Ни шагу назад

      Дождь молотил в брезент, по щекам Гермионы текли слезы. Восторг, который они испытывали несколько минут назад из-за так долгожданных хороших новостей, исчез, как будто его и не было никогда. Сгинул, подобно фейерверку, который вспыхивает и гаснет, оставляя после себя темноту, сырость, холод. Где спрятан меч Гриффиндора, они не знали, да и кто они, собственно, такие. Всего лишь трое живущих в палатке подростков, единственное достижение которых сводится к тому, что они пока еще не мертвы.       И эта радость, смешанная с очередным непониманием их будущего, стала последней каплей для находящегося в перманентно угнетенном состоянии Рона, на шее которого, в добавок, висел медальон Слизерина, негативно влиявший на каждого, кто носит его при себе. Из-за слухов о своей семье и, кажется, безразличного отношения друзей, он впал в настоящую ярость, намереваясь, очевидно, на месте вылить все свои страхи и обиды, обвинив близких людей в бездействии и неуместном празднестве.       — Так почему же ты все еще здесь? — спросил Гарри у Рона после того, как получил в свой адрес целый шмат различных обвинений.       — Хоть убей, не знаю, — ответил он.       — Тогда уходи, — твердо сказал Гарри.       — Может, и уйду! — крикнул Рон и подступил на несколько шагов к не двинувшемуся с места Гарри. — Ты слышал, что они говорили о моей сестре? Но тебе на это чихать с высокой елки, верно? Подумаешь, Запретный лес! Гарри Видавшему-Вещи-Похуже Поттеру плевать, что с ней там происходит. Ну а мне не плевать ни на гигантских пауков, ни на умалишенных…       — Я сказал только, что она там не одна, что с ними Хагрид…       — Да-да, я уже понял, тебе плевать! — не слушал его Рон. — А как насчет остальной моей семьи? «Уизли вовсе не нужно, чтобы покалечили еще одного их ребенка». Это ты слышал?       — Да, и…       — Не интересуюсь и ими, так?       — Рон, — вставая между ними, сказала Гермиона, — это же не значит, что произошло что-то такое, о чем мы не знаем. Подумай: Билл уже весь в шрамах, многие наверняка видели, как Джорджу оторвало ухо, ты, как считается, лежишь при смерти, я уверена, только об этом он и говорил…       — Ах, ты уверена? — взъерепенился он с диким взглядом в глазах. — Ну отлично, тогда и я за них волноваться не буду. Вам двоим хорошо, вы своих родителей надежно попрятали…       — Мои родители мертвы! — взревел Гарри.       — А мои, может быть, в одном шаге от этого! — завизжал Рон.       — Так УХОДИ! — крикнул Гарри. — Возвращайся к ним, притворись, что вылечился от обсыпного лишая, мамочка накормит тебя и…       Рон сделал неожиданное движение. Гарри отреагировал мгновенно, но, прежде чем палочки вылетели из их карманов, Гермиона подняла свою.       — Протего! — крикнула она, и невидимый щит отделил ее с Гарри от Рона. Мощь заклинания заставила всех троих отпрянуть на несколько шагов.       Разъяренные Гарри и Рон вглядывались друг в друга сквозь прозрачный барьер, и казалось, будто каждый впервые ясно увидел другого. Ненависть к Рону разъедала Гарри, как ржа: что-то, соединявшее их, было разрушено навсегда.       — Оставь крестраж, — сказал Гарри.       Рон через голову сорвал с шеи цепочку и швырнул медальон в ближайшее кресло. А потом взглянул на Гермиону:       — Что будешь делать?       — О чем ты? — искренне не поняла она.       — Ты остаешься? Или как?       — Я… — страдальчески произнесла Гермиона, посмотрев на обоих друзей по очереди. — Да… Да, остаюсь. Рон, мы обещали пойти с Гарри, обещали помочь…       — Я понял. Ты выбираешь его. Я для тебя совсем не важен.       — При чем здесь это? — изумился Гарри такому повороту разговора. — Личные отношения тут совсем не при чем, а…       — Да, — тихо выдохнула Гермиона, по щеке которой покатилась очередная слезинка, прервав его на полуслове, а в палатке повисло гнетущее молчание. — Я выбираю Гарри. И останусь с ним без всяких «но». На тебя мне теперь плевать. Во всех смыслах.       