Закрывая гештальт

      Встречаюсь с взглядом Захара и на расстоянии вижу, что в глазах у него молнии сверкают. Хочется обратно в машину Влада залезть, только он уехал уже, а значит, мне всё равно с Павловым придётся поговорить.       В голове мысль проскакивает развернуться на сто восемьдесят градусов и бежать. Только он же настолько упрямый, что за мной кинется и догонит в любом случае. Чëрт! Медленно навстречу иду, а он как впечатался в меня взглядом, так и не отводит его, и мне уже нехорошо становится. От волнения ноги подкашиваются и голова кружится.       Прохожу мимо, думаю, он с ходу обвинениями и вопросами закидывать начнёт, но нет, медлит. И у меня появляется надежда быстренько нырнуть в подъезд и скрыться. Вынимаю ключи из кармана и прикладываю к кнопке домофона, дёргаю дверь и в спину копьём вопрос прилетает:       — Почему ты опять к нему вернулась? — чуть охрипшим голосом произносит Павлов.       Могу же не отвечать и уйти, но не делаю этого, дверь закрываю и разворачиваюсь к нему. Смотрю и вижу, что в его глазах застыла боль со множеством вопросов «Почему?». Я знаю эти нотки, их часто в зеркале вижу, когда смотрю на себя. Это разочарование: его ни с чем не перепутать и стереть самому точно не выйдет.       — Я от него и не уходила, — подхожу и произношу шёпотом.       Но замечаю, как от моих слов он вздрагивает, словно от попавшего в сердце снаряда. Но я не хочу его таким видеть, мне больно осознавать, что это я сделала, и душу его изранила.       — Захар, прости, пожалуйста, — кладу ладонь на его грудь и вижу, как он сглатывает ком в горле. — Прости, что так получилось! Просто знай, что ты очень хороший, ты солнечный, а я вся поломанная. Незачем мне тебя на дно тянуть, — чувствую, как у самой глаза от слëз начинает жечь.       — А, всё ясно. Значит, волнуешься за ранимого мальчика, который под ногами путается и на один раз хорошо подходит? — не выдерживаю и в губы его горячие впечатываюсь быстрым, но чувственным поцелуем.       — Не говори так, просто я не могу по-другому. Я привыкла уже с ним, понимаешь? — не даю ему ответить и бегу к двери. Пытаюсь быстро открыть и не услышать его ответа, но до слуха всё же долетают слова Захара.       — И ты думаешь, после этого я от тебя отстану, Ань? Всё равно моей будешь, — дверь захлопывается и заглушает остаток фразы, но это и не нужно, чтобы понять смысл.       Чёрт, ну что вот меня дёрнуло, зачем? По лестнице бегу, чтобы до квартиры быстрее добраться и закрыться ото всех. Только как от собственных мыслей спрятаться и запретить себе думать? Я же пять минут назад зареклась немного эмоционально разгрузиться и только на Владе сосредоточиться. Тем более завтра проведём вечер вместе, и я этого хочу. Наверное.       Снова корю себя за то, что поддалась порыву и внезапной вспышке желания. Так захотелось коснуться губ Захара, но по факту сделала только хуже. Я же вновь надежду ему дала, хотя точно знаю, что у нас ничего не выйдет.       Скидываю вещи в прихожей и плетусь в ванную, не хочу ничего: ни есть, ни спать. Только слушать монотонное биение капель об ванну и на это отвлекаться. Может и получится так переключиться с мыслей, которые беспощадно терзают сознание.       Включаю воду погорячее и на дно сажусь, колени обхватываю, а струи по голове и телу бегут, смывают тревоги. Сижу долго, становится спокойней, вылезать не хочу. Когда чувствую, что засыпать начинаю, выхожу.       Заворачиваюсь в тёплый банный халат и иду к кровати. Сил ни на что нет, только под одеяло спрятаться. Ложусь, накрываюсь с головой, и так уютно становится. Веки тяжелеют и всё тело наливается оловом. Не замечаю, как проваливаюсь в сон.       Первая половина дня проходит спокойно, с утра таблетку успокоительного выпила, и она меня выручает. Захара не видно, наверное, Дьяконов нашëл ему дел. Это не может не радовать, потому что вчерашней встречи мне хватило надолго.       Влад ко мне в кабинет входит и, разговаривая по телефону, слышу, что имя Павлова называет. Говорит, что тот может сегодня не приезжать, какие-то тренировки обсуждают, но я не вслушиваюсь. Радуюсь, что сегодня обойдëтся без выяснений отношений, и вечер должен пройти как нельзя лучше.       — Анют, мне сейчас по делам отлучиться нужно, но к шести я за тобой заеду, — Дьяконов смартфон на стол кладëт и мою ладонь своей накрывает.       