* * *
К вечеру на крыше похолодало, как это обычно бывает весной: тёплый ветер сделался морозным, воздух разрядился и стал напоминать горный. Андрей сидел на том же месте и предпринимал тщетные попытки согреться, растирая ладони и колени. Кожанка не помогала, а опьянение не было достаточным, чтобы вовсе не ощущать температуры. По левую руку от юноши сидел Горшенёв и, слабо улыбаясь, глядел куда-то вдаль; на звёзды в тёмно-синем небе или туда, где зажигались фонари. Другие присутствующие же стояли поодаль, вне поля зрения, и курили, продолжая болтать и веселиться. Князев в этом не участвовал: на него обстановка навевала меланхолию и желание сказать что-то очень важное. Поддавшись мимолётному порыву, он потупил взгляд в пол и произнёс одно только: — Холодно, — слово растворилось в воздухе, а вместе с ним и прозрачный клуб пара, словно бы подтверждая сказанное. — Да… — выдохнул Михаил и выпрямился. Тогда Князь подумал о том, что выбрал совершенно неподходящего собеседника для подобного рода диалога: отойдя от размышлений, Миша завозился на месте и принялся озорно оглядываться по сторонам, явно намереваясь разбавить возникшую скуку. Андрей удивился, когда заметил, что тот уже крутит что-то в руках: красный берет из фетра; такой, который обычно носят в сочетании с длинным пальто и грустными глазами. На ящике по-соседству его оставила одна из малознакомых Князеву девушек, как раз подходящая по описанию, когда отошла с остальными. Юноше вдруг подумалось, что аксессуару грозит неминуемая опасность, и даже если он не полетит с крыши в ближайшие пару секунд, то с ним всё равно произойдёт что-то страшное. Но, вопреки ожиданиям, с найденной вещью Горшок поступил иначе: неумело примерил её, шапкой надев на голову. Князь прыснул в кулак: друг выглядел как самый клишированный и даже слегка чудаковатый француз. Он предпринял несколько нелепых попыток покрасоваться с важным видом, состроил пару жутких гримас под смех Андрея и быстро закончил паясничать. — Дурацкая шапочка, ёмаё, — вынес вердикт Михаил и снял берет, но из рук не убрал — стал задумчиво рассматривать. Юноша в последний раз хохотнул и мысленно отметил, как сильно Мише идёт эта «дурацкая шапочка». Улыбка больше не сходила с его лица. — Ничего не дурацкая… — возразил он и тоже уставился на аксессуар, вновь погружаясь в себя. Кажется, остальные ребята, продолжавшие стоять в стороне, не замечали того, что происходило у парней. Тогда их вновь окутала безмятежность. Стоило этому произойти, как красное пятно — берет, на который безотрывно смотрел Князь — тут же ускользнуло от его замыленного взгляда: Горшенёв воспользовался моментом и точно также, как и себе, натянул вещь на голову друга. Быстро сообразив, что к чему, Андрей бессвязно, без злобы возмутился и поймал чужие руки в воздухе, но только для того, чтобы, встретившись взглядами с аппонентом, тут же сдаться и отпустить. Смирившись, он несмело прикоснулся к фетру, намереваясь хотя бы поправить аксессуар. — И что это? — задал риторический вопрос Князев, смотря куда-то вверх. — Подарок. Юноша уже хотел усмехнуться в ответ, как Горшок вновь застал его врасплох и натянул берет на глаза, напрочь лишив зрения. На этот раз Князь опешил и уже в следующую секунду ощутил прикосновение чьих-то сухих, прохладных губ к своим. Это был торопливый и даже робкий поцелуй со вкусом алкоголя, подобный яркой вспышке. Моментально отпрянув, визави оставил за собой шлейф из смеси запахов табака и одеколона, до боли знакомый Андрею. Его сердце забилось от волнения, а щёки стали пунцовыми: он не мог поверить в то, что это был Миша. А тот словно бы специально отнял руку от берета и позволил ему упасть наземь, заставив юношу взглянуть на себя. — Блять, Миха… — только и смог скомканно вымолвить он, опустив глаза. После этого Князев порывисто нагнулся за аксессуаром и также порывисто встал, чтобы наконец вернуть его владелице от греха подальше и присоединиться к ребятам. А сердце его продолжало беспокойно колотиться в груди, не унимаясь… Да, для Князя Горшенёв был неповторим.I
8 апреля 2023 г. в 08:09
Примечания:
!Хронологические рамки могут быть нарушены!
!Образы персонажей можно рассматривать как сериальные, так и настоящие!