Гарри непонимающе уставился на подругу, совершенно не ожидая подобного, а Рон, от ее слов, кажется, вообще потерял способность говорить. Он лишь раскрывал и закрывал рот, словно рыба, вытащенная из воды, но не произносил ни звука. Даже его тело так и подвисло в одном положении с поднятой наизготовку палочкой.       — Значит так, да? — вернул он контроль за голосом, бывшим сейчас удивительно спокойным, но предвещающим лишь бурю. — Это твое решение? После всего, что между нами было?       — А что было-то, Рон? — нервно усмехнулась она. — Несколько разговоров наедине и мое имя из твоих уст, в бреду после любовных зелий?       — Я думал, ты испытываешь ко мне хоть что-то…       — Испытывала всего пять минут назад, — окончательно рвала Гермиона все связи и сжигала мосты. — Но сейчас, увидев тебя настоящего, от этих чувств не осталось и следа, будто прошли тысячелетия. После такого, я окончательно убедилась в своей ошибке и твоей ненадежности. И я не ринусь тебя останавливать, даже не думай.       — Значит, я виноват, да? — вновь взъяривался Рон. — Я такой плохой уродец, подломанная опора и ненадежный друг, да?       — А кто тут первым бежит с тонущего корабля? — в сердцах восклицала она. — Да, наше положение дерьмо, мы не знаем, что делать. Мы все в смертельной опасности и переживаем за твою семью не меньше, чем ты! Но мы с Гарри пытаемся делать хоть что-то, а не ныть без остановки!       — Судя по вашему диалогу, вам полностью похуй на всех, кроме себя! — кричал он.       — Твои родители практически заменили мне отца и мать, — не выдержал уже Гарри. — И ты полный долбоеб, если считаешь иначе!       — Ну и хуй с вами! — плевался его голос ядом, а разум совершенно не слышал слов стоящих напротив людей из-за пылающей ревности. — Оставайтесь тут, любовнички! Ебитесь хоть все ночи напролет, я больше не буду вам мешать!       — Так ты свалишь наконец, чтобы мы прыгнули друг к другу в койку? Или передумал? — не отступала ни на шаг Гермиона, будто поторапливая. — Я не собираюсь тебя отговаривать, если ты этого ждешь! Вали отсюда и больше не возвращайся, раз решил трусливо сбежать к мамочке!       — Силенцио! — попытался Рон заткнуть ее магией, но щитовые чары до сих пор надежно отсекали всех троих друг от друга. — Сучка, блять!       — Не смей так ее называть! — рычал Гарри, готовый порвать бывшего друга голыми руками, если бы не барьер.       — Да пошел ты, гандон, вместе с ней на пару! — пылал яростью Уизли. — И с вами я дружил все эти годы? Ублюдки! Черти! Забирайте нахуй все и не хочу вас больше видеть!       На этих словах он схватил свой рюкзак, раскрыл его и стал вываливать прямо на пол все, что могло хоть как-то относиться к их миссии. Раскрытые книги, некоторая одежда, небольшой котелок и мешочек с различными ингредиентами, которые они распределили между друг другом на случай, если безразмерная сумочка Гермионы будет утеряна и хотя бы часть вещей останется в других сумках.       Последним на груду вещей упал подаренный Дамблдором деилюминатор, который со стуком ударился о пол, отскочил от него и покатился куда-то под кровать. Не говоря больше ни слова, Рон развернулся на пятках и рванул прочь из палатки. Всего через несколько секунд раздался отчетливый хлопок трансгрессии, после чего все стихло, оставляя лишь шум усиливающегося дождя, тарабанящего по брезентовой крыше.       Не сдвинувшиеся с места Гарри и Гермиона так и продолжали стоять, не зная, как поступить дальше. Создавалось такое ощущение, что внутри них рухнула казавшаяся монолитной крепость, которая, оказывается, все это время держалась на единственной прогнившей опоре, сломавшейся от набежавшего извне ветерка. Хотя та ярость, какую Гарри сейчас испытывал по отношению к Рону, могла разрушить половину континента, наверное.       Действие щитовых чар спало с тихим треском и Гермиона, до этого державшая эмоции при себе, словно получив команду на их выпуск, рухнула на колени и, уронив лицо в ладони, затряслась в приступе плача. Гарри не знал, какими словами можно было успокоить ее в такой ситуации, а потому просто присел на пол рядом, обнял ее за плечи и прижал к груди, пытаясь хоть как-то дать понять, что он поддерживает ее в каждой из ее трудных фраз.       