннабисом или пакетик с белым веществом. Кто-то даже подкреплял эти высказывания ситуациями, которые совсем не звучали как выдумка. Да и Вибек, на самом деле, не нужны были аргументы, чтобы поверить в это, потому что пары встреч хватило, чтобы составить такое мнение. На очередной рассказ она лишь пожимала плечами, беззаботно и уверенно говоря, что «каждый неидеальный».       Тогда почему внезапно ее стала наполнять тревога, заставляя метаться глазами по всем предметам вокруг себя, будто бы в них можно найти спасение? Почему она словно стала жалеть о своих словах, с каждым шагом буквально в неизвестность, убеждая себя, что очень сильно поторопилась? Или она вообще себя накрутила от волнения и загнала не в ту сторону, в которую стоило?       Вернулась Вибек из своих мыслей, но не из тревожного состояния, когда столкнулась с кем-то, кого она не знала. Удивленно-испуганно посмотрела на человека, но даже обычного «прости» не проронила. Доплела до какого-то дряхлого кресла, так и держась за Михаэля мертвой хваткой, после чего упала на него. В одну руку сразу сунули рюмку, в другую — сигарету, — так Рихтер увидела сначала. Только после того, как она взяла зажигалку и сделала тягу, обратила внимание на внешний вид — обычный косяк, скрученный на скорую руку. Затем уже и непривычный запах ударил в нос, заставляя скривиться. Девушка даже не поняла, что будет хуже в ее случае — стопка водки или трава неизвестного происхождения.       По итогу, выбрала все сразу: выпила спиртное, скривилась, а затем и догналась косяком. Громкий женский вой над левым ухом заставил недовольно нахмуриться, но стоило услышать похвалу за такое смелое комбо — уже и кривая улыбка полезла на лицо. Неизвестная девушка стала хлопать Вибек по плечу, начиная что-то ей говорить, но она не слушала ее. Бегала глазами по небольшому углу, в который ее посадили, ища Кайзера, и сильно испугалась, когда перед лицом щелкнули пальцами. Взгляд сразу пошел в сторону и она наткнулась на того, кого искала. — Тебя от одной тяги в дереал унесло? — он спросил это с насмешкой, но улыбнулся как-то слишком мило; либо Вибек показалось. — Слишком быстрая смена всего вокруг, — попыталась ответить Рихтер дрожащим голосом. От одной рюмки ей стало немного легче, а самокрутка только закрепляла спокойное состояние. — Не веди себя так, будто бы мы почти не потрахались несколько дней назад, — она усмехнулась, пожимая плечами. Дрожь в руках присутствовала, поэтому Вибек пыталась спрятать ее, положив одну ладонь себе на колено, а другую, после того, как сделает очередную тягу, убирая куда-то на подлокотник.       Окончательно тревога смогла покинуть ее после того, как половина косяка была выкурена, а в нее саму попало уже больше трех рюмок спиртного. Девушка уже скорее растекалась по креслу, постоянно сползая куда-то вниз — она буквально балансировала на грани того, чтобы провалиться в сон, но что-то ей мешало сделать это. То ли это было из-за громкой музыки, то ли из-за назойливых людей вокруг, то ли нежелание, а может, даже какая-то борьба с таким непривычным состоянием. Она где-то отдаленно, будто вообще из другой комнаты, услышала со стороны какой-то вопрос, который смогла разобрать с трудом. Помнит лишь, что это было связано с травой, на что она слабо кивнула. И вовсе не заметила того, как ее немного приподняли на руки, после чего опустили себе на колени, а голову облокачивая на плечо. Увидев татуировку синей розы, Рихтер слабо улыбнулась, прикрывая глаза.       Может, и не ошибка.       Что у Вибек, что у Михаэля — у обоих где-то внутри было предчувствие, что их отношения долго не продержатся. Такие мысли стали посещать где-то после двух месяцев, когда их конфетно-букетный период пропал, а на смену веселым и трепетным встречам у кого-то на квартире пришла тяготящая рутина. Рутина, во время которой они практически не списывались, — так, для виду могли написать «доброе утро», «люблю», на крайний случай скинуть фото чего-либо, будь то картинка из кого-то паблика или селфи в грязном зеркале.       Пиковой точкой, которая дала сдвиг их бытовухе в отношениях, стала мать Вибек. Очень спонтанно, неожиданно и нежеланно. Девушка и без того всю свою сознательную жизнь пыталась понять, что именно она делает не так, почему постоянно не может угодить родителю. В какие-то моменты ей даже казалось, что мать цепляется буквально за все от нечего делать — то оценки не такие, то оделась как-то не так на учебу, то где-то что-то сказала слишком грубо, то плохо помыла полы или вообще этого не сделала. И так вариантов «проблемы» очень много, можно продолжать до бесконечности. Любимой темой было отчитывать свою дочь за младших в семье, с которыми Вибек не всегда горела желанием проводить время. Сначала была тоска по уличным гулянками, на которые тогда еще девочка смотрела через окно с сильной печалью в глазах, а потом уже Рихтер стала зачастую отказывать в просьбах, давая оправдание в виде учебы и личной жизни. Ответ всегда следовал один — игнорирование ее нахождения, обиды, манипуляции, и все в таком духе. К своим семнадцати Вибек уже перестала реагировать на такие выходки, потому что привыкла. Не по своей воле, по вынужденной мере, но привыкла.       В один из вечеров, когда женщина вновь наказала Вибек остаться с младшим братом, девушка отказала. Даже не сколько по той причине, что она планировала уйти, а по той, что парнишке уже было двенадцать лет. Что он, что Вибек — оба не понимали, зачем ему сиделка в таком возрасте, но на все вопросы получали лишь очередную драматическую сценку. Так и было в тот раз, но куда эмоциональнее. Женщина стала жаловаться на отвратительный характер своей дочери — не такую наследницу она растила, за что ей такое создание, да и вообще она пошла в отца своим характером. Рихтер младшая реагировала ровным счетом никак, продолжая красить ресницы перед зеркалом — уже выработанная тактика, чтобы не нарваться на скандал вселенских масштабов.       Видимо, в тот раз было исключение, потому что стоило Вибек промолчать чересчур долго, как она получила сильный толчок в плечо. Случайно ткнула себе кисточкой в глаз, из-за чего слизистая моментально начала гореть от боли. Хотелось бы ей возразить что-то на этот счет, но, прикрывая рукой половину лица, уровень обзора был снижен. Рихтер попросту не успела среагировать на последующий удар, а затем и еще на несколько. Она пыталась выставить руки, хоть как-то прикрыться от разъяренной матери, но та заводилась все больше, с каждым разом ударяя сильнее. Все закончилось попыткой потащить свою дочь за волосы. В этом случае у девушки получилось как-то вырваться из хватки, а затем уже и сама женщина стала успокаиваться.       