Колется

Колется. Ник снизу вверх проводил языком по коротко выбритому виску Вэша. В этот, по ощущениям, столь длительный момент Вэш чувствовал дрожь собственного тела. И Ник его дрожь тоже чувствовал. Вэш был словно натянутая до предела струна, а Ник был тем, кто её натянул и отпустит. Щетина Ника тоже колется. Вэш уже был весь вспотевшим, каждую мелочь его кожа чувствовала острее обычного. Рот Николаса хозяйничал около уха его партнёра, а его небритый подбородок колол Вэшу то челюсть, то шею. Это заводило. Очень сильно заводило. Вэш был уже на пределе. Он зажмурился от нахлынувших ощущений и не смог сдержать «мяу». Николас оторвался от него, и их взгляды сцепились. Взгляд Ника – опешивший, недоумевающий, удивленный и восторженный, а Вэша – испуганный собственной выходкой, смущённый до выступивших слёз, выражающий наслаждение всем происходящим. Вэш мягко рассмеялся и зажмурился, щёчки его покраснели ещё сильнее, а плечи, обхваченные руками Ника, задрожали. Улыбка его всегда такая заразительная. Николас невольно тоже рассмеялся, но смех его был хриплым и более грубоватым, чем у Вэша. Откашлявшись, Ник зарылся лицом в теплую шею обласканного им человека, а тот в этот момент запрокинул голову назад и ещё сильнее засмеялся, теперь – от щекотки. Щетинка Ника так щекотно колется. Это очень приятные ощущения. И дыхание у Ника такое горячее, обжигающее. И пахнет от него всегда приятно – сигаретами. Вэш не курит, но этот запах стал для него таким родным, и он сам уже не знает, от чего именно у него появилась эта зависимость: от Ника или от его запаха. Или от всего вместе? Их объятия были такими долгими и крепкими. Вэш укусил Ника за подбородок и облизнул его. Колется. Если бы можно было описать Николаса одними эпитетами, то Вэш бы подобрал именно эти: мягкий, теплый, колючий; нежный, грубый, сильный. Противоположности вкупе становятся чем-то таким невероятным и живым. Ник такой живой человек. Более живых людей Вэш не встречал в своей жизни.