змей уральский

      в стародавние времена, когда реки еще не вышли из своих берегов жил под землёй уральский змей. имя ему было великий костяной полоз. решал он все порядки нави, плодородным почвам помогал, да злато старожил от людей от жадности безумствующих. но к тем кто добр, да духом силен змей благоволит, да помогает.       давнишняя то история, начало ее пролегает в деревне близь юрмы горы. вывезли туда невольником отца и сына. сын мал еще был, да хил, так что все работяги его гнали, да говорили «гуляй, юрка, вот вырастешь большим да дюже сильным, вот тогда и помогать нам будешь». отец евоный, соляные волосы трепал, да так же как остальные работяги выдворял его «не гоже, младшой тебе, на работе упахиваться, иди гуляй».       а юрка то, послушный малый, велено уходить он и уходил, до так как-то ходил, бродил, да и добрел до болот местных. к удивлению его, повстречал он там мальца какого же, с волосами престранными, двуцветными.       и стали друзьями они закадычными, да подарил как-то друг юрцу кольцо красивучее, да молвил; «носи его, друг мой милый, поможет оно тебе во времена трудные».       и хоть дружили они, юра все еще невольный был, не успев распрощаться с другом вывез его помещик его в другие земли дальние. но кольцо он все носил, надеясь как-нибудь друга своего отыскать.       много лет прошло. вырос юра, отец издох давно и друг детский, позабылся за тяготами жизни, но колечко продолжал под рубашкой носить, у сердца греть.       когда-то был молод юрец да красив собою, но работал тяжко, руду медную добывал в глубоких недрах юрмы. оттого и захворал да позеленел весь. прознал об этом приказчик евоный, да дал ему вольную, нечего добрым людям взгляд мозолить, да молодцев от работы тяжкой отваживать.       -иди, -говорит, — свободный ты теперь, тятищев, ворочайся домой.       а дом то его, далёко-далёко, доброму молодцу пол пути пройти не удастся, а хворому юрцу и того не выйдет. сел средь берёз болотных да ушел в думы свои, как к семье своей воротиться, к маменьке, к младшой сестренке, да с братцем-сооколиком как повидаться.       вдруг слышит, идет кто-то к нему по болоту зыбкому. обернулся, да увидал юношу красивого, в рубахе странной, без орнаментной, златом блистающей. золоченее самых дорогих царских одежд будто вся рубаха из тонких золотых нитей соткана она была. подошёл тот ближе и стало его видно яснее. волосы разделённые, половина медью отливает, половина златом чистым. да глаза, будто змеивы, также златом сияют. и что-то в облике этом родное почуялось юрцу, от чего будто сам собой задан был;       -чего ж ты, красный молодец, распоясанный ходишь, али бесы не страшны тебе?       -не страшны, милок, не страшны. и ты их не пугайся сильно так, не так уж плохи они как ты думаешь, — с хитрым прищуром вторил тот.       голос юноши, мелодичен и сладок был как вкуснейший мед. от слов его, нежданно стало спокойней сразу, будто и юре бесы злые больше никогда навредить не смогут. будто что-то теперь, с двойной силой защищать его будет.       а невольный товарищ с болот все стоял да молчал да улыбался довольно от солнца лучей, через кроны берёз пробивавшихся.       «словно змей на камушке пригревшийся», — подумалось юре, увидавшему картину такую. да испугавшись мысли собственной, решил он разговор продолжить.       -что делаешь ты тут, в болотах этих гиблых, да как величать тебя? меня вон юрой тятищевым, по батюшке моему называют.       -костяной меня прозвали, живу я тут неподалёку, в горах. а сам ты, добрый молодец, чего сидишь понур, да одинок? — ответил он, присевши с юркой рядом.       -ох и престранное же имя тебе дали, — успокоения собственного ради решился юра пошутить, -отныне буду катей звать тебя я. горе у меня случилось великое. по семье своей заскучался я, по братцу моему соколику. но давеча захворал я, домой воротиться не могу, уж слишком путь до дома моего далек и сложен. да и брату моему великому в таком состоянии на глаза попадаться негоже.       -а что же ты здесь не осядешь, близь кусы-реки? слыхал я там селенье славное есть. люди добрые там живут, да во всем друг другу помогают, — с удивлением обернувшись вопрошал гость названный. по взору его становилось ясно что ему совершенно невдомёк почему не выходит юрцу поступить так.       -о таком я тоже думы думал, но увы ресурсов у меня совершенно никаких нет, на житие такое, даже краюшку соляную мне ныне не получить никак, совсем денег нет. невольник я недавний, да и был бы я им все еще ежели б не разболелся.       -как же славно что мы с тобой здесь повстречались. ведомо мне что ты человек хороший, помогу я тебе, укажу места златом кишащие. знаю я эти земли лучше чем кто-либо другой.       встал он с землицы да указал он на четыре места средь поля пустого, непаханого ни разу. ушел в глубь рощи березовой, в самые владенья шишиги болотного, чертями полные, да был таков. раскопал тятищев места указанные, да обомлел. не обманул его новый знакомец, и правда золото в тех местах было. выменял то злато он на кров да еду, пока силы свои восстанавливаются.       