1.1
Чему должен научиться хороший омега? Манерам? Как уважать альфу? Рожать? Правда в том, что хороший Омега не должен ничему учиться, он остается в неведении и ждет, пока его Альфа решит любую возникающую проблему. Именно это и делает хороший Омега. Именно по этой причине Джихун не может понять необходимости универа исключительно для омег, и уж тем более не может понять необходимости отправлять его туда. Родители его альфы дали ему понять, что пройдет всего три года, и когда он закончит учебу, всё решится, он и его альфа наконец-то поженятся, и мученическая смерть жениха закончится раз и навсегда. Тот документ, который Джихун носил с собой еще до своего рождения, исчезнет. И хотя он откроет новый, который продержится до самой смерти, избавиться от таких вещей, как подготовка к невыносимой свадьбе и его невыносимая жизнь, было облегчением. Он начнет жить, как только женится на своём альфе. По правде говоря, ему не нравился его альфа. Сынчоль был терпеливым. И они даже перекинулись несколькими словами при первой встрече. У Джихуна было утешение, что, по крайней мере, он не станет превращать свою жизнь в трагедию, плача из-за помолвки, так как он родился с человеком, которого даже не знает, он предпочел быть спокойным и принять это, лучшее в его жизни это, и у него был список вещей, которые нужно было сделать за жизнь: Шаг первый — родиться. Шаг второй — потихоньку расти. Шаг третий — пойти в абсурдный университет для омег. Шаг четвёртый —***
Вону тащили всю дорогу, даже когда машина сломалась, его отец вышел из машины и протащил его почти километр, кряхтя и ругаясь. Вону действительно сопротивлялся, как мог, он боролся, чтобы его не забрали в этот чертов универ террора, но вторую часть, полкилометра, он упал обессиленный, хотя отец воспринял это как очередной вызов. Вону больше не хотел драться, зачем? Он не собирался ни бежать прятаться в кусты, ни уходить в обширный лес, окружавший его, он предпочитал остаться хотя бы на одну ночь в замке ужаса, а потом убежать. — Ты знаешь, сколько это нам будет стоить?! — закричал его отец, когда они достигли места, или почти, потому что он был слишком горд, чтобы другие альфы поняли, что у него плохой сын-омега. — Надеюсь, ты раз и навсегда поймешь всю серьезность вопроса и больше не будешь оспаривать мой авторитет. — Я понимаю только то, что вдруг ты получаешь деньги, когда клянешься, что у тебя их нет. Ты можешь заплатить за дерьмовый универ, но не за интернет! — Он схватил себя за руку и пошел прочь от отца. — Этот дерьмовый универ будет стоить нам жизни! — Мингю! ОН ТОЛЬКО МОЙ! — Отец поднял руку, и Вону почти убежал от него. — Я хочу домой. — Почему ты снова спишь с этим несчастным мужчиной? Ни за что. Ты омега, Вону, ты не можешь так себя вести! Твоя репутация дерьмовая из-за твоих несоответствий. — Мингю мой альфа! — Этому идиоту даже негде упасть замертво! — Его отец с силой вздохнул, поднеся обе руки к лицу. — У него нет ни капли узнаваемости, у него нет ничего Вону, у него даже нет родителей. Что ты собираешься делать с таким человеком? Вону не ответил. Его семья полностью отвергла Мингю с тех пор, как он появился в их жизни, они даже не смотрели на него как на человека, он был просто «кем-то беднее их», от которого они не могли получить никакой выгоды. Мингю не пришел ни от кого, он не пришел ни с роскошью, ни даже с родителями, никто не знал, откуда взялся Мингю, только то, что однажды он приехал и остался в здании. Они знали об альфе только то, что он не может платить арендную плату каждый месяц, хотя Вону знал, что Мингю может платить, только то, что альфа был глуп и все время забывал. Мингю, возможно, не был идеальным альфой, но именно поэтому он нравился Вону. Мингю время от времени был полным придурком, как и любой другой альфа, но в отличие от толпы Мингю был хорошим человеком. Мингю заботился о других, а не только о себе, у него была улыбка для всего мира, и он не боялся выражать ее, и он не боялся быть добрым к омегам за тот простой факт, что они были людьми. Хотя Мингю не был идеальным для Вону, этого было достаточно, он хорошо подходил. — Это идиотизм, — громко произнес он, прежде чем обернуться, сколько бы ему ни пришлось идти, он вернется домой. — Проси возмещение, я не останусь. — Ты действительно думаешь, что не сделаешь