Фотографировать не любить.

Всё началось с того, что Сибирякову с чего-то взбрело в голову, что лучшим подарком для Руслана Енисейского будет фотоаппарат - и эта была ужасная идея, Коль, самая ужасная. Руслан осмотрел подарок с присущим ему безразличием, потом сунул его в руки Дугару, со словами: "Сфоткай меня, а? Опробуем обнову." - И Дугар сфоткал, получилось ровно три кадра - на первом, Руслан обнимает бутылку текилы, на втором, танцует на столе, на третьем, целует Дугара в щеку... Потом засмеялся, как бес, говоря: - Ты обещай, что я красивое... Хочется фотографировать... С этого дня Юра Татищев теряет покой. Потому что Руслан Енисейский фотографирует абсолютно всех и всё, кроме него. Не то, чтобы ему было принципиально, чтобы у этой красноволосой бестии были снимки с ним, но….. Он ведь фотографировал небо, цветы, лес, кабинет, свою комнату, он фотографировал Тумова, Иртышского, даже Сибиркова. Почему среди этого всего разнообразия не мог бы затисаться он? Но, видимо не судьба. Меж тем, там были поцелуи и фотографии. Много альбомов, гербариев. Руслан не изменял своему желанию запечатлить каждое мгновение своей жизни, и с таким искренним восторгом рассматривал новые отпечатанные фотографии, что Татищеву даже не хотелось на него обижаться... Тем более, они друг другу не более, чем никто, поэтому глупо думать, что он когда-то попадет на эту плёнку, которая между тем заполнялась с геометрической прогрессией. - Дугар. Стой, бля, ровно. Я фотогравирую. – Руслан сосредоточено выбирал ракурс, то пятясь назад, то снова возварщаясь на исходную позицию. - Ты уверен, что хочешь именно такое фото? – Ангарский тяжело выдохнул, в голове перебирая адекватные варианты, почему он мог на это согласиться, таковых не было, поэтому он сидел на парте немного понуро наклонив голову. Вообще, это была пирамида из парт, потому что он сидел на восьмом из поставленных друг на друга столов, рискуя упасть от любого неосторожного движения. Но, даже в этот момент Юра чувствовал лёгкую зависть. Слишком много внимания к одному человеку. Слишком гейски… Слишком…С Русланом невозможно, он сам слишком. - Да… - он закусил губу, и…. – Ох, ты – мой любимый ребёнок анархии…. Я сделал его! Дугар начал слезать со своего «трона», аккуратно приблизился к нему, обходя разбросанные парты. - Показывай…. Руслан чмокнул его в щёку сухими губами, протянул фотоаппарат, ожидая реакции, Юра прикрыл дверь в кабинет Енисейского – противно. А ему терпеть его, и его аппарат, её неделю. +++ На удивления, неделя кончилась достаточно быстро, так что к концу даже осталось чувство лёгкой незавершенности, будто что-то важное должно было произойти, да так и не случилось, но, Юра старался не думать о таком, тем более в три часа ночи за час до выезда из мотеля. Он просто хотел съесть что-то перед дорогой и постараться не сдохнуть в ближайшие пять часов. Татищев вышел на кухню, достал бутерброд, который вряд ли предназначался ему и, замер, услышав что-то похожее на всхлипы. Кто мог плакать на балконе в такое время, Юра даже боялся думать, но, чётко знал, что должен постараться помочь. Он положил надкушенный бутерброд на стол, осторожно вышел на балкон к сгорбленной тени. - Эй, всё нормально? – спросил он тихо. Тень дёрнулась, распрямилась и.... - Руслан? – Юра чуть снова не уверовал в Бога. Енисейский прокрутил в тонких пальцах сигарету, поднимая на него сухие зелёные глаза, блестевшие как-то странно. Таким Юра его ещё не видел. Между тем, Руслан молча отвернулся, склонившись над фотоаппаратом, его Юра заметил позже, тот висел на шеи Енисейского. В обычные дни он бы развернулся и ушёл, но сейчас какая-то неведомая сила держала его на балконе. Он подошёл тихонько со спины, заглядывая в экран фотоаппарата, на котором, судя по всему, было то самое фото, процесс съёмки которого он застал.. - Ещё раз так заглянешь – принципиально включу порнушку. Юра вздрогнул от того, как внезапно было разорвано молчание. - Прости. - Бог простит. – выдыхает Енисейский, устало закатывая глаза – Чё, так интересно? - Да. – Юра ответил тихо. Руслан молча протянул фотоаппарат, потом отвернулся. Юра начал рассматривать снимки, сделанные с искренней любовью и трепетом. В них, кажется, была вложена душа, из-за чего смотреть их было немного стыдно. - У тебя много фотографий Дугара. – он сказал это тихо. - А то. – Рус горько хмыкнул – Я поймал все его родинки, их теперь не смогу забыть…. Он умолк, не договорив что-то, потом болезненно съежился. - Но, там не только он. Листай дальше. Юра послушна продолжил смотреть фото, там, правда, как он и предполагал было много людей, вещей и всего-всего. Странный звук, похожий на всхлип послышался от Руслана и тут же затих. - Почему ты плачешь? Юра опустил камеру, прислоняясь к перилам. В голосе не было осуждения, только слабый интерес, за которым пряталось лёгкое переживание – Енисейский всё-же тоже человек в каком-то плане - Фотоплёнка забита чувствами мне придется всё удалить. – он сказал это тихо и в голосе было столько странной, непонятной Юре боли, что у последнего застыл ком в горле. Они стояли в тишине пару минут, просто куря. Слова были особо не нужны, да и действия то же. Разве что Юра накинул на плечи Руса свою кофту, чтобы тот окончательно не продрог здесь. Прозвенел таймер, оповещая о том, что ему пора собираться. Юра тяжело вздохнул. - Ладно, мне пора. Руслан, уже успокоившийся, слабо кивнул. Момент был подходящим для вопроса, поэтому Юра всё-же озвучил его: - Почему ты меня не фотографируешь? Разве я настолько тебе не нравлюсь? Руслан грустно улыбается: - Почему же не нравишься, Юрец? Ты очень даже мне нравишься…. Просто... Фотография не искусство - Фотографировать не любить. Юра слабо кивнул, анализируя слова. - Хочешь, я тебя сфотографирую? – Руслан спрашивает неожиданно тихо. Татищев замирает, что-то в груди слабо ёкает. - Хочу. Руслан слабо улыбается. - Позируй тогда. Юра выдыхает, пробуя как-то встать получше. Руслан сме ётся, но, фотографирует. - Всё. Последнее фото сделано. – говорит он гордо. Юра подходит, смотря на снимок. Красиво. В груди появляется что-то необычное и теплое, от осознание, что он теперь тоже в важном. - Чего застыл? Ждёшь, когда поцелую? – Руслан смеётся, как бес. - Иди к чёрту. – Юра выходит с балкона, под оглушительный хохот, жалея, что вообще подошёл. Так, у Руслана Енисейского появилось первое фото Юры. И это было началом нового фотоотчёта. И, всё таки, глупая была идея дарить Русу камеру, Коль.