Никудышная железка

      Тихие всхлипы раздаются из дальнего угла комнаты. Шеф безразлично смотрит на Крэклина — парня с волосами цвета пшена и причудливыми, квадратными, зелёными очками — вжимающегося в угол. -Ну что ты опять сопли пускаешь, дурень… — бурчит седовласый мужчина себе под нос, отворачиваясь к окну. Яркие, слепящие лучики летнего солнца просачивались сквозь разбитые стёкла, падая на подоконник и подсвечивая лежащие на нём пылинки. Шеф недовольно щурится — ему не нравится такой… Ослепительный свет.       Юноша, чьё лицо было скрыто за маской (?) тени, прерывисто дышит, не в силах выдавить и слова. Лёгкие то сжимаются в тряпочку, то наполняются воздухом, словно воздушный шарик. Боль. Колючая боль охватывает грудную клетку, словно ежевичные плети. -Я… — Крэкли вновь всхлипывает, — Я н-не… — «Счётчик» гулко сглатывает, после чего затихает, утыкаясь взглядом в пол. На глазах начинают появляться прозрачные камушки-слёзы, похожие больше на драгоценные камни, чем на солёную воду.       Сорока восьми летний мужчина — одетый в немного потрёпанный деловой костюм — сводит тёмные брови вместе, таким образом выражая своё недовольство. «Трещётка» же вновь шмыгает носом. -Вставай. — хрипит «Книга» так, чтобы «Гейгерцу» было слышно.       «Желток» прикрывает карие глаза, после чего, чертыхаясь, кое-как встаёт. Пол большой, грязной комнаты был завален всяким хламом и старьём, по типу разбитых бутылок коньяка, что лежали в блестящих, липких лужах этого же самого напитка; развороченных книг, чьи страницы валялись по всей комнате; канцелярских принадлежностей, что так же, как и листы, валялись в каждом углу; и дюймового слоя пыли, что с каждой минутой всё увеличивался и увеличивался. Незаметно, но увеличивался. Парниша разворачивается, устремляя разочарованный взгляд на Шефа, стоявшего в нему в пол оборота. Руки серого были скрещены на груди. -Сюда иди. — зыкнул Шеф, не смотря на Крэклина. Маслянистый взор его ледяных, голубых, напоминающих зиму, уставших очей плутал меж трещин и дыр (?) в стекле, точно искал что-то меж мутных осколков, на улице, снаружи.       Крэкля шумно вздыхает, издавая уже привычный хлюпающий (?) звук. Шаркающие шаги направляются к серому. -Ч-чего.? — выдавливает «желточек», останавливаясь в двух шагах от «записной книги». Резкий толчок и парень издаёт негромкий писк. Мужчина обхватывает его правой рукой и небрежно, грубо притягивает к себе, не давая «счётчику Гейгера» отстраниться. — А-.? — звонко, словно бряцанье металла, обрывается его речь, даже не успевая начаться. -Причина. — хриплый голос Шефа настораживает. Юноша недоумённо приподнимает левую бровь, моргая и, тем самым, позволяя слезам спуститься вниз по румяным, горящим от соли щекам. — Причина твоего нытья.       Крэк роняет бровь обратно, вновь шмыгая. -С-Сильв-вия… — тихонечко и сипло шелестит недоросль, как будто опасаясь, что шатенка его услышит. -Ясно. — отрезал Шеф, ослабив хватку.       Радужные лучики огромного светила бились о разбитые стёклышки, словно ночные мотыльки в окно с горящим светом, падая на подоконник разноцветными пятнышками. Крэклин опускает голову, позволяя чуть длинным космам прикрыть его покрасневшее от слёз личико. Юнец томно вздыхает — что делает и Шеф — после чего утыкается моськой в плечо «товарища», что был старше Крэклина в два, мать его, раза. Шеф изнурённо вздыхает, — Никудышная ты железка, Крэклин. Вот… Гх… Никудышная и всё тут. — мужчина прикрывает рот кулаком левой руки, после чего сдавленно кашляет. Крэклик приподнимает головку, глядя на седовласого, но тот лишь отрицательно кивает, бросая руку восвояси, на подоконник. Та с характерным звуком стукается о деревянную (?) поверхность. И звук этот примешивается в гулу ветра, гуляющего по коридору, и еле слышного треска. Треска языков пламени, что медленно угасали где-то вдалеке, в полумраке пылающих коридоров.