***
Даже придя в себя, Альберт не уверен, что сможет двигаться. Нега волнами растекается по телу, напрочь отбивая желание шевелиться, а налившиеся свинцом конечности кажутся неподъемными. К тому же, его явно не торопятся освобождать. Льюис, нависнув сверху, едва заметно дышит куда-то в висок, вяло перебирая мокрые пряди, а Уилл вольготно расположился на груди и, к тому же, все еще в нем. — Надо как-нибудь повторить, — сипло выдает он, привлекая внимание. Горло першит, и он не уверен, от криков ли, или от члена Льюиса. — Возможно, но только если в следующий раз местом действия будет твое рабочее место, — Уильям не торопясь выскальзывает, тяня за собой ниточку спермы. Разминает затекшие ноги, прослеживая багровые следы, что вскоре расцветут синими пятнами и также неторопливо одевается, пряча свою сущность за привычным коричневым костюмом. — Альберт, мы не можем здесь оставаться. — Знаю, но боюсь, если встану, из меня потечет, — морщится тот. Он не уверен, что сможет беспрепятственно дойти до кэба — летние брюки слишком тонкие и сразу промокнут, выдавая их маленький секрет на суд общественности. — Это не проблема, — загадочно и слегка жестоко улыбается Льюис, вытаскивая на свет прекрасно знакомую вещицу. Что ж, не только он решил немного разнообразить их серые будни…—
17 марта 2023 г. в 08:13
— Вот в этом месте лучше изменить формулировку, — указывает профессор, но дергает рукой, задевая чернильницу, и чуть не заливает работу. — Прошу прощения.
— Ничего страшного, профессор Мориарти. Может, мне зайти в другой раз? Не хотелось бы задерживать Вас и господина Льюиса.
— Мы не торопимся, — уверяет Льюис, небрежно оглядывая помещение и аккуратно лежащий на столе пиджак Альберта, явно выделяющийся на темном дереве. Аккуратно, по складочке, сложенный, он явно выбивается из общего антуража своим цветом. Даже последнему дураку ясно — эта вещь явно не принадлежит хозяину аудитории. — «Альберт, черт бы тебя побрал… Если он заметит…»
— Так же вот здесь… — продолжая, обводит нужное Уильям, но снова сбивается, напрочь забывая, что хотел сказать. Ногти, до побелевших костяшек рук, впиваются в дерево столешницы, пытаясь удержать своего хозяина на месте.
Уилл на миг отводит взгляд от обеспокоенного студента, и с трудом сдерживает стон, ловя насмешливые блики в зеленых глазах старшего брата, что с удобством разместился между его бедер, надежно скрываемый задней стенкой письменного стола. Бесстыдные губы обхватывают член, неспешно посасывая, и только это мешает им расплыться в самодовольной ухмылке. И сердце сбивается с ритма, а скулы окрашивает стыдливый румянец. Как все до этого дошло? Казалось, еще вчера, они боялись лишний раз прикоснуться друг к другу. Безудержно краснели от малейшего намека Альберта, а сейчас вытворяют непотребства практически на глазах у всех, умудряясь не подавать виду. В том, что младший совершенно точно понимает, что делает с ним Альберт, не может быть сомнений.
Хотя, судя по недовольно нахмуренным бровям, Льюиса совсем не радует даже призрачный шанс обнаружения и брат явно что-то планирует. Эта мелькающая на периферии сознания мысль смущает Уильяма намного сильнее любой, даже самой похабной, реплики Альберта. Их мальчик с каждым разом все смелее выражает свое недовольство и, судя по всему, не испытывает и капли неловкости от происходящего, тогда как сам Уилл готов сгореть со стыда. И самое ужасающее то, что хочется не остановить брата, а притянуть ближе, почувствовать жар, идущий от тела напротив, ощутить легкую, совсем незаметную со стороны щетину, на тонкой коже. Хочется почувствовать, как растягивается наглая дырочка, раз за разом поглощая член или же как проникают в него самого. Однако, ожидающий его вердикта студент удерживает от того, чтобы отдаться умелым рукам.
— Простите, но с Вами все в порядке?
— Д-да, — голос предательски дрожит, а непристойная картина припухлых алых губ, обнимающих плотным кольцом его член, все еще стоит перед взором, отпечатавшись на изнанке век. — Продол…
— Прошу прощения, мистер Дункан, но, должно быть, брату немного нехорошо. Не могли бы Вы зайти в другой раз? Как насчет… — прерывает студента Льюис, подхватывает его под локоть и всем своим видом показывая как ему жаль, ненавязчиво выпроваживает за дверь.
И стоило им остаться наедине, как аудиторию оглашает более ничем не сдерживаемый стон. Уильям с трудом расцепляет сведенные судорогой пальцы и запускает их в волосы брата, властным движением натягивая его на член. Трахает покорно расслабленную глотку почти не выходя, короткими толчками.
— Это было неразумно, Альберт, — подойдя ближе, Льюис обнимает Уилла, зарываясь носом куда-то в макушку и вдыхая отчетливый запах секса. Стой тот студент на какие-то пол-ярда ближе… — Удивительно, что мистер Дункан ничего не заметил. Но теперь точно пойдут разговоры. И хорошо, если о том, что Уильям приболел!