Прошло всего несколько секунд тишины, которые для Вибек длились вечность. Она боялась пошевелиться, больше всего опасаясь еще одной порции телесного наказания. В голове неосознанно прокручивала, когда такое было в последний раз. Ответ пришел после того, как мать выдала тихое «извини меня, доча», заставившее Рихтер прийти в реальность — было еще в раннем детстве, тогда, когда девочка не могла ни физически, ни психологически дать отпор. Потом, в силу появления младших в семье, женщина угомонилась, да и сама Вибек стала старше и сознательнее.        Девушка не стала приводить себя в порядок, лишь терла под глазом, даже не смотря в зеркало, чтобы убрать остатки смазанной туши. Она пулей вылетела на улицу и быстрым шагом, который иногда становился практически бегом, добиралась по нужному адресу. Обещала отписаться Михаэлю, когда уже будет подходить, чтобы он встретил ее, но Рихтер напрочь забыла об этом. Она несколько раз проверяла улицу, отправленную им, чтобы найти нужный дом — тогда их встреча впервые произошла у него. Когда же нашла здание, которое располагалось и располагается до сих пор в самом конце улицы, чересчур сильно стучала по двери. Чем больше она ждала, тем быстрее доходило осознание произошедшего, а от того и слезились глаза, в горле появлялся ком, губы дрожали. Вибек уже начала хныкать, из-за чего перестала давать знать о своем появлении. Грустно отошла в сторону, засовывая руки в карманы, а голову вскидывая кверху. Будто бы это должно было помочь хоть немного остановить поток слез, но это словно усугубило ситуацию. Они ручьем потекли по щекам, заставляя Рихтер нахмуриться, попутно одной рукой трепля себя по волосам, иногда сжимая их у корней.       Девушка минуты три ходила по крыльцу из угла в угол, обрывисто вздыхая, а затем и всхлипывая. С каждым десятком секунд она видела возможность успокоиться, но организм и душевное состояние делали все с точностью наоборот, из-за чего она уже допускала вариант того, чтобы просто уйти и объясниться с Кайзером в переписке. Успела сделать шаг на одну ступеньку вниз, как дверь позади открылась. Рихтер немного дернулась от неожиданности. — Попросил же написать, — тон Михаэля звучал недовольно, но даже так можно было поймать нотки хорошего настроения — практически не злился.       Вибек, чуть качаясь на месте, медленно обернулась на парня, сразу ловя удивленный взгляд, в котором еще и читался испуг. — А меня мать отпиздила, — выдала это с усмешкой, выдавленной улыбкой, которые сразу же сменились на еще один поток слез.       Она наклонила голову, прикрывая лицо руками, будто бы боясь показывать себя в таком состоянии. Хотела сделать несколько шагов к Михаэлю, обнять его, уткнуться в плечо, но сил совсем не было. Вибек лишь хватала воздух губами, с каждым разом начиная тереть глаза все больше и больше, а слез меньше не становилось. Она пыталась что-то сказать ему, какие-то слова вязались в голове даже в небольшие предложения, но из-за сбитого дыхания ничего не получалось. Рихтер не было больно от ударов матери, — если уж быть честными — она почти их не почувствовала. Больно было душевно, а еще больше — страшно и обидно. Страшно от тех воспоминаний, что не выходили из ее головы, возвращая в событий десятилетней давности; а обида же засела в груди из-за того, что Вибек сделала ровным счетом ничего, чтобы получить это. По крайней мере, ей хотелось так верить — старалась убеждать себя в том, что не виновата. Только что-то попутно шептало ей на ухо, буквально кидая лицом в землю за ее проступок в виде игнорирования слов родителя.       От противоречий голова сильно разболелась, вдобавок к этому в груди закололо, а нос успело неприятно заложить из-за непрекращающихся слез, поэтому девушка начала постоянно шмыгать. Вибек уже была близка к тому, чтобы провалиться в безрассудную истерику. Она даже забыла про Михаэля до тех пор, пока не почувствовала его руки на своих плечах. Перестала выть, но глаза еще боялась открывать, поэтому держала ладони на них, чтобы ничего не видеть. Кайзер молча погладил девушку по голове, после чего потянул под локоть в сторону входа. Уже после того, как Вибек прошла порог, она решилась убрать руки от себя. Правда, все равно не обращала внимание на то, что попадается ей на пути, поэтому до чердака шла с опущенной головой, попутно шмыгая носом и всхлипывая.       На деле Рихтер с трудом помнит, что было дальше. Легко это может объяснить своей практически появившейся истерикой и той помощью, если это вообще можно так назвать, которую ей предложил Кайзер. Отчетливо в голове засела его фраза: «я не врач и не психолог, но…», а затем и протянутая самокрутка с травой. Вибек даже на мгновение скорчилась, чтобы показать свое нежелание, правда не успело и пяти минут пройти, как она махнула головой, принимая вещь от Михаэля. Помнила, как ей это помогло в предыдущий раз при сильной тревоге, значит, и должно было помочь при истерике. И ведь не ошиблась в своем предположении, когда от двух тяжек перестала хныкать, а после третьей давящее чувство пропало, будто его и не было изначально. Кайзер, грустно улыбнувшись, потрепал Рихтер по голове, падая на кровать рядом с ней.       Так же смутно Вибек помнит и их последующий диалог, завязавшийся уже после того, как ее стало попускать после, как ей сказал парень, индики. Михаэль, видимо, сам находясь под травой, начал рассказывать, как получал от отца за свои проступки — неосознанно показывал схожесть между ним и Рихтер. Девушка, пока слушала его, просто кивала головой, иногда прикрывая глаза, потому что падала в краткий сон. Кайзер с большей вероятностью знал, что Вибек его практически не слушала, сама она это понимала, но ему как будто бы было спокойно говорить с самим собой. Он иногда опускал руку ей на колено, утешающе поглаживал, а потом мог в экспрессии той же конечностью и взмахнуть, громко говоря что-то вроде «он конченный уебан». Несколько секунд раздумий и нахождение в легком испуге от резкости парня и Рихтер вспоминает, что он имел в виду отца.       Вибек искренне пыталась взять себя в руки, чтобы спокойно слушать Михаэля, но получалось с трудом. Где-то в отголосках еще трезвого сознания она понимала, насколько происходящая ситуация была шокирующей — до этого как таковых откровений между ними не было, а если парень решил чем-то поделиться, особенно семьей, то за это нужно хвататься руками и ногами, потому что никто не знает, когда это произойдет в следующий раз. Кайзер был и остается неприступной крепостью, о внутренних складах которой знают лишь близкие люди, располагающие к себе его доверие. Рихтер, конечно, хотелось быть в числе таких персон, поэтому она не прерывала монолог парня, пусть и ничего толком не могла разобрать. Решила, что потом будет возиться со своими воспоминаниями, которые она, к слову, так и не смогла нормально разобрать. Тот вечер превратился в непонятное месиво.       