Желание остаться с ней навек

      Ливень сменился на моросящий дождик. Кое–где из–за облаков показались лучи солнца, правда, спустя мгновение их снова перекрыли тучи. По дороге пронесся камаз, и его колеса на всей скорости ударились об огромную лужу, образовавшуюся прямо между тротуаром и проезжей частью. Холодные брызги попали на всех пешеходов, проходящих в ту секунду возле дороги. В последнее мгновение Джимми успел повернуться боком и прикрыть от брызгов букет алых роз. Спеша вернуться домой, он совсем забыл о том, насколько отвратительная погода стоит на улице, и совсем не подумал, что цветы можно было бы купить и в ближайшем магазине через дорогу.       Дождавшись переполненного автобуса, Джимми с трудом пробрался внутрь, параллельно ударившись головой о низкий потолок при входе. Довольно объемный букет явно не вписывался в текущую обстановку, но Джимми искренне старался никому не мешать. Хотя недовольные пассажиры все же отклоняли от него свои головы, показывая всем видом, что их задевают.       Когда автобус дернулся, кто–то толкнул Джимми локтем под ребра, а сам он попятился влево, чуть не завалившись на даму с разноцветной шевелюрой. В глубине толпы начала возмущалась старая женщина. Её подхватила вторая. Маленький ребенок на руках матери, сидящей в двух местах от входа, закатился в плаче. Тучный монстр начал проталкиваться к выходу, и прижал собой Джимми к перекладине поручня. Из–за того, что монстр не смог пролезть дальше, ему пришлось стоять так до самой остановки. Джимми устало прикрыл глаза. Почему–то сейчас он слышал и чувствовал абсолютно всё. И ему ужасно хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.       Автобус затормозил на конечной остановке, и оставшиеся три пассажира покинули салон. Джимми вдохнул полной грудью свежий воздух, отдающий сыростью. Еще каких-то пятьсот метров, и он дома. Какие–то пятьсот метров, и он упадет спать без задних ног.       Из–за угла задул сильный ветер, который пробирал до костей. Вероятно, если бы Джимми послушался и надел ветровку теплее, ему бы не было сейчас так холодно. С неба шла изморось, делая ветер более промозглым. На дорожке, которая шла под наклоном, Джимми оступился и угодил кроссовком в лужу, чертыхнувшись. Если он не заболеет к выходным, это станет чудом.       Зайдя в теплый дом, Джимми поежился. В квартире царил полумрак из-за пасмурной погоды на улице; только свет, льющийся из кухни, как–то освещал пространство. Здесь стоял волшебный запах приправ и жареного мяса, и в животе тут же заурчало. Джимми сразу вспомнил, что за весь сегодняшний день успел только позавтракать. После того как он осторожно хлопнул дверью, с кухни донеслись приближающиеся шаги, и в коридор вышла Элоиза с кухонным полотенцем в руках.       — Ура, ты дошел, — воскликнула она, улыбнувшись и закинув полотенце на плечо. — Погодка там, конечно, отстой. Сильно замерз? И что ты там прячешь? — Она с нескрываемым любопытством попыталась заглянуть за спину Джимми, но он не заставил ее долго ждать и показал букет.       — Это для тебя, — улыбнулся Джимми, одновременно снимая промокшие насквозь кроссовки. — Если мне не изменяет память, сегодня ровно десять лет с тех пор, как ты устроилась работать в Корпорацию. И знаешь, по мне так, этот солидный срок и все, чего ты добилась за это время, стоят поздравлений. — Джимми протянул ей букет, и она растерянно взяла его.       — Черт с тобой, Джимми, зачем? — возмутилась Элоиза, рассматривая цветы, но он смог заметить почти прозрачную улыбку на ее лице, которую она старательно пыталась скрывать. — Ты промок, — окинув Джимми взглядом, сказала она. — Переодевайся и приходи ко мне. Я сделаю тебе чай. — После этих слов она вернулась на кухню, где шумела вода и, кажется, играло радио.       Переодевшись в сухие домашние брюки и футболку, Джимми вышел из своей комнаты и пошел по направлению к чарующим ароматам вкусной еды. Элоиза стояла возле духовки, регулируя колесико температуры нагрева. На столе уже стояла ваза с розами. Парень уселся на стул, и перед ним через мгновение появилась чашка с горячим чаем.       — Выпей. Тебе понравится, — сказала Элоиза и снова вернулась к своему месту на кухне.       — Почему? Ты сделала его со вкусом пива? — Джимми взял чашку и чуть отпил. — Кстати, заметил, что ты взяла за правило готовить.       — Могу перестать, — обернувшись через плечо, ответила Элоиза. Сейчас она мелко нарезала лук, и ее глаза слегка покраснели, как если бы она приготовилась плакать.       — Ни в коем случае. Запах изумительный. Что это?       — Запеченное мясо в мятном соусе. И попробуй только сказать, что тебе не понравилось после того, как попробуешь. Я провозилась с ним три часа.       Джимми усмехнулся и отпил еще немного горячего чая. Прошлый холод улицы остался где–то далеко позади. Вообще все, что было до этого момента, осталось позади. Усталость прошла вместе с желанием скорее лечь спать.       — Сядь посиди, хватит там кружится, — сказал Джимми, хотя само собой понимал, что она не сядет, пока не доделает все, что требуется. Поэтому он встал сам и подошел к ней. Облокотившись на столешницу, он наблюдал за тем, как Элоиза аккуратно нарезает овощи.       — Расскажи лучше, как прошел твой день? — Она оторвалась от нарезки и с вниманием глянула на него. На секунду ему перехватило дух — настолько красивой она показалась ему в этот момент.       — Ничего хорошего, — вздохнув, ответил Джимми. — Чертов Хопкинс озверел вконец и терроризировал меня весь день. А еще я узнал приятную новость — премию мне не заплатят. — От мысли о последнем Джимми снова помрачнел. Он до последнего рассчитывал на эти деньги, но их просто отдали какому–то придурку из соседнего отдела. Элоиза снова посмотрела на него и решительно отложила нож.       — Ну и пошли они на хрен. Ты и без премии там самый крутой работник. Этот осел Хопкинс думает только о своей заднице, ему нет дела до вас, новичков. А все начальство — круглые идиоты. — Она снова взялась нарезать овощи (на этот раз чеснок), но делала это куда энергичнее. Ее лицо стало очень серьезным. — Все–таки зря ты не даешь мне поговорить с ними. Я бы уже давно все решила.       — Поговорить — это типа взорвать все к чертовой матери? — смеясь, спросил Джимми и увидел, как Элоиза улыбнулась.       — Пей чай, а то остынет.       По окнам застучали большие капли дождя. На улице потемнело окончательно, и если бы не настенные часы, можно было бы вполне подумать, что уже наступила ночь. Джимми и Элоиза сидели на кухне и разговаривали. Ужин, как это и было ожидаемо, получился восхитительным. Сколько бы Джимми не шутил над ее неудавшимися пирогами, Элоиза готовила отлично — этого у нее не отнять. Идя домой, он не рассчитывал, что она всерьез займется готовкой. Впрочем, это неверно. Он знал, что она что-то приготовит, но, видимо, на каком-то подсознательном уровне хотел, чтобы она этого не делала и просто отдохнула. Но ему было известно, что Элоиза обязательно что–то сделает, ведь он жил с ней уже почти три недели и привык к этому. Не было и дня, чтобы она не поинтересовалась у него, что он хочет на завтрак. Ей было важно, чтобы он не ушел на работу голодным. И Дьявол Всемогущий, как же ему было приятно от этой заботы.       Когда они перешли в гостиную и сели на ковер, облокотившись на диван, Джимми понял, что весь день ждал только этого момента. Она была рядом и рассказывала какую–то забавную историю про своего коллегу с работы, но Джимми почти ничего не запомнил. Ему хотелось просто сидеть с ней, слегка касаясь ее руки, слушать и видеть ее. Казалось, что если они сейчас выйдут на холодную улицу, Джимми все равно будет тепло от того, что рядом с ним будет она.       — А еще спасибо за цветы, — вдруг сказала Элоиза. — Я как-то сухо отреагировала сначала. Извини. Я не часто получаю такие вещи и все такое. И мне было очень приятно, когда их подарил мне ты. — Она подняла на него свои голубые глаза и улыбнулась. После этого она аккуратно опустила свою голову ему на плечо.       — Пожалуйста, — все, что Джимми смог ответить. Его сердце неистово заколотилось, и он с ужасом подумал, насколько же это, наверное, слышно.       В носу что–то защекотало, и Джимми чихнул, сам того не ожидая.       — Черт возьми, — смущенно произнес он, быстро вытерев нос тыльной стороной ладони. — Прости.       — Будь здоров.       Элоиза больше ничего не сказала, хотя Джимми рассчитывал на то, что сейчас она начнет упрекать его. Ведь именно она советовала надеть ему куртку теплее, но он уперся и сделал по–своему. Мягко лежа на его плече, она ничего не говорила, и почему–то ему до невозможности захотелось ее за это поблагодарить. Глупость какая–то.       «А может, и не глупость, — подумал Джимми. — Может, я без ума влюбился в нее. Кто знает?».       — Спасибо.       И может, так оно и было.