— Ммм, даже если так, уверен, Уилл бы что-нибудь придумал, — вывернувшись из хватки под протестующий возглас, уверенно говорит Альберт. Напоследок пройдясь языком от поджатых яичек до дырочки уретры и поцеловав головку, он выбирается из-под стола. — К тому же, ты не дал бы этому случиться. Продолжим?
И, не дожидаясь ответа, усаживается на кромку стола, приглашающе раздвигая ноги и обхватывая собственный член. Плотная ткань облегает как вторая кожа и вызывающе топорщится под ладонью, намертво приковывая к себе жадные взгляды.
— Я бы с удовольствием оттрахал тебя на этом самом столе за твою выходку, но, к моему вящему сожалению, у нас нет такой возможности, — заявляет Льюис так, словно речь идет о погоде. Не возникает ни малейших сомнений в скорой расправе, стоит появиться более благоприятным условиям. Но даже прошлый взрыв младшего брата, закончившегося довольно болезненно для Уилла, не останавливает Альберта и он с мазохистским предвкушением тянется за пиджаком, запуская руку в карман и вытаскивая баночку, в содержимом которой не стоило и сомневаться.
— Так лучше, малыш Лу? — растянув губы в ухмылке, продолжает играть с огнем старший брат и нарочито спокойно расстегивает ширинку, вытаскивая наружу плоть и размазывая по головке капли предэякулята.
— Ты планировал это с самого начала, — севшим голосом произносит до того безмолвно наблюдающий за ними Уилл, пережимая основание члена. Фантазии с новой силой вспыхивают в голове. Страсть охватывает с новой силой, до поджатых пальцев ног и напряжения в бедрах, жаждущих ворваться в распутную дырочку. Приходится прилагать усилия, дабы не начать толкаться в собственный кулак. Он, кажется, впервые не знает, что предпринять — долг и похоть сплелись в запутанный клубок, — Лу?
Но все сомнения развеиваются, стоит ему пересечься взглядом с младшим братом. В том нет и малой доли спокойствия. Его затмили желание и праведный гнев, прикрывая собой едва заметную нежность. В своем нетерпении, Льюис, тем не менее, не пытается ничего предпринять — застыл греческой статуей самому себе. Замер и Альберт — в болезненном изгибе кривятся темные брови, безмолвно спрашивая разрешения.
«Позволишь ли нам совершить этот сладостный грех в так почитаемом тобой храме знаний?»
На ватных ногах Уильям двигается к столу, наваливаясь на Альберта и подводя итог их метаниям голодным поцелуем. Хочется сказать хоть что-то, но все приходящее на ум видится таким нелепым и смешным. Слишком похожим на те бульварные романы, что так любят легкомысленные девицы. Слишком пошлым и грязным, несмотря на их противоестественную связь. Уилл не смеет осквернить ее чем-то подобным. Но его согласие понимают без слов. Принимают всего. Полностью и без остатка. Тянут на себя, осыпая лицо легкими поцелуями. Прижимаются сзади, укутывая теплом родного тела и заключая в ловушку рук. Гладят и нежат все, до чего могут дотянуться. И также, вдвоем, незаметно избавляют от одежды. А кто бы заметил, если не то, что двинуться — выдохнуть лишний раз не дают?
И вот уже за ласковыми руками неуловимо соскальзывает мягкий твид пиджака, а следом за ним и жилет. Торопливо, чтобы можно было задрать рубашку и огладить живот, прощупать косточки ребер и захватить в плен комочки сосков, упиваясь выгнувшимся навстречу телом. Приспускают брюки, обхватывая все еще влажный от слюны член.
Невероятным усилием воли, Уиллу удается оторваться от Альберта и стянуть с длинных ног мешающие тряпки. Приняв от Льюиса заветную баночку и щедро зачерпнув ее содержимое, он поглаживает колечко мышц, расслабляя и готовя к дальнейшему проникновению, отводит в сторону округлую ягодицу. И, не заметив напряжения, проталкивается в нетерпеливо ерзающее по столу тело, потирая изнутри бархатные стеночки.
Льюис, проезжаясь скрытым тканью возбуждением по бледной заднице, недовольно сдавливает плоть Уилла и царапает нежную кожу головки, привлекая к себе внимание. Болезненный вскрик и недовольный стон Альберта ничуть не смягчают настрой, но стоит старшему запрокинуть голову и подарить ему долгожданный поцелуй, Лу тает и присоединяется к его действу, протискивая еще один палец в дырочку старшего брата. Однако даже так возмущенное шипение не собирается утихать, вызывая самодовольную улыбку на обычно безэмоциональном лице. Алые глаза победно блестят, и Альберт не собирается оставлять это без ответа.