Особенно после того момента, когда Михаэль замолчал. Вибек помнит, как он ушел из комнаты на какое-то время, и после возвращения, сел не рядом с девушкой, а за свой стол. Стуки чего-то маленького по деревянной поверхности, шорох бумажки, затем и громкое шмыганье. Секунда, две, три, и Рихтер подскочила с места, чтобы удостовериться. — Хочешь? — спросил, не думая о последствиях. — А можно? — в голосе было много сомнений. — Я бы не предлагал. — Хочу, — ответила, не думая о том, что будет дальше, хоть и было очень страшно.       А дальше ничего.       В моменте Вибек показалось употребление чем-то шуточным, одноразовым. Она не видела ничего плохого в том, что иногда присоединяться к чужим косякам — сделать одну тягу и ходить довольной. Тем более, для Рихтер это было хорошим способом справляться со стрессом — главное, что все натуральное. Поэтому первые разы еще шла трава, а вот потом обороты постепенно росли, как и появляющаяся зависимость, которую Рихтер еще долгое время отрицала. Говорила, что просто балуется, всегда может остановиться, да и считает это равносильным тому, если бы ей выписал препараты психиатр — у нее самолечение с помощью Михаэля. Только Кайзер громко посмеялся, когда Вибек сказала ему об этом, потому что, как он выразился, «это самое хуевое самолечение, которое ты выбрала». Сильно похлопал по плечу, а Рихтер потом еще несколько дней провалялась с осознанием того, что провалилась в яму, из которой выберется еще не скоро. Если вообще сделает это.       После регулярного употребления стали появляться новые проблемы. Одно дело внешние, когда Вибек сильно обсыпало все лицо — не такая уж и пугающая вещь, потому что это всегда можно было оправдать своим возрастом. На ряду с этим бывали и периоды, когда прыщи и странные покраснения с мешками хоть немного сходили, поэтому Рихтер не выглядела так болезненно. Главное было избегать химических ожогов под носом, которые могли появляться из-за частого употребления. Другое — все, что касалось ее окружения. Скрываться от матери было куда проще, чем Рихтер могла себе представить — женщина не так много обращала внимание на свою дочь ближе к вечеру, а уж тем более и ночью. Тогда девушка и видела возможность высыпать немного порошка на край стола, сделать почти что ровную дорожку трясущимся руками, а потом вдохнуть ее в себя за считанные секунды, благодаря чему последующие тройку часов чувствовать себя бодрее некуда. В этом она и видела плюсы, потому что продуктивность росла в несколько раз — мало того, что переделывала кучу домашней работы, так еще иногда убиралась в своей комнате.       О минусах хотелось думать меньше всего, а уж тем более переживать.       Страшнее было на отходах. Радовало, если Вибек не нужно было на учебу, либо если она принимала твердое решение остаться дома — старалась упасть в глубокий сон еще до того, как действие порошка переставало оказывать влияние, на несколько часов, без какой-либо возможности проснуться. Физическое состояние после этого всего оставляло желать лучшего — ломало все тело, горло сушило, глаза и голова адски болели, поэтому девушка догонялась едой и сигаретами. В таком случае хотя бы удавалось избегать паранойи, а уж тем более галлюцинаций. Только в других случаях, когда мать сдергивала Рихтер с кровати чуть ли не за ногу, отправляя на учебу, скрываться было сложнее. Ехать в школьном автобусе, попутно слушая музыку, перекинуться словами с одноклассниками и сесть за свое место — проще простого, но вот если кто-то из них, а уж тем более Клэр, начинал с ней диалог, то уже возникали трудности. Голова раскалывалась на части, ноги нервно тряслись, и стоило Вибек задержать свой взгляд на чем-то, то картинка начинала плыть, либо «шуметь». Появлялись разводы на узорчатых обоях, какие-то орнаменты, голоса вокруг звучали так, будто бы их стало больше, а фотография президента их страны моргала, осуждающе смотря на девушку. Все это не было за один раз, по отдельности, но испуга не отменяло.       На сообщения «что мне, блять, делать?», Михаэль отвечал просто — «ешь, пей, кури, спи, на крайний случай закинься еще». Только спать-то возможности не было, поэтому, когда голова еще больше начинала ходить даже не кругом, а каким-то шестиугольником, Вибек срывалась с места и буквально бежала либо на улицу, либо в буфет, и, как и порекомендовал Кайзер, на крайний случай — в туалет. Еда и вода помогали хоть немного восполнить физические силы, пусть и местами хотелось блевать оттого, что ничего в нее не лезло. Сигареты — хотя бы не так сильно били по голове, и при этом помогали успокоиться. Если все было очень-очень плохо, то девушка торчала в кабинке и ждала очередного прихода, после наступления которого облегченно вздыхала. Задерживалась еще на минут пять, а затем уже спокойно возвращалась в кабинет, где спокойно могла отсидеть еще несколько уроков.       Схема, на самом деле, была достаточно рабочая и помогала Вибек поддерживать свое стабильное состояние. Больше всего Рихтер радовало то, что у нее получалось скрываться, потому что ей никто не задавал каких-либо некорректных вопросов. Ну, или никто не решался этого сделать. В любом случае, это был лучший вариант всего происходящего.       В силу своей беззаботности и фальшивой уверенности Вибек напрочь забыла о Клэр, которая заподозрила что-то неладное практически сразу. И дело было не только в вечных выходах в уборную во время урока, а еще и в поведении Рихтер — слишком чрезмерная расслабленность, либо настолько повышенная активность, что девушка могла бы пробить потолок. Спросить напрямую Вагнер не решалась, потому что не знала, как лучше будет задать вопрос, чтобы точно получить на него ответ. Решение пришло к ней в тот момент, когда Рихтер вообще не явилась на урок, хотя на предыдущих присутствовала. Отпросившись выйти, Клэр отправилась на поиски подруги по всем школьным туалетам. В ее голове был только один вариант, где именно может находиться в Вибек. В предположении Вагнер не ошиблась, когда на первом этаже нашла Рихтер в уборной. И лучше бы было Клэр, если бы она не наткнулась на нее, аккуратно проверяя кабинки — та, в которой находилась девушка, была открыта. Сама Вибек сидела на бочке унитаза, а ноги поставила на опущенную крышку. Вагнер еще минуту смотрела на подругу с ужасом в глазах, пока та не обратила на нее внимание.       