***
Беспокойство преследовало Энакина всю оставшуюся неделю, он ни на чём другом не мог сосредоточиться, даже в мастерской инструменты падали из рук. И это тошнотворное чувство достигло своего пика уже, когда они втроём сидели в зоне ожидания в аэропорту. Он продолжал бросать нервные взгляды на Оби-Вана, который, казалось, был погружён в книгу и абсолютно не обращал внимания на растущую панику Энакина. Асока также, казалось, не подозревала о беспокойстве своего брата. Максимум она суетилась над косами: ещё утром она ходила со своим естественным чёрным цветом волос, а сейчас его уже сменил синий и белый. «Смелое заявление для того, кто идёт на многое, чтобы не выделяться», — на этот комментарий Энакина Асока ничего не ответила, когда пришла из парикмахерской, лишь кинула на брата осуждающий взгляд. Вздохнув, Энакин отвернулся и попытался отвлечься от нелепости предстоящих выходных, пролистывая ленты в социальных сетях. Однако это было спорное решение, поскольку Асока внезапно заговорила: — Не будем терять время, я думаю, нам нужно подготовить какую-нибудь легенду. Оби-Ван поднял глаза и закрыл свою книгу. — Хорошая идея. — Очевидно, я не выгляжу, как ваш родной ребёнок, — продолжила Асока, указывая сначала на свою смуглую кожу и потом на Оби-Вана и Энакина. — Так что мы могли бы сказать, что меня удочерили. И, на самом деле, это же не ложь. Я писала об этом факте в автобиографии, но не описывала ничего конкретного. Так что тут вопросов не будет. Оби-Ван кивнул, слушая с гораздо большим терпением, чем Энакин. — Энакин много знает обо мне, — начала Асока, роясь в своем рюкзаке и вытаскивая листок бумаги. — Но я не хотела бы, чтобы что-то застало тебя врасплох, поэтому я составила список своих вех. — Ты явно к этому готовилась, — в голосе Оби-Вана прозвучал азарт, когда он взял листок, с двух сторон исписанный мелким шрифтом. Асока, должно быть, описала для него всю свою жизнь. — И потом, конечно, вы также должны много знать друг о друге, — сказала Асока. — Например, как долго вы женаты? Энакин чувствовал, что вот-вот упадёт в обморок. — Асока, ты не могла бы… — Как насчёт двух лет? — произнёс Оби-Ван. — Ты бы могла быть моей дочкой от предыдущего брака, скажем, что твоя мама умерла пять лет назад. И это тоже не будет великой ложью, которую мы не сможем запомнить. Это было немного близко к истине, но Энакин предполагал, что в каждой лжи есть доля правды… — Отлично! Запомни это, Эни, — Асока снова начала рыться в своей сумке и вытащила ещё две папки с бумагами. — Я также взяла на себя смелость прочитать кучу статей в интернете о том, что супружеская пара должна знать друг о друге. Я не смогла выбрать только один вариант, поэтому распечатала несколько разных статей с вопросами. Понимаю, у нас не так много времени, но постарайтесь узнать друг друга получше, и, надеюсь, это вам поможет. — Это глупо, — просматривая все страницы, проворчал Энакин. Хотя в том, что Асока пришла такой подготовленной, был смысл. В средней школе, она хотела играть в местном театре, но она так хорошо всё схватывала, в подготовке материала ей не было равных, что учитель сделал её почти вторым режиссёром. К сожалению, Асоку отстранили непосредственно из актёрского кружка, из-за чего Энакина потащили на место Асоки, что было одним из худших событий в его жизни. Он постоянно забывал реплики, мотивацию персонажей и всё, что заставляло пьесу течь гладко. Энакин до сих пор не понимал, как ему в принципе давали роли. Но всё не было бы так плохо, если бы на одно из представлений Асока не пригласила бы Оби-Вана. Это заставило Энакина так запутаться в своих репликах, что он мог поклясться, что видел, как Оби-Ван еле сдерживал смех. — Это четырёхчасовой перелёт, — констатировала факт Асока, её улыбка была слишком понимающей. — Я уверена, что ты найдешь время. Запоминай наизусть, Скайгай. По крайней мере, притворяться мужем Оби-Вана было легче, чем играть Меркуцио или как там звали этого персонажа. Потому что Энакин на самом деле был влюблён в Оби-Вана. Его мотивы были хорошо продуманы и так болезненно реальны. Когда они, наконец, поднялись на борт, Асока заняла место у окна и заставила брата сесть посередине. Энакин подумал сначала, что престижный университет предоставит своим студентам, по крайней мере, места в бизнес-классе. Но нет, они застряли в тесном экономе, прижавшись так близко друг к другу, что если бы Энакин невольно вздохнул, его нога задела бы ногу Оби-Вана. В типичной для Асоки манере она заснула в тот же момент, когда самолёт взлетел, и Энакин фактически остался наедине с Оби-Ваном. Как она посмела предать его и даже не попробовала побороть свою сверхъестественную способностью спать в самых странных местах? В течение первых нескольких часов Энакин отвлекал себя чтением брошюры об Альдераане и глупыми играми на телефоне, но в конце концов нервы взяли верх. Энакин взглянул на Оби-Вана, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Оби-Ван изучал самопровозглашённую биографию Асоки с лёгкой улыбкой. Когда он заметил, что Энакин смотрит на него, его улыбка стала ещё ярче. — Ты, должно быть, очень гордишься ею, — сказал он. — Это довольно длинный список. Жар прилил к щекам Энакина, и он покачал головой. — Мама сделала всю тяжёлую работу. Помогло то, что Асока была более прилежной, чем я. В конце концов, Энакина исключили из жалкого подобия колледжа Татуина, когда умерла Шми. Было чистой удачей, что ему удалось устроиться учеником механика и вообще найти стабильный заработок. Асока справилась со своим горем гораздо лучше, и хотя её оценки немного снизились, она всё равно закончила обучение с отличием и поступила в тот университет, в который хотела. Может быть, это было потому, что Энакин пытался оградить её от всех финансовых и физических трудностей так хорошо, как только мог. По крайней мере, хотя бы в этом он преуспел. — Полагаю, нам всё-таки следует прислушаться к совету твоей сестры, — сказал Оби-Ван, указывая на папки, которые выдала им Асока. Он просмотрел на вопросы и выбрал один. — Чем ты больше всего любишь заниматься? Благодарный за то, что Оби-Ван выбрал такой простой вопрос, не направленный непосредственно на их «отношения», Энакин ответил, даже не задумываясь: — Летать. Нет ничего лучше, чем находиться в крошечном Cessna 152, ощущая каждое движение воздуха, — пока Энакин говорил, их самолёт попал в небольшую зону турбулентности, и Оби-Ван вздрогнул, схватившись за подлокотник. Обрадованный ещё одной информацией об Оби-Ване, Энакин