Закрывая гештальт

      Прошло три дня.       Три дня уже в объятиях Захара наслаждаюсь каждым мгновением, проведённым вместе. Он очень заботливый и пылинки с меня готов сдувать. Смотрю и не верю, что это всё в реальности происходит. Словно я на чей-то роман любуюсь, а со мной такой красоты не может случиться. Каждый раз себя одёргиваю и впитываю всю нежность, что от него исходит.       Но когда оказываюсь наедине со своими мыслями, страшно, что наш ванильный купол из сладких слов, обещаний и поцелуев скоро осыпется марципановой крошкой. Боюсь, что что-то или кто-то разрушит нашу идиллию.       Но сейчас хочу просто гладить ладонью по его щеке и любоваться умиротворённым лицом парня, в которого, по всей видимости, я успела влюбиться за такой короткий срок. Он с ноги ворвался в моё сердце, не оставив выбора, и захватил мысли, вытесняя весь остальной мир.       Теперь каждый день с нетерпением жду, когда окажусь в его объятиях и позволю себя любить. Последние дни мы только и делаем, что разговариваем. Он засыпает меня вопросами, а я с трудом успеваю на них отвечать. Мы будто торопимся узнать друг о друге самое сокровенное, что спрятано от чужих глаз. Словно у каждого предчувствие, что можем чего-то не успеть, не придать значения, забыть.       — Спи, Анют, ещё рано вставать, — говорит осипшим после сна голосом, меня к себе сильнее прижимает и снова проваливается в сон.       Сейчас нет в нём привычного огонька и улыбки, но это не делает его ни капельки менее притягательным. Лицо Захара полностью расслабленно, лишь чёрные ресницы периодически подрагивают. Видимо, сон смотрит. Так интересно, что ему может сниться. Прикрываю глаза и мечтаю, как мы на море вместе летом полетим, и я непременно куплю шляпу соломенную с большими полями и купальник классный.       Так хорошо, спокойно, вспоминать не хочется, что сегодня увижу Дьяконова. Нет! О нём сейчас точно не стану думать.       Целую плечо Павлова и носом трусь, он снова ворочается и что-то бурчит неразборчивое. Если честно, то я обожаю его будить, смешной такой сразу после сна, ворчливый и каждый раз обижается, что раньше будильника его поднимаю.       — Ну всё, напросилась, — Захар один глаз приоткрывает, переворачивается и на меня сверху ложится.       Всем своим телом меня к кровати припечатывает, пошевелиться не могу. Только пискнуть получается, как котëнку.       — Я дышать не могу, слезай давай, — стукаю его по плечу в страхе, что он так снова может уснуть.       — А вчера тебе такая поза нравилась, — сладко зевает и утыкается мне носом в шею.       — Ага, только вчера ты меня убить не хотел, и цель у этой позы другая была, — снова по плечу хлопаю, и это помогает. Он рядом со мной ложится, и я могу полной грудью вдохнуть.