Ссора, в которой Клэр искренне пыталась понять Вибек, но выходило с трудом. Хуже было воспринимать ее слова еще и по той причине, что во внимание сильно бросалось поведение Рихтер — спокойствие и местами заторможенность. Вагнер не могла понять, почему от нее такое скрывалась и со слезами упрекала подругу, но рядом с этим же извинялась за это. Вибек перестала как-то перебивать ее, просто слушала шквал эмоций, который сама завершила словами «вот поэтому я и молчала», а после спокойно ушла из уборной.       Ссора их продержалась где-то месяц — самый долгий промежуток времени. К перемирию пришли с трудом, но не без связующего момента. Банальная помощь на контрольной и вот после урока между двумя подругами завязался диалог. Вибек поверхностно пообещала бросить со следующего месяца, а Клэр с неохотой поверила, внутри себя отмечая, что с большей вероятностью это не произойдет. Пожали руки для заключения «сделки», после чего много предпринимались попытки возобновить былое общение. С трудом, очень редко, но у них это получалось. Тогда, когда Рихтер пару дней была чистой, благодаря чему сохранялась ясность рассудка. Вагнер даже начинала всем сердцем верить в подругу, что она встала на путь исправления, а Вибек на эти слова криво и вяло улыбалась, сразу отрезая, что это не так.       Печальнее то, что через пару дней слова Рихтер подтверждались — не появлялась на учебе, на сообщения Клэр отвечала, что зависает у Михаэля, чем и вызывала нарастающую ненависть к этому человеку. На какие-то высказывания в сторону Кайзера Вибек молчала или пожимала плечами, но если Вагнер начинала переходить грань, то уже получала пару оскорбительных в свою сторону, после которых следовали и слова извинения. Со скрипом в сердце, прощала и принимала.       Вибек понимала и понимает до сих пор, что Клэр никогда не примет Кайзера в ее жизни. Даже если весь мир рухнет, она все равно будет желать ему все самое наихудшее. Изначально ведь Рихтер реагировала остро, но потом попросту перестала обращать внимание — все же, это будет наилучший вариант для всех. Она не исправит своего мнения, она не уйдет от него, она не будет пытаться переделать Михаэля, поэтому единственное, что остается сделать, так это смириться.       Кайзер выступает в роли прекрасного спасения для Вибек. Она буквально видит в нем свой мир, что сама считает очень странным и пугающим, поэтому никогда в трезвом состоянии не говорит ему об этом. Всегда ведь можно ссылаться на пьяную голову и это никого не смутит. Ей спокойно рядом с ним, благодаря нему Рихтер может спрятаться ото всех людей, от всех обидчиков, что ее окружают. Самое прекрасное — Михаэль спокойно дает ей эту «защиту», через раз соглашаясь с ее словами, что все вокруг последние обмудки, попросту непонимающие ее. В моменты отходов после марафонов, которые, к счастью, бывают очень редко, Вибек на стену готова лезть, биться головой об стол, лишь бы перестать испытывать тот страх, посещающий ее в одиночестве. До дрожи в ногах, в челюсти, страшно оглянуться на свою комнату, увешанную старыми рисунками и плакатами — не дай Бог кто-то из них пошевелится. Хуже будет, если взгляд Вибек зацепится за темный угол или накиданную одежду. Поэтому она решает кричать в подушку, пытаться заснуть, лишь бы отогнать тревогу и паранойю. И каждый раз выход для нее — сбежать через окно в укромное место, где ее всегда ждут. Совсем неважно, что она каждый раз получает недовольный взгляд с ругательствами от каких-либо друзей Михаэля, когда приходит к нему домой. Он для нее спокойствие и умиротворение.       Сейчас она лежит на кровати, иногда ворочаясь, чтобы принять более удобное положение. Михаэль ушел около пятнадцати минут назад, поэтому Вибек уже начала думать, что что-то пошло не так. Хотела подняться с места и пойти проверить, но представила, как сильно бы на нее потом раскричался Кайзер, если бы увидел. Поэтому лучшим вариантом будет просто ждать его возвращения.       Вибек полежала на одном боку, на другом, успела даже лечь головой в разные стороны, немного походить по комнате, а самое главное — проверить телефон. В ужасе увидеть несколько пропущенных и сообщений от матери, на которые Рихтер не имеет желания отвечать. Немного боится реакции, поэтому решает подождать — все равно час-два ничего не изменят, а девушка и так и так получит очередной нагоняй и наказание, которое будет по итогу проигнорировано.       Печально вздыхает и падает на стул, на котором крутится сначала по часовой стрелке, потом против. В один момент перебарщивает, из-за чего сильно ударяется ногой об край стола и громко ругается, начиная тереть коленку. От появляющейся скуки становится невыносимо сидеть на одном месте, поэтому Рихтер вновь повторяет свое небольшое путешествие по комнате, после которого опять останавливается на кровати. Ложится на нее так, что голова свисает с одного края, из-за чего ее взгляд устремлен в сторону стола. Только из-за положения к верху ногами Вибек видит то, что находится не на мебели, а под ней — металлический сейф, доступ к которому имеет только Кайзер. Почему-то до этого момента девушка не придавала ему должного значения, но сейчас будто бы руки стали чесаться. Рихтер не может сказать точно, что ее накрывает ломка — скорее интерес к тому, как хорошо работает ее смекалка. Но если она все же откроет сейф, то, может быть, возьмет оттуда что-нибудь в маленьком количестве, надеясь, что пропажа не будет замечена. Если ничего не получится, то сделает вид, словно ничего и не происходило. Она приподнимается на локтях и оглядывается так, будто бы кроме нее на этом чердаке еще кто-то есть, после чего слезает с кровати и подходит к предмету. Садится на пол, складывая ноги под себя, и заглядывает под стол, чтобы получше рассмотреть сейф — пятизначный код! — Ну конечно! — она всплескивает руками, решая попробовать набрать разные комбинации.       Ничего, кроме каких-то дат, в голову не лезет, но и то такой вариант кажется очень странным. Вряд ли кто-то будет ставить на какое-то число пять символов, а не шесть или же четыре. Вибек перебирает в голове много примеров, но ни один из них не подходит, из-за чего она уже рычит от злости и ударяет кулаком по сейфу. Конечно же, это никак не помогает. Хотела она уже вылезти из-под стола, как услышала звук открывающейся в комнату двери, который заставил ее испугаться. Она ударяется головой о мебель, сразу же хватаясь за нее руками. — У тебя есть десять секунд на оправдание, — говорит Михаэль, закрывая за собой дверь. — Сережка выпала, — отвечает Рихтер, попутно выдергивая большое кольцо из уха, чтобы воссоздать ситуацию, а потом выползает из-под стола и показывает его Кайзеру.       