Космическая морская звезда

Спок слышал от кого-то — возможно, просто ненароком подслушанный разговор в коридоре — про то, что некоторые люди спят «в позе морской звезды». Прошло слишком много лет, прежде чем он смог узнать такие интимные подробности из жизни Джима. Но Джим превзошёл все его ожидания относительно человеческих «морских звезд». Если посмотреть на него со стороны, казалось, что он спит достаточно компактно: всего лишь беззащитно и открыто спал на спине, забросив руки за голову и согнув одну ногу в колене. У Спока было достаточно времени на анализ и предостаточно случаев для составления статистики, потому что с завидной регулярностью Джим своей «компактной позой» сталкивал его с кровати. И, если любовник спал достаточно чутко, то успевал проснуться до того, как окажется на полу. А это случалось не всегда — в теплых человеческих объятиях часть внимания бессовестно отключалась. Сегодня Джим спал в одном белье. Он предусмотрительно повысил температуру в каюте для Спока, но ему самому было жарко. Поэтому и простынь, которой он укрылся, сползла и скомкалась, оголив его почти безволосую грудь, розовые, немного припухшие соски — бессознательно Спок сделал себе положительную оценку за проделанную работу — и округлую коленку. В довершение картины Джим со сладким вздохом забросил одну руку наверх, заняв локтем всю подушку Спока. Ещё сонный, вулканец лениво, с некоторым залипанием, посмотрел на его пушистую подмышку: от чего-то ему особенно нравилось гладить волоски пальцами, но Джим сходил с ума от щекотки, поэтому прикосновения всегда превращались в попытку обнять огромную брыкающуюся гусеницу. Но гусеницы не могут быть такими неудобными, с отчаянием думал Спок. День был изматывающим, ему невыносимо хотелось спать, и, что важно, не в своей каюте, а в горячих объятиях любимого мужчины, и чтобы проснуться отдохнувшим, утыкаясь в ароматно пахнущую шею, с рукой у него на упругой ягодице. Чтобы потом зарыться носом в волосы Джима, чтобы сжать руку, лизнуть языком шею, вжаться в него, чувствуя почти сиамское единение, чтобы на ночь сознание расслабилось и раскрылось, подключаясь к ярким человеческим эмоциям, и он успел ещё подглядеть сон Джима, упиваясь его переживаниями, словно утренним ароматным кофе. И это была не его ассоциация. Спок кофе любил, но никогда не пил. Он любил его исключительно вкусовыми рецепторами Джима. Постояв немного около кровати, лениво раздумывая о припухших сосках, о переполнившей его нежности к спящему, чуть сопящему мужчине, о карих искрящихся глазах и о своей неторопливо устремившейся крови вниз, Спок наконец принял решение. Это решение удовлетворяло и его желание слияния, и его желание сна, и даже его совсем небольшое желание мести. Спок взобрался на кровать и хозяйским движением раздвинул ноги Джима. Этот жест совершенно не поспособствовал нормализации движения крови в организме, но Спок был слишком сонным, чтобы что-то предпринимать. Спок опустил голову на грудь Джима с неприличным вздохом удовольствия и облегчения. Опустился немного ниже, смягчив себе поверхность и облегчив Джиму дыхание. Бесстыдно скользнул рукой по боку, погладил большим пальцем припухший сосок — и скользнул дальше, вытягивая руку. Длины кровати не хватало совсем немного, и пальцы ног вулканца немного выступали за край, но это было уже не столь важно. Потеревшись щекой о мягкий живот, поморщившись от ткнувшейся в нос одинокой светлой волосины, Спок ещё раз счастливо вдохнул. Он бы спал даже на битом стекле, если бы мог при этом чувствовать запах кожи этого мужчины.