Все же она никогда не была для него пустым местом, а наоборот, одним из самых важных и значимых людей на планете. Если не самым важным и близким. Правда, часто он не показывал этого, стараясь сохранять нейтралитет между ней и чересчур обидчивым другом. Но вот в что Гарри с трудом верил, так это в то, что Гермиона, которая, очевидно, испытывала к Рону романтический интерес, могла высказать все именно такими тяжелыми словами, бьющими по самым больным местам.       — Ну вот почему всегда так, Гарри? — всхлипывая, задавала она вопросы. — Почему, когда намечается хоть какой-то подъем, жизнь моментально напоминает, на какое дно можно провалиться?       — Не знаю, — искренне отвечал он, продолжая злиться, но стараясь направить эмоции в другое русло, дабы помочь Гермионе преодолеть этот всплеск. — И никогда не узнаю, видимо…       — Почему это опять происходит… Почему мы опять вдвоем против всего мира…       — Может, судьба у нас такая? — невесело усмехнулся Гарри. — Есть только мы и все остальные.       — С каждым разом я все больше и больше верю в такую теорию, — подняла Гермиона на него заплаканный взгляд. — И знаешь… Я не против… По крайней мере, тебе я могу доверять и не ждать предательства.       — Как и я тебе, — вздохнул он, погладив подругу по пышным волосам. — Разве что ты вновь отдашь мою метлу Макгонагалл на инспекцию…       — Нашел, что вспомнить, — буркнула Гермиона, но, даже слегка улыбнулась. — Это было давно… А я все же несколько изменилась с тех пор…       — Я знаю, — обрадовался он улучшению ее настроения. — Ты молодец. А Рон придурок, каких поискать. Он тебя недостоин. Уж не после всего случившегося.       — Я думала, что ты будешь его защищать, — вновь поморщилась Гермиона. — Обычно, это так происходит.       — У всего есть разумные пределы, — хмыкнул Гарри. — И сегодня этот дегенерат перепрыгнул их с запасом… Видеть его не хочу, если честно. Особенно рядом с тобой…       Несколько минут ушло у нее на то, чтобы окончательно успокоиться, вытереть слезы и привести в порядок дыхание, заменив вздрагивающую грудную клетку на ровные и предсказуемые вдохи и выдохи. Гермиона все также продолжала сидеть на полу, находясь в объятиях Гарри, прикрыв глаза и не собиралась их покидать ближайший десяток лет.       Они согревали ее душу, дарили ощущение надежности и заботы, помогая отсечь негативные эмоции. В какой-то момент, от нервной перегрузки, она даже задремала на пару минут, а очнувшись, весьма нелепо и непонимающе хлопала глазами, чем вызвала у Гарри коротких смешок.       — Прости, я что-то совсем расклеилась, — пожаловалась Гермиона, вновь установив зрительный контакт. — Но… Просто… Что ты имел ввиду своими словами о судьбе?       — Не знаю, — пожал он плечами. — Столько совпадений, чтобы мы оставались рядом… Как событиями, так и характерами. Начиная от встречи в Хогвартс-экспрессе перед первым курсом и заканчивая тем, что ты только что сказала Рону… Будто что-то неведомое стянуло нас стальными обручами и не отпускает, чтобы не происходило и как бы не пытались нас разлучить.       — А кто пытался-то? — фыркнула она.       — Ну как же, — отвечал Гарри, усмехаясь своим мыслям. — Скитер своими статьями вполне могла нас рассорить, тебя Крам, а меня Чжоу ревновали и просили меньше друг с другом общаться. Ну а последний год уже Рон и Джинни… Точнее, Джинни еще адекватно себя вела, но то, что произошло только что с Роном, уже ни в какие рамки не лезет. Хотя я всячески показывал ему, что не собираюсь вам мешать, оставляя наедине и все такое…       — Рон придурок, — поморщилась Гермиона. — Ты прав, я даже вспоминать теперь не хочу, что я как идиотка носилась за ним с начала шестого курса… Я будто прозрела от этой ссоры и развеяла пелену тупой симпатии, что застилала мне взор.       — И почему он считал, что у него есть поводы для ревности? — вздохнул Гарри с болью в сердце. — По крайней мере, именно это он нам сейчас высказывал.       — Ты же сам говорил, что все вечно видели нас вместе, — не отрывала от него Гермиона грустного взгляда, словно о чем-то сожалела. — Не как друзей, а чем-то большим… Вот и Рон, похоже, поддался на эти слухи.       — Видели, да, но…       Замерев на полуслове, Гарри смотрел в ее карие глаза и не знал, как продолжить свою фразу. И стоило ли ее вообще продолжать, опровергая? Все вокруг всегда видели в нем и Гермионе пару, которой, увы, никогда не было по совершенно разным причинам. Либо из-за чрезмерной дружбы и безграничного взаимного доверия, либо потому что пока один был свободен, сердце другого занимал кто-то другой, не важно. Это не мешало им служить друг для друга надежной опорой, которая всегда будет рядом, несмотря на все трудности и не заморачиваясь насчет чужого мнения.       Но какого хрена они в этот момент продолжали делать вид, что им нужно избегать чего-то большего? Особенно сейчас, когда больше никого не было рядом. Когда только двое остались против целой армии врагов, а единственный друг бросил их в столь трудную минуту, разорвав все отношения и претензии? Зачем дистанцироваться от того, кто всегда казался одним из самых близких людей, подходящий, словно идеальная частичка паззла, которую оставалось просто придвинуть ближе коротким толчком?       И Гермиона сейчас, оставаясь в кольце его рук, смотрела на него совершенно новым взглядом, довольно мило хмуря свое красивое личико и поджимая губы. Сейчас, когда весь остальной мир был словно отсечен тонкими брезентовыми стенами, Гарри почему-то крайне захотелось отблагодарить ее хоть как-то, кроме обычных и банальных слов. Хотелось подарить ей все тепло, что сидело у него в душе. И сделать это можно было лишь одним способом. Вот только решиться на него казалось практически невыполнимой задачей, разве что…       — Поцелуй меня, Гарри, — словно прочитав его мысли, всхлипнула Гермиона проседающим голосом. — Пожалуйста… Помоги это все преодолеть…       Не видя никаких причин для и отказа и более того, крайне желая это сделать, Гарри наклонил голову ниже и мягко коснулся губ той, кого всегда видел лишь лучшей подругой, а не кандидатом себе в пару. Он никогда не считал Гермиону некрасивой или отталкивающей, но из-за постоянных намеков на их отношения, в мозгу сформировался психологический барьер отрицания, не позволяющей даже подумать о ней, как о прекрасной девушке, а не боевом соратником в юбке.       Но теперь, пройдя весь этот длительный жизненный путь и поняв наконец, чего стоит настоящая близость душ, Гарри наслаждался чуть солоноватым привкусом поцелуя от уже высохших слез Гермионы, мягко обнимал ее одной рукой, вплетя вторую между пальцев девушки и словно впервые в жизни дышал полной грудью, улавливая тончайшие нотки запаха ее волос, чувствуя бархатную кожу ее кисти и даже забыв о случившемся всего несколько минут назад. Миллиарды искр горели ярким пламенем в груди молодого парня, а рвущееся наружу сердце безумно колотилось от непередаваемых чувств.       Где-то на полу валялся никому не нужный сейчас крестраж, в тени кровати слегка блестел деиллюминатор Дамблдора, куча вещей из сумки Рона так и лежала посреди палатки, но все это было не важно. Важна лишь одна только Гермиона, вцепившаяся в его волосы пальцами и жадно отвечающая на поцелуй так, как этого никогда не могли ни Чжоу, ни Джинни. Ее горячее дыхание опаляло лицо, тихие стоны вырывались из горла а все тело дрожало от эмоционального взрыва внутри, сходя с ума из-за совершенно невозможного, но так долго желанного подсознанием действия.       