Михаэль вскидывает одну бровь, смотря на аксессуар в руках Вибек, после и на саму девушку. От волнения сердце бьется быстрее, но Рихтер старается держать спокойное выражение лица. — Да неужели? — теперь парень хмурится, а девушка закатывает глаза. — Ты мне не веришь? — она встает на ноги, попутно вставляя сережку обратно в ухо. — А ты понимаешь, что не в том положении, чтобы манипулировать? — Кто сказал про манипуляцию? — Твоя «обиженная» морда и интонация, — Михаэль усмехается, опустив ладонь девушке на щеку. На мгновение Вибек успевает расслабиться и нервно улыбнуться, но Кайзер, пользуясь положением, щипает за участок кожи, заставляя девушку кратко вскрикнуть. — И нахера?! — возмущается она, потирая больное место. — Само вышло, — он беззаботно пожимает плечами, после чего слабо толкает Рихтер на кровать, — Знаешь, как и у тебя само вышло уронить сережку под стол, — и указывает на мебель. На этот раз Вибек не только закатывает глаза, но и тихо цокает. — Ну извини, что не выбирала куда лететь моей сережке.       Михаэль, глянув на нее с головы до ног, кладет руку на макушку, после чего поворачивает ее в сторону противоположной от стола стены. Рихтер печально вздыхает, когда понимает, зачем он это делает, но не противится, чтобы не ухудшать ситуацию. — Даже в Нессе было больше сожаления, когда он так же «случайно» разъебал телевизор, — она слышит тихий звук пиканья от кнопок. — Несс был в пьяном угаре. Ну или нанюхался. — Знаешь, я бы больше понял, если бы ты сейчас тоже была нанюханная, — Михаэль усмехается, а от такой реакции Вибек сжимает руки в кулаки. — То есть простил бы? — она хочет повернуть голову назад, но останавливается. — Значит, есть за что? — Я рассуждаю. Ты мне не веришь. — Это обоснованно. — Да нихера подобного, — Вибек ударяет кулаком по мягкой кровати, уже оборачиваясь на парня, — Я тебе рассказываю, что именно произошло, а ты ведешь себя так, будто я уже давала тебе повод для сомнений! — Все с чего-то начинается. Вот тебе и первый, — закрывает сейф с хлопком, затем выпрямляется в полный рост. — Хорошо, думай так, как хочешь, — девушка наклоняет голову на бок, грустно нахмурившись. Наблюдает за тем, как Михаэль обходит кровать, по итогу ложась на одной из сторон, — Что мне сделать? — Понятия не имею, — Михаэль, не скрывая нарастающей ухмылки, пожимает плечами.       Вибек замечает смену эмоций, которую расценивает как намек, поэтому садится поверх парня, на его бедра. Кладет свою руку поверх его, проверяя, а когда он не убирает ее, то поднимает ладонь и начинает всячески «играться» — водит ногтями по внутренней стороне, по тыльной, иногда переплетает пальцы или как-то гнет их. — Скажи прямо, если ты что-то хочешь, — Михаэль будто не слышит, потому что даже не смотрит в ее сторону. Что-то, что было в телефоне, явно интереснее.       Положительного ответа Вибек не услышала, как и отрицательного, поэтому решает остановиться на первом варианте. Удостоверяется в этом, когда слабо тянет Михаэля за руку и наклоняется к нему, чтобы поцеловать в висок. Реакции не следует, но будь он против, то уже дал бы знать об этом — Рихтер знает его потребности достаточно хорошо. Понимает, что он издевается на ней, игнорируя ее. Тем самым и кричит, чтобы она сама искала пути к перемирию. А Вибек долго думать не собирается — дорога всегда одна, причем рабочая. Оба об этом знают.       Она оставляет несколько поцелуев на его щеке, не решаясь перейти к губам, поэтому ведет по подбородку к шее, где кусает кожу настолько сильно, что оставляет отметины от зубов. Сразу же «зализывает рану», проводя языком, а затем и закрепляя прикосновением губ с характерным и звонким чмоканьем. Кидает взгляд, чтобы увидеть какие-то эмоции — появилась улыбка, которую Михэль сдерживает прикусом внутренней щеки. Вибек как будто бы даже вздыхает с облегчением, радуясь, что делает все так, как надо. Ту руку, которую она держала до этого в своей, ведет к своей шее, чуть надавливая, а после и по тыльной стороне к затылку, запуская ладонь в волосы. Давит, прося сжать пальцы возле корней, и Кайзер исполняет просьбу. Тянет ее в сторону, а потом резко от себя. Теперь Рихтер выдает грустный вздох от осознания, что все пройдет быстро.       Рука Михаэля остается на макушке, иногда ласково поглаживает, в то время как Вибек, опираясь на свои колени, целует парня через одежду. Сначала попадется футболка, через которую девушка по большей части кусает, потому что поцелуи не будут так хорошо ощущаться. Проводит пальцами по ребрам, будто бы пересчитывая их, и давит, чтобы пропустить боль. Выгибается в пояснице, опираясь грудью на тело Кайзера, а руками уже ведет ниже — ближе к паху. Доводит до колен и, впиваясь ногтями, возвращается обратно. Даже через ткань джинсов парень чувствует приятно жгущие ощущения от царапанья.       Рихтер пытается убрать волосы, постоянно проводя левой рукой, но они все равно медленно падают обратно, из-за чего она недовольно хмурится. Михаэль любезно помогает, когда вновь запускает руку, на этот раз придерживая копну на макушке. Вибек жертвует этими удобствами, берясь за запястье, а затем положив ладонь себе на щеку. Нежно гладится и целует в кончики пальцев. Когда замечает, как Михаэль расслабился, то возвращает его в чувства, укусив за край ладони. Парень дергается от неожиданности, нахмурившись, из-за чего Рихтер слабо усмехается. Получает слабый от того и безболезненный шлепок по лицу, но в сторону все равно отворачивается. Кайзер, взяв ее за подбородок, поворачивает обратно на себя, после чего давит на него. Вибек послушно приоткрывает рот, после чего облизывает большой палец и звонко целует влажными губами. Вновь кусает, но на этот раз слабее, благодаря чему боль ощущается приятно, а не неожиданно.       Не получив отрицательной реакции, Вибек для самой себя еле заметно кивает, после чего запускает палец в рот, аккуратно посасывая и помогая себе языком. Водит головой, с каждым слабым кивком беря глубже, пока губами не доходит до конца. Руками в этот момент она расстегивает ремень на одежде Михаэля, даже немного удивляясь, как ловко у нее выходит это без вспомогательного зрения. Меняет положение головы так, из-за чего палец уже оказывается на нижнем ряде зубов, поэтому Вибек сжимает челюсть. Попутно хочет стянуть с него джинсы, но Кайзер не дает этого сделать. Убирает руку от ее лица и из карманов достает вещи, которые кидает куда-то на пол. Только продолжает держать заветный зип-пакетик, показывая ее девушке. Слабо трясет — издевается.       