Певчая птица крыльями не машет: то, что мы хотим увидеть

      Две фигуры медленно шли под проливным дождём, укрывшись от него под сомнительной защитой – чёрный и белый прозрачный зонт касались друг друга краями. Чёрные ботинки и чёрные брюки со стрелками каждого из них уже начинали пропитываться влагой.       Долгое время молчание было их спутником. И всё же, несмотря на это, молодые люди ощущали изменения, произошедшие между ними, хоть каждый и видел это по-своему. Шаг замедлялся одновременно, они остановились, словно чувствовали друг друга, сами того не замечая.       Ещё пару мгновений безмолвия, разбавляемых шумом бьющих капель о крыши домов и едва ли не чёрный тротуар от пропитавшей его воды, высокий темноволосый парень совершенно буднично, даже казалось… Заговорил с человеком, коего должен был беречь, которого должен бы не просто оградить от чужих прикосновений, а защищать ценой собственной жизни от любой угрозы, но не сделал этого, понадеявшись на случай, что за несколько мгновений его отсутствия ничего не произойдёт…       - Мы на месте. Мама сейчас дома, как я и говорил, Яширо сама. – проговорив это, он впервые показал свои эмоции, которых, казалось, у него и нет. На губах мелькнула светлая и ласковая улыбка.       От такой картины блондину стало не по себе. Словно произошло что-то неестественное, хоть и осознавал, Доумеки другой, и он просто его не знает настоящим. Правда, когда его теряющего сознание везли в скорой, этот статный молодой парень держал кисти рук, сжатые в замок, склонив голову. Он весь дрожал, боявшись за жизнь своего босса, будто тот был ему небезразличен… От одной этой мысли сердце сжималось. Обычно Яширо выгонял ему подобных, едва те проявляли к своему высшему начальнику нежные чувства. Но почему-то в этот раз сделать это не хватало ни сил, ни духу.       - Да, я помню, ты говорил… Но зачем мы здесь? Я думал… - парень постарался в своём обыкновении выдавить из себя отчасти вальяжную и похотливую усмешку, но вышло как-то не так, от чего отвёл взгляд, просто сделав безучастное выражение лица, как в большинстве случаев – Ты хотя бы соизволишь меня посветить?       - Извините, Яширо сама. – он чуть склонил голову в извинении.       - С тех самых пор, как я загремел в больницу… Он больше не называет меня боссом, только строго по имени. И не отлипает, разве что в туалет со мной не ходит. Действительно, зачем? Подержать я и сам могу.       Хотя… удивительного ничего нет в том, что он боится повторного дубля… А он даже и не понимает, мне понравилось… это чувство. Я хотел умереть в его объятиях. Дурак. Не дал мне сдохнуть. А сам на себя руки наложить, как раньше не смог этого сделать, так и сейчас не могу.       Парень шумно вздохнул, не поднимая глаз на своего телохранителя в ожидании, когда же всё-таки ему объяснят причину такого странного совместного визита.       - Произошедшее с вами, Яширо сама, показало мне то, чего я в жизни никогда не ждал. И теперь не хочу терять время, упускать шанс, возможность представить маме человека, с которым готов идти рука об руку всю свою жизнь.       Гром и молния разразились в небе. Блондин резко поднял голову, взглянув в едва ли не чёрные глаза своего спутника, что были бездонны. Он смотрел в зеркало души, что с самой первой встречи приковало к себе внимание, завладело им. Но разум отчаянно сопротивлялся принять услышанное, и его испуганные глаза говорили о многом, но и не давали ответов.       Доумеки же, произнося это, прикрыл веки, обрамлённые чёрными ресницами, а на его губах вновь задержалась улыбка, источавшая добро и нежность, то, что было частью его истинной сущности.       - Какой же он милый, но просто идиот… Это неправильно. Почему все они этого не понимают?       И всё же Яширо к своему же удивлению не сумел произнести ни слова. Молодой спутник позвонил, и через несколько мгновений дверь отворилась. Парень мог взять и уйти, не сказав ни слова, но почему-то какой-то ступор, ужас, невидимая рука держала его, заставляя находиться здесь.       - Сынок! Вы пришли! Проходите, проходите, погода совсем испортилась! – произнесла женщина лет пятидесяти с небольшим, выглядевшая на редкость хорошо для своего возраста. Больше чем сорок ей дать нельзя.       