Общественный член - не равно популярный

— Эй, ты чег… а ну просыпайся сладкая беложопая попка! Я тебя даже не накачал ничем, ты с чего вообще вырубился? — Усталость, сэр. Меня все вокруг затрахали обязательствами и запросами, вот я и устал, что чуть не заснул. Мокси сказал это Чезу так, будто они не то что едва знакомы, а вообще нет, прежде не виделись. Что бы это не значило, кто-то должен обидеться из них двоих — разве должно быть именно так, чтобы нужно было взять и надуть щеки? Тем более одному или обоим этим взрослым существам адской бездны? Вроде бы нет, если они в самом деле не были знакомы прежде, но Чез знал, что Мокси притворялся — выходило у беса такое на автомате, а значит, в одной из его полочек мог стоять Оскар за лучшую мужскую роль. Да тут любой бы догадался об этом, зная лучше одного и второго — связанного и властвующего над ним при распахнутом члене наружу, где сочащийся половой орган касался щек связанного по красным рукам и ногам, будто того подготовили к приговору четвертования. — Если делаешь вид, что мы не знакомы, Моксичка мой любимый, то ты бы давно уже мой член отрезал, перед этим разорвав оковы. Да-а, прямо как профессиональный убийца, которым ты себя считаешь… и кое-кто настолько ебнутый, что тоже тебя считает им, ещё и назначив тебя на эту должность! — Вам, что, завидно, сэр… Мистер акула, стесняюсь спросить… Акула входил взад вперёд перед связанным им бесом, не понимая, что за дичь вообще происходит. От любого другого, кто бы с ним был хорошо знаком также, как этот связанный, давно бы начались проклятия на его родителей, либо моления затянуть морские узлы у рук, ног и члена потуже, чтобы получить ещё больше кайфа от связанного положения. Неизвестно, к чему могла быть в наличии большая характерность — но связавший, хоть и был одет, при ходьбе размахивал своим вытащенным из широких штанин длинным акульим членом с яйцами в разные стороны. — Д-д-д… да тебе когда мозги отшибить успело-то, блондинка? Нас твой батя свёл недавно, ты меня не забывал, судя по твоим взглядам. Ты, блядь, не подавал виду, не соглашался, но и не отрицал… короче, молча ел с батиного стола, пока я рассказывал, как мы трахались с тобой по очереди. Ты меня, потом я тебя, и один раз мы резиновые вагины натыкать на хуи друг друга пробовали… такая себе хуйня. Он охуел уже таких воспоминаний… силясь подобрать один единственный вывод, что они для него значили теперь. Сейчас, когда связанный прежде был его другом, корефаном и любовником, а теперь как будто ему насильно провернули лоботомию! Последствия оказались серьезные, более катастрофические, чем акула, пока начал затягиваться сигаретой и всё не убирал член обратно за трусы, вообще мог предположить — чтобы его вечно стесняющийся Мокси не просто женился на бабе, а сам её добивался! Дела совсем уж плохи, ничего не скажешь больше… одного и того же! — Вам есть, чем гордиться, мистер Чез. Я бы мог встревать и начать отнекиваться, но я делаю так, когда кто-то спрашивает о моей жене Милли, трахает ли она меня дилдо когда-нибудь. Это наше с ней личное дело, и вы, попрошу заметить, один из тех, кого это тоже не должно касаться ни коим образом. Чез повернулся к Мокси больше скорее с того, что ему надоело ходить взад-вперёд или направо-налево, и при этом молча курить. Его акулий член тоже назло не «спешил» при наклонах вбрасывать на связанного Мокси частички семени с каплями смазки — Мокси, блядь, ты совсем ебантропом, бревном с глазами стал? Как будто с собрания сектантов только что вышел, э-э-э, как это… Ах да-а-а, благословенный ебашить неверных гранатами им в рот. На вот, только попробуй не занюхать это дерьмо, может хоть немного оно мозгов прибавит. Ещё немного — и Чез мог съездить Мокси кулаком по его лицу просто так, что одним своим видом он начинает бесить его! Прежде у акулы, хозяина положения при его связанном рабе не было такого острого желания. Супружество с женщиной сделало его таким… Он настолько заигрался в притворство и будто видит вокруг декорации и следование заранее прописанному сюжету, что может ничего не понимать, как глупо выглядит со стороны? А если ему, к примеру, отрезать ногу… начнет ли искать с отрубленного места свою родную, отбросив в сторону бутафорскую при крике воображаемого режиссера «Снято!» — Вы, сэр, совсем… я дерьмо не ем, не пью, не нюхаю. И чего вы собираетесь этим-м-м… кхо-хо-хо-о, а вы в курсе, что вас ждёт статья за такой препарат? Чез успешно выполнил свою задачу во всём — кроме того, что Мокси заигрывался со своей ролью, хуй пойми зачем внушив её самому себе! Легче перенести боль… принимать прошлое, не подавая вида, что он всё понимает? Это было изначально глупым способом, ведь тот, кто связывает, обычно не терпит приколов от тех, кто оказывается насильно им пленен — и в пору уже в таком случае начинать совершать казнь. Но Мокси хотя бы как-то быстро приложился носом к наркотическому дыму при травке, которую докуривал Чез у его лица — для связанного пленника это больно двуличное поведение. — Ебал я в рот твои статьи и уголовный кодекс, Моксинька отшибленный. Какой, нахуй, в аду закон, ты ёбнулся совсем или