спросил: — Тебе не нравится летать? — Не особо, — прошипел Оби-Ван сквозь стиснутые зубы. — Ну, в маленьком самолёте ещё хуже, так что я сомневаюсь, что мы стали бы делать это вместе. А как насчёт тебя? В отличие от Энакина, Оби-Вану потребовалась секунда, чтобы обдумать ответ. — Как бы скучно это ни звучало, мне нравится читать у себя на веранде или в любом красивом месте. Приятно время от времени терять себя. Энакин полностью понял эти чувства. — Я ощущаю то же самое, когда лечу. На протяжении всего полёта они ходили вокруг да около, обсуждая самые безопасные темы. Часть Энакина была удивлена тем, как много они уже знали друг о друге, просто живя рядом столько лет. Он подозревал, что это также могло быть связано с тем, сколько времени они провели вместе сразу после кончины Шми. Когда Энакин по-настоящему начал влюбляться… В конце остались только самые опасные вопросы. Такие, как «вы удовлетворены вашей химией и близостью?» или «что заставляет вас чувствовать себя самым любимым?». Хотя Энакин хотел знать ответы, он не осмеливался спросить. Энакин сглотнул, уставившись на вопрос, который казался безопаснее остальных. — Ты веришь в любовь с первого взгляда? Оби-Ван ответил вообще без особых раздумий, будто эти слова задели его за живое. — Нет, не верю. Я не могу представить, что когда-нибудь смогу полюбить кого-то, не узнав его сначала получше. Влечение, конечно, существует, но не любовь, — он отвернулся, стараясь совсем не встречаться взглядом с Энакином. — Я думаю, ты меня понимаешь. Смущение пронзило Энакина. Он удивлялся, как Оби-Ван так легко догадался об этом. — Да, ты прав. Но я не думаю, что кто-нибудь на самом деле узнал бы это сразу, полагаю. Я верю, что наше сердце может осознать это гораздо быстрее, чем разум. Годы спустя ты оглянешься назад и поймёшь, что был влюблён с первого момента, как увидел этого человека. Признание казалось слишком грубым и честным — это было именно то, что Энакин чувствовал к Оби-Вану. Когда он был молод, он, не подозревая об этом, полюбил Оби-Вана с первой секунды, как они встретились. Оби-Ван выглядел внимательным, и выражение его лица смягчилось, когда он поднял глаза, чтобы посмотреть на Энакина со всем обожанием: — Как романтично, — и от этих слов сердце Энакина затрепетало. — Наверное, — промямлил Энакин. — Или наивно. Они перешли к следующему вопросу. — Как ты думаешь, какое слово лучше всего подходит для описания наших отношений? На выбор была тысяча: комфортные, подающие уверенность, полные надежды, идеальные. Энакин изо всех сил пытался выбрать, но остановился на «Захватывающие». Оби-Ван усмехнулся: — Я бы сказал… непостоянные? Вместо того, чтобы признать, что он не знал, что это значит, Энакин поспешил спросить что-то ещё. Он значительно расслабился, позволив своей ноге коснуться ноги Оби-Вана вместо того, чтобы сидеть замкнуто и далеко от него. Они расслабились. — Какова твоя самая большая непризнанная мечта? Это выглядело как достаточно невинный вопрос, но Оби-Ван тут же напрягся. Его улыбка исчезла, и когда он снова посмотрел на Энакина, в его глазах была глубокая печаль. Энакин мог припомнить, что он выглядел таким измученным и сломленным только однажды, и это было, когда он признался в своей настоящей причине переезда на Татуин. Энакин сразу же пожалел о своём вопросе, но затем Оби-Ван потянулся и нежно сжал его руку. Печаль сменилась чем-то другим. Что-то, что можно было бы ошибочно принять за страстное желание, если бы Энакин не знал его лучше. — Возможно, мы могли бы закончить на этом, — сказал Оби-Ван. Энакин не был уверен, почудилась ли ему дрожь в его голосе. Прежде чем Энакин смог ответить, самолёт содрогнулся, и послышался голос капитана корабля. Они начинали снижение и прибудут в аэропорт Альдераана через тридцать минут. Оби-Ван убрал руку, и Энакин мгновенно соскучился по теплу. Он снова замкнулся в себе, убирая ногу, так что она больше не касалась ноги Оби-Вана.***
Потребовалось сорок минут, чтобы забрать все чемоданы Асоки из пункта негабаритного багажа, а Энакин уже начал уставать от путешествия. Ему ничего так сильно не хотелось сейчас, кроме как рухнуть и уснуть, но Энакину следующие несколько часов остаётся только мечтать о чём-то более похожем на кровать. Они почти выбрались из аэропорта, когда Асока внезапно ахнула. Она развернулась, схватила руку Энакина, дернув её вверх, и начала неестественно пялится. — Что теперь, Шпилька? — спросил Энакин со стоном. — Кольца, — сказала она. — У вас же нет обручальных колец! Оби-Ван бросил на неё вопросительный взгляд. — Ну, да, полагаю, что нет. — Не каждая пара носит обручальные кольца, — попытался протестовать Энакин, но Асока, совсем не слушав, потащила их к выходу. В вестибюле аэропорта Альдераана был обширный ряд магазинов, больше предназначенный для привлечения внимания туристов, нежели для каких-то практических целей. Асока нацелилась на ювелирный отдел. В аэропортах цены на еду были достаточно завышены, поэтому Энакина потенциально пугала даже примерная цена на обручальные кольца. — Асока, ты ведёшь себя нелепо, — прошипел он себе под нос, отдергивая руку. — Давай просто уже уйдём, я и так за сегодня очень устал. Тем не менее, Оби-Ван снова, казалось, совершенно не возражал против выходок Асоки. — Мы должны посмотреть. Магазины скоро закроются, а до нашего отеля мы всегда успеем доехать. У Энакина не было другого выбора — он последовал за ними следом. Засунув руки в карманы джинсов, Энакин почувствовал, как его лицо начинает неестественно гореть. До этого он был в ювелирном магазине всего один раз, и этого случая достаточно, чтобы он больше в жизни не захотел даже переходить порог подобных заведений. Кто ещё мог сделать предложение своей школьной любви за несколько месяцев до выпускного в отчаянной надежде, что она не бросит его, чтобы поступить в престижный Университет Набу вместо университета на Корусканте? Очевидно, только Энакин. И, естественно, он получил отказ. Что ранило больше всего, так это то, как мило и снисходительно Падме отнеслась к этому. Кольцо с бриллиантом стоимостью в несколько тысяч долларов даже нельзя было вернуть, поэтому оно лежало, будто похороненное в шкатулке, под кроватью. Он потратил на него все свои сбережения, накопленные за несколько лет летней подработки. При взгляде на все эти красивые кольца в футлярах у него защемило сердце при мысли о том, что могло бы быть. Невероятно убитый горем, Энакин даже не поехал на Корускант. Он просто остался на Татуине, чтобы быть со своей