хозяин дома только и вопрошал, «где ж ты богатство такое нашел», а юра честно да рассказал о поляне, златом богатой. не ожидал он никакого подвоха, да не увидал алчность в глазах того человека с усталости своей.       две луны спустя вернулись силы к юре, да и решил он в путь дорогу отправиться. но перед этим захотелось ему вновь с юношей странным повстречаться, отблагодарить да распрощаться с ним. и возвратился он к месту встречи их первой. странно оно выглядеть стало, будто долго бродил тут кто давеча. к счастью нашёл друга своего там, смурного да вдумчивого.       -чего пришёл ты, мил молодец? — вопрошал тот. да взгляд его переменившийся удивил юру. будто повеселили золотые глаза, увидав подошедшего давнего друга.       -отблагодарить тебя хотелось мне, катюша, да попрощаться. ухожу я, в путь дальний, домой ворочатся буду. благодаря помощи твоей выздоровел я. никаких слов моих не хватит дабы отблагодарить тебя, спаситель ты мой. без тебя помер бы пади, так и не увидавши своего братца милого.       -вот как значится… — рассмущался костя, даже не знал что ответить на такую хвалебность, — обращайся, хорошим людям всегда любо помочь. заклинаю что б не повстречались тебе в пути твоему никакие басурмане, да что б все несчастья стороной тебя обходили впредь.       после слов таких кольцо, на верёвочке висящее в самое сердце тепло дарить начало, следуя наказу костяного змея.       -спасибо, друг мой милый, ввек тебя помнить буду. постараюсь гостинцы тебе привести я, маменька моя, мастерица на все руки.       и после сжал юра в медвежьих объятиях друга своего, поцеловал в лоб, как его самого маменька в детстве в поход снаряжая прощались. улыбнулся, от всей души, да и ушел уж, путь-дорогу до дома искать.       день шёл, второй шёл, да так хорошо ему шлось, будто катюши слова и правда силу какую имели. заходил он в деревни полуразрушенные, сказки о кикиморе болотной сказывал, да о обитателях гор, где службу он нес свою. за это его все детишки полюбили, а родители ихние, едой угощали, в благодарность.       воротясь на родину свою, оказалося что все выжжено догола, нет никого больше здесь. ни братца родненького, ни маменьки миленькой. и сел он понуро на пепелище, да горько заплакал. нет больше отчего дома его, где рос он, да обучался. и ни одного соколика не видать, хоть и сказывали что обитали они тут со стародавних времён.       «некуда мне боле идти, ничего моего не осталось на этом свете», думалось тятищеву на пустыре черноземном. и будто в ответ этой мысли кольцо на ниточке потянулось, да засияло, путь обратный указывая. и подумал он; «диво дивное», да решил последовать указу кольца; «делать то нечего».       день шёл, полдень второго дня начался, да дошёл до поля покопанного. а люди все дальше и дальше копают. удивился юрка; «как же так, в полученное время, и копать». да подошёл он к добру молодцу, узнать чтобы, как же так, лишь недавно еще поле цвело а тут вот как.       -что делаете вы тут, честной народ?       -царь-государь велит злато искать.       отвлёкся юра услышав это. видит в далеке, у березовой гущи силуэт в знакомой рубахе, безорнаментной, смотрит да подзывает к себе. подходит он к нему, а тот в пещеру умыкнул горную, а юрец за ним. а в пещере той не видать ничего дальше собственного носа. вдруг, услыхал юра, змей золоченый в кольцо замкнул его, да начал голосом детства друга вопрошать.       -не ты ли меня другом милым величал? не я ль твой спаситель? не ты ли мне говорил, что благодарен мне в век будешь? что ж ты людей этих жадных привёл в владения мои? — холодно молил ответа.       -не я, друг мой, не я привёл их. царь здешний повелел им тут злато искать. знал бы я что так выйдет никуда не уходил бы да люд этот гадкий отгонял бы с твоих владений. все поле попортили, не знают они покоя.       -коль так говоришь, будь добр, сдержи свое слово, да погони. не люблю я когда моё по праву, без спросу берут, да портят. коль не выполнить то что велено, никогда тебе больше света белого, да жизни свободной не видеть.       и со словами этими выгнал змей юру, да в пещере закрылся.       «нечего делать боле, обещания свои выполнять должно».       и прогнал тятищев людей этих, только те поколотили его перед этим розгами да кулаками, за указ государев не выполненный. утащили глубоко в лес его, да там и бросили. воззывал он о помощи, да на зов то никто и не пришёл.       своим ходом, не жив не мёртв, воротился он побитый весь к поляне покопанной, да там и упал замертво, на напоследок выкрикнув, «катюша, катенька».       пошла молва после что юра умом тронулся, да все зовёт днем и ночью змея своего ненаглядного. другие же говаривают, что и вовсе не воротился юра после того как царевы люди умыкнули его. третьи же молвят, что помер юрка, там где государевы люди оставили его.       но правду познать, люду простому не дано было, истину знали только лишь горы уральские да тамошние обитатели.       подобрал юрку змей, выхолил, вылечил.       с тех пор стали жить они вместе, в горах уральских, да души друг в друге не чаяли.       -вот тебе сказка, а мне кринка масла, — встал с этими словами путник, закончив свой сказ, да ушел в лес, к горам. и боле никогда не возвращался.