Откровенно о сокровенном

      Опять этот сон.       Других ему никогда не снилось. Когда ночь вступала в свои права, и приходило время заслуженного отдыха, перетруженное сознание предлагало совсем скудный выбор: либо пустое отключение совершенно без сна, либо этот кошмар.       Когда-то, много лет назад, кошмар был ещё страшнее, тогда, когда он был реальностью. Позабыть ужас, ставший самым знаковым моментом детства оказалось невозможно, и с тех пор воспоминание регулярно возвращалось, вставало перед глазами, заставляя сердце учащённо биться от страха. Те мгновения, как насекомое, навсегда уродливо застыли в янтарном сосуде памяти. Обидно… нет — больно, что он помнит себя, стоящего на обломках бесследно разрушенного дома, помнит, как ледяной ветер трепал его волосы, как холод пробирался под изодранную в клочья рубашку, как рыдал, перекрикивая гул бомбёжки, и звал маму… А саму маму не помнит. Не имени, ни лица... Ничего, кроме ласкового голоса, напевавшего колыбельную маленькому, тогда ещё не Сумраку, лучшему шпиону Весталиса, а обычному мальчику, любимому сыну.       В этот раз и без того ужасный сон отчего-то был ещё ужаснее. Слишком натурально гремели взрывы и шарахали орудия, земля тряслась словно по-настоящему. Внезапно бабахнуло совсем близко, из-за грохота ходуном заходили обломки ещё стоявшего дома, но, не выдержав новой волны, стена полетела прямо на малыша, и в этот момент Сумрак проснулся.       Гремело на самом деле. Неужели опять кошмар воплощается?!       Не сразу, а несколько мгновений спустя сидевший в кровати в холодном поту шпион сообразил, что угрозы нет, а просто на улице непогодится: на Берлинт насела ночная гроза с громом и молниями. Судя по всему, самая тяжёлая, больше других напичканная электрическими разрядами туча проплывала прямо над их домом.       Всего лишь гроза, но до чего жутко ему сделалось! Совсем как в ту страшную ночь трясся воздух, стоял неимоверный грохот, раздавался детский плач.       Плач?       Может, это ему показалось, и разум сам бесцеремонно дополнил реальность такой пронзительной деталью? Сумрак прислушался. Нет, рядом кто-то действительно плакал.       Он либо страшно заработался, либо начал сдавать. Лучший шпион Запада! И так долго соображал, что в соседней комнате плачет не какой-то чужой ребёнок, а его собственная дочка. Сумрак выбрался из кровати и вышел в коридор.       Остановившись у самой двери в детскую, он зачем-то прислушался ещё раз. Всхлипы тоненького Аниного голоска звучали совсем тихо, не составляло труда догадаться, почему — мягкие, убаюкивающие интонации женского голоса действовали на малышку успокаивающе. Да что там на Аню, самому Сумраку, взрослому и здравомыслящему, вдруг на совсем краткий миг показалось, что там за дверью сидит его мама и напевает ту самую колыбельную, которая гнала прочь тревогу и страх во время бомбёжек в его неспокойном, рано закончившемся детстве.       Сумрак приоткрыл дверь. На столе ярко горела лампа, выплёвывая из плафона пучок света куда-то в стену, а на кровати спиной к нему в ночной рубашке и наскоро наброшенном на плечи халате сидела Йор, прижимая к себе почти переставшую плакать Аню. Он молча наблюдал, не решаясь нарушить их умиротворённое единение — слишком прекрасно, слишком уютно смотрелись они вместе. По-семейному, как настоящие мама и дочка.       —Папа… — вдруг заметила его Аня, выглянувшая из-за плеча жены. Сумрак подошёл к ним.       —Анечку напугала гроза, — произнесла Йор. Как бы ни старалась она говорить ровно и спокойно, шпион без труда уловил в её голосе скрытое волнение.       —Да, похоже гром прогремел прямо над нами, — сказал он, присел рядом и погладил дочку по плечу.       —Аня… боится грозы… очень-очень сильно!.. — прерывисто дыша из-за слёз сказала Аня.       —Сегодня и правда ужасная непогода, — ответил Сумрак, про себя приметив, что не знал об Аниной фобии.       —Мне… у-у-уже не страшно, — изо всех сил скрывая волнение, вновь заговорила малышка, —Мама пришла… и я успокоилась, — Аня старалась устроиться так, чтобы прильнуть одновременно к обоим родителям, —А теперь ещё и с папой я вообще ничего не боюсь!..       Словно в насмешку над её торжественной речью по улице прокатился мощный раскат грома. Задрожавшие окна на миг осветились вспышкой молнии. Аня ахнула и инстинктивно сжалась, но больше от неожиданности, чем от страха. Сумрак вместе с Йор машинально придвинулись к ней, при этом чуть не стукнувшись головами. Вдруг проснувшийся искусственный родительский инстинкт заставил обоих одновременно прикрыть ребёнка от мнимой опасности. Почти куполом нависнув над Аней, которую положение между любимыми мамой и папой более чем устраивало, они оказались невозможно близко друг к другу.       —Мама, ты же теперь тоже не боишься, да?       —А?.. Да, Анечка… — растерянно ответила Йор и мило, но как будто наигранно улыбнулась.       —Это потому что папа к нам пришёл, и мы все вместе!.. Папа, ты же не боишься грозы?       Ненадолго замявшись, Сумрак уверенно, как он думал, ответил, что нет. В тускловатом отсвете лампы сложно было рассмотреть выражение дочкиного лица, но ему отчего-то показалось, что оно сложилось в гримасу непонимания. "Ну и врунишка ты, папа," — как будто говорили её глаза.       —Йор, я побуду с Аней, пока не кончится гроза. Спасибо, что успокоила её. Ты можешь идти спать.       —О… Ничего, Лойд, я тоже могу побыть…       —А что мешает побыть вам обоим? — вмешалась в разговор сама Аня, —Всем вместе же лучше!.. А если агент Химера подвинется, — с этими словами она вытащила из-под одеяла звавшуюся Химерой игрушку и швырнула на пол, —мы все втроём поместимся в Аниной кроватке!       —О, Анечка!..       —Нет, Аня, все должны лежать только в своих кроватях, — без сердитости, но тоном, не терпящим возражений ответил Сумрак. Сошлись на том, что мама с папой посидят в детской, пока не пройдёт непогода.       —Мама, споёшь ту красивую песенку, чтобы папа тоже послушал? — уже лёжа под одеялом, попросила малышка.       —Ну конечно, мисс Аня.       У Йор был прекрасный голос. Нежно напевая незамысловатую, но запоминающуюся мелодию, она держала дочку за руку и поглаживала её маленькую ладошку пальцами. Улыбавшаяся Аня пыталась подпевать, неумело мурлыкая пока что плохо знакомый ей мотив, чем заставляла в умилении улыбаться и Йор. Сумрак поймал себя на мысли, что самую малость завидует дочке; пусть и до жути испугалась грозы, но она находится в полной безопасности, уюте и комфорте, в мягкой постели рядом с заботливыми родителями, которых явно не желает отпускать, которые и сами не спешат её оставить. И всё-таки… И всё-таки они с Йор молодцы. Не потому что оба, не имея никакого семейного опыта, успешно справляются с задачей со звёздочкой, а потому что сделали эту малышку по-настоящему счастливой.       —Мама-а, папа-а?.. А гроза уже закончилась? — сонно спросила Аня.       —Ещё нет. Но скоро она пройдёт, — ответил Сумрак.       —Вы только не… — она сладко зевнула, —Не уходите…       —Мы будем рядом, Анечка, — заверила Йор и поправила дочкино одеяло.       Аня что-то ещё неразборчиво бормотала, не желая выпускать руки родителей из своих. Наконец её голосочек затих, а дыхание сделалось таким, какое можно услышать у спящих детей. Йор и Сумрак аккуратно, чтобы не разбудить, высвободились из тёплой хватки маленьких пальчиков, поднялись с кровати, погасили лампу и вышли из комнаты.       —Спасибо большое, что пришла к ней, Йор, — шёпотом поблагодарил жену Сумрак, —Я даже не сразу услышал, что она проснулась.       —Пустяки, — по обыкновению немного засмущавшись, ответила она, —Я же как-никак её мама и тоже должна о ней заботиться.       —Ты очень много делаешь для неё, правда. Точнее, для нас обоих, — добавил он и тут же в смущении потупил глаза. Темнота коридора не позволяла как следует разглядеть, но Сумрак был полностью уверен, что вогнал Йор в такую же густую краску, какой запылало его лицо.       —О… Спасибо… большое… Я очень-очень рада!..       Отчего-то никто из них не собирался возвращаться в свою спальню. Чтобы сгладить неловкость, Сумрак вышел в гостиную.       —Интересно, который час? — отвлечённо спросил он. Всё равно, сколько бы ни показывали стрелки на циферблате — этой ночью спать он больше не собирался. Он был бы рад вернуться ко сну, но разбуженный старый страх не позволит; по крайней мере, до тех пор, пока не кончится гроза, —Ничего себе, почти четыре.       —О, ещё так рано… — отозвалась последовавшая за ним Йор, —Уже скоро вставать, но я, наверное, больше не усну.       Она подошла к окну и с тревогой посмотрела на залитую дождём улицу. Отголоски недавней бури раздавались совсем далеко, только капли шумно бились в стекло.       —По правде говоря, я тоже боюсь грозы, — тихо сказала Йор, —И Юрий когда был маленький, тоже боялся. Интересно, он сейчас спит?..       По-прежнему стоявшая у окна, она говорила то ли с мужем, то ли сама с собой. Сумрак не решался перебить. Он сидел на диване и смотрел на её изящную тень, резко выделявшуюся на фоне штор. Время ещё позднее — ни намёка на рассвет, тем более в такие тучи. На улице тускло горел фонарь, в одиночку освещавший гостиную в эту безлунную ночь. Но фигуру Йор в проёме окна Сумрак видел превосходно. Даже со спины, даже в такую темноту было ясно, что она женщина исключительной красоты. Что делало её такой привлекательной, Сумрак, сколько бы от этом ни думал, не мог объяснить. По долгу службы он встречал множество женщин — и красивых, и очень красивых, и почти совершенных, но если бы ему суждено было выбрать одну, самую выдающуюся красавицу, он бы без малейших колебаний назвал…       —Йор!.. — она обернулась, —Если тебе сейчас страшно, я… могу побыть с тобой.       —О, Лойд!.. — она в смятении прижала руки к лицу, —Ну что ты, не стоит, я как-нибудь… Ты же, наверное, хочешь спать, тебе завтра на работу…       —Я тоже, наверное, уже не засну, — слегка улыбнувшись, сказал Сумрак, —Мне плохо спится, когда такой шум, — не моргнув глазом, соврал он.       Йор приблизилась к нему.       —Ну тогда, может, раз мы оба не спим, попьём чаю? Или какао?       —Я не хочу. Да и сейчас только Аню разбудим этой готовкой.       —Я и для неё сделаю чашечку, как она любит, — без тени шутки сказала Йор, всерьёз собиравшаяся приготовить на кухне что только её попросят.       —Я не об этом, Йор, — с беззлобной усмешкой ответил Сумрак, —Ей завтра идти в школу. Пусть поспит.       —Ой, я не подумала!.. — воскликнула она и, очаровательно засмущавшись, очаровательно хихикнула.       Ещё некоторое время в гостиной витал момент внезапного коротенького веселья. Когда разговор даже косвенно заходил об Ане — неважно, в её присутствии или нет — беседа неизменно принимала радостный и непринуждённый тон. Если, конечно, Сумрак говорил с Йор, а не с куратором Сильвией. Супруга, в отличие от начальницы, любому малейшему успеху дочки радовалась абсолютно искренне, что он сам незаметно для себя от неё перенял. Вышел при этом за рамки миссии, ну да какая разница, если семье это идёт на пользу?       —В детстве, когда начиналась гроза, я приходила к Юрию, и мы сидели в обнимку друг с другом, — неожиданно сменила тему Йор, —Так было не страшно, и мы оба быстрее успокаивались, — Сумрак внимательно слушал, не смея перебить; по-видимому, жена делилась сокровенными воспоминаниями, которые, возможно, никому до него не открывала, —Честно говоря, я не помню, чтобы я боялась грозы до того как… — её голос задрожал, —до того, как мы с Юрием остались одни.       "У меня было то же самое!" — к счастью, про себя, а не вслух воскликнул Сумрак. Но то ли что-то такое изменилось в его лице или позе, то ли какой-то тревожный вздох неосторожно слетел с губ — чем-то он выдал свою мысль, заставив Йор взглянуть на него очень-очень проницательно. Не осталось сомнений — она догадалась, о чём подумал муж.       —Я очень тебя понимаю, Йор. Я прекрасно тебя понимаю.       Где-то по окраине разума пробежала мысль, что они сидят друг к другу ужасно близко; меньше, чем на вытянутую руку.       —То есть, ты тоже?.. О, мне так жаль, Лойд!..       —Не стоит, правда. Я думаю, самые страшные времена в моей жизни уже позади, — постаравшись придать голосу как можно больше уверенности, ответил Сумрак. Позади ли?..       —Я очень надеюсь, что это так, — с искренним участием отозвалась Йор, и Сумрак вдруг осознал, что давно (если не впервые в жизни) не встречал человека, который бы так честно, без намёка на притворство беспокоился за него, —Ты очень сильный человек.       —И ты.       —С-спасибо, — она потупила взгляд и отправила упавшую на лицо прядку волос, —У меня же был Юрий, — улыбнувшись мысли о брате, вновь заговорила она, —Вот кто придавал мне сил. Воспитывать его в одиночку было, конечно, тяжело, но в то же время он всегда так меня поддерживал. Он был такой забавный в детстве, да и сейчас тоже. Совсем не изменился.       Её милое лицо, насколько позволяла разглядеть темнота, сияло неподдельной нежностью. Сумрак кивнул с учтивой улыбкой. Мнения Йор о младшем Брайаре он совершенно не разделял, чего благоразумно решил не показывать жене.       —А у тебя, Лойд?.. Был кто-то, кто помогал тебе? — осторожно спросила она, на что Сумрак горько усмехнулся и покачал головой, —Ох, это так ужасно!..       —Да. Но всё уже в прошлом, — он постарался улыбнуться, чтобы не растревожить Йор ещё сильнее, —К счастью, всё имеет свойство заканчиваться. Когда помнишь об этом, жизнь не кажется такой уж отвратительной.       —И правда. Какая хорошая мысль.       —Ни один кошмар не будет длиться вечно. И ни одна война. Гроза тоже скоро закончится. Всё пройдёт. Всё плохое обязательно пройдёт.       До чего жаль, что темнота не позволяла как следует всмотреться в её лицо! Они незаметно для себя придвинулись совсем вплотную, уже дотрагивались коленями и бёдрами, но предрассветный мрак всё равно отгораживал их друг от друга плотной завесой. Впервые им довелось сидеть не просто близко, а рядом. И соприкасаться не только телами, но и душами.       —Мне кажется, теперь я никогда ничего не буду бояться.       —Рад это слышать.       Йор вдруг мягко улыбнулась.       —Знаешь, Лойд, когда мы только познакомились, ну, помнишь, я попросила тебя притвориться моим парнем на ужине у Камиллы? Я тогда подумала, что ты не придёшь, а ты просто опаздывал…       —Да, да. Прости, что заставил тогда волноваться.       —Ничего. Я хоть и подумала про тебя, что ты непорядочный, но, к счастью, быстро поняла, что ты не такой. И что мне… на самом деле очень повезло тебя встретить. С тех пор, как мы съехались, мне иногда кажется, что мы живём совсем как настоящая семья. А ты, ты не просто сильный и стойкий, а ещё и очень мудрый человек. И Анечка, о, она такая чудесная!.. Впрочем, у такого отца, как ты, не могло быть по-другому. И… Ох, извини, я стесняюсь так говорить, но… я восхищаюсь тобой, Лойд.       —Я… эм-м… спасибо. Спасибо, Йор, мне очень приятно, — запинавшемуся Сумраку даже не пришлось изображать смущение. Что за женщина!.. Никогда ни перед какой своей временной пассией он так не терялся, как перед своей нынешней женой. Не прикладывая никаких усилий, а пользуясь лишь природным обаянием — и то ненамеренно — она вскрывала его, как ореховую скорлупку, выводя на совершенно настоящие, пусть и приятные, но нежелательные для миссии эмоции. Какое счастье, что он ещё не выдал себя!       —Это тебе большое спасибо.       По голосу было слышно, что её одолевала сонливость, и Сумрак не придумал ничего лучше, чем приобнять её и притянуть к себе; а она нашла совершенно естественным оставить смятение и устроить голову у него на плече. Йор говорила ещё какие-то благодарности, но, заражённый от неё дремотой, он слушал вполуха. Погружённый в раздумья, Сумрак не сразу понял, что вскоре она заснула.       Непогода за окном всё никак не кончалась.       Всё пройдёт — сказал он ей, и она поверила, приняла это нехитрое открытие как ценный подарок. Поверила почти как ребёнок, так легко и быстро, не омрачаясь ни малейшей тенью сомнения и не думая об изнанке этой, казалось, простой на первый взгляд мысли. Всё пройдёт. Любая война, любая беда, любая печаль проходят. Страшная, омрачённая грозой ночь проходит прямо сейчас, мимо них, слившихся в объятии в своей уютной гостиной, и уступает ещё серому, но неизменно наступающему утру. Всё плохое, ужасное, причиняющее боль, несущее мрак и разрушение проходит.       А хорошее?       Хорошее же проходит тоже.       Стоит солнцу подняться на нужный этаж небосвода, как они будут вынуждены разрушить то блаженное единение, в котором безмятежно застыли. Снова обоим придётся притворяться, уже взаправду, лишь бы не отклониться от предписанных им ролей. Да что там ночь, мало ли ещё ночей впереди, но его миссия тоже когда-нибудь закончится. Весь этот искусственно созданный, но почему-то ставший настоящим уют, их совместные завтраки и ужины, во время которых Аня без умолку болтает, а Йор мягко просит её быть осторожней и не говорить с набитым ртом, Анины ненавистные уроки и любимые мультики, прогулки и походы по магазинам — всему, что стало уже дорогим и неотъемлемым вместе с миссией придёт конец. Всё пройдёт — вот тебе и мудрость древних. Может быть, существует какая-то другая, не такая печальная мысль?       Спящая Йор тихо вздохнула и слабо пошевелилась в его руках.       В руках…       "Всё в твоих руках, Сумрак. Всё зависит только от тебя," — шепнул внутренний голос.       Ну конечно! Нет, он не будет нарочно растягивать выполнение порученного задания, но в его власти распорядиться собой и своей жизнью после завершения работы. Он может, но не обязан бросать то, что создал своими руками, то, что впервые за столько лет дало возможность почувствовать себя не человеком-функцией, а подарило комфорт и… Счастье?       На сердце изрядно полегчало, и Сумрак склонил сонную голову, соприкоснувшись щекой с волосами Йор. Он как следует подумает об этом потом. Обязательно подумает, а пока, не в силах сопротивляться, он позволит сну до рассвета забрать себя в свою власть. Только бы не проспать будильник… утром ещё же надо приготовить семье завтрак… и проводить Аню в школу…       Погода за окном из мощного злого ливня постепенно угасала в спокойный дождик. Вскоре перестал и он, и к утру, когда разошлись ночные тучи и взошло приветливое солнце, ничего кроме мокрого асфальта и луж на тротуарах не напоминало о прошедшей накануне над городом грозе.