мамой и Асокой. И Оби-Ваном. Энакин подпрыгнул, когда Оби-Ван провёл рукой по его пояснице. — Тебе нравится что-нибудь? — почти прошептал он, и Энакин пожал плечами. Прежде чем Оби-Ван смог спросить что-нибудь ещё, к ним подошёл консультант. — Добрый вечер, — сухо произнесла она. — Чем я могу вам помочь? — Мы ищем пару обручальных колец, — сказал Оби-Ван, и его рука вернулась к пояснице Энакина. Его большой палец медленно разглаживал ткань толстовки, так дразняще близко к его коже. — Может быть, что-то простое? Консультант перевела взгляд с одного на другого и улыбнулся. — Наш выбор в этом отделе очень ограничен. Если вы ищете обручальные кольца, могу я порекомендовать наш магазин в центре Альдераана? К сожалению, у нас здесь нет ничего с бриллиантами. Энакин уставился на неё в ответ с широко раскрытыми глазами. Они действительно убедили какого-то случайного незнакомца, что они пара. Хотя, возможно, это было проще в магазине, который в основном ориентирован на романтику. Все искали её, даже если никакой любви и не существовало. Плюс, когда рука Оби-Вана практически обнимала Энакина, они определённо выглядели соответствующе. Он взглянул на Асоку, которая молча наблюдала за происходящим с издевающейся усмешкой. Она получала слишком много удовольствия от этой ситуации. Честно говоря, Энакин был удивлён, что она не издевалась над ним и не отпускала глупые шутки, будто всё и вправду шло по плану. — Это просто прекрасно, — сказал Оби-Ван. — Я бы не хотел обанкротиться. Начнём с того, что именно по этой причине мы так долго откладывали покупку. После этих слов консультант посмотрела на них с глубоким сочувствием. Энакин по собственному опыту знал, что Оби-Ван был очарователен, но он сам имел тенденцию носить розовые очки, когда дело касалось Оби-Вана. Либо незнакомцы видели его таким же неотразимым, что заставляло ревность сжиматься в груди Энакина, либо Оби-Ван был профи в переговорах. Сунув руку под прилавок, продавец достала лист с дюжиной сверкающих колец. Они были намного проще, чем те, которые Энакин присматривал для Падме. Через мгновение он нерешительно взял серебряное кольцо с аккуратными гранями и искусственными камнями в центре. Это было достаточно просто, но всё равно красиво и романтично. — Тебе нравится вот это, дорогой? — спросил Оби-Ван, и Энакину захотелось раствориться в его объятиях. Энакин сглотнул, надеясь, что его дрожащий голос не выдаст ничего лишнего. — А тебе? — он повернулся, чтобы посмотреть на Оби-Вана, но никак не ожидал, что их лица окажутся так близко. Как у Асоки и Энакина, глаза Оби-Вана были голубыми, но это не был цвет яркого утреннего неба. Они были более серыми, почти как после тёплого послеполуденного ливня — не то, чтобы на Татуине их было много. Может быть, именно это делало их такими очаровательными. Цвет был редким. Ещё крепче прижав руку к талии Энакина, Оби-Ван кивнул. — Очень. Продавец измерила их безымянные пальцы и перетасовала коробки, прежде чем нашла кольца нужного размера. Судя по всему, они были из чистого серебра с камнями фианита. Согласно тому, что помнил Энакин со времён, когда делал предложение Падме, это были относительно дешёвые материалы по сравнению с бриллиантами и настоящим золотом. Но цена всё равно заставила его вздрогнуть. — С вас 532 доллара, — сказала консультант с совершенно невозмутимым выражением лица. Тут же Асока бросила на Энакина взгляд, полный паники. Ни один из них не был готов потратить сотни долларов на её нелепый план. И прежде, чем Энакин смог отказаться от всей этой затем, Оби-Ван уже потянулся за своим бумажником. Он заплатил за кольца, даже не взглянув на Асоку или Энакина. В ту минуту, когда они вышли из магазина и оказались вне пределов слышимости продавца, Энакин поспешил извиниться. — Асока вернёт тебе деньги, — быстро сказал Энакин, и Асока была готова напасть на него с кулаками. Оби-Ван просто рассмеялся. — Всё в порядке, мы можем вернуть их в течение тридцати дней. Разве ты не знаком с правилами возврата? Энакин моргнул, когда осознал весомость этой информации. — Мы можем вернуть их? — Даже если это по любви, договор купли-продажи — это всё равно деловая сделка, — сказал Оби-Ван с гордой улыбкой. К счастью, Асока даже не знала, что у Энакина всё ещё тлело под кроватью то обручальное кольцо. А если бы знала, то дразнила бы его до скончания веков. Возможно, прошло больше тридцати дней, поэтому Энакину отказали в возврате, но он действительно не хотел сейчас зацикливаться на этом. Потеря тысяч долларов до сих пор причиняла слишком сильную боль. Когда они выходили из аэропорта, Асока наконец заговорила: — Вы двое действительно убедили её. Может быть, мой план всё-таки сработает, — она ухмыльнулась Энакину, который свирепо посмотрел на неё в ответ. — Я пойду закажу машину. Присмотри лучше за моими сумками вместо того, чтобы так хмуриться на меня. И она ушла, оставив их вдвоём изучать новую местность. Альдераан был известен своей архитектурой и потрясающими городскими видами. Энакин никогда не был тут раньше, но только при осмотре парковки и терминала, он понял, что эти слова были не преувеличены. Дизайнеры аэропорта приложили немало усилий, чтобы скрыть следы автомобилей и дорог за изысканными мраморными скульптурами и фонтанами. Дорожки изгибались, умело пряча шоссе из виду, таким образом, всё, что Энакин мог видеть, это сверкающие огни отдалённых небоскрёбов. Прохладный ветерок взъерошил его волосы, и он облегчённо вздохнул. Даже при таких обстоятельствах было приятно уехать с Татуина. Обернувшись, Энакин собирался спросить Оби-Вана, был ли он когда-нибудь на Альдераане, но замер, когда Оби-Ван мягко взял его за руку. Кольцо поблескивало в свете Луны, всё ещё красивое, несмотря на свою дешевизну. После того, как Оби-Ван надел кольцо на палец Энакина, его сердце забилось так громко, что остальной шум приглушился. — Идеально подходит, — мягко сказал Оби-Ван. Он держал руку Энакина, как будто это было что-то драгоценное, и когда он уставился на кольцо, Энакин не мог не восхищаться тем, как тени контрастировали на его лице. Подавив нервозность, Энакин выудил из сумки другой футляр и взял Оби-Вана за руку. Несмотря на то, что Оби-Ван обожал выращивать растения у себя в саду, его ладони были далеко не такими грубыми. В ту секунду, когда он наконец надел кольцо, по чужому телу прошлась отчётливая дрожь. Оби-Ван нежно сжал руки Энакина, и, хотя он улыбнулся, в глазах читалась меланхолия. — Не нужно нервничать, — тихо произнёс Оби-Ван. — Это всё