Молодые люди зашли в прихожую, чуть склонили головы, когда мама Доумеки приняла зонты и унесла их обтекать в ванную. Яширо же казалось, что он в опасности, и это место ему чуждо, чуждо всё, о чём попытался сказать его телохранитель… Которого так назвать уже было сложно.       - Яширо сама… С вами всё в порядке? – и после этого вопроса, чуть обернувшись к своему спутнику, блондин ощутил касание прохладной ладони своего лица. Сердце пропустило удар.       - Что ты делаешь? – лишь проронил он, вновь взглянув тем же ошарашенным взглядом на парня, не очень понимающего или нарочно делающим вид, что не понимает…       - Ничего не делаю… Просто спрашиваю, как вы… Вы до сих пор, Яширо сама, должны наблюдаться, приходить на обследования…       - Вот это точно не повод, чтобы переживать. – отмахнулся блондин, впервые услышав, как звучит его голос со стороны, услышав то, что он сказал.       Так он ни с кем не говорил, даже с Доумеки впервые. И реакция человека, дорожившего им, больно разрывала душу. Он коснулся кончиками пальцев светлой ладони, печально улыбнувшись. От столь, казалось бы, незначительного контакта сердце бешено забилось.       - Что он вообще себе позволяет?! – мысленно противился сам себе Яширо, на деле же никак ему не препятствовавший – Доумеки, ты, наверное, зря меня сюда привёл… - всё же сумел хоть что-то сказать парень, опустив взгляд.       - Не говорите так, Яширо сама… Вы часть меня, моей жизни, моя семья. Будет неправильным, если она не узнает о вас.       Темноволосый статный молодой человек говорил об этом с таким душевным теплом и трепетом, что хотелось беспомощно отдаться в его объятия и ощущать себя как за каменной стеной, ограждающей от внешнего мира, на который было решительно плевать. Его ладони скользнули по предплечьям и остановились на плечах. Доумеки без лишних слов бережно обнял любимого человека, прижав его к своей широкой груди, в коей трепетно билось сердце. Яширо впервые чувствовал его своим телом. И разве не это за всё время безответной любви он хотел ощутить?       - Доумеки… - проронил блондин, побоявшись обнять его в ответ – разве это правильно? – всё же сумел задать тревожащий душу вопрос светловолосый парень, взглянув на дорогого сердцу человека, опешившего от такого странного вопроса.       - Ребята, вы проходите… - начала было женщина, но решила не мешать. На её губах мелькнула добродушная улыбка.       - Ты же видел какой я и знаешь, чем занимался и занимаюсь каждый день. Зачем я тебе такой нужен? Ты как-то говорил, что я красив. Дело же в этом, да?       - После того, как вас выписали из больницы, вы ни с кем не были близки… И больше не будете. – от такой новости Яширо не смог скрыть своего удивления – Я никому не позволю до вас дотронуться. Вы уже этого не хотите. Что-то изменилось, мне сложно было не заметить, ведь я всегда рядом с вами…       - Доумеки… Не говори, что и в правду… - парень отвёл взгляд, не находя в себе сил сказать это слово, ведь считал, что к нему оно не применимо.       - Да, это правда… Я люблю вас, Яширо сама. И люблю с первого дня.       - Но я ведь… - слёзы предательски заблестели на светлых ресницах – я…       - Это неважно… Чтобы вы о себе не думали, я знаю, вы – хороший человек, с чистой и светлой душой… И я всегда буду рядом и больше никому не позволю причинить вам вред. – он бережно немногим отстранил от себя дорогого сердцу человека, чтобы видеть его прекрасное лицо с ласковым и нежным взглядом, наполненным робостью и смятением – Позвольте? – проронил Доумеки, склонившись над ним и прильнув своими губами к его губам.       В первое мгновение Яширо замер с широко распахнутыми глазами. Казалось, это происходит не с ним. Взаимные чувства, любовь? Просто бред. Наверное, он всё-таки умер, а это его ад. Почему же ад? Всё это непременно закончится болью и страданиями, и будет повторяться до тех пор, пока его грешная душа не сойдёт с ума. Но когда губы сами отозвались на трепетное прикосновение, он всё же коснулся рельефной спины и, прижавшись к нему, вновь ощутил биение сердца… И тогда осознание пришло: реальность перед ним, в его руках…       На миг разъединившись, стараясь угомонить неровное дыхание, скользящее по едва разомкнутым влажным губам, Яширо на мгновение прикрыл веки, набравшись решимости произнести слова, что, казалось, никому не сможет сказать:       - Я люблю тебя… Доумеки…       И ответом ему был взгляд, окутанный прозрачной пеленой и трепетное слияние губ…