Рихтер расценивает это как предложение, поэтому тянется к его руке, вновь наваливаясь всем телом. Кайзер же наоборот убирает свою руку дальше, скалясь, а девушка хмурится. — Прикалываешься? — Никак нет. — Ничего смешного, Михаэль, — от постепенной обиды Вибек звучит серьезно, но эта серьезность только больше веселит парня, — Ну хватит, — отчаянно выдает девушка, заметно поникнув. — Сейчас бы все получать, Вибек, за грустную моську, — он вновь гладит ее по щеке, но Рихтер чувствует в этих прикосновениях сарказм и издевку, из-за чего хочет ударить по руке, чтобы он убрал ее. Правда, держится, потому что находится в невыгодном положении, — И ты еще говорила, что не хочешь работать. — Я не хочу тусоваться среди каких-то проституток или стриптизерш, — она пожимает плечами, — Я найду работу, другую, не у тебя или твоих друзей, — скрещивает руки на груди. — Какой раз я это слышу? — Да хуй знает. Десятый? — от своих же слов усмехается, — Сегодня последний раз. Завтра буду искать объявления. — Последний раз чего? Обещаний? — на его вопрос Вибек кивает на его руку, — Это пиздец как невыгодно для меня. — Одну дорожку, — Рихтер даже показывает мизинец для большей ясности. Видимо, имея ввиду размеры своего запроса, — Пожалуйста?       Михаэль по привычке поправляет волосы, ведя их в сторону, ближе к уху. Он недовольным взглядом окидывает Вибек и хмурится сильнее, стоит ему встретиться с ее расплывшейся улыбкой — такой, будто бы он уже согласился на ее просьбу. Оба понимают исход его размышлений, но в данный момент Кайзер вообще ни в чем не уверен. Ситуация с ее странным нахождением под столом словно стала понемногу забываться, из-за чего парень уже не держал на этом основной акцент, но и отпускать не собирался. Скажем так, это служит дополнительным пунктом к той проблеме, которая волнует его больше всего — Вибек только поглощает его запасы, а взамен дает свое тело. Не будь они в отношениях Михаэля бы такой расклад больше бы устроил, нежели сейчас но даже так, как он и говорил Рихтер много раз, секс входит в их обязанности. Иногда девушка смеялась с этого, когда ничего не просила, а вот в другие разы начинала обижаться, правда быстро забывалась об этом. И Михаэль это прекрасно знает и понимает, поэтому со временем перестал вестись на поводу у Вибек. Периодами количество ссор неприлично возрастало, но это всяко лучше, чем когда тебе бьет по карману чужая зависимость, помимо своей.       Поэтому сейчас, смотря на поведение Рихтер, Михаэль разрывается между двумя сторонами. В каждой есть выгода и убыток, из-за чего решать становится сложнее. А еще становится сложнее, когда кровь от мозга начинает уходить ниже, потому что Вибек «помогает» сделать выбор. Решила продолжить то, от чего ее прервали до этого. Михаэль ерзает на месте, а когда Рихтер целует головку члена через ткань белья, то тихо ругается. И даже так она слышит его. — Одну, — он повторяет ее слова, напоминая о предложении. Попутно кидает пакетик на пол. — Не больше, — соглашается Вибек.       Она не слезает с кровати, лишь перевешивает часть своего тела вниз, ногами опираясь на чужие, а локтями уже держась на поверхности старого ковра. Из вещей, скинутых до этого Михаэлем, видит его банковскую карту. Решает приподняться на локтях, чтобы посмотреть на рядом стоящую мелку тумбу — взгляд падает на блюдце с какой-то едой, залежавшейся уже на несколько дней. Кайзер, замечая прикованное внимание девушки, освобождает посуду путем скидывания ее содержимого все на ту же тумбу, после чего тянет Рихтер. Благодарит его улыбкой и продолжает задуманное. Кладет блюдце на ковер, а уже в него совсем немного высыпает содержимое пакетика. Щурится, чтобы рассмотреть получше. — Мет? — Мет.       Довольно улыбается и пытается сделать дорожку поровнее, будто бы сейчас это так важно. Из-за плохого ночного освещения Вибек толком ничего не видит, поэтому иногда поднимает блюдце выше — туда, где есть слабые лучи от света с улицы. Когда опускает предмет обратно на пол, неосознанно чешет нос — ни трубок, ни бумаги, ничего рядом не было, чем девушка могла бы воспользоваться, поэтому просто хочет наклониться ближе. Собирается вдохнуть содержимое, прикрывая одну ноздрю, как чувствует шлепок по заднице, из-за которого сильно дергается. Хочет глянуть на Михаэля, но не успевает, потому что он убирает ноги девушки и принимает такое же положение, как и она. Рихтер удивленно смотрит на него. — Вторую сама сделаешь, — после этих слов наклоняется к блюдцу и вдыхает порошок за считанные секунды, чем уже неприятно удивляет девушку.       На ее взгляд он пожимает плечами и Вибек ничего не остается, как высыпать еще и повторить махинацию. Неосознанно делает порцию чуть больше, считая это компенсацией за небольшое воровство, а затем втягивает дорожку. Нос начинает легонько щекотать, из-за чего Рихтер чешет его, чтобы сдержать желание чихнуть. Какое-то небольшое время еще держится на локтях, давая разуму постепенно помутнеть, и только собирается вернуться на кровать всем телом, как ее буквально тянут за ворот одежды. От резкости Вибек немного теряется, но встречается взглядом с Михаэлем и успокаивается, одаривая его широкой улыбкой. — Люблю тебя, — говорит она с усмешкой. — Или мою дурь? — Не-е-ет.       И ведь не врет — действительно любит за то, какой он есть, несмотря на все пороки и недостатки, что она знает и что еще успеет узнать потом. Наркота, которую он дает ей — «приятный» бонус к ее чувствам. Вибек искренне благодарит Михаэля за его доброту, если ее вообще так можно назвать, а в моменты своего опьяненного состояния постоянно повторяет, как она вообще могла жить без его «помощи» раньше. Совсем неважно, что в период отходов, испытывает противоположное не только ко всему окружающему, но и к самому Кайзеру в том числе, если не в первую очередь — винит его за то, на что он ее подбил, хотя попутно понимает свою вину, из-за чего ее предмет ненависти постоянно меняется на саму себя и свою беспечность. Но стоит голове стать свежее, путем долгого выхода из отвратительно помятого, амебного, практически мертвого состояния, с помощью насильственного запихивания в себя еды, воды, сигарет, а иногда и сна, все воспринимается так, как и должно быть. Замкнутый круг, в котором Рихтер чувствует пугающую созависимость, но ничего не может с ней поделать. Не хочет, потому что иначе ей будет хуже, а с ним приятно спокойно.       