не по-настоящему. Несколько раз в его жизни слова пронзали Энакина так же остро, как нож. И это был один из таких случаев. Он лишь кивнул и ещё глубже вонзил нож. — Знаю. Ты вообще можешь себе представить? — спросил он с натянутой улыбкой. — Мы? Женаты? Звучит как сумасшествие. Гудок машины прервал момент прежде, чем Энакин успел увидеть реакцию Оби-Вана. Асока высунулась из окна и помахала им рукой. Закатив глаза, Энакин затащил чемоданы в багажник и открыл дверь около водительского сиденья. — Ни в коем случае, Шпилька. Я хочу добраться до отеля целым и невредимым. — Если что, ты тот, кто научил меня водить, так что любой комментарий о моем мастерстве плохо отражается только на тебе, Скайгай. А я только учусь. — Ты никогда не водила машину в таком большом городе, как этот. Так что замолкай и вали на заднее сиденье. Асока застонала и пнула Энакина, когда выпрыгнула из машины и скользнула назад. — Оби-Ван, ты идёшь? Крутя кольцо вокруг пальца, Оби-Ван поднял глаза и кивнул. — Извините, я на секунду потерялся в своих мыслях. Когда Оби-Ван сел в машину, он на мгновение встретился взглядом с Энакином в зеркале, прежде чем отвернуться и начать рассматривать город. Возможно, это был лунный свет, но Энакин мог поклясться, что в уголках глаз Оби-Вана собирались слёзы.***
Было слишком поздно вести Асоку в общежитие, так что ей придётся потесниться с ними в отеле немного. Поиск нужного здания среди ряда жемчужно-серебряных высоток занял некоторое время, но вскоре они успешно направились в свою комнату с карточками-ключами в руках. Снова нервная энергия бурлила в Энакине: достаточно большим номером для них троих оказался только супружеский. Там будет только одна кровать? Придется ли ему и Оби-Вану делить её? На мгновение Энакин погрузился в эту фантазию. Он представил, как засыпает в объятиях Оби-Вана, как его борода щекочет его щёку. Он представил, как просыпается, крепко прижавшись к его груди, и пальцы Оби-Вана лениво гладят его волосы. Жар разлился по всему телу, когда он не решался открыть дверь комнаты. Часть Энакина не хотела, чтобы фантазия была разрушена. Со стоном Асока оттолкнула Энакина с дороги. — Давай быстрее, я устала, — она выхватила карточку у него из рук и разблокировала замок. Когда дверь распахнулась, Энакин увидел, что в комнате были две кровати и раскладной диван. Что означало нулевые шансы на то, что им даже гипотетически придётся делить постель. Асока сразу разложила диван, а Энакин медленно прошёл вперёд, чтобы посмотреть на две кровати в разных углах номера. — У тебя есть какие-нибудь предпочтения? — спросил Оби-Ван. Когда Энакин покачал головой, он просто подошёл к ближайшей кровати. Одновременно испытывая облегчение и разочарование, Энакин бросил свои вещи на пол. Ему снова пришлось напомнить себе, что на самом деле они не женаты, несмотря на кольцо на его безымянном пальце. Энакин ещё раз прикоснулся к аккуратным граням кольца, задаваясь вопросом, планировали ли они… планировал ли Оби-Ван носить его все выходные. Технически, они могли бы оставить их до прибытия в кампус университета, но Оби-Ван не снял его, так что Энакин сделал то же самое. Энакину потребовалась целая вечность, чтобы заснуть той ночью. Он продолжал смотреть в потолок, прежде чем, наконец, перевернулся на бок. Оби-Ван лежал на боку лицом к Энакину. Кольцо на его левой руке было у всех на виду. Желание туго сжалось в груди Энакина, когда он посмотрел на Оби-Вана. Он снова представил, как они лежат в одной и той же кровати, переплетя ноги и прижавшись лбами друг к другу. Вздохнув, Энакин, наконец, закрыл глаза. Он уже чувствовал себя более измученным, чем когда-либо за долгое время. Он и представить себе не мог, как вообще сможет продержаться все выходные, не ляпнув что-нибудь, о чём быстро пожалеет. Ему никогда не следовало соглашаться на всю эту схему с фиктивным браком. Скрывать своё влечение от Оби-Вана изо дня в день — это одно, но как он мог скрыть от него свою болезненно настоящую любовь, когда они выдавали себя за счастливую супружескую пару? С другой стороны, было бы так плохо, если бы Оби-Ван внезапно узнал правду? Энакин позволил себе надеяться на краткий, фантастический момент, что, возможно, Оби-Ван чувствовал то же самое. Может быть, именно поэтому он согласился. Что было самой диковинной вещью, о которой Энакин когда-либо думал. Возможно, Оби-Ван и отказался от своей прежней жизни, чтобы переехать в пустыню у чёрта на куличках, но он никогда бы не влюбился в такого неудачника, как Энакин. Он заслуживал гораздо большего…***
Утром Асока пыталась выпроводить их за дверь ещё до восхода солнца. Потребовалось не больше часа, и они уже были собраны, а через ещё пол часа — наконец, прибыли в обширный кампус Университета Альдераана. Энакин никогда в жизни не видел столько растений и зелени. Тщательно выращенные деревья, опрятные кусты и клумбы покрывали всю площадь кампуса, наряду с прекрасными мраморными статуями и фонтанами намного искусными, чем в аэропорту. Даже сами здания были произведениями искусства, и Энакин не мог не отдать себе отчёт, что общежитие Асоки больше походило на замок, чем на дешевое пристанище студентов. Всё-таки это невероятно, что Асока смогла поступить на бюджет ещё и с полной стипендией, Энакину точно не за что беспокоиться. Комната Асоки была самой дальней по коридору. По словам консьержа, её соседка по комнате уже прибыла, что, казалось, повергло Асоку в ужас. Её плечи напряглись, и Энакин вздохнул. — Давай, Шпилька, — брат подтолкнул её к двери. — Не нужно так нервничать. Она обязательно полюбит тебя. На самом деле, Асока больше прошипела, чем ответила. — Если мы ещё немного постоим здесь, в коридоре, то пропустим обед. Бросив на Энакина неприязненный взгляд, Асока глубоко вздохнула и нерешительно открыла дверь. Она вошла в общую зону с парой диванов, журнальным столиком и даже небольшим телевизором. Дверь в красивую отделанную белую ванную была приоткрыта, и Энакин не мог не заглянуть внутрь, чтобы полюбоваться ею. Он присвистнул, и Асока сердито посмотрела на него. — Что? Это лучше, чем наш гостиничный номер, — сказал Энакин, и Оби-Ван, прикрываясь рукой, подавил смех. — Не смущай меня, — прошипела Асока сквозь стиснутые зубы. Энакин закатил глаза. — Ты единственная, кто заставляет тебя смущаться. Прежде чем Асока успела ударить его, перед ними появилась её соседка. Она вышла из одной из спален с широкой улыбкой. — Мы, должно быть, будем теперь жить вместе, — сказала она, протягивая руку. – Я