С таявших сосулек, так красиво сверкающих под тёплым послеполуденным солнцем, стекала капель. Она громко барабанила по крышам, хлюпала в лужах, и Андрей хлюпал ей в ответ: ногой он отбивал ритм прямо по кромке бегущего мимо ручейка, не особо беспокоясь о том, что начищенные совсем недавно берцы уже были покрыты грязевыми подтёками. Именно здесь, на этой сырой и облупленной лавочке под домом Горшенёва, то-ли от скуки ожидания, то-ли от предвкушения предстоящей встречи, юношу очень часто заставало вдохновение. Он приходил сюда уже полтора года и каждый раз, стоило другу задержаться, увлекался новой мелодией, которая из незамысловатого топота об асфальт в его голове складывалась в сложную композицию. Ему и сейчас слышались и свистящая скрипка, и басящая гитара, и кричащие ударные…
Таким Князева и застал Михаил, опрометью вылетевший из подъезда: задумчивым; с видом человека, который занят каким-то чрезвычайно важным делом. А Миша был тем, кто нагло его от этого дела отвлёк. Князь откинулся на спинку скамьи и сложил руки на груди, подняв притворно серьёзный, сощуренный из-за яркого света взгляд на нарушителя своего спокойствия. Спустя секунды он отчеканил претензию:
— Опять сбил, — слова его сквозили лёгкой досадой, но скорее из-за чужого опоздания.
Горшок засмеялся, нетронутый стыдом: понимал, что это всё лишь представление, и такие мелочи им обоим нисколько не важны. Их гляделки продлились недолго: Андрей продержался с несколько секунд, прежде чем заразиться чужой улыбкой и подавиться смехом. Простая невозмутимость друга отзывалась теплом в душе юноши.
— Пошли, именинник, — просипел Горшенёв и кивнул в сторону выхода со двора, выуживая из кармана пачку сигарет.
Князев же не спешил подниматься с насиженного места.
— Куда? — нахмурившись, удивлённо поинтересовался он, ведь ранее парни договаривались только на встречу.
Михаил отвлёкся от попыток поджечь зажатую меж губ папиросу и порывисто вынул её, чтобы ответить.
— Ой, да всё… всё тебе скажи! — отмахнулся он в своей манере, всего на мгновение потупил взгляд и вновь обратил его к собеседнику. — Сюрприз это, — после этих слов зажигалка в его руке ещё раз чиркнула и лёгкие наконец заполнил ядовитый дым.
Князь удивился, но спорить не стал — сюрприз, так сюрприз. Вздохнув, он поравнялся с Мишей, по старой привычке отнял у него сигарету, и вдвоём они наконец-то двинулись со двора.
А сегодня у Андрея и впрямь был день рождения — ему исполнялось только 17 лет. Цифра не символическая, так что как-либо отмечать и праздновать эту дату он не собирался. Однако у Горшка, судя по всему, были совершенно другие планы: вопреки ожиданиям Князева о том, что сейчас они пойдут к ребятам, чтобы порепетировать и, возможно, немного выпить, тот вёл его в противоположную сторону от привычной мастерской. Скептически настроенный юноша, не получивший ни намёка на то, куда друг держит путь, смиренно продолжал следовать за ним.
Улицы сменялись одна за одной — и вот Князь уже озирался по сторонам, не узнавая своего города, тем временем как Горшенёв вполне уверенно шагал к одному из домов неподалёку. Вместе парни вошли в нужный подъезд высокого — Андрей насчитал около 6-ти этажей — здания. Стоило им переступить сбитый порожек, как за спинами с грохотом захлопнулась старая деревянная дверь, словно бы отрезая от внешнего мира. До Князева, отвлёкшегося на этот неприятный звук и новую обстановку, вдруг донеслось откуда-то сверху:
— Чего завис? Догоняй, блин, — за словами, произнесёнными то-ли с интонацией нетерпения, то-ли насмешки, последовал удаляющийся топот по бетонным ступеням. Михаил опережал юношу ровно на один пролёт.
Забыв обо всём, тот ринулся вверх, не желая отставать. Лестничные клетки завертелись перед глазами Князя, словно в калейдоскопе, и совсем скоро он нагнал Мишу. Дух соперничества помог обоим добраться до последнего этажа за считанные секунды и взять ничью ценой горящих лёгких. В попытке восстановить дыхание, Андрей прижался к шероховатой, прохладной стене, тогда как Горшку, вовсе согнувшемуся пополам, ещё хватало сил на сдавленный смех. Юноша мог лишь наблюдать за ним, жадно глотая воздух и ощущая, как сердце ударяется о рёбра, беспокойно трепыхаясь в груди. Всё ещё тяжело дыша, он заговорил, стараясь не обращать внимания на саднящее горло:
— А дальше куда?