Чувствую, что волнение вновь захлëстывает, разрастаясь с каждым сказанным его словом. Не пойму, почему так реагирую. Раньше только бабочки в животе порхали, и пьянела от счастья, если он уделял мне внимание. А сейчас резко этого мало стало. Хочется, чтобы добивался, взгляд ловил и хотел каждую минуту со мной быть, как Захар.       Снова думаю о нём. Да что такое?! Неправильно их сравнивать, я это понимаю, но мысленно всё равно провожу параллели.       — Да, конечно, — надеюсь, сегодняшний вечер расставит в моей голове всё по местам.       Он мне карточку свою на стол кладëт и с ухмылкой говорит:       — Купи, что хочешь, красоту всякую, вино, чтобы потом на это время не тратить, — у него снова телефон звонит, но перед тем как ответить, он меня в щëку целует и уходит.       Остаюсь в полном замешательстве, сколько раз с ним разговаривала насчёт денег, но, видимо, он все мои слова пропускал мимо ушей. Не люблю, когда навязывают свою спонсорскую помощь, уж нижнее бельё я в состоянии сама купить, а если хочет приятное сделать, то мог подарок сам купить. Убираю её в стол, а как с документами закончу, к нему в сейф положу.       Набираю последнюю строчку приказа на отпуск Влада и отправляю на печать. Все документы по папкам формирую и иду в кабинет начальника. Свет не включаю, кладу на стол, а карту пластиковую в сейф и возвращаюсь к себе. Какое-то в груди предчувствие нехорошее, не пойму, с чем оно связано, но ощущение, словно все внутренности выкручивает от волнения и ожидания чего-то плохого.       Стараюсь переключиться на более приятные вещи. Спустившись вниз, выхожу из здания и направляюсь в соседнее, там бутик с красивым нижним бельём. На глаза сразу комплект попадается: нежный, весь из кружева. Не задумываясь, беру его, уверена, что Владу понравится. От небольшого шопинга вроде настроение улучшается. По пути обратно забегаю в продуктовый магазин и покупаю своё любимое вино. Теперь полностью подготовилась, осталось дождаться Дьяконова.       На часах уже пять вечера, а значит, через час должен за мной заехать. Не знаю, как время скоротать, сижу словно на иголках. Включаю радио погромче и захожу в социальные сети: решаю страничку Захара найти. Любопытство меня до добра не доведёт, знаю, но уж больно интересно посмотреть на толпу поклонниц. Страничку нахожу быстро, но она оказывается закрытой для посторонних пользователей, а светиться я не собираюсь.       Стрелка часов медленно приближается к шести, а Дьяконова всё нет. Он обычно всегда раньше приезжает, как я не любит опаздывать. От этого совсем не по себе. Если что-то пошло не по плану, он бы написал или позвонил. Проверяю уведомления, но ни новых сообщений, ни звонков нет. Уже всякие мысли начинаю гонять в голове, от самых плохих до банальных. Может, у него колесо в дороге спустило или клиент задержал?       Кручу в руке телефон, а стрелки часов уже на пятнадцати минутах седьмого, ни разу он так без предупреждений не опаздывал. Решаюсь позвонить и выяснить, вдруг ему помощь нужна, но подсознание меня по рукам бьёт и твердит, что скоро по моему сердцу вновь беспощадно пройдутся. Не слушаю его и набираю номер.       Раздаются гудки, и спустя четыре бесконечно длинных сигнала трубку снимают, но не он.       — Да, Ань, что-то случилось? — голос Дианы больно режет слух и отдаёт напрямую в сердце.       На мгновение теряю дар речи и подумываю нажать на сброс, но это точно глупо будет смотреться. Через силу беру себя в руки и пытаюсь сделать уверенным голос.       — Нет, ничего, Диана Дмитриевна. Владислав Николаевич должен был заехать документы подписать, хотела спросить, ждать мне его или нет, — на ходу придумываю очередную ложь, понимаю, что с каждым разом выходит всё легче и легче.       Слышу смех на заднем плане, узнаю голос Влада и улавливаю звон посуды. Диана смешок давит и отвечает:       — Сегодня он точно не приедет, мы за городом, и за руль ему уже нельзя. Так что оставь всё и домой поезжай, — не дожидаясь моего ответа, кладëт трубку, а я сквозь землю готова провалиться.       