— Охх… представь, Уилл, что будет, есмхх… сюда войдет кто-нибудь из твоих студентов. Они увидят, как ты втрахиваешь собственного брата в стол, за которым каждый раз читаешь им лекции… мм… Вместо привычной невинной улыбки, увидят дьявола во плоти, преисполненного развратааах… — как можно более соблазняюще выстанывал зеленоглазый инкуб, по роковой ошибке рожденный в человеческом облике. Ухмыльнувшись Льюису, что с негодованием сверлил в нем дыру взглядом и обхватив Уильяма ногами, Альберт притягивает его еще ближе. Так, что еще немного, и их охваченные пороком тела сольются воедино. — Уверен, кто-нибудь захочет оказаться на моем месте. Почувствовать каждый изгиб твоего члена, вобрать его всего в себя и, в конце концов, быть заполненным спермой… А что ты предпримешь, если найдется тот, кто наберется наглости и трахнет тебя самого, пока ты продолжаешь трахать меня?
— Ревнивцы, — счастливо смеется Уильям, обрывая поцелуй, а вместе с тем окончательно гася триумф Льюиса. Понимая, что их противостояние может затянуться, он принимает решение и потирается о член младшего. — Мне нравится твоя идея, но если это будет Льюис. Возьмешь меня, Лу?
— Если ты этого хочешь, брат — и, противореча самому себе, не дожидаясь ответа, порывисто окунает пальцы в баночку, щедро зачерпывая смазку, и проводит по ложбинке ягодиц, растирая ее по колечку мышц. Одновременно контролировать обе руки удается с трудом, тем более, когда Уильям все громче стонет, насаживаясь, отчего член все болезненней упирается в ширинку. Да и Альберт не отстает, сжимая их пальцы. Но времени, да и терпения, становится все меньше, и Льюис добавляет еще, протискивается, разминая горячие мышцы. Выскальзывает и вновь наполняет. Зацеловывает бледную шею, прикусывает кожу прямо над бьющейся жилкой, тут же зализывая. Ловит желание в сверкающих изумрудах, что слегка обиженно наблюдают за ними. Он и сам не прочь подарить ему толику ласки, но не в силах дотянуться. Все, что он сейчас может — найти бугорок простаты и надавить на разбухший комочек, слушая благодарный стон.
Уилл, ощутив, как вздрогнули мощные бедра, вводит четвертый палец, пододвигая Лу и, наконец, удовлетворившись результатом, соскальзывает с пальцев брата и смазывает свой член. Он больше не может ждать. Ему жизненно необходимо погрузить свой член в растянутую дырку. Удовлетворить свои фантазии, насадившись на член Льюиса.
— Лу… — все, на что его хватает — это кинуть пылающий взгляд на брата, широко расставив ноги, и толкнуться, слитным движением входя до самого конца. Его почти сразу, едва припустив брюки и освободив член, заполняют, без промедления вжимают в Альберта, не оставляя и миллиметра между телами. Уилл лишь чудом сдерживается, до красных пятен сжимает раскинутые бедра и падает на брата. Вцепляется зубами во все еще, какого-то черта, плотно облегающую торс, двубортную жилетку старшего и только тогда позволяет себе даже не застонать. Заскулить, от острых ощущений.
Но его старания канут в лету, разбиваясь о вскрик Альберта. Слишком сильно. Глубоко. Придавленный двумя телами, он не может ни вырваться, ни хоть на самую малость облегчить свою участь. И проходит, кажется, вечность, как член, упирающийся прямо в простату, выходит, вынуждая его самого ворваться в Альберта.
И поначалу беспорядочный темп, становится совсем хаотичным. Уилл мечется между ними, разрывается от противоречивых желаний, то соскальзывая и глубже входя в Альберта, то, наоборот, покидая хлюпающую смазкой дырочку, насаживаясь на член. Вперед, до возбужденных всхлипов и стонов Альберта, прикушенных губ и пылающей огнем шеей, виднеющейся за воротником рубашки и сбившимся галстуком. Назад, до тихого выдоха в ухо, обжигающих пальцев на бедрах и будоражащих касаниях жесткой ткани.
Но как бы не было приятно, Льюис в последний раз толкается и с сожалением покидает жадное тело. Обходит ставший неожиданно массивным стол и, ухватившись за растрепанную шевелюру, затыкает чересчур громкую глотку членом, не оставляя Альберту возможности хоть как-то отстраниться.
Уилл разочарованно стонет, сжимаясь. Влажную кожу опаляет холодный воздух, следует за дорожками смазки, вытекающими из натертого нутра. Ему хочется еще, и он ускоряется, безостановочно тараня растраханную дырку. Оставляя внутри только головку, с громким шлепком яичек об ягодицы, снова и снова врывается внутрь.
Они трахают его, распяв на столе. Пронзают с двух сторон членами. Разрывают на части дьявольскими глазами, перед тем как столкнуться губами. Он не видит этого, но слышит их сбившееся дыхание над собой. Слышит, как языки сплетаются в страстном ритме. И это становится последней каплей. Простонав, он сжимается, пачкая собственную одежду. Ощущает, как в последний раз дергаются члены, обжигая спермой стеночки и изливаясь в горло, перед тем как окончательно обмякнуть под тяжестью навалившихся тел.