Когда-то давным-давно в далёком королевстве жило два пони, два брата. Нет, они ни родные, ни сводные, или что-то подобное, как можно подумать сначала, просто они называли себя таковыми. Старший брат — единорог с огненно-красными гривой и глазами, — отважный и сильный воин, готовый прийти на выручку любому пони, нуждающемуся в нём. Младший старался быть таким же, как и другой единорог, но его мало кто замечал. Он оставался в тени, пока его горячо любимый брат купался в лучах славы, он был не против такой участи, но чувствовал, что заслуживает больше, чем есть на самом деле.
«Ну же, Кэйа, не будь глупцом, ты заслуживаешь лучшего, чем твой он, пора бы и тебе искупаться в лучах славы, разве не этого ты делаешь?» — твердил ему изо дня в день гадкий, склизкий Голос где-то в подсознании. Кэйа отказывался каждый раз его слушать, его брат достоин быть лучше, чем он.
«Сын выдающегося пони своего города, аристократ по происхождению, а родословная настолько древняя, что застала аж детство и юношество Семи королевских особ». Это прекрасно описывало Дилюка так, каким его видят другие пони. Он, подобно рассветному солнцу, «сиял», оставляя за собой «тень» в виде Кэйи.
«Дилюк такой молодец, сразу видно наследника аристократического рода», «Дилюк такой хороший, такой сильный, я хочу быть таким, как он»…
Мерзкий Голос не желал оставлять молодого единорога в покое, копал с каждым разом глубже, залезал в самые глубины души и разума. Кэйа не выдержал, больше не смог.
— Брат, подали ужин, пойдём в зал, — вошёл однажды Дилюк в его комнату, предварительно постучав копытом. Синегривый лежал на своем спальном месте абсолютно подавленный, но в то же время наполненный некой ненавистью и завистью к своему брату, — Кэй?
— Я не голоден, спасибо, — ответил тот сухо и нотками раздражения в голосе.
— Но сегодня Аделинда приготовила твои любимые фруктовые шашлычки, ты точно не будешь?
— Я. Сказал. Нет! Отстань от меня! — крикнул он, после чего наконец поднял голову в сторону брата, в глазах читалась злоба, а сам вид уже излишне показал раздражение.
— Не кричи на меня! — красногривый повысил голос в ответ, но разу же сбавил тон, такое странное поведение младшего пони было странным, очень и очень странным, — что случилось, Кэй?
— Ничего, выйди, я хочу побыть один, — таким же грубым тоном ответил синегривый, на что Дилюк лишь цыкнул и, развернувшись, с хлопком двери вышел из комнаты.
Тихий плач заполонил пространство вокруг молодого единорога, а Голос вновь напомнил о своем существовании.
«Ну, решился? Или же вновь продолжишь быть в тени этого выскочки?».
«Он не выскочка, не смей называть Дилюка так!».
«Ахахах, — смеялся
он, — ты серьезно? Ну же, Кэйа, соглашайся, ты станешь известнее и намного лучше, чем этот Дилюк, больше никогда не будешь его тенью, только скажи — и всё исполнится».
Сломленный и так Кэйа не смог сопротивляться, он бросил сквозь плач короткое «да», после вновь послышался противный смех Голоса.
Разум затуманен, Кэйа не осознаёт, что практически передал контроль над собой этому существу, которому стало подвластно даже изменение внешности единорога: грива потемнела, приобретя более фиолетовый оттенок, глаза налились золотом, начав светиться, рог заметно удлинился, а магическая аура вокруг него самого была похожа на темную дымку…
Нет, теперь это не Кэйа, больше не Кэйа.
***
Дилюк хотел, чтобы это было одним лишь сном, хотел верить, что это не его Кэйа устроил погром и чуть не лишил жизни простых граждан, а кто-то другой, завладевший разумом младшего. Битва была жаркой, беспощадной, практически не на жизнь, а насмерть. Огненногривый орудовал и магией и клеймором, защищался от атак, создавая собственной магией щит, он отказывался сражаться с братом, постоянно защищаясь, крича, чтобы тот образумится наконец и пришёл в себя.
Но «Кэйа» не слышал его.. Точнее, слышал, даже сам теперь желал того, чтобы это кончилось, но не мог получить контроля над собственным телом, ослабел духом, но, слыша крики Дилюка, полные надежды, слышал то, как он сражается, заставляло настоящего Кэйю продолжать бороться за контроль над своим телом, что отразилось и на битве с огненногривым — сила Голоса начала ослабевать.
«Это мой шанс!».
И Кэйа получает ненадолго контроль, прекращая нападение, но…
Он понимает, он не справится, не сможет вернуть все на круги своя, не сможет простить себя за то, что сделал, и ему ничего не остается как запечатать себя в статую.
«Прости меня, Люк, я был никудышным братом», — молит он прощение одним лишь взглядом, после превращаями в каменное изваяние.
Дилюк не смог сдержать слёз.
В ту ночь весь город слышал надломленный и отчаянный рёв молодого единорога, лишившегося брата, друга, товарища… любимого пони.
***
— Привет, Кэй, немало воды утекло, как мы в последний раз виделись, — приветствует он… статую, одиноко стоящую в уединённом уголке леса, пони сам перенес его сюда, все обустроил, чтобы никто не мог потревожить покоя его брата, — прости, что я не навещаю тебя чаще, слишком много навалилось дел, которые я не могу разгрести до сих пор. Знаю, ты стал бы ворчать на меня, чтобы я давал себе больше отдыха и позволял помогать со всем этим, хах.. Ты всегда был таким. И.. Прости меня за то, что я не смог тебя спасти и не видел корня всей проблемы раньше, прости меня.
Сквозь слезы уже не молодой жеребец произносит слова прощения, смотря прямо в морду каменной статуе, застывшей с горькой улыбкой.
— Надеюсь, время сжалится над нами, и когда-нибудь я вновь увижу тебя дома, даже пусть мне придется ждать вплоть до своей смерти. Я.. Люблю тебя, Кэй, и очень скучаю, до сих пор, и всегда буду, пока ты не вернёшься. Надеюсь, звёзды и Луна дарят тебе приятные сны, — он с помощью магии укладывается букет любимых лилий Кэйи тому в ноги, а также венок из этих же лилий, цепляя тот на голову оному, — Сегодня ночь обещает быть тёплой, спи спокойно, мой дорогой брат, моя луна.
«Спасибо, Дилюк».
