Леденящий душу вечер

      Холодный, очень холодный вечер. Как и всегда. Вьюга тоскливо завывает, будто зовёт кого-то, но её шёпот растворяется, так и не дойдя до того, к кому обращены эти мольбы.       В Заполярном дворце тоже холодно и тоскливо. Звенящая тишина. В огромном пустом зале сейчас никого нет. Лишь одинокий силуэт пересекает эту тихую комнату. Его шаги разносятся, кажется, по всему дворцу. Движется он плавно и красиво, посреди этого зала кажется какой-то иллюзией, будто кружащейся в танце. Мужчина, дойдя до края, останавливается у красивой резной двери. Некогда величественный, строгий, он будто робеет, не решаясь постучать в эту самую дверь. Он набирает в лёгкие побольше воздуха и на выдохе стучится. В ответ лишь тишина.              — Ваше Величество, можно? — на радость мужчины, тон его не выдаёт волнения.              — Пьеро, это ты? — звучит из-за двери женский голос. — Входи.              Послышался стук каблуков, она подошла к двери. Сама откроет? Дверь отворяется. Мужчина входит в комнату — она просторная, роскошно обставленная, с дорогой, красивой мебелью и большим камином, который создаёт хоть какое-то ощущение уюта в этом роскошном, но ледяном (как по цветовой гамме, так и по атмосфере в целом) кабинете. Шута встречает статная, высокая, похожая на скульптуру, будто и неживая вовсе женщина.              — Добрый вечер, Матушка-Царица.— Пьеро аккуратно берёт ладонь Её Величества и целует в знак приветствия. — Надеюсь, не помешал. Если это так, прошу прощения.              — Добрый, господин Первый предвестник.— холодно отвечает ему Царица, одарив таким же ледяным взглядом. — Не волнуйся, всё в порядке.              После этого она быстро убирает свою руку. Ах! До чего же эта величественная, прекрасная женщина холодна! Похоже, что её сердце (если таковое вообще имеется) — чистейший и холоднейший лёд, которого не сыскать во всём Тейвате. Но так ли это?              — Чего-то хотел? — прямо спрашивает женщина, отчего-то отвернувшаяся от собеседника к окну.              — Ваше Величество… — осторожно подбирает слова Пьеро, потупив взгляд. — Как ваше самочувствие?              — Не думала, что ты придёшь ко мне за этим. — с нотками интереса отвечает Царица, но даже и головы не повернула к Первому. — Если тебе так интересно, то у меня всё в порядке, ни на что не жалуюсь. Ложь. Пьеро это знал.              — Да, такое бывает нечасто, — начал Шут, уже сверля взглядом белобрысый затылок женщины. — но иногда хочется поговорить. Просто поговорить. Обо всём на свете, не считая работы и всех дел, что с ней связаны. Как друзья.              — Не забывай, — чётко и твёрдо проговаривает Крио Архонт. — Пьеро, мы — не друзья, и поговорить обо всём на свете не можем. Работа и только работа.       Мужчина молчит. Аккуратно подходит к той, кто являлась для него спасительницей — лишь она поняла всю его боль, только в ней он нашёл своё утешение. Но ведёт она себя с ним почему-то всегда холодно. Иногда даже слишком.              — Ваше Величество… — Шут кладёт руки на плечи женщины и тихо зовёт, чуть ли не шепча ей это на ухо. — Дайте мне шанс… Пожалуйста…       На это Царица всё-таки поворачивается к нему. И первое, что он видит — волнующие душу глаза-льдинки, что сейчас глядят очень строго. Строго, но отчего-то так грустно. Что скрывается за этим холодным взглядом, что же на душе у Архонта? Шут приближается к бледному лицу Царицы, не разрывая зрительного контакта, чуть ли не касается её ледяных губ. Близко, очень близко. Непозволительно близко. Нельзя. Он отстраняется от её лица.       — Не переступайте рамки дозволенного, господин Первый предвестник.— холодно, очень холодно. — Если вам нечего больше сказать, то ступайте.       Пьеро ждал именно такого исхода. Он молча убирает руки с плеч Царицы и послушно отдаляется к двери.              — До свидания, — последние слова мужчина произносит строго и чётко. — Ваше Величество. — Прошу, позволь мне остаться с тобой, дорогая! Я тебя люблю! — так и останется не озвученной мыслью.       Он спешно вышел из кабинета, хлопнув тяжёлой дверью. Женщина, оставшись в гробовой тишине, горько зарыдала. Она боялась. Боялась впустить в своё на самом деле любящее, пылающее сердце кого-то. Снова. Она не хотела испытать боль от утраты любимого человека. Опять. Сейчас лишь метель за окном, что всё ещё до боли жалобно выла, могла понять её. Холодно, очень холодно. Как и всегда.