Мне было 39 лет...
Я умер в 39.
Последнее, что я помнил это то, как я снова вмазался.
Снова.
Все переживали за меня.
Особенно Князь.
Он много раз говорил, повторял, что я когда-нибудь умру от передоза.
Что-ж.
«Токсическая кардиомиопатия с развитием острой сердечной недостаточности на фоне употребления
алкоголя и
морфина».
Красивый букет, не правда ли?
Дарю его тебе, Княже.
Князь...
Ты всегда меня спасал.
Всегда.
Ты был рядом.
После каждой моей смерти все равно оказывался рядом, сидел рядом, вот прям под боком, держал за руку...
После каждой моей смерти, пусть и клинической, но их было
восемь.
Девятая, видимо, оказалась несчастливой.
В
девятисотый девятый раз, когда понадобилась твоя помощь, ты
не успел меня
спасти.
И теперь ты винишь себя за это.
А зачем же ты меня спасаешь?
Хотя, смысла больше нет.
Действительно, спасти меня уже нельзя.
Моя
девятая смерть оказалась не клинической.
Когда вы узнали о моей смерти, пусть не все сразу, но всё же, узнали, мне было вас так жаль.
Всех.
Но Князя особенно.
О, Господи, вы бы видели его...
И... Он ведь заплакал первым.
Даже Маша, и та держалась.
Но Андрей...
Он бился в истерике.
Знаете, это так больно смотреть на то, как дорогой для тебя человек плачет, а ты стоишь рядом, все видишь, но не можешь сделать
ничего.
Это такое унижение.
Князь почти никогда не плакал, а сейчас, когда это случилось, когда ему нужна поддержка я не могу его утешить.
Боже, что я наделал...
Я был против всяких похоронных обрядов, поэтому меня кремировали.
А Князь продолжал плакать...
Вы, наверняка, слышали выражение «Так близко, но на расстоянии»
Вот, мне кажется, я понял его значение.
***
Андрей впал в какую-то апатию.
Он не хочет ни с кем общаться, он не хочет говорить и даже видеться с кем-то, пусть даже очень близким.
За эти пару месяцев, что Князь ходит таким помятым, я ни разу не покинул его.
Я всегда с ним, что бы не случилось, так же, как и он был со мной.
Правда, теперь боязно, что я однажды тоже не успею...
Ребята пытаются поднять Князя снова на ноги.
Обычно, они это делали со мной, но сейчас меня нет... По крайней мере, физически меня с ними нет, потому что с другой стороны я до сих пор тут, и наблюдаю за ними.
Княже вновь начал что-то строчить на листке бумаги.
Как мне нравилось то, что его вдохновение могло застать его в самых неподходящих местах.
Но сейчас это далеко не неподходящее место, а даже наоборот.
Даже наоборот, Князю стоит отвлечься.
Он дописал.
Он дописал и поднял лист перед собой, смотря на творение.
Пробежав своими светлыми глазами по аккуратно выведенным буквам, а из них и предложениям,
Андрей улыбается.
Впервые за столько времени он улыбается!
Его улыбка всегда казалась мне чем-то особенным.
Быть может, для других она ничем не отличалась от многих, но в моей памяти она играла отдельную и очень важную роль.
Улыбка не сползает с лица ещё пару минут, а потом я вижу, как по его белесым щекам скатывается пара слезинок...
Нет-нет! Он по прежнему улыбается, но
слезы..
Я, и только я, мог заставить его смеяться сквозь эту дымку, но чтобы он плакал улыбаясь...
Обычно, так делают, когда скрывают, что на самом деле творится в душе..
Но от кого и что сейчас скрывать, ведь
мы он сейчас один в комнате...
Стоп, куда он? На балкон?
Видимо, проветриться и покурить...
Мне нравятся его тонкие пальцы.
То, как он легко обхватывает такую же тонкую «бабскую», по моим же словам, сигарету.
А мои пальцы совсем грубые...
Ладонь большая, не нежнее, теплая, пахнущая терпкими сигаретами, и окисью ржавых струн.
Мне нравится этот контраст.
Он бросает окурок с балкона, задерживает взгляд на городе.
Так много огней, луна, звезды...
Это все так прекрасно.
Князь снова улыбается.
Так часто, меня это пугает...
Он перелезает ограду.
У меня в груди что-то холодеет.
Волна страха.
— Андрей, только попробуй!
Я пытаюсь кричать.
Ах да, я же просто призрак.
— Я тут! Я рядом! Я успел! Блять, Князь, не смей!
Теперь
мои щеки обжигает слеза.
Князь и не собирается отходить.
Он не собирается одумываться.
— Князь! Андрей! Уйди! АНДРЕЙ
В конце скрываюсь на истеричный крик.
Он не слышит.
Он прыгнул.
Я не смог его спасти...
Вспомнив про то, что он что-то писал, я вернулся к столу, чтобы прочесть.
«Всю жизнь были вместе, так и помрем тоже.»
Скоро увидимся, Андрюх.