В очередной раз поверила, доверилась, сердце своё на блюдечке принесла, а его вместо десерта, не поморщившись, на части разрезали и проглотили. В груди снова растекается кислота, такое уже привычное для меня чувство. Знаю, что это только начало, и скоро меня полностью с головой накроет лавина эмоций. Только как в этот раз из-под неё выкарабкиваться, даже не представляю.       Обида душит, и слëзы уже по щекам текут. Чувствовала же, что все его обещания окажутся ложью, но так верить хотелось. Теперь понимаю, что и про развод, скорее всего, тоже ложь, лишь бы я не обижалась и снова ближе его подпустила.       Кладу телефон на стол и со злости по нему кулаком ударяю, пытаюсь всю злость и обиду выместить. Представляю, что каждый удар — это пощëчина по самодовольному лицу Дьяконова. Понимаю, что мне срочно нужно выпить, только как бутылку без штопора открыть, ума не приложу. Мне обычно мужчины вино открывают.       Достаю из сумки алкоголь и ставлю на стол, кругами вокруг него хожу, никак не могу придумать, как его вскрыть. На глаза ножницы и шило попадаются — нужно попробовать. Снимаю обёртку и ножницами на пробку давлю, пытаюсь протолкнуть, а она не поддается. Ножницы соскальзывают и по ладони вскользь задевают.       — Блядь! — откидываю их на стол и кулак сжимаю.       Вроде не сильно поранилась, но щиплет неприятно. Возобновляю попытки в этот раз шилом и на удивление получается. Пробка ныряет внутрь бутылки, а я, довольная, делаю первый глоток.       Вино приятное на вкус, обволакивает рецепторы, но у меня нет желания им наслаждаться. Хочу просто выпить и немного забыться, чтобы перестало в груди болеть.       Снова делаю большой глоток из горла и делаю музыку погромче. У меня есть ещё где-то часа полтора, пока сторож не решит выпроводить. Главное совсем не опьянеть, а то будет неудобно.       Делаю большие глотки алкоголя и начинаю понимать, что пить на голодный желудок не следовало, но уже ничего не изменить. Решаю, что лучше больше не продолжать, а то начну звонить Владу и устраивать разборки.       Смотрю на телефон и понимаю, что никуда я позвонить уже не смогу: весь экран разбит и испещрен сеточкой трещин.       — Аня, ты просто молодец, — говорю сама с собой и облокачиваюсь на стол, утыкаясь в согнутые руки.       — Ань, а ты чего тут делаешь? — неожиданно знакомый голос раздаëтся, и я резко выпрямляюсь, а картинка плывëт немного.       Смотрю и вижу в дверях удивлëнного Захара, его взгляд бегает от меня к бутылке и обратно.       — Уходи, не хочу нравоучений, устала от них. Я и без вас знаю, что дура, — слова льются, и Павлов не успевает своё вклинить. — А ты где Ангелину забыл? Иди, лапай дальше, и там где-то тебя толпа фанаток ждëт. Им тоже нужно время уделить! Может, кто и поближе познакомиться согласится.       — Что за бред ты несёшь? Хочешь сказать, ты из-за меня такая на взводе? Или Влад обидел? — режет без ножа.       Он подходит ко мне, одним движением руки встряхивает и ставит на ноги. Прижимается вплотную, не даëт отстраниться. Толкаю, а ему хоть бы что.       — Уходи, говорю же! — злюсь и ещё больше кулаками стучу в его грудь.       — Я не он! Я не уйду, даже если будешь гнать! — терпит мою истерику, хотя у самого внутри всё закипает, вижу по глазам.       Но в следующее мгновение он мои руки перехватывает и за спину заводит, а я пытаюсь извиваться и вырваться из его хватки. Только ничего не получается: он очень сильный и не даëт освободиться.       — Хватит брыкаться, я тебя всё равно не отпущу. Мне, конечно, нравится, как ты меня ревнуешь, но лучше давай другим займëмся, — одной рукой продолжает мои запястья держать, а другую на затылок кладëт и в губы мои впивается, сразу языком проникает и кислорода лишает.       — Да почему ты такой упрямый? Зачем тебе это всё? Я тебе зачем?! — заканчиваю поцелуй и срываюсь на крик, потому что не могу совладать с эмоциями, что через край плещутся.       — Да потому что не могу о тебе не думать! Потому что хочу, чтобы ты моей была, а не запасным вариантом Влада. Потому что хочу тебя всю двадцать четыре на семь. Так хочу, что хоть на стены кидайся, — вижу, что у него внутри плотину рвëт и признания сами с губ срываются. — А ты в игры только играешь, то манишь, то отдаляешься, а я не могу без твоих поцелуев. Постоянно о твоих мягких губах думаю и о том, что хочу вновь их попробовать.       После таких слов не могу себя контролировать, и сама утягиваю его в поцелуй.