да? Предположим, что закон может ебать простых адских граждан… ты чё, разве сам не занимаешься тем, за что сажают автоматом? Вставший член Чеза продолжал касаться пояса Мокси, аккуратно переходя к его закрытому паху уже без расчетов на то, что сам Мокси хоть немного непроизвольно зашевелит свой бугор. Для вообразившего себя актером Мокси больно переигрывал хотя бы потому, что продолжал терпеть связывание и водящий по его телу член акулы в основном по низу. Ещё немного — и Чеза не остановит ничто, когда он разорвет штаны пленного и войдёт ему в зад до упора. Пусть тогда Мокси и дальше будет проявлять искусство актерского мастерства в жанре порно своими стонами, мольбами, криками… где от прямых домогательств до «чистой» любви полшага. — Пыфе-е-ех, меня больше удивляет, что ты, белобрысое чудесо, продолжаешь делать вид, что мы не знакомы. Вчера ведь мы с тобой ох как по душам поговорили, я даже с твоей женушкой разговаривал, например, про то, какие лучше ароматические масла пихать в любую жопу вместо смазки. Ничто, ничего больше… ничто больше не заставляет Мокси оживляться на месте, как лестные слова о его жене! Тут же расцветает, как хуй пойми кто, между девственником и целомудренным, для которого секс только ради зачатия ребенка важнее всего! «В кого он превратился…» множеством вопросов, где бы они значили одно и то же именно это утверждение, Чез бы продолжил задаваться за сегодня ещё приличное количество времени. Было ли ему не до этого, но до возвращения былой пошлой любви с его напарником? Так или иначе, достаточно безбашенный «мистер акула» при члене нараспашку вокруг поглаживающего его ветра с нетерпением будет ждать ответной реакции Мокси, который стал крайне жалким подобием того самого, которого он знал много лет. Реакции на правду, что он сделал с его женой Милли и его боссом Блитцем в это же время. — Ой, ну прям замечательно, что вы нашли общий язык с моей драгоценной, моей самой самой большой любовью на свете! Вы, мистер, можете быть джентльменом, когда захотите. — Да завали ебальник, д-д-дебил, бесишь уже! Вон какие глаза красные, ты похлеще принял того, чем сейчас я тебя накурил! Давно бы уже предпринял действия, Мокс, ведь не только мой хер касается твоих щек, но, вообще-то, вокруг тебя, по всему твоему связанному телу сейчас куча головок моей знаменитой коллекции дилдаков разных мастей! Да, пока прямо в лицо Мокси не скажешь, он в самом деле не поймет, даже если представлял похожее… как это может называться цензурными словами, кроме инфантильности и неуместного кретинизма? Ещё немного, и Чезвик однозначно спустит штаны Мокси без его согласия, чтобы водить своим в меру сочащимся стояком по его неразвернутому членику! Похоже, надо было сделать это сразу, но акула рассчитывал услышать самые желаемые им слова, чтобы Мокси сам попросил его спустить все тряпки с его низа до пояса. И было бы ещё лучше, если этот бес вдруг начнет умолять дать пососать за щеку, что у них было в давно оставшейся в прошлом средней жизни не один раз. Впрочем, у «властелина» Чеза при созданных им обстоятельствах теперь был только один, как он считал, беспроигрышный козырь, после чего Мокси сделал бы всё, о чём он бы ни попросил. Например, свадьба с ним ради богатства, ибо тогда его милая, единственная и неповторимая Милли останется не разобранной на части скальпелем. — Во-о, то-то я думаю, чего моим ногам так щикотно… А вы честный, сэр акула, это всегда в аду было редкостью. — Вот а ты-то какой честный, просто, блядь, тащусь. Просто веселюсь, блядь, весь день… хочешь ещё немного честности отсыплю? Хотя нет, глаза у тебя есть… но если ты кучу хуев, которые могли бы быть настоящими, в упор не заметил… Может, мне своих братков позвать, чтобы… К слову, о разобранности… Мокси следовало бы перестать строить из себя посредственного актеришку. И, наконец, выявить то, что связанная Милли, также окружённая разными херами из коллекции Чеза была усыплена… тогда как Блитц оказался порезан на куски и валялся на большой тарелке, как какое-то недоготовленное блюдо. Пока вокруг посуды кровь продолжала течь огромными ручьями… Мокси уже пора было бы принюхаться, как следует, а не продолжать занимать свои обонятельные рецепторы наркотиками… и неровным дыханием, что Чезвик дарил ему, когда каждый раз приближал к нему своё акулье лицо с острыми зубами. Безвозмездно, но с расчетом опять же на то, что Мокси сам попросит разрешения накинуться на него и засосать губами, как было в «хорошие, лихие, сексуально свободные» прежние времена! — Знаете, я думаю над тем, скинуть ли с себя кучу членов, которые вы привязали ко мне или нет… мистер Чезвик, правильно? — Во-первых, э-э-э... нет, блядь, Чарльз Ксавьер! Да, я тоже смотрел это жидкое говницо, и ведь максимально упоротые люди из какой-то ёбнутой на голову церкви, Гомик-Кон, кажется… серьезно приходят туда, сделавшие с собой всё, чтобы быть похожим на этого лысого дядьку. Даже инвалидные коляски прикупают и фольгой с буквой Хуй заворачивают, чтобы быть во всём на него похожим, во дебилы!

I wanna watch you suck his dick I know you fucking love it bitch Do, do you see me now?