Услышав приближающиеся шаги, Шото вскидывает ранее опущенную голову и впивается пристальным взглядом в открывающуюся дверь.
Тойя смешно входит в комнату задом, удерживая в руках кружку с кофе, телефон и несколько дешёвых кексиков в шуршащей упаковке. Когда он пытается закрыть дверь плечом, повернувшись боком, всё ещё не видя младшего брата, будучи полностью сосредоточенным на такой сложной задаче, один из кексиков, лежащих на поверхности телефона соскальзывает на пол, забавно шмякаясь.
Матерясь себе под нос, старший брат все-таки ставит кружку на находящуюся рядом тумбочку
почему он не сделал так сразу?, и уже по-человечески закрывает дверь.
Резко развернувшись, Тойя удивлённо замирает, во все глаза глядя на брата. Повисает тишина.
Очень неловкая тишина. Чёрная бровь старшего изящно изгибается, в то время как другая, наоборот, сводится к переносице.
Под тяжёлым взглядом голубых глаз
совсем как у отца Шото каким-то детским движением водит ногами по полу, перебирая пальцами. Лицо по-прежнему не выражает ничего и только такие маленькие жесты выдают его с головой.
— Что ты тут делаешь, чудо-мальчик? — звучит недовольный голос , пока взгляд проходится по помещению, словно проверяя, всё ли на месте. Шото следовало бы обидеться на подобное, но он этого не делает, с какой-то странной пустотой принимая негатив от брата.
— Поговорить пришёл, — он спокоен, как удав, знает, что лицо такое же невозмутимое, как и всегда. Всё прямо как и завещал дорогой отец.
Тойя тоже это понимает, а потому и так брезгливо кривит губы, всё ещё напряженный, и складывает руки на груди. Закрывается.
Это Шото тоже принимает.
В лице у Тойи на миг проскакивает что-то страдальческое, будто его заставляют есть ненавистную рыбу или разговаривать с отцом о работе. Он как-то нервно дёргает ногой.
Ситуация его бесит. Бесит, что он в комнате не один. Бесит, что удачный ребёнок пришёл именно к нему. Бесит, что Шото смотрит своими разноцветными зенками, будто это Тойя пришёл его доставать, и теперь сидит ожидает от брата каких-то непонятный действий. Бесит, вся его жизнь.
А ещё его бесит грёбанный клубничный кекс, всё ещё валяющийся на полу.
Тойя тяжело вздыхает и резко нагинается за кексиком, стараясь не замечать, как младший брат дёргается от движения. Следом он подхватывает кружку и ещё один кексик с телефоном с тумбочки и снова неуклюже пытается донести это дело уже до кровати.
Шумно плюхаясь на кровать рядом с Шото, он ставит свой перекус на небольшой столик у спального места и выжидающе смотрит на брата, делая скучающий вид.
— Говори.
Шото некомфортно от таких резких перемен в эмоциях. Шото некомфортно от эмоций в принципе.
У Шото начинающийся экзистенциальный кризис, резкие перемены в жизни, смертельно-опасная будущая работа и социальная неловкость в пятнадцать.
Парень знает, что от брата поддержки не дождёшься. Тойя его перестал ненавидеть и на этом ему огромное спасибо.
Но он всё равно пришёл не к милой Фуюми или заботливому Нацуо, а к холодному и отстранённому Тойе.
Шото правда не знает почему.
Словно назло, слова совсем не хотят находиться, пока взгляд брата всё больше и больше мрачнеет.
— На Спортивном Фестивале… — несмело начинает он, не замечая, как остальные слова льются рекой, волной накрывая Тойю.
◆◇◆◇◆◇◆◇
Тойя с дëргающимися веком и бровью слушает младшего, который, судя по всему, решил вывалить на него всю свою автобиографию.
Слегка остывший кофе был выпит на четверть и также был съеден один кекс, прежде чем мужчина возвёл глаза к потолку, мысленно спрашивая за что ему всё это, и подорвался с кровати, на которой они оба сидели так прямо, словно проглотили палку.
— Продолжай, — хрипло командует он, подходя к ящику стола и вынимая оттуда маленькую бутылочку коньяка и пачку сигарет.
Ей-богу, он правда пытается перейти хотя бы на электронки, но жизнь из раза в раз подкидывает всякое утомляющее дерьмо, заставляя снова взять картонную коробку с сигаретами.
О том, что вся его жизнь утомляющее дерьмо, он предпочитает думать только тогда, когда пьян настолько, чтобы эта мысль не приносила головную боль. Получается хреново.
У Тойи непройденная сепарация, экзистенциальный кризис во всей красе и неразбериха в жизни в разы сильнее, чем у младшего брата, в двадцать три.
Он тоже не знает, почему Шото тут.
А ещё Тойя не знает, почему не выпер мелкого из комнаты сразу, как увидел, а начал тут играть в сраного психотерапевта, когда ему самому нужна помощь этого самого мозгоправа.
Ах да. Героизм.
Под удивлённым взглядом брата он садится обратно, щедро разбавляя кофе коньком и прикуривая от пальца. Слегка зависнув, смотрит на стеклянную бутылку и прикладывается к горлышку.
Малой, смешно морщась от запаха, всё продолжает про какого-то там Мидорию, который вправил Шото мозги, а что потом делать с этими вправленными мозгами не сказал.
Шото рассказывает ни черта не эмоционально, а так словно сдаёт начальнику отчёт. Тойя думает, что такое количество слов слышит от него впервые за пятнадцать лет. Видимо, правда мозги хоть немного встали на место.
