Ледышки

      Свет давно перестал проникать в большую спальную комнату. На улице быстро стихло, и шумел лишь приятный летний ветер. Низкорослый мужчина зашторивает окно, перед этим затушив окурок о уличный подоконник. На часах почти два ночи, но ни один из жителей маленького неприметного домишки не спал, каждый затаившись в чертогах своего разума. — Я спать, – оповещает возлюбленного шатен, еще пару тянущихся секунд простояв у окна. Наконец, отрываясь от злополучной ткани на петельках, Рейнольд в десяток небольших шажков оказывается у мягкой постели, почти что валясь на нее от усталости. Теплое одеяло быстро оказывается на нем, а голову уже лежит на любимой мятой подушке, недавно летающей в самую голову Скиду. — Я думал, что ты уснул еще пару часов назад, – с усмешкой отвечает Беверли, отрываясь от экрана мобильного и уставляя взгляд голубых очей на мужа. Утонуть в них можно. Такие глубокие, словно пустые и безжизненные. Серый отлив, иногда, словно чудом, становящийся ярко-голубым… Любимые глаза, – Ты ж всегда в девять уже глаз раскрыть не можешь. А как же твое любимое: «Скид, отстань, я пытаюсь уснуть!», «Скид, сделай тише свои тупые игрушки с тыкалками!»? Легкий смешок впивается в уши. Уже не раздражал, скорее успокаивал. Хотя едкие фразочки брюнета действительно выводили, сейчас, правда, только на смех. — Заткнись, – отрезает Хэдони, устраиваясь поближе к Скиду, затем бесцеремонно закидывает на него руку, уже готовясь закрыть глаза, да и желательно не открывать их ближайшие восемь часов.       Он почти смог погрузиться в сон и видел легкие отголоски снов, полностью расслабившись под рукой Холидея, как вдруг что-то холодное, словно лед, касается его живота, а сбоку раздается смех. Рой широко распахивает глаза, дергаясь от резкого холода. Думать даже не потребовалось, даже больше, возлюбленный гитарист сам дает ответ, заливаясь громким смехом. Он ведь только заснул, что за издевательство! — Ты бы видел свое лицо, боже! Тебе будто руку отрезают, по другому не опишу! – давится он в смехе, не замечая злобного лица Роя. Шатен был уже готов взорваться и начать, может, и шуточную потасовку, но какой бы она не была, он желал дать супругу пару подзатыльников, лишь бы он думал перед тем, как делает такое. Но Скид предотвращает вспышку гнева и разлет всей их уютной комнаты на куски, просовывая холодные руки дальше под одежду возлюбленного, всем телом прижимаясь к нему. Холод шпарил кожу, спать не хотелось уже точно, разве что прибить этого «негодяя», да и прогреть его вечно ледяные ладони. — Рой, ты не представляешь, как мне холодно, а ты такой теплый и мягкий. Не ругайся, я просто не хочу мерзнуть всю ночь. М-м? – ластится, словно кот, Беверли, утыкаясь щекой в пышную грудь любимого, – Ты же знаешь, как тяжело жить вечным мерзляком.       Ему не отвечают ничего действительно достойного, кроме пары тройки несвязных слов, что больше были похожи на брань, а вместе с ними тихое и совсем не довольное «спокойное ночи». Скид чувствует, как Рой подрагивает и ерзает от прикосновений еще пару минут, и только после этого над ухом раздается сопение.