Баррисс. Развернувшись, Асока улыбнулась и протянула руку в ответ. — Асока, — когда взгляд Баррисс переместился на Энакина и Оби-Вана, она поспешила представить их тоже. — Это мои папы. Мать Баррисс присоединилась к ним секундой позже, представилась и пожала каждому из них руку. Ни Баррисс, ни Луминара, казалось, ничего не подозревали, поэтому Энакин предположил, что безрассудный план Асоки всё-таки работает. Слава богу, остаток дня прошёл гладко. Энакин и Оби-Ван помогли Асоке распаковать большую часть её огромных чемоданов, даже если, по-видимому, Энакину не удалось развесить гирлянды именно так, как хотела Асока. И это казалось таким простым и естественным. Они втроем с лёгкостью работали вместе, обмениваясь непринужденными словечками и шутками. Это казалось немного слишком реальным, и Энакин продолжал напоминать себе, что это была просто ложь. Сладкая, чудесная ложь. Перед обедом и для абитуриентов, и для родителей была проведена экскурсия по кампусу. При дневном свете Альдераан казался невероятно красивым. Горные вершины окружали город, очерчивая линию горизонта и сливаясь с серебристыми зданиями, как на картине. Деревья, фонтаны и различные скульптуры заполоняли весь кампус, а не только территорию общежития, отчего все казалось сказочным. Пока они шли, Энакин то и дело случайно задевал своей рукой руку Оби-Вана. Независимо от того, как сильно он пытался отстраниться, Энакин продолжал дрейфовать всё ближе, притягиваемый невидимой силой. Когда Энакин пытался осознать и сложить воедино всю историю здания перед ними, его рука на мгновение снова коснулась руки Оби-Вана. Но когда он попытался отстраниться, Оби-Ван протянул руку и переплёл их пальцы. Прикусив губу, чтобы не запищать, как легкомысленный подросток, впервые влюбившийся, Энакин взглянул на него краем глаза. — Ты мог бы просто спросить, — сказал Оби-Ван таким тихим голосом, что он практически шептал ему на ухо. — В конце концов, супружеские пары держатся за руки. Кивнув, Энакин больше не смог скрывать свою улыбку. Он сжал руку Оби-Вана и прошептал в ответ: — Имею в виду, если ты настаиваешь, я не смогу отказать тебе. Идущая впереди Баррисс посмотрела на них через плечо и что-то сказала Асоке, после чего та сразу оглянулась. На её лице появилась глупая улыбка, Асока прошептала что-то своей соседке, благодаря чему обе девушки рассмеялись. Энакин почувствовал, как его лицо покраснело, но он решил не зацикливаться на слухах, которые распространяла о нём его глупая, но слишком любимая сестра. Остаток дня прошел без особой суеты. Конечно, им пришлось прослушать необычайно долгую лекцию о стипендиях, обучении и множестве других вещей, которые должны знать родители настоящего студента. В то время как Энакин изо всех сил старался не заснуть, Оби-Ван, казалось, был полностью поглощён данной информацией. Он даже делал заметки в маленьком блокноте в кожаном переплете, который Энакин нашёл необычайно милым. Ужин был подан в просторном обеденном зале рядом с общежитием, и Энакин не мог опять не впечатлиться. — Мы будем ужинать, кажется, лучше, чем в пятизвездочном ресторане, — ахнул он, разглядывая особенно изысканные, на его взгляд, блюдо. — Что это вообще такое? — Гаспачо, — сказал Оби-Ван, не теряя ни секунды. — Всё, что угодно, лучше, чем твоя стряпня, Скайгай, — огрызнулась Асока, прежде чем замереть. Она допустила оплошность. Весь день они старались не называть друг друга своими прозвищами. Отражая её панику, Энакин взглянул на Баррисс, которая даже не казалась изумлённой. — Значит, вы, наверное, готовите большую часть времени, мистер Кеноби? — лишь спросила Барисс. — О, да. Энакин просто безнадёжен на кухне. Однажды он поджёг занавески, когда пытался приготовить обычное жаркое. Это был простой небрежный комментарий, но он застал Энакина врасплох. Он живо помнил тот день. Где-то через год после того, как Шми скончалась, Энакин решил попробовать воссоздать один из её фирменных рецептов. Это был день рождения Асоки, он хотел её порадовать и даже взял отгул на вторую половину дня, чтобы приготовить праздничный ужин. К сожалению, он сильно недооценил количество необходимого масла и почти сразу же устроил пожар. Он запаниковал и плеснул на сковородку водой, а огонь не только увеличился, но и перекинулся ещё на занавески. Оби-Ван по чистой случайности сидел на своем крыльце и прибежал с огнетушителем, как только увидел дым. Чувствуя себя жалким и глупым, Энакин разрыдался, глядя на то, что осталось от кухни. Но он никогда не забудет, как Оби-Ван бескорыстно улыбнулся ему и предложил свою помощь. К тому времени, как Асока вернулась с тренировки по фехтованию, они заменили занавески, смыли большую часть золы и следов огня, а жаркое купили в местном домашнем ресторане. Хотя день был полной катастрофой, это был один из лучших ужинов в жизни Энакина. Но пока Энакин предавался воспоминаниям, разговор продолжился без него. — Что заставило тебя захотеть изучать машиностроение? — спросила Баррисс Асоку. Это был достаточно простой вопрос, но Энакин знал, что Асоке будет трудно ответить на него, не раскрывая тот факт, что он её брат. Она взглянула на Энакина с отчётливой паникой в глазах. — Ну, я всегда находила роботов интересными. Забавно разбирать их и снова собирать по частям, — она на секунду прикусила губу, а затем продолжила. — Потом, когда мой отец начал встречаться с Энакином, я смогла увидеть внутреннее устройство самолётов, автомобилей и всего остального. Он мне и посоветовал увлечься машиностроением. — Асока от природы разбирается в машинах, — быстро промолвил Энакин. — Она будет блестящим инженером. По большей части это была правда. В каждой лжи есть крупицы истины, и именно эту правду Энакин хотел подтвердить, уводя взгляды зевак от их маленького обмана. — А чем вы занимаетесь по жизни, Оби-Ван? — спросила Луминара. — Я преподаю в колледже на Татуине. В основном литературу, но недавно я начал посещать лекции по политологии, — он задумчиво погладил бороду и добавил. — Программа Альдераана — одна из лучших в стране. Ты сделала мудрый выбор, Баррисс. Энакин, видимо, весь день думал абсолютно не о том, о чём надо было, если он запамятовал такой простой факт, что Баррисс поступила на политолога. Пока Энакин пытался обновить всю информацию в голове, их диалог уже давно ушёл не в то русло. Ужин закончился без происшествий, и после того, как Энакин провёл Асоку обратно в общежитие, пришло время возвращаться в отель. Но именно Энакин настаивал на том, чтобы снова пройтись по