этого?! — Отец снова взял его за руку. — Ты останешься здесь! — Нет! — Вону не был самым сильным, однако ему удалось относительно легко избавиться от хватки. — Я решаю для себя. Он бы хотел, чтобы эта фраза была достаточно сильной, чтобы его отец понял, но он не понял, как только он закончил говорить, он получил сильный удар по щеке. Он шатался, пока не упал, и, прежде чем он понял это, его мать уже приложила к его лицу пакет со льдом, а его младший брат осматривал его. Это было жалко. Его отец был альфой, а альфы привыкли бить вещи, а омеги лезли в эти штуки. Вону повезло, что его отец сдерживал себя и больше не пытался нападать на него, и, хотя эта мысль не была сверх нежной, Вону обнаружил, что его отец остановился, потому что он не хотел, чтобы его сын прибыл в чертовый университет с плохим настроением и разбитым лицом... — Если тебя это утешит... — заговорил Бохёк, его младший брат. — Ты выглядел очень круто, произнося эту фразу. — Не поощряй его, Бохёк, — сказала его мать, прижимая к опухоли пакет со льдом. — Вону, я не жду, что ты поймешь своего отца, но попробуй. Он и я хотим лучшего для тебя. — Лучшее для меня — это синяк под глазом, — он схватил пакет со льдом и приложил его к лицу. Его мать никогда не беспокоилась. — У тебя есть Бохёк, лиши меня наследства и живи своей жизнью. — Им не нужен еще один ребенок. — Маленький брат. Мы надеялись выдать тебя замуж за богатого альфу, но ты никому не нужен, потому что Мингю уже использовал тебя. — Меня никто не использовал. — Потому что люди не используют друг друга, подумал Вону, прежде чем понял, что родители используют его. Его семья совсем не была богатой или знаменитой, они жили в уродливом здании, где едва ели каждый день, единственная надежда его родителей была продать Вону, конечно же, продать его браку, где они могли бы получить прибыль. И это была неплохая идея, наоборот, Вону никогда не был уродливым. — Вону, ты слишком красив, — сказала его мать. — Я не сомневаюсь, что многие альфы хотят взять тебя за руку, но они ограничены твоим поведением. Ни один альфа не захочет жениться на мятежной омеге. — Мингю, если бы он хотел. — Я не вижу Мингю здесь. Его мать была права, Мингю не жаловался и не помогал ему сбежать прошлой ночью, он просто попрощался с Вону и все. С тех пор они не виделись. Но Мингю был идиотом, Вону тысячу раз мог бы простить его, если бы только этот идиот-альфа снова появился перед ним. — Брат, пора идти. Надень свою лучшую улыбку, чтобы скрыть припухлость глаза, ты должен скрыть ее. — Я могу дать тебе в глаз, чтобы мы были равны. Бохёк и он улыбнулся. Три колокольчика возвестили о начале церемонии поступления, Вону встал и попытался как можно лучше поправить свой костюм, его мать сделала то же самое. Был последний взгляд на отца, который ни разу не соизволил его увидеть. Что ж, одного удара было достаточно, Вону не хотел большего, поэтому он взял то немногое, что осталось от его достоинства, и направился к зданию. 1.2 Церемония началась вовремя, храм был красивым и огромным, намного больше, чем Сынгван представлял себе снаружи. И он пах как святилище, как и любой другой в городе, он восхищался тем, что все они пахли совершенно одинаково, они всегда несли необыкновенное спокойствие и безмятежность, которые мало кто мог понять. Это было драгоценно. От его сути до статуй волков по бокам, все с конкретными глазами, но в то же время настолько выразительными, что, когда он был маленьким, он давал каждому имя. Десять волков, представляющих каждую стадию луны, представляли собой драгоценные статуи, подвешенные почти в трех метрах от земли. — Сынгван, милый, — услышал он шепотом голос своей матери. — Обрати внимание, дорогая. — Это действительно мило, — произнесла она, не слушая маму. Сынгван был влюблен в храм. Он не знал, когда закончилась церемония, последнее, что он помнит, это то, что он встал и хлопал вместе со всеми, пока его сестры бросали на него слегка раздраженные взгляды, они бы заметили, что он не обращал ни малейшего внимания на майора, который говорил и говорил о новых начинаниях или что-то в этом роде. Когда все закончили аплодировать, они организованно покинули зал, не было даже криков и толчков, все было планомерно и красиво. — Ты готов, Кванни? — спросила его вторая сестра, взяв его за плечи, у