Сам не контролируя свои руки, Гарри только и мог, что краем сознания наблюдать, как он пробирается под ее кофточку, как проводит ногтями по ее спине, не обнаруживая там лямок бюстгальтера, от чего Гермиона лишь сильнее впивается в него поцелуем и громче стонет от наслаждения. Где-то внутри оставалась назойливая мысль, что это неправильно. Что Гермиона не понимает, что творит, что находится в неадекватном состоянии из-за расшатанных нервов и некоторой доли безумия в связи с тотальной безнадежностью и войной. И что потом она будет об этом жалеть, боясь смотреть в глаза Рону. Однако, ему и самому теперь не хотелось оправдываться перед ним. Хватит. Надоело. Почти семь лет Гарри вел себя так, чтобы угодить «лучшему другу». Больше этого не будет. Пошел он нахер.       — Я с тобой до конца, Гарри, — разрушила Гермиона последние преграды. — Прошлое больше не важно. Только будущее. Наше…       — Наше… — повторил он за ней, до хруста в ребрах прижав к себе, опуская следом руки ниже и заваливаясь спиной на пол. — Только ты и я…       Ее упругие ягодицы, обтянутые тканью синих джинсов, податливо реагировали на прикосновения, а взобравшаяся сверху Гермиона накрыла их лица своими шикарными волосами, продолжая безудержно целовать в губы и глубоко дышать от наслаждения. Они словно выгоняли из себя все, что сковывало их все эти годы. Освобождались от тяжкого груза, мешавшего раскрыть чувства, выливали друг на друга океанами то, что обычно называют привязанностью и любовью. Как будто избавлялись от длительной болезни, раскрывая друг перед другом души, даже не собираясь придумывать сдерживающие факторы в виде прошлых отношений.       Все, что было раньше, больше не имело значения. Крестражи, Волдеморт, война и смерти остались за пределами их тонкой палатки. Не существовало никакого Рона, никакой Джинни, никаких Виктора и Чжоу. Даже недавняя ссора и связанный с ней негатив был отправлен на свалку истории. С этого момента начиналась совершенно новая точка отсчета, жизнь будто сорвалась со страниц книги, где им не суждено было быть вместе, и поместилась на листы другой, где все казалось более правильным и настоящим. Энергия лилась через край, теплые эмоции рвались наружу, а руки Гарри переместились вперед и теребили пуговицы на серой кофточке Гермионы, из-за прилива адреналина с трудом справляясь с простейшими механическими действиями.       Как будто показывая свою решительность и желание двигаться только вперед, Гермиона сама сорвала ее с себя, оставшись в тонкой майке и выцветшем красном шарфике, отправившемся следом. Сквозь ткань отчетливо просвечивали ее острые вершинки грудей, вырез заполняла красноватая от возбуждения кожа, а на лице Гермионы отсутствовали любые сомнения в том, что именно сейчас должно произойти.       Поднявшись с пола и аккуратно подхватив подругу на руки, Гарри перенес Гермиону на бывшую кровать Рона, стоящую ближе всех, и медленно опустил на простыни, продолжая покрывать лицо и шею поцелуями, получая какое-то мстительное наслаждение от этого факта. Словно наносил еще один удар по чувствам некогда лучшего друга, намереваясь заняться любовью в его постели с той, кого Рон дико ревновал каждую минуту.       Гарри не был мастером телесных ласк, да и о сексе слышал лишь из разговоров с другими парнями, но это было не важно. Он был уверен, что все получится как надо, а если что — Гермиона обязательно ему подскажет правильность действий. Наверное…       Его свитер полетел на пол вслед за джинсами Гермионы, глаза с нежностью и страстью пробежались по стройным ножкам, простым белым трусикам и остановились на раскрытом полузадранной маечкой животике. Видя все это, она на секунду прикрыла глаза, сделала глубокий вздох и стянула ее через голову, впервые в жизни показывая свою обнаженную грудь парню и немного краснея этого момента.       — Ты очень красивая, — прошептал Гарри, улыбаясь ей в глаза. — Невероятная… Почему я раньше был таким слепым идиотом?       — Давай я отвечу тебе на этот вопрос потом, хорошо? — хихикнула она в ответ. — А сейчас не смущай меня своей одеждой, выравнивай ее количество.       