Она чувствует, как былая сонливость постепенно сходит, из-за чего даже глаза шире раскрываются. Дыхание неосознанно учащается после того, как сердце начинает стучать быстрее. Привычные и блаженные чувства, от которых Вибек не сдерживает заметную улыбку. Когда Михаэль кладет руку ей на бедро, она неосознанно ерзает на месте и прикусывает язык от нарастающего осознания происходящего. Тянется к нему и целует в губы аккуратно, томно, вкладывая «спасибо» в свои действия. Нежность уходит, стоит Кайзеру ответить — вторую ладонь опускает ей на затылок, после чего давит, заставляя двинуться ближе к себе. Он впивается в губы, делает все резко, грубо, прерывисто из-за чего Вибек не может и ровно вдохнуть, постоянно приоткрывая рот в попытках набрать воздуха в легкие.       Михаэль злится и она это понимает по его действиям. Он болезненно держит руки то на ее талии, то на бедрах, впиваясь пальцами до синяков и царапин. Он грязно и звонко шлепает ее, оставляя приятно-жгущую боль после себя. Он до крови кусает ей губу, из-за чего слезы неосознанно выступают на глазах, а когда Вибек пытается отстраниться и посмотреть на него, то Михаэль отворачивает ее от себя ударом по щеке. Рихтер шипит от боли и грустно улыбается, прикрыв веки. Сама пытается ему ответить тем же, пытается его поцарапать, больно укусить за плечо, оставить «метку» на видном месте, но ее тело дрожит. Дрожит от того кайфа, который она испытывает. Энергия переполняет ее, она хочет тоже сделать что-нибудь для него, но Михаэль не позволяет. Он берет инициативу на себя, вымещая на Вибек свою злость. Вздохи от ударов сменяются стонами, а затем и всхлипами, когда Рихтер пытается вдохнуть полной грудью. Она не чувствует боль настолько сильно, насколько могла бы, ее трясет по другой причине — заводит то, что происходит. Понимает, почему он ведет себя так, поэтому не сопротивляется, хотя очень хочется. И не сколько защитить себя, сколько просто позлить, провоцировать. Интересно узнать, сможет ли Михаэль пройти грань до того момента, пока его не накроет с головой на несколько часов.       Кайзер отталкивает ее от себя, валит спиной на кровать, а сам возвышается над ней. На мгновение заглядывает в глаза — пустые, смотрят куда-то через него, синхронно скатываясь в сторону. Он хмурится, склонив голову на бок, и улыбается, когда Вибек пытается приподняться. Толкает в плечо и держит за него, сильно сжимая, чем обрывает все попытки как-то сдвинуться. В один момент Михаэль перебарщивает с силой, из-за чего Рихтер рефлекторно дергает ногой, ударяя парня. Он перехватывает ее за щиколотку и сильно сжимает, поднимая конечность выше. Вибек не сопротивляется до тех пор, пока ее не особо большая растяжка не заканчивается — в один момент колено не позволяет разогнуться сильнее. Ее ступня находится в районе его плеча, поэтому, прикладывая все усилия двинуться, Рихтер толкает его слабо, призывая лечь на спину. Михаэль скептически вскидывает бровь, смотря на ее попытки, и скалится, делая то, о чем попросила Вибек.       Убирает руку с ее ноги, благодаря чему Рихтер быстро меняет положение. От предвкушения наваливается на Михаэля, чтобы поцеловать — выходит кратко, небрежно, скорее для виду, нежели для физических ощущений. Спускается ниже, оставляя парня без прелюдий. У нее самой уже порядком минут десяти, если не больше, адски тянет низ живота, а нижнее белье успело прилипнуть к коже из-за смазки. Хотелось бы забыть о его чувствах в этот момент и заняться собой, но Вибек так не может — остатки совести не позволяют. Она наспех стягивает немного вниз оба элементы одежды Михаэля и незаметно для самой себя облизывается, а когда чувствует неприятное ощущение в челюсти, то закусывает щеку изнутри достаточно сильно. Онемение приходит неприлично быстро, либо Вибек уже успела потерять счет времени.       Громко чмокает в головку члена, языком собирает смазку и ведет по всей длине вниз, затем и обратно. Хочет сделать так несколько раз, но Михаэль, опустив ладонь на ее макушку, где сжимает волосы у корней, буквально насаживает девушку ртом. Сильно не давит, благодаря чему Вибек спокойно контролирует свои действия, пусть изначально немного перепугалась — сначала берет не так глубоко, давая себе войти в удобный ритм. С каждым последующим разом опускается ниже, вместе с этим втягивая щеки. Помогает себе языком, стоит пойти выше, а рукой сжимает член у основания. Продолжает так же спокойно, размеренно, постепенно нарастает темп, чтобы не дать самой себе подавиться. Она может растягивать это столько, сколько захочет, потому что знает, что Михаэль не кончит. Ей только лучше от того, чтобы ощущать себя в таком положении — буквально довольствуется процессом, а тихое мычание от парня звучит как наслаждение для ушей.       Вибек не знает, сколько прошло времени. Кажется, что не так много, но к этому моменту уже хочет отстраниться от члена и выпрямиться, дать челюсти отдохнуть, потому что чувствует, как онемение увеличивается. Привычное побочное действие, через которое она проходит практически каждый раз после употребления, но это не отменяет тревоги. Только Рихтер двигается от Михаэля, держа руку на подбородке, как сильным толчком в плечо ее валят обратно на спину. Кайзер подхватывает ее под бедра и одним рывком двигает к себе. Ноги поднимает их к верху, облокачивая ступни себе на плечо, чтобы было удобнее снять белье с Вибек. Она сама помогает ему, чуть приспустив одежду вниз, а дальше парень справляется сам, одним движением стягивая их. Михаэль откидывает на пол, после чего разводит ноги так, что одна продолжает находиться на его плече, а другая — чуть в стороне. Рихтер приподнимается для того, чтобы принять удобное положение, но тут же валится обратно, когда парень входит. Из нее вылетает громкий стон, перерастающий в скулеж.       Кайзер не ищет ровно темпа, даже не пыатется — двигается грубо, хаотично и резко, буквально вдалбливая Вибек в кровать, из-за чего на ряду с приятными ощущениями испытывается боль. И без того быстрое сердцебиение у обоих доводит до такого состояния, что перед глазами начинают появляться темные пятна вперемешку с яркими звездами, что приводит к головокружению. Если Михаэль еще мог дать себе возможность перевести дух, то вот Рихтер — нет. Девушка буквально ломается под давлением чужого тела, от чьего толчка воздух с каждым разом выходит все больше и больше, а матка начинает гореть так, будто бы ее бьют. Она даже вскрикивает моментами, когда в грудь ударяет резкая боль, словно кто-то вонзил тонкую иглу, но это никак не останавливает другого. Ее ситуацию ухудшает и обезвоживание, из-за которого горло начинает неприятно сохнуть и появляется болезненное покалывание.       