нее была красивая улыбка и она выглядела взволнованной. — Ты будешь здесь учиться! Знаешь, как красиво все выглядит?! — Оставь его в покое, — сказала ее старшая сестра, старшая, отталкивая другую. — Место красивое, но все равно это тюрьма для омег. Мне не нравится это место. Ты знаешь, что все учителя альфы? Там почти нет бет, нас игнорируют, нас, бет, игнорируют все. Сынгван улыбнулся, обычно его сестра была защитницей всех бет и гамм в мире, она настаивала на том, что неравенство между альфами и омегами связано с тем, что в них нет баланса, поэтому гаммы должны взять на себя командование всем и привести мир к месту, где все были равны, без различия. Другими словами: мир гамм и бет. — Там полно альф? — спрашивает ее сестра у другого. — Это преувеличение. — уточняет его мать. — Учителя - альфы и беты, так как омеги не работают, очевидно, что они не могут быть учителями. Не волнуйся, Кванни, у здешних альф безупречная репутация, они прекрасно владеют собой. Не говоря уже о том, что омега получает сильное подавление, которое предотвращает их течку в течение года. Сынгван не любил супрессивные средства, от большинства из них у него кружилась голова или вызывали сильную головную боль, ему было лучше проводить время в одиночестве, чем употреблять их. Его мать однажды сказала ему, что это произошло потому, что его тело отвергло их, так что, если его тело отвергнет, что этот подавитель сделает с ним? Он бы убил его? Сынгван покачал головой, пытаясь не думать об этом, он уже слишком нервничал. — Мама... Я хочу посетить святилище. Я сейчас вернусь. — Он не дождался одобрения матери и просто убежал оттуда, слушая спор сестер. Когда он прибыл на место, ощущение было другим, было пусто и немного холодно, но все равно было красиво, каждая статуя и каждый стакан были воплощением рая. Десять лун над десятью волками. Возможно, немногие понимали его любовь к этим местам, даже Сынгван не знал о его любви к ним, но он больше не сомневался в этом, он просто намеревался наслаждаться этим, и все, больше никакой тайны. Его взгляд путешествовал по каждому углу, пока не остановился на одном из волков. Он не мог вспомнить, был ли это четвертый или пятый волк, полумесяц или горбатый полумесяц. — Я рад, что я не единственный, кто ими восхищается, — он чуть не подпрыгнул, услышав неизвестный голос. Он повернулся так быстро, как только мог, и встретил одного из несовершеннолетних. Они всегда пахли убежищем. — Защищает волк, пятая луна. Сынгван взглянул на младшего. Парень был молод и красив, и, как всегда, он не был классифицирован как альфа, бета, омега или гамма, парень принадлежал и жил для святилища. У Сынгвана было несколько друзей-младших, они всегда были спокойными и мудрыми, как взрослые. — Я просто смотрел… — сумел сказать он. — Ты несовершеннолетний? — Меня зовут Вернон. — Без сомнения, он был несовершеннолетним. — Я знал, что ты вернешься, ты не переставал видеть святилище во время церемонии. — Мне жаль. — Нет, все в порядке, я думаю, людям нравится, что разум уходит, когда ты в святилище. Когда ты думаешь о чем-то другом. — Или когда лень. — К ним приблизился незнакомый, но более сильный и твердый голос. — Тебя ищут, Вернон. А омеги, должно быть, уже прощаются со своими семьями, — Сынгван слегка пожал плечами, новый младший показался ему неприятным, одним из тех, кто просто хочет отдавать приказы и молчать. Сынгван немного поджал губы и приготовился уйти, он не хотел тратить время на споры с несовершеннолетним. — Дино, ты должен идти, — сказал Вернон. — Я так не думаю. Я хочу заранее убедиться, что все в порядке. Это включает в себя всех омег, находящихся там, где они должны быть. Он обернулся только для того, чтобы рассердить Дино, и ласково улыбнулся ему. — Я не знаю, где я должен быть сейчас, — сказал он, не заикаясь. — Не мог бы ты показать мне? — Вопрос был к Вернону, но как только он закончил говорить, Дино тяжело вздохнул и подошел к Сынгвану, взяв его за руку и потянув за него. Сынгван чувствовал, что они с Дино не очень хорошо ладят. (Я буду писать этим шрифтом обозначая разговор по телефону, к примеру: — Привет. — Привет. — Пока. — Пока.) — Ты уже приехал? — Да, я уже приехал. — Когда ты вернешься? — Через три года. — Что!? Это долго! Остановись! — Я не собираюсь ничего отменять, я уже