Маленький мир

      За окном пурга без устали закручивала вихры снега, устраивая беспорядок в небольшой деревне. Ей было всё равно, кто проклянет её на утро с лопатой, она будет резвиться и сеять хаос всю ночь напролёт.

~***~

      Часы давно перешагнули маленькой стрелкой полночь и продолжали тихо отмерять секунды. Тиканье эхом наполняло комнату, освещенную дрожащим пламенем камина. У огня, свернувшись на овальном ковре, дремало существо. Полуволк – полуёж глубоко и шумно дышал, устроив большую голову на сложенных когтистых лапах. Ночное животное не могло полноценно спать, но дремать природа не запрещала, чем он активно пользовался, желая быстрей скоротать время в собачьей шкуре.       Соник сонно потерся щекой и устроился чуть удобнее, чавкнув во сне. Циклы превращений снова настигли его, заставив изрядно понервничать. Это случалось регулярно, по неизвестной причине, но с этим невозможно было мириться как с чем-то, что просто происходило с твоим организмом раз в месяц. Это было больно, отвратительно и выматывало на протяжении недели. Соник устало вздохнул и недовольно ударил хвостом об пол. Кости всё ещё ныли, заставляя ерзать и искать новое положение для дрёма. Но хотя бы не нужно было нестись на другой край планеты и сражаться со всеми возможными порождениями тьмы.       Однако, как бы процесс трансформации не был ужасен, волчье тело поразительно усиливало его чувства, что герою весьма нравилось. Чуткое большое ухо слегка дернулось, подметив скрип кровати и цокающие шаги на верхнем этаже. Соник приоткрыл один глаз, высматривая циферблат, насчитавший уже третий час ночи. Шаги спустились по лестнице и остановились у входа в общую комнату. Почему-то помедлив, дверь открылась.       — Не спится? — спросил зверь не оборачиваясь.       — М‐м, — коротко ответил лисёнок, прижимая подушку к груди. Соник потянулся прогнувшись в спине, вытягивая усталые конечности, и тряхнул головой, сгоняя остатки вялости. Тейлз прикрыл дверь и просеменил босыми ногами к брату. Ёж коротко кивнул в сторону дивана и отодвинулся от огня к нему, навалившись спиной на сидение. Скрестив ноги по-турецки, друг выжидающе посмотрел на младшего.       Лис откинул подушку в кресло и опустился на волка, прильнув к густой плотной шерсти. Соник обхватил руками тельце, кажущиеся теперь ещё меньше и хрупче, мягко прижимая его к себе и поддерживая. Оборотень уткнулся прохладным влажным носом в горячее лисье ухо, недовольно хмыкнув.       — Ты выпил что тебе выписали?       — Мгм, — только и ответил тот, чуть поерзав мордочкой по голубому пятну на серо-синей шкуре. Тейлз подцепил какую-то сезонную болячку и маялся с её неприятностями уже пару дней, страдая от температуры, насморка и кашля.       Соник аккуратно поглаживал лисёнка по спине сквозь белую домашнюю футболку, пойманную на каком-то фестивале. Тейлз рассеянно рассматривал покачивающиеся тени на стенах, постепенно чувствуя себя немного легче.       Несмотря на то, что они оба взрослели, котёнок по прежнему иногда приходил к старшему посреди ночи, когда плохой сон не оставлял ему возможности справиться с этим самому. В объятьях Соника всегда было тепло, особенно в волчьих, но дело было не совсем в температуре. Это приятно расслабляло. Тело само собой плавилось, окутанное шерстью, поддерживаемое руками ставшими больше в два раза, как в коконе. Тейлз устроился немного удобнее и уткнулся носом в густой пух на груди. Необъяснимое чувство, к которому он так тянулся наполняло его. Это странным образом успокаивало. Совсем не те ощущения, когда ты лежишь один в комнате, смотря в звездное небо за окном.       Тейлз не заметил, как веки начали тяжелеть, а тело медленно растекаться по идеально широкой груди оборотня. Окутанный знакомым родным запахом, чуть более резким и густым, чем обычно, лис совершенно расслабился, сладко зевая.       Полуволк продолжал бездумно ерошить золотистую шерсть под редкое тихое довольное мычание. В такие моменты Тейлз жалел, что не мог мурлыкать, как Соник.       Вьюга продолжала кидаться снегом в окна, часы ритмично тикали, подбираясь к четвертому часу, поленья щёлкали и трещали, а немного хрипловатое дыхание лисёнка через приоткрытый рот стало медленным и глубоким. Соник прислушался к тому, как его братик, наконец, успокоился и уснул, жёлтое тельце стало немного тяжелее, хвосты больше не извивались, лишь слегка подрагивая время от времени. Оборотень вздохнул и устроил свою морду на лисьей голове, ещё больше окутывая его собой и заключая в их маленький спокойный мир.