прекрасному кампусу, несмотря на свою усталость и усталость Оби-Вана. Энакин не признал бы этого, но он просто хотел побыть наедине с Оби-Ваном. Полная луна всё окутала своим холодным светом, и Энакин ухмыльнулся, глядя на звёзды. Каким-то образом они были даже ярче, чем на Татуине. Согласно брошюре, которую Энакин прочитал в самолёте, это всё благодаря освещению, установленному по всему городу. Независимо как это работало, яркие звёзды делали город ещё более очаровательным. Напевая себе под нос, Энакин запрыгнул на край одного из обширных фонтанов. Изогнутые мраморные откосы хотя и были красивыми и гладкими, определённо затрудняли балансировку. — Я не могу поверить, что нам это удалось. Оби-Ван посмотрел на него, в голубых глазах сверкнуло счастье, пока Энакин чуть не свалился с фонтана. — Господи, ты же можешь сломать себе руку. — Я уже дважды её ломал. Проживу и в третий раз. — Всё равно спускайся, пока не поранился, — сказал Оби-Ван, больше поддразнивая, чем фактически приказывая. Сердце затрепетало, и Энакин сказал, не раздумывая: — А ты заставь меня. Ускорившись, Энакин побежал вперёд, удосужившись взглянуть, как изменилось выражение лица Оби-Вана: тот лишь поднял бровь и побежал вслед за ним, принимая вызов. Со смехом Энакин пнул воду в фонтане, брызгами останавливая Оби-Вана, а затем сам бросился прочь. Они бегали друг за другом без страха быть кем-то замеченными, будто вся их поездка не была одним сплошным обманом. Энакин даже устал; что бы он не говорил, он всё равно боялся упасть. Требовалось применить всю свою ловкость, чтобы каждый раз, когда Оби-Вану почти удавалось схватить его, отпрыгивать в другую сторону. — Неужели я быстрее, чем ты думал, старик? Закатив глаза, Оби-Ван возразил: — Я едва ли настолько стар, Энакин. Смеясь, Энакин снова бросился бежать. Оби-Ван попытался обойти с другой стороны, чтобы поймать его, но Энакину всё же удалось снова проскользнуть мимо. Но электричество пронзило тело, когда пальцы Оби-Вана коснулись его запястья. Вместо того, чтобы быть расстроенным или хотя бы ворчать, Оби-Ван тоже смеялся. Неподдельный восторг ярко сиял на его лице. Это напомнило ему о той ночи, когда он упал в мальву. Обожающая улыбка на лице Оби-Вана была одной из немногих вещей, которые он запомнил. Слишком восхищённый таким ярким моментом между ними, Энакин поскользнулся и почти умудрился упасть… Но Оби-Ван обхватил бёдра Энакина, поднимая его с края фонтана. Он развернулся, сделав несколько шагов в сторону главной площади кампуса, и фактически, держа Энакина на руках, пошёл прочь от фонтана. — Попался. В отличие от Татуина, вечера на Альдераане значительно холоднее. Ещё когда они вышли из общежития, Энакин успел замёрзнуть, но в объятиях Оби-Вана все следы морозца исчезли. Ничего не обдумывая, он положил локти на плечи Оби-Вана, сцепив пальцы за волосами песочного цвета. Головокружительное ликование наполнило Энакина, когда он слегка подался вперёд, прижимаясь лбом к лбу Оби-Вана, ища его пристальный взгляд. — Да, ты поймал меня, — сказал Энакин, и ему так сильно захотелось наклониться. Он страдал, так отчаянно желая прикоснуться к его губам. Чувствовал ли Оби-Ван, как легко они подходят друг другу? Или он оттолкнул бы Энакина прямо сейчас? Прежде чем Энакин получил шанс испытать свой риск, Оби-Ван издал небольшой болезненный вздох. — Ты тяжелый, — и осторожно опустил Энакина на землю. С оскорблённым вздохом Энакин выпрыгнул из чужих объятий. — Это самая грубая вещь, которую фальшивый муж когда-либо говорил мне. — А у тебя было много фальшивых мужей? — поддразнил Оби-Ван, проводя рукой по своим волосам, убирая выбившуюся прядь на место. Задумчиво хмыкнув, Энакин пожал плечами. — Один, и только он имеет значение. Несмотря на то, что вокруг никого не было, чтобы имело смысл хоть какое-то их притворство, Оби-Ван предложил свою руку, и Энакин немедленно взял её, прижимаясь к Оби-Вану так близко, как только мог. Он потёр пальцем кольцо на бледной руке, позволяя себе еще немного потеряться во лжи. У них оставался ещё один день. Ещё один день счастливой жизни, о которой он мечтал. И Энакин не хотел терять ни секунды.***
Зарывшись ещё глубже в подушку, Энакин моргнул, поймав глазами солнечный свет, просачивающийся сквозь занавески. На секунду он забыл, где находится, прежде чем увидел другую часть комнаты: Оби-Ван уже встал и аккуратно заправил постель. Естественно, без Асоки, которая всегда играла роль будильника, Энакин проспал. Он покосился на свой телефон и увидел, что уже почти десять. По словам Асоки, субботние мероприятия были более весёлыми и менее научными. Утром должен был состояться фестиваль, а вечером — некое таинственное мероприятие только для родителей. Фестиваль начинался только в одиннадцать, Энакин снова закрыл глаза и натянул одеяло на голову. Затем входная дверь открылась, и комнату тут же наполнил соблазнительный запах свежей яичницы и бекона. Накануне утром им не удалось позавтракать, Асоке так не терпелось увидеть университет, что, возможно, вчера они его просто пропустили. Зевнув, Энакин заставил себя встать. Две тарелки были наполнены наисвежайшими продуктами: беконом, яичницей, кексами, фруктами. Энакин с трудом мог поверить в такую красоту. Он поспешил к столу, сверкнув улыбкой Оби-Вану, который сидел рядом и пил кофе. — Я не знал, что они подают завтрак прямо в номера, — ещё раз зевнув, сказал Энакин. К его удивлению, Оби-Ван выглядел слегка смущённым, опустив голову и отводя взгляд. — Нет… Это я спустился и принёс нам завтрак. Ресторан скоро закрывался, и я не хотел, чтобы ты остался без еды. Тепло разлилось по груди Энакина. — Ты мог бы просто разбудить меня. — Вот именно, что не мог… Ты выглядел слишком умиротворённым, пока спал, — в голосе Оби-Вана звучала неподдельная нежность. Они приступили к завтраку, и это был настоящий сон наяву. Энакин снова упал в воспоминания: Оби-Ван всегда был там, всегда был рядом с ним после смерти Шми. Он заполнял разбитые трещины в его сердце. Оби-Ван даже несколько раз готовил завтрак и проводил всё утро с Энакином и Асокой. Отчаянно и, возможно, даже немного безумно, но Энакин жаждал этого снова. Только без траурной вуали. Вернувшись в реальность, Энакин поспешил принять душ, чтобы добраться до кампуса вовремя. Последнее о чём мечтал сегодня Энакин, это быть отчитанным сестрой. Когда они вышли из номера, он снова почти бессознательно потянулся к руке Оби-Вана. На секунду Энакин запаниковал и почти отстранился, но спокойствие наполнило его сразу