Владимир, Марина, Анна, Лиля

На небольшой кухне, не прям уж более большой квартиры раздаётся шипение, вызванное болью, что причиняет содействие «зелёнки» и вытянутой открытой раны. Владимир. Глыба под два метра. В жёлтой рубашке и галстуке такого же цвета, сделанных, если верить его же рассказам, из шторы. Последней ночью снова бился головой о внутреннюю сторону двери, что ведёт на кухню его же квартиры. Слишком сильно хотелось к Лилечке. И, по несчастливому совместительству, к Осипу. — Тише ты, надо потерпеть. Раздаётся холодный, но при это мягкий, как недавно выпавший снег, женский голос, пока рука его хозяйки с средним по силе давлением прикладывает кусок ватки, пропитанной «зелёнкой», к чужому лбу. Марина. С виду подозрительная леди, ростом в 160 сантиметров с небольшим, трёхсантиметровым каблучком. Одним из тех, которыми она так любила «стучать», пока шла куда-либо, к кому-либо. Последнюю половину часа возится с Владимиром, точнее теми ранениями, которые он получил последней ночью. Дверь скрипит, стекло, что в ней чуть дрожит, пока сама дверь открывается, точнее её открывают. В комнату тут же проникает дым от тонкой сигареты. — Что с ним случилось на этот раз? Раздался другой, более прерывистый и немногим более мягкий, приятный на слух, женский голос, стоило руке хозяйки отстранить ото рта сигарету. Анна. Сравнительная с среднестатистическими девушками, глыба с выделяющимся, благодаря горбинке, носом. Последние несколько секунд проходила на кухню, а большим количеством секунд, но уже позже, заняла свободный деревянный стул, выдвинув его из-за стола. Сидела она так, что глыба Владимир был к ней правым боком, как и Марина, что сидела напротив Владимира. — Да как обычно, Анна Андреевна, как обычно. Сказала Марина, не отвлекаясь от своего дела. Анна тяжело вздыхает, а после втягивает сигаретный дым. — А ведь говорила я тебе с ней не водиться. Сказала она, смотря на Володю. Марина понимает, кто имеется ввиду под «ней», все они понимают, кто имеется ввиду. И эта девушка сейчас где-то ходит, в квартиру девушек пустил хозяин этой самой квартиры. — Говорила, говорила, говорила. Ты много чего говорила. Острит Владимир. Ахматова усмехается. — А ты слушал. Сказала она. Маяковский недовольно фырчит, на что получает ответ, но уже не от Ахматовой, а от Цветаевой, что перемещает ватку с одной раны на другую, что заставляет мужчину громко шикнуть от боли. Где-то в стороне прихожей слышится хлопок двери, а за ним и цоканье чьих-то каблуков по полу. Ещё несколько секунд, и в дверном проёме, широко открыв дверь, появляется виновница ранений Маяковского. Лили, она же Лиля. Женщина ростом чуть выше Марины, далеко не глупая, а в вопросах манипуляций над мужчинами даже слишком умная. — Что вы обе делаете в моей квартире? С явным возмущением как в голосе, так и в выражении лица, спросила Лиля. — Глупая, глупая Лиля. Тихо сказала Марина, так что если её кто и слышал, так только Владимир. — Я думала, ты осведомлена о том, что это квартира Володи. — Осведомлена. А вот вы, видимо, не особо. — Разуй глаза. Резко гаркнула Марина, на несколько секунд отвернувшись от Владимира и отвлёкшись от своего дела. Брик чуть вздрогнула, не ожидав этого, а Ахматова усмехнулась. «Пугливая павлиниха.» — синхронно подумали Марина и Анна. — Марин, убери руку на несколько мгновений. Попросил Владимир. — Нет, я ещё не все твои раны обработала. Отвергла его просьбу Марина. — Сколько ещё осталось? Спросил Владимир. — Много, Володя, много. Ответила Анна, быстро осмотрев его лицо. — А если быть точнее? Спросил Владимир, недопонимающе выгнув бровь. — Три. Ответила Анна, в очередной раз вдохнув, а после и выдохнув сигаретный дым. — Уже две. Поправила её Марина, ваткой перейдя на другую рану. — Обожди ещё две раны, Лиличка, и я буду свободен. Сказал Владимир. — Ну уж нет! Возразила Лиля. — Что значит «ну уж нет»? Спросила Анна, повернувшись к недоброжелательнице, перед этим вдохнув сигаретный дым. — Ты знаешь, что это значит. И хватит курить на нашей кухне! Гаркнула Лиля. Ахматова хмыкнула и встала со своего места, после чего подошла к Цветаевой сбоку. — Мари, заканчивай с одной из ран, да пойдём. Нам с тобой здесь, очевидно, не очень рады. Сказала Анна, осторожно положив руку на плечо Марины. На любого другого Цветаева бы гаркнула после того же или подобного жеста, но не на Ахматову. Анне Андреевне однажды удалось найти «ключик» к Марине Ивановне, и с тех пор последняя вряд-ли станет противостоять первой. Цветаева ничего не отвечает, а спустя несколько секунд и вовсе встаёт со своего места, отдав ватку Маяковскому. Не проходит и трёх минут, как Цветаева и Ахматова покидают квартиру. Брик долго на месте не стоит и уже сейчас неуклюже пытается обработать ранения своего поэта, при этом доставляя ему ещё больше боли, чем прежде Цветаева. Но. Но. Маяковский и не думает подавать виду на то, что ему больно. Считает, что это лишнее в присутствии Лили.