Со смешком выполняя ее указания, Гарри избавился от всего, что было на нем надето до сих пор. Уже давно стоящий колом член вырвался на свободу и теперь находился между их животами. Гермиона осторожно взяла его рукой и, пока Гарри навис над ней и продолжил безудержно целовать ее горячие сочные губы, начала плавно водить вдоль ствола, открывая совершенно новые ощущения для них обоих.       — Гарри, — шептала она ему в ухо. — Пожалуйста… Будь со мной с начала и до конца…       — Я всегда буду рядом, — дышал он в ответ. — И сейчас, и в будущем. Ты лучшее, что случалось со мной за всю жизнь… Гермиона, я… Я… Люблю тебя…       — И я тебя люблю, Гарри, — вновь полились слезы из ее глаз, но теперь от переполняющих эмоций счастья и близости. — Будь тем, кто осчастливит меня сейчас. Я очень этого хочу…       — И я… — улыбался Гарри. — Только направь меня, чтобы все было хорошо.       — Будет, — заверила она. — Только не пугайся, первый раз бывает довольно больно.       Поцеловав его еще раз, Гермиона стянула с тебя трусики и осталась совершенно обнаженной, но при этом пылающей страстью и возбуждением. Спокойно и не торопясь, пока Гарри продолжал покусывать ее шею и ключицы, она прерывистыми фразами направляла его член в свое истекающее соками нутро, разведя ноги пошире для их общего комфорта и удобства.       — Ты великолепна… — завороженно молвил он, оглядывая девушку затуманенным взором.       Чувство того, как Гарри начинает медленно проникать внутрь, было совершенно непохожее ни на что, с чем она сталкивалась раньше. Она не знала, как это случалось у других девушек, поскольку не особо вслушивалась в сплетни соседок по комнате, но сейчас, по началу, все подходило просто идеально, без неприятных ощущений, а только лишь с чистым наслаждением и кайфом.       Правда, ровно до того момента, как Гарри уперся в тонкую преграду, а следом толкнулся дальше, вызвав короткий всхлип и дрожь по всему телу. Как и просила Гермиона, он замер на несколько секунд, опираясь трясущимися от нервного напряжения руками на кровать, после чего стал медленно двигаться внутри, сходя с ума от крышесносящих эмоций близости. В голове словно горело ярчайшее пламя, выжигающее все мысли и оставляющее только лишь желание всегда любить ту, кто никогда не поворачивался спиной и поддерживал во всем. Хотелось целую вечность провести с Гермионой, даже в этой холодной палатке со скудной едой и отсутствием благих вестей. Да хоть на улице под мостом, лишь бы рядом была та, кто сейчас тихо постанывала под Гарри от его движений, вцеплялась руками в его волосы и не отрывая взгляда прекрасных карих глаз, где читались лишь любовь и такие же желания в ответ.       — Не сдерживай себя, любимый, — шептала она, видя, как меняются эмоции на лице Гарри. — Возьми меня так, как ты этого хочешь!       Гарри раньше часто снились эротические сны различного содержания. Но он никогда в жизни не мог представить, что заниматься сексом с любимой девушкой будет на столько приятно в реальности. То, как ее естество обжимало его член своими горячими стенками, как он скользил внутри и как постанывала Гермиона было выше всяких представлений и фантазий. Одной рукой он смял ее аккуратную и невероятно красивую грудь, склонился ниже, вновь впился жарким поцелуем в ее распухшие губы и активнее заработал тазом, входя на полную длину и смачно шлепаясь о ее ягодицы.       — Да, Гарри, да! — стонала она в исступлении. — Пожалуйста, не останавливайся… Мне так хорошо…       Ее слова еще сильнее распаляли и так улетающее за грань сознание, заставляя двигаться все быстрее и быстрее. Вьющиеся волосы рассыпались каштановыми волнами по простыням, а красная от возбуждения колыхающаяся грудь вздымалась в частом дыхании. Одна лишь проскочившая мысль о том, что Гарри сейчас не спит, а на самом деле предается страсти с любимой и самой лучшей девушкой на свете, сорвали последний тормоз, отделяющий его от кульминации.       — Гермиона! — взревел он вместе с протяжным стоном       В низ спине словно начала бежать неведомая энергия, скапливающаяся в тазу и паху. Дыхание перехватило на полувздохе, а голова закружилась, распираемая волной взрывающегося возбуждения, затмевающего взгляд. Не тормозя ни на миг, а так и продолжая вколачиваться в Гермиону на полной скорости, вжимая ее в кровать, член Гарри начал конвульсивно сокращаться и заполнять ее густым белым семенем, дополняя и без того безумное состояние эйфории ярчайшим оргазмом, не сравнимым ни с чем, что было ранее.       Тяжело дыша и едва приходя в себя от случившегося, они лежали рядом друг с другом, свесив ноги с края кровати и позволяя телам отдать жар в окружающий их воздух. Никакие слова даже не появлялись в их мыслях, а руки сплелись пальцами так, будто больше никогда не желали расцепляться. Гарри до сих пор не верил, что это не сон, а реальность. Ему казалось, что сейчас он проснется и все вернется на круги своя. Что Гермиона вновь будет оказывать знаки внимания Рону, а он, открывший свои чувства к ней с совершенно новой стороны, теперь уже сам займет его место и начет сгорать от безумной ревности.       Но время шло, дыхание успокаивалось, а сон никуда не собирался уходить. Реальность произошедшего волной вливалась в голову, обрабатывалась и укладывалась там ровными стопочками. Да, Гарри сегодня навсегда потерял друга. Даже двух друзей. Но обрел куда большее, о чем даже и мечтать не мог. Настоящую родственную душу и любимую девушку, с которой все проблемы казались сущим пустяком. Не такого эмоционального-контрастного дня он ожидал этим утром, это уж точно.       — Не жалеешь о случившемся? — задала странный вопрос Гермиона.       — Жалею?! — изумился он со смешком. — Тут, скорее, вопрос к тебе.       — Плакать точно не стану, — фыркнула она. — Да уж… Поддались эмоциям…       — Имеем право, — поцеловал Гарри ее в щеку. — По крайней мере, через три года после статей Скитер, они хоть обрели под собой почву…       — Напишу ей об этом письмо, она будет рада, — с явным сарказмом в голосе произнесла Гермиона. — Или, может, набросать Ксенофилиусу? Кажется, Придира сейчас за тебя.       — Тогда одна рыжая падла точно вздернется на ближайшем к Норе дереве, — мстительно произнес он.       — Даже не напоминай, — поморщилась Гермиона. — Но номерок Придиры я бы все же почитала… Если там действительно все так, как мы подслушали, то мистер Лавгуд ставит Полумну под удар.       — И снова мы о войне… — вздохнул Гарри, прекрасно понимая, что иначе никак.       — Зато теперь будем знать, как сбрасывать напряжение, — расхохоталась Гермиона. — Кстати, тебе не стыдно? Обесчестил тут потенциальную девушку лучшего друга. Воспользовался ей сразу после их ссоры, ну и так далее.       — Очень смешно, — улыбнулся он, хотя внутри кольнул небольшой приступ страха о правдивости своих ранних предположений. — Сама-то веришь в свои слова?       — Да нет, конечно, — успокоила его Гермиона. — Это нервы все, видимо. Я всегда буду с тобой, Гарри. И на Рона мне плевать. Надеюсь, я не слишком помешала твоим планам на Джинни?       — Нашла о чем волноваться, — заверил ее Гарри. — Мы с Джинни расстались уже почти полгода как. Вот только… Хм…       — Что?       — Ну я же в тебя… Не сдержался, прости… — неуверенно мямлил он, считая, что оскорбляет девушку своими мыслями. — Это ведь может привести к неуместным сейчас детям… Быть может потом, но…       — Порой, тебе все же не мешает сначала думать, а потом делать, — поддела его Гермиона. — Не переживай, магия решает и не такие проблемы. Сварю специальное зелье и никаких проблем.       — Это радует, — выдохнул он, окончательно расслабляясь. — Значит, все будет хорошо.       — И чтобы было еще лучше, давай полежим еще полчасика, а там соберемся и сменим место жительства, — предложила она. — Не хочу давать шанса даже малейшей возможности, что Рон вернется и найдет нас. Прошлое теперь закрыто.       — Ни шагу назад? — посмотрел ей в глаза Гарри. — Только вперед, без оглядки на прошлое?       — Неплохой девиз, — кивнула Гермиона, подарив еще один поцелуй. — По крайней мере, в отношении таких, как Рон. Мне нравится.