же, когда Оби-Ван переплёл их пальцы. Они слишком идеально подходили друг к другу, Энакин просто не мог сдержать бабочек в животе. Все вокруг видели влюблённую супружескую пару. Если ложь так легко им давалась, не означало ли, что они что-то друг от друга скрывают? С такими мыслями Энакин почти дошёл до кампуса. Но чтобы это не было, Энакин готов играть до конца. Он провёл большим пальцем по чужой руке, надеясь, что не переходит границы, но Оби-Ван, казалось, совсем не возражал. — Мой хороший друг Бейл живёт на Альдераане, — ни с того, ни с сего начал Оби-Ван, разворачиваясь в другую сторону. — Может быть, нам стоит зайти к нему в гости? В первую очередь Энакин испугался, что они откажутся от амплуа супругов, и ему вдруг совсем не захотелось идти к этому Бейлу. — Он и его жена Бреха уже давно приглашают меня в гости, но за всё это время я впервые прилетел на Альдераан, — продолжил Оби-Ван, выглядя немного грустным. — Но, возможно, было бы невежливо заскочить к ним без проса, да и времени много у нас нет. Энакин понимал, что не было ни одного мыслимого варианта, чтобы кто-то стал протестовать против появления Оби-Вана на их пороге, он быстро ляпнул: — Мы должны идти. Должно быть, это было неправильное решение, потому что Оби-Ван нахмурился. Он сжал руку Энакина, а затем мягко отстранился. — Навещу их в другой раз. Прежде чем Энакин смог что-либо сказать в своё оправдание, они зашли на территорию кампуса. Фестиваль проводился на спортивной площадке рядом с общежитием Асоки, и Энакин, разинув рот и тут же начал рассматривать ряды киосков и карнавальных аттракционов. Он оглядел толпу в поисках Асоки и, когда мельком увидел чёрный хиджаб Баррисс, сразу же окликнул сестру, которая была рядом. Сделав глубокий вдох, Энакин поспешил обойти толпу. Он сжал руку в кулак, расстроенный тем, что всё испортил. Конечно, Оби-Ван не хотел идти к Бейлу. Но если бы было наоборот, что, чёрт возьми, он мог сказать? Что Энакин был его соседом, и они тайно притворялись женатыми, чтобы помочь младшей сестре Энакина? Это же глупо. У Энакина просто не было причин когда-либо знакомиться с кем-то из друзей Оби-Вана. «Идиот, — подумал Энакин про себя. — Перестань притворяться, что всё это реально». — Ты опоздал, — сказала Асока, закатывая глаза. — Давай, выиграй уже мне этот приз. Когда Асока потащила Энакина к одной из будок, он оглянулся и увидел Луминару и Оби-Вана, болтающих друг с другом. Он проглотил свою боль и заставил себя улыбнуться ради Асоки. Это был всего лишь ещё один день. Ещё один день и, возможно, неловкий завтрак на следующее утро. Будка перед ними оказалась тиром. Асока сунула горсть билетов в руки Энакина, и он покорно передал их работнику. Асока прекрасно знала, что Рекс много раз брал Энакина с собой на охоту, этот тир для него точно не был проблемой. Там было десять целей, и всё, что Энакину нужно было сделать, это сбить каждую из них. Щелчок. Первая мишень упала, и Асока зааплодировала, подпрыгивая от радости. С лёгкостью Энакин прицелился и выстрелил в следующую, и так до самого конца. Несколько родителей и учеников собрались, чтобы посмотреть, как красиво падают все мишени. С последним выстрелом Энакин выпустил воздух, который он задерживал, и положил маленький игрушечный пистолет на место, а в награду Асока выбрала большую плюшевую сову, которая была почти такой же большой, как она сама. — Эта игрушка едва поместится в моей комнате, — заговорила Асока. — Но она очень милая, я готова потесниться. Когда Энакин обернулся, он был удивлён, увидев шок на лице Оби-Вана. Что ж, шок и восхищение. Энакин мог поклясться, что щёки Оби-Вана покраснели, но в этом легко можно было винить и поздний летний зной. — Впечатляет, — сказала Луминара с лёгкой улыбкой. — Я всегда думала, что карнавальные игры подстроены так, что в них просто невозможно выиграть. — Не мог бы ты и мне что-нибудь выбить, папа? — пролепетала Асока, и Энакин узнал озорной взгляд в её глазах. Оби-Ван сглотнул и шагнул вперёд, когда Асока передала ему билеты. — Я постараюсь. Щелчок. Первый выстрел вообще не попал в цель. Оби-Ван нахмурился и попытался снова. Второй — попал только в край мишени. — Проклятая штука, — проворчал Оби-Ван. Его локти были расставлены слишком далеко, и Энакин мог точно сказать, что он никогда раньше не держал в руках оружие. Усмехнувшись, Энакин подошёл поближе. — Ты неправильно его держишь. Раздражение промелькнуло в настроении Оби-Вана. — Раз уж так? Почему бы тогда тебе не показать, как надо? — Если ты хочешь. Энакин шагнул и забрал себе пистолет, прежде чем нежно положить свои ладони поверх рук Оби-Вана. Он осторожно направил пистолет в правильное направление, даже не осознавая, насколько близко были их лица, пока его щека не коснулась щеки Оби-Вана. Его борода была мягкой, совсем не жёсткой. Энакин не мог унять дрожь в руках, когда представил это ощущение по всему своему телу. — Вот так, — сказал Энакин, прерывисто дыша. — А теперь попробуй выстрелить. Голубые глаза метнулись к нему. Оби-Ван сделал медленный ровный вдох, а затем выстрелил. Маленькая пуля наконец-то поразила цель. — Невероятно, — сказал Оби-Ван, но он не смотрел на игру. Он смотрел прямо на Энакина, прямо в его глаза. «Я люблю тебя, — захотелось закричать Энакину. — Я так тебя люблю». Но вместо этого он отстранился и вернулся к Асоке. Она тут же потянулась к уху брата. — Снимите комнату. — Заткнись, Шпилька, — еле слышно проворчал Энакин, но улыбка Асоки не исчезла с её лица. Оби-Вану удалось сбить только пять мишеней, но Асока всё равно смогла забрать ещё одну сову, но поменьше. Он передал её Асоке с застенчивой улыбкой. — Полагаю, я не такой хороший стрелок, как Энакин. — Да не расстраивайся ты так, — сказала Асока. — Пойдем лучше сыграем во что-нибудь другое, ты обязан надрать ему задницу! — Асока! — больше сдерживаясь от смеха, прокричал Энакин. Оби-Ван снова протянул руку, и сердце Энакина затрепетало. Он ещё раз переплёл их пальцы, и вместе с Луминарой они последовали за Асокой и Баррисс. И снова это стало легко, ложь стала слишком простой. Они успели поиграть ещё в несколько игр и после купить самую большую в их жизни сахарную вату. И ближе к концу дня Оби-Ван потащил Энакина к будке со Скиболом и даже сумел выиграть ему маленького игрушечного робота. — На память о чудесных выходных, — сказал Оби-Ван, передавая ему бело-голубую пластиковую игрушку. Энакин уставился на него с растущей болью в сердце и кивнул, прежде чем сунуть робота в карман. — Я никогда о них не забуду, — пообещал он, и на мгновение улыбка Оби-Вана исчезла, он выглядел неизмеримо печальным. Внезапно Асока позвала их на ужин, и момент был тотчас упущен. — Ну же, дорогой, — мягко сказал Оби-Ван, кладя руку на поясницу Энакина точно так же, как он это сделал в ювелирном магазине. — Давай не будем заставлять её ждать.***