— Куда-куда… Наверх, Княже, — выпрямившись, ответил Горшенёв. Он уставился куда-то вверх и уверенной походкой приблизился к настенной лестницей, которую Князев до этого не замечал.
Запрокинув голову к потолку, он увидел, как высоко тянутся железные прутья на ненадёжных креплениях и что оканчиваются они там, где небольшая чердачная дверца с напрочь выломанным замком открывает вид на кусочек безоблачного неба. Михаил уже продвигался наверх, тем временем как Князь, ожидая своей очереди, продолжал стоять столбом и всматривался в такую нереалистичную, едкую голубизну. Но кое-что всё же заставило его встрепенуться и порывисто дёрнуться вперёд, а Мишу — застыть: этажами ниже с грохотом распахнулась дверь чьей-то квартиры, раздались приближающиеся шаги и недовольный голос, очевидно принадлежавший мужчине:
—… всех, тварюг, переловлю… — до парней доносились лишь обрывки грозных фраз, но даже по ним можно было понять, что человек, произносивший их, настроен серьёзно.
Только сейчас Андрей понял, как много шума они наделали, устроив забег по подъезду, и что гнева жильцов было не избежать. В панике он вцепился в лестницу, подрагивающую под весом Горшка, и полушёпотом воскликнул:
— Мих…! — договорить юноша не успел — друг молниеносно перебил его.
— Быстро лезь! — прошипел тот, прежде чем добраться до выхода на крышу.
Юноша слышал, как уже совсем близко потенциальный враг переступает со ступени на ступень. Не имея больше времени, он покрепче обхватил железные прутья и, оттолкнувшись от земли, принялся быстро взбираться вверх, уже не беспокоясь о хлипкости конструкции. Ощущение того, что сейчас кто-то схватит за ворот и скинет обратно, не покидало Князева до самого конца. Совершив последний рывок, он выкарабкался на наждачную поверхность крыши, оцарапав руки, и с силой захлопнул за собой тяжёлую дверцу.
Его сердце всё ещё напуганно колотилось, но, как бы там ни было, беда уже миновала и Андрей с облегчением выдохнул. Поднявшись на ноги, он принялся наскоро отряхивать перепачканную пылью одежду, ощущая, как тёплый ветер ерошит волосы. Свежесть наполнила лёгкие. Наконец юноша обернулся и глаза его распахнулись от неожиданности: заходящее солнце освещало лица остальных участников «Короля и Шута». Ребята сидели на пустых пивных ящиках в окружении красивых незнакомок, кто-то принёс гитару. Однако, все они до единого молчали. Князев хотел что-то сказать, но Горшенёв, стоящий неподалёку, и ему пригрозил пальцем, призывая к тишине. Прислушиваясь, он попятился к выходу с крыши, откуда только недавно вылез: в подъезде не было слышно ни звука. Поняв, что теперь им точно ничего не угрожает, Михаил заговорчески констатировал факт:
— Никого, — воприняв это слово за отмашку, друзья заметно расслабились, а Князь, улыбаясь, двинулся к ним.
В такие моменты ему казалось, что жизнь для Миши — театр. В глазах Андрея он был неповторим. Все его ребяческие шалости, даже самые незначительная, всегда превращались в настоящие представления, смотреть на которые без искреннего удивления и улыбки было невозможно. А больше всего юноша любил принимать в них участие. Он никогда в этом не признается, но даже последствия никогда его не тяготили.
От размышлений юношу отвлёк звон стекла: откуда-то из-за спины Балу вытянул целую бутыль шампанского, что до этого пряталась среди обычных пивных, и протянул её Горшенёву. Стало понятно, что эта встреча — и впрямь организованный праздник. Это осознание тронуло Князева. На мгновение он пересекнулся взглядом с Мишей, а затем тот принялся взбалтывать спиртное. Пара ловких движений — пробка вылетает в сторону вместе с фантаном пены, едва-ли не забрызгавшим Горшка. Обращаясь к имениннику, ребята начали наперебой восклицать: «Пей!». Их голоса побудили Князя подорваться с места и, пока из протянутой ему бутылки ещё выливался алкоголь, приложиться к её горлышку. Облившись шампанским, он сделал несколько больших глотков под торжественный вой друзей и тем самым положил начало своеобразному празднеству.