здесь, теперь я не пожалею об этом. — Не ты ли настоял на том, чтобы я учился? — Что мне теперь делать?! — Ты позаботишься обо всем, даже о деньгах, я в отпуске! Что я должен есть с этого момента? Я умру с голоду ㅠㅠ. — Ты говоришь так, как будто у тебя действительно нет денег. — Ты знал, что это произойдет, я предупредил тебя заранее. — Это было слишком рано, я не знал, не помню. — Минхао ㅠㅠ, не оставляй меня. — У меня здесь больше нет друзей! — Я один ㅠㅠ — Я умру грустный и одинокий в незнакомой стране ㅠㅠ. — Ты преувеличиваешь. — Ты знаменитость! Воспользуйся этим! — Многие люди захотят нанять тебя. — Я буду навещать тебя столько, сколько смогу. Я обещаю. — Хорошо, но если ты хочешь сбежать оттуда, просто напиши мне! — Я помогу тебе! — Они не разрешают пользоваться мобильными телефонами! — Пока! Минхао убрал сотовый телефон. Когда он закончил писать, он не хотел больше тратить время на объяснение Джунхуэю вещей, которые он мог не понять. Он огляделся и увидел, как все семьи прощаются со своими детьми, некоторые со слезами на глазах, как будто никогда их не увидят. Это было странно, Минхао действительно не с кем было попрощаться, кроме Джуна, он ушел из дома очень молодым, и благодаря этому его родители решили забыть о его существовании. Так что было странно быть там одному. Должно быть, он разбудил Джуна вовремя, чтобы он мог сопровождать его в это место, но он знал, что это будет ошибкой. Так вот он был; просто ожидая, что все это произойдет сразу, желая вписаться в толпу. Он взглянул на себя, а затем на других, поняв, что их одежда была… выдающейся, и не только в одном отношении, она была яркой и немного яркой по сравнению с щегольскими серыми костюмами, такими же неуместными, как и они. середине документов. Через несколько минут, когда все родители ушли и ученики пошли, Минхао последовал за ними. Было мало признаков, таких как следование по пути или переход один за другим в определенное место, в этот момент мир немного отключился, он перепутал минуты с секундами, и к тому времени, когда он это понял, он уже был перед медсестрой, которая держала его за руку, в то время как тот держал шприц. — А это...? — спросил он. — Подавитель. Это защитит вас от жары в течение года. Немного больно, — ответила она холодным голосом. Она вонзила иглу ему в руку, острая боль мгновенно начала жечь, но быстро прошла. — Готово. Не трогай. — Спасибо. — слабо произнес он, прикрывая незначительную рану и вставая. Несколько секунд он смотрел на свою руку и на образовавшуюся маленькую шишку: как она потом выйдет из его тела? Растворится или что? Подавители его не беспокоили, но его немного беспокоило то, что он почти ничего не знал о том, что входит или выходит из его тела. Это было неловко. Он клюнул на секунду, прежде чем вспомнить выражение «не касаться». Он поднял глаза и почти к счастью сосредоточился именно на том моменте, когда один из студентов с любопытством сжал его руку, и эта маленькая штука вышла из руки того парня. Он подошел из любопытства, и парень вздрогнул, когда заметил это. — Он выбрался сам! — почти закричал он, поднимая обе руки. — Что случилось с твоим глазом? Омегу с синяком под глазом можно было увидеть в маленьких пещерных поселках или городах, но не в престижном универе. Минхао изучал его несколько секунд, прежде чем молодой человек закрыл лицо рукой. — Несчастный случай. — Ты видишь? — Никому не говори, я ненавижу ощущать иголки в теле, и проходить через это снова было бы неприятно. Он получил вещицу и внимательно осмотрел ее. Минхао часто исследовал эти вещи, это было что-то вроде хобби, нет, на самом деле он был немного одержим тем, чтобы поддерживать свое тело в чистоте, насколько это возможно, включая марку подавителей, которые он использовал. Он никогда не слышал о таком долгоживущем. — А что ты будешь делать со своим теплом? — спросил он, переводя взгляд на парня. — Я смогу это проконтролировать. — Правда? — Я не животное, конечно могу. Всего на год, — Минхао решил не лезть. — Можно оставить? Или ты хочешь вернуть его? — Держи его. Минхао решил сохранить его на тот случай, если у него будет возможность точно узнать, откуда оно взялось. — Ты помешан на заговорах о здоровье, — он вспомнил фразу, которую Джун говорил ему каждый раз, когда он делал подобные вещи. Конечно, заговор.