— Просто всё слишком внезапно навалилось и такое ощущение, будто я единственный ничего не понимаю, — резко подытоживает Шото, выглядя неприлично облегчённым, — Это сила отца и я дал слово ей не пользоваться…
— Да забей ты на папашу, — закатывает глаза Тойя, недовольно цокая языком. Вот бы ему самому кто-нибудь так сказал.
Что же, тренера не играют, да?
— Скажу честно, я тебя всё ещё недолюбливаю и я очень плохой советчик, а ещё всё это я говорю только потому, что коньяк успел подействовать, — Тойю несёт и он не собирается себя останавливать, — Но правда… Забей. Я вот не забил, и посмотри, где я.
Брат показательно разводит руки, словно давая рассмотреть себя всего. Взгляд сразу непроизвольно цепляется за ожоги. Они лишь слегка темнее здоровой кожи, но всё равно выделяются цветом и рельефом.
Шото знает, что у Тойи всё не в порядке.
Он, может, и не разговаривает со старшим братом, но хорошо умеет наблюдать и слушать.
В голове сразу всплывают ссоры Старателя и Тойи по поводу дальнейшего будущего. Уходы Тойи из дома как минимум на несколько дней, после которых он выглядит ещё более потерянным в пространстве, чем обычно. Частый запах алкоголя. Неумение задерживаться на работе больше, чем на пару недель, и полная зависимость от отца.
От его мнения, от его денег, от всего его.
— Я адски хочу сделать пирсинг, — невпопад говорит Тойя.
— Пирсинг? — переспрашивает Шото, изумлённо хлопая глазами. Они же сейчас вроде про отца говорили, не?
— Да! — наигранно воодушевлённо начинает старший, — Хочу в крыле носа, в ушах, под губой и в бровях. И ещё в других местах, про которые тебе знать не положено, — последнее он говорит с гаденькой улыбкой, стреляя взглядом в брата и, видя немой вопрос, продолжает, — Ты представить не можешь, как я сомневался, стоит ли красить волосы. Потому что хочется одновременно забить на мнение
отца посторонних, но в то же время я начинаю слишком сильно беспокоиться о чужом неодобрении.
Шото понимает, что такой разговорчивый Тойя только из-за алкоголя, к которому имел весьма слабую переносимость. И несмотря на горечь от мысли, что брат открывается только, когда пьян, это приятно греет сердце. Видеть его таким увлечённым, словно в противовес его обычной отстранённости.
В голове рисуется небольшой металлический шарик в крыле узкого носа с горбинкой, такие же шарики под губой, в брови и ушах. В воображении Шото, взгляд у Тойи от этой перемены стал живее.
— К чему я это, — подытоживает мужчина, — Можешь считать меня примером, каким быть не надо, вот и всё. Смо…
— Тойя-нии, — обрывает его на полуслове младший и дожидается, пока брат переведёт на него поплывший взгляд, — Сделай. Тебе будет хорошо.
Голубые глаза широко распахиваются, изумлённо фокусируясь на гетерохромных. Спустя пару секунд тонкие губы старшего изгибаются в привычной ломанной ухмылке, которая выглядит совсем немного теплее.
— Отото, — отзеркаливает фразу Тойя, явно передразнивая, — Забей болт на старика. Тебе будет хорошо.
Несмотря на ядовито-шутливый тон, в словах брата кроется серьёзность, и Шото пытается немного приподнять уголки губ, чтобы показать Тойе хоть какую-то реакцию. Тот только наигранно вздрагивает, жмурясь.
— Больше так не делай, чудо-мальчик, — отпивает ещё немного коньяка, изображая полный шок и ужас, — Кошмар, просто кошмар…
Маленький ребёнок внутри Шото хочет обнять брата, прямо как и в детстве, когда старший игнорировал самого младшего. Парень читал на каком-то сайте с советами для людей с ментальными проблемами (спасибо Мидории за эту тему, которая забила всю голову), что нужно удовлетворять своего внутреннего ребёнка, чтобы быть счастливым. А Шото не то чтобы счастлив.
Понимая, что если он потянется обнимать нии-сана, тот только отскочит и от неожиданности пульнет огнём, которым ему противопоказано пользоваться в больших количествах, Шото лишь прислоняется своим плечом к чужому костлявому, отчётливо чувствуя, как мужчина вздрагивает. В лицо впивается взгляд голубых глаз и Тойя выглядит загнанным зверем, который ждёт, что ему вот-вот навредят.
Спустя примерно минуту, старший брат закатывает глаза, прижимаясь к Шото чуть сильнее.
Кажется, они достигли какого-то понимания?
В груди братьев поселяется
знание, что делать.
◆◇◆◇◆◇◆◇
Ожидая, пока заварится чай, Шото глядит в экран мобильного, наблюдая, как одноклассники делятся в чате, к кому пойдут на стажировку, куда их приглашают про-герои, которые присутствовали на Спортивном Фестивале. У Шото не то чтобы есть выбор.
В голове проскакивает мысль о том, что Тойя снова куда-то пропал. Когда парень проснулся, брата уже не было дома и ни Фуюми, ни приехавший из общежития колледжа Нацуо не знали, где он. Возможно, опять пьёт в каком-то баре или контуется у знакомых.
От мыслей парня отрывает проворачивающийся ключ в замке входной двери, он невольно напрягается от предположения, что это Старатель.
Но нет, очень скоро на кухню заходит Тойя.
Улыбающийся Тойя. И эта
улыбка адресована
Шото.
Вместо приветствия Тойя показывает проколотые уши и нос.
Пришло время Шото действовать.