***

      К удивлению, не опаздываем на работу и приезжаем ещё даже до начальства. Захар чувствовал, что я волновалась, и всю дорогу держал за руку. А мне это не помогло, сейчас бы обратно домой, вот там точно лучше бы стало.       Включаю компьютер и ощущение, что год прошëл с момента, как Влад уехал в отпуск, а не неделя. За этот короткий промежуток времени успело всё с ног на голову перевернуться, я и сама успела поменяться кардинально.       — Доброе утро, Аня, сделай кофе, — Влад в мой кабинет заходит и, не задерживая на мне взгляда, направляется к себе.       Застываю на месте, хочется сразу попросить об увольнении, но это будет весьма опрометчивый поступок. Нужно до конца месяца дотерпеть, чтобы кварталка не пропала. Ещё немного и апрель начнëтся, а с ним и новая жизнь, в которой не будет интриг и озабоченного начальника. После увольнения закрою дверь в прошлое и вздохну спокойно.       Делаю капучино, отношу Дьяконову и пытаюсь уйти к себе.       — Анют, подожди! Всё хорошо? Если ты из-за того случая обижаешься, то у меня выбора просто не было, друзья по рукам и ногам связали, — юлит и не знает, как ещё ему оправдаться.       Но мне не нужные его жалкие попытки, которыми он в очередной раз хочет загладить свою вину. Мне вообще больше ничего от него не нужно: ни внимания, ни подарков.       Не смотрю на начальника и в сторону двери иду, а на спине ощущаю жжение от пристального взгляда.       — Стой, неужели не соскучилась? — бросает вопрос, словно дротик, и попадает прямо в рану, которую сам же и причинил.       Пожимаю плечами и снова не оборачиваюсь, а сама мыслями к Захару в объятия прыгаю, чтобы защитил и не позволил никому играть со мной. Потому что я зверушкой сейчас себя ощущаю. Маленькой, беспомощной, загнанной зверушкой.       — Всего неделя прошла, да и работы навалом. Когда тут было скучать? — дëргаю за ручку двери и на себя тяну, вижу, что Павлов в кабинете сидит и на меня внимательно смотрит. — Какие-то ещё поручения будут?       Дьяконов следом за мной идëт, что-то сказать ещё хочет, но при виде Захара проглатывает слова.       — Доброе утро, Захар, — руку ему жмëт, а у меня ощущение, что мой невыносимый «помощник» конечность ему вырвать жаждет. — Хорошо, что оба тут! В конференц-зале ремонт уже закончили, нужно в «Артплей» акты на подпись отвезти, а то мы без них вторую часть денег оплатить не можем. Так что сейчас с текучкой заканчивайте и поезжайте.       Оставляет нас с Павловым наедине, и я кожей ощущаю напряжение, которое висит между нами. Оно осязаемое и портит такое прекрасное утро.       — Ань, ты точно с ним порвать решила? — не поднимает на меня взгляд и пальцем узоры на столе рисует. — Ты же понимаешь, что я серьëзно к тебе? Заменой и вторым точно не буду.       От его слов обида проникает в сердце, и от этого хочется сжаться в комок. Не понимаю, зачем и без того сложную ситуацию ещё более непреодолимой делать? Зачем спрашивает то, на что и так знает ответ? Или я с каждым встречным, по его мнению, так время провожу?       Слëзы к горлу подкатывают и просятся вырваться наружу. Сам же внушал мне, что защитит и поможет пережить время, которое мне ещё тут работать. А вместо этого первый вгоняет иглу в спину, да так глубоко, что остриë самого сердца касается.       — Иди к себе, я через час с документами разберусь и буду готова. Если что, могу такси вызвать, — пытаюсь в работу окунуться, чтобы времени на мысли не хватало.       — Ань, не обижайся, хрень сказал. Прости, пожалуйста, — берëт мою ладонь, через стол тянется и в губы целует.       С одной стороны, я понимаю Захара и не знаю, как бы сама реагировала, если бы находилась на его месте. Но с другой — мне казалось, что за последнее время я ясно дала понять, что у меня к нему есть чувства. Даже на увольнение согласилась.       — Хорошо, но больше так не говори, — сама ещё раз его целую и в последний момент отстраниться успеваю, когда Влад открывает дверь.       По его выражению лица не видно, чтобы он что-то заметил. Не хочется сейчас участвовать в разборках. А зная обоих, они, как дикие звери, за своё порвут. Только Дьяконов ещё не в курсе, что я перестала носить клеймо его игрушки. Захар помог мне прозреть и скинуть оковы, которые мне казались привлекательными. Лишь сейчас, трезво смотря на себя прошлую, вижу, как я была глупа.       — Я с директором «Артплей» созвонился, он скоро по делам уезжает, так что нужно сейчас выезжать, — Павлова по плечу хлопает и уходит.       — Я в машину, спускайся, — Захар подмигивает и оставляет меня наедине со своими мыслями.       Хочу к Соне быстрее поехать, поболтать с ней. Интересно, как там у неё с Яриком дела? Думаю, если часик у них побуду, ничего страшного не произойдёт. Немного нервы хоть в порядок привести смогу. Может, и Захар с другом поговорит и успокоится. А то я чувствую, как он из последних сил сдерживается, чтобы не сгрести меня в охапку и не уйти отсюда.       Надеваю верхнюю одежду, беру документы и спускаюсь. Павлов сидит в машине и по рулю нервно пальцами барабанит.       — Давай заедем в магазин и к чаю что-нибудь купим? — согласно кивает, ждëт, пока я пристегнусь, и выезжает с парковки.       Боковым зрением наблюдаю за сосредоточенным Захаром, и так щеки его хочется коснуться, чтобы улыбка озорная вновь украсила лицо. Но небольшие всполохи недавней обиды останавливают меня и не дают совершить желаемое.       Заезжаем в супермаркет, покупаю чизкейк, потому что знаю, что это самое любимое лакомство Сони, и едем дальше. За всю дорогу перебрасываемся парой дежурных фраз и почти не смотрим друг на друга.       Захар ставит машину на подземном паркинге, разворачивается ко мне и ладонью по колену гладит.       — Красотка, не дуйся на меня.       В голове мысль возникает, как в его дурную голову вбить, что мне только он нужен, но пусть сперва постарается прощение за сказанное вымолить.