Через какое-то время поза немного меняется: Михаэль отпустил ногу Вибек, поэтому она легла на бок, сведя их вместе. Его рука неприятно сильно давит на талию, заставляя убеждаться, что рано или поздно он сломает Рихтер либо ребро, либо позвоночник. Очевидно, преувеличение, но синяки там точно останутся — было и не раз. Большая проблема для Вибек в сексе под веществами — время, тянущееся до бесконечности. Ей приятно его начинать, ей приятны прелюдии, поцелуи, минет и тому подобное — возбуждение зашкаливает настолько сильно, что глаза сами катятся куда-то вверх, а тело начинает приятно потрясывать от ожидания. Хочется оттягивать и оттягивать, отдавая себя самой подготовке. И первые минут двадцать, тридцать, в редких случаях под час, она получает удовольствие от процесса — голова идет кругом от ощущений, когда она прыгает на члене парня, а если наряду с этим происходят дополнительные ласки, Вибек хнычет от удовольствия и чуть ли не пускает слюни со слезами. Ведет себя так покладисто, как только ее попросят, лишь бы это все не заканчивалось. Если получается довести себя до оргазма, тем более больше двух раз — считай, все было не зря и заслужено. Только Рихтер принимает в этом участие не одна.       Если Михаэль трезв — много времени не уходит и все заканчивается относительно быстро, но если он под чем-то, то это уже превращается в бесконечные барахтанья, в лучшем случае, на кровати, в худшем — где-то вне дома в принципе. В голову приятно бьет чувство адреналина и страха, но со временем оно начинает сходить, а Михаэль никогда не слышит Вибек. Постоянная смена поз, начиная от обычной миссионерской и заканчивая на подоконнике лицом в стекло, его грубые действия, «случайно» приносящие болезненные ощущения, которые в последствие оставляют следы, так еще и призыв к такой же активности со стороны Вибек путем агрессии или манипуляции — порой создается ощущение, что это будет похуже ломки от метамфетамина. Больше, чем через полтора часа от начала секса, Вибек уже не находит в себе сил, поэтому постоянно уговаривает Кайзера на еще одну дорожку, чтобы взбодриться, а он, сам находясь в возбужденном состоянии, соглашается. И это дает ей возможность хотя бы пережить сам процесс, потому что терпеть становится физически тяжело — в паху все болит, из-за чего девушка постоянно уверенна, что все дошло до крови, но каждый раз ее нет и на том спасибо.       Практически каждый раз Вибек где-то к середине начинает падать в дереализацию, из-за чего уже не замечает, как проходит остаток процесса. Она старается находиться в сознании так, как может себе это позволить — лишь бы не отрубиться, с вероятностью не проснуться потом. Страшно, но мозг не позволяет осознать весь этот испуг полностью и, возможно, оно к лучшему. Рихтер даже не может задуматься о чем-то конкретном, что больше всего тяготит и буквально давит на нее в моменте — в голове пустота, все звуки, которые могут исходить от куда-то, звучат очень тихо и глухо, будто бы кто-то положил девушке на голову подушку и держит. Такое сравнение может стать вполне реальным, если дыхание опять собьется. Иногда получается привести его в норму и Вибек, вроде как, успокаивается. Но бывают и случаи, когда что-то мешает ей восстановить его. «Что-то» или кто-то — Михаэль, не отдающий отчета своим действиям. Передержит руку, примет неудобное положение для Рихтер, а обращает внимание только тогда, когда девушка начинает подавать какие-то сигналы о помощи. И он не рискует никогда, поэтому останавливается.       На этот раз происходит иначе — ему наскучило быть над Вибек, поэтому, не выходя из нее, он подхватывает ее за талию, сам опускается на спину и придерживает девушку на себе. Поддается бедрами вверх, сильно толкнув ее, из-за чего она вскрикивает, устало опустив голову. Пытается двигаться так, как ей позволяет ее состояние. Видимо, очень успешно, потому что Рихтер даже через мутный рассудок удивляется тому, как у нее получается ловко водить бедрами, скользя по члену вверх-вниз. Слышит приглушенные стоны Михаэля и улыбается этому — значит, делает все правильно. Хочет продолжать в том же духе, но когда у нее получается краем уха уловить знакомый звонок, то она неосознанно замедляется, оглядываясь по сторонам. Понимает, что это ее телефон, поэтому хочет слезть с Кайзера, но не получается, потому что парень держит силой. — Это может быть мать. Или Клэр, — объясняет девушка, пытаясь убрать руки. — Мне поебать, Вибек, перед тобой я, а не твоя мать или блядская подружка, — Михаэль убирает ладони с ее бедер, поэтому девушке удается слезть с него.       Она хочет поискать телефон, уже практически забыв о происходящем сексе, но ей не удается этого сделать по той причине, что Михаэль небрежно хватает ее под руку. Сам встает с койки и тянет на себя резко, сильно сжимая локоть, но Вибек не чувствует боли. Она лишь пытается идти за ним, держась на ногах, словно налитых свинцом. Спотыкается, неприятно ударившись коленкой об стул, но только потирает больное место, не испытывая боли в полной мере. Кайзер толкает девушку в сторону подоконника, на который она буквально налетает и даже не пытается уйти. Хочет лишь приподняться, но и того он ей не дает сделать — рукой давит на шею, прижимая к поверхности. Что Вибек остается — повернуть голову, чтобы не чувствовать такого сильного удушения. Чувствует то же, что и до этого — неприлично сильные и болезненные толчки, из-за которых ноги начинают подкашиваться. Не придерживай ее Михаэль под бедра — давно бы уже упала по несколько раз.       Она не испытывает отвращения рядом с этой болью и грубостью, наоборот — видит отсутствие безразличия Михаэля, оттого и слабо улыбается, прикрыв глаза. Понимает абсурдность своих мыслей. Изначально знала, какой он человек, слышала много раз и по новому кругу — ее осознанный выбор, который она могла исправить уже давно, но не хотела. Для Вибек будет лучше мириться с его характером, поведением, выходками, нежели обратно возвращаться в унылый мир, где есть ненавидящая мать, постоянно недовольная Клэр, и много-кого-еще, к кому Рихтер может придраться. Зависимость это страшно, она убивает, но девушка хочет верить, что это лечит ее душевно, морально, пусть физически она каждый день сокращает свою жизнь — никогда нет гарантии, что после очередного марафона все будет как прежде. В моменте она может испытывать истерику, страх, панику, но если есть способ сгладить свое самочувствие, разве это не будет хорошим и единственным выходом? Вибек точно не знает, могла бы и проверить, будь у нее воля. А воли нет, причем давно.