По окончании фестиваля все студенты вернулись в свои общежития, в то время как большинство родителей отправились на ужин, организованный только для них. Это было единственное, что пугало Энакина до дрожи. Потому что именно пустая болтовня могла разрушить всю картину счастливой семьи. Потому Энакин держался поближе к Оби-Вану, не отпуская его руку. Помимо Луминары, были десятки других родителей, за которыми Энакин с трудом мог уследить. Разговоры переходили с работы на домашнюю жизнь и обратно. Тонкое хвастовство Асокой далось Энакину легче всего. Конечно, это ведь не было ложью, и ему не нужно было притворяться. Но в конце концов стало ясно, что другие родители становятся чересчур любопытными для их же блага. Потому что разговор слишком быстро переключился с Асоки на их отношения. — Как вы двое познакомились? — спросила Луминара, и Энакин слегка напрягся. Это был очевидный вопрос, но Энакин всё равно спрятался за своим бокалом, когда отвечал. — Мы были соседями. Очень. Милыми соседями… Он планировал оставить всё как есть, но один из других родителей продолжал настаивать: — Похоже, у вас есть какая-то история. Оби-Ван коротко взглянул на Энакина, прежде чем заговорить: — Есть, но я боюсь, что это может быть немного неловко. — Я не возражаю, — пролепетал Энакин. Ему правда было любопытно, какую историю придумает Оби-Ван. Вероятно, им следовало бы придумать более связную легенду ещё во время полёта туда, в отеле или буквально за секунду до этого момента. Изучая Энакина ещё мгновение, Оби-Ван улыбнулся. Улыбка не совсем достигла его глаз, но в выражении их была нежность. — Мы долгое время жили рядом друг с другом. Я полагаю, мы были близки во многих отношениях: иногда ужинали вместе, иногда тушили случайный пожар на кухне. — Ты поднимаешь эту тему уже дважды за выходные, — проворчал Энакин, вызвав смех у остальных. — Был один вечер, когда я не мог уснуть, — продолжил Оби-Ван. Он медленно провёл пальцем по краю своего бокала. — Я читал на своём крыльце, когда услышал довольно громкий визг из моего сада. Сердце Энакина медленно подскочило к горлу. Снова Оби-Ван взглянул в его сторону, ища разрешения продолжить. Энакин кивнул, ему всё ещё было любопытно. — Энакин немного перебрал с выпивкой и невероятным образом упал в куст мальвы. К счастью, цветы в основном не пострадали, — Оби-Ван сделал паузу, на его лице появилась лукавая улыбка. — И Энакин тоже. Воздух снова наполнился смехом. — Когда я вытащил его из мальвы, он постоянно извинялся не только за то, что потревожил меня в такой поздний час, но и за то, что даже не знал названия этих цветов. Я принёс ему воды, и мы немного посидели на крыльце. Когда я предложил довести его до дома, Энакин поцеловал меня. Очевидно, я был польщён, но он был слишком пьян, чтобы осознать ситуацию. Поэтому я предложил ему сходить в ресторан на следующий день. «Во всякой хорошей лжи есть крупица правды» — эту фразу Энакин повторял себе все выходные, но, когда его сердце начало учащённо биться, он задался вопросом, с чего именно началась ложь. Целовал ли он Оби-Вана той ночью? — Я был уверен, что он меня обсмеёт, оставит в дураках. Конечно, я был недостаточно хорош, чтобы, на самом деле, заинтересовать Энакина, но он пришёл. Так же глупо влюблённый, как и прошлой ночью, — продолжил Оби-Ван, и его голос на секунду дрогнул. Энакин сомневался, что остальные вообще это заметили. — Оби-Ван, — прошептал Энакин. Протянув руку, Оби-Ван нежно убрал локон с глаз Энакина и коснулся кончиками пальцев его щеки. — И с тех пор я всем сердцем люблю его. Раздался хор вздохов и ещё больше смеха, но Энакину было плевать. Всё, что он мог делать, это смотреть в глаза Оби-Вана и пытаться разобрать в его мыслях. Но затем он отстранился. Разговор вернулся к скучным темам, и Энакин не мог мыслить достаточно здраво, чтобы быть их частью. Весь оставшийся вечер он попытался вспомнить ту ночь, но тщетно. Эти воспоминания были полностью потеряны для него. Достаточно скоро все стали уходить. Обратная дорога в отель прошла в тишине. Энакин следовал за Оби-Ваном, уставившись в его затылок с растущим, гложущим беспокойством. Только когда они почти дошли, Энакин не выдержал: — Оби-Ван. Это правда? — Я не знаю, что ты имеешь в виду, — сказал Оби-Ван ровным голосом, даже не повернувшись к нему. Дрожа, Энакин потянулся к чужой руке и вздрогнул, когда Оби-Ван отдёрнул её. — Я ничего не помню, — признался Энакин. — Нет, то, как я свалился в этот бедный куст, то, как ты помог мне встать, а потом сказал, что это сферальцеи, а не просто мальва, я помню это, но остальное, как в тумане. Оби-Ван остановился так внезапно, что Энакин чуть не врезался в его спину. — Я... я поцеловал тебя? Напряжённо расправив плечи, Оби-Ван всё ещё не решался развернуться к Энакину. — Ты действительно не помнишь? Мимо пронеслась машина, взъерошив воздух вокруг и ненадолго окутав их светом. Когда ночная тишина вновь вернулась, Энакин попытался подобрать слова. Он боролся с надеждой, растущей в его груди, и болью от осознания того, что он, возможно, причинил боль самому важному в его жизни человеку. — Нет, абсолютно ничего. Сжав руки, Оби-Ван тяжело посмеялся. — Конечно, — его голос становился всё тише. Наконец, Оби-Ван обернулся, по его щекам текли слёзы. — Я думал, ты передумал… Я ведь правда прождал тебя там весь вечер, пока они не закрылись, надеясь, что ты просто опаздываешь, тебя не отпускают с работы или что-то случилось с Асокой! Я был так уверен, что ты придёшь, а потом почувствовал себя таким глупым, таким убитым горем, таким наивным. Я провёл последние два года с разбитым сердцем из-за тебя, потому что был уверен, что ты не чувствовал того же. Энакин не мог забыть, как Оби-Ван не смотрел ему в глаза в течение нескольких месяцев после той ночи, даже после того, как он извинился и попросил, чтобы они оставили это в прошлом. Он всегда думал, что это просто потому, что он выставил себя дураком и чуть не убил эту дурацкую мальву. Энакин почувствовал тошноту, когда понял, что он разбил сердце Оби-Вана. Оби-Ван всё это время думал, что Энакин не любит его в ответ. Мысли метались, Энакин шагнул ближе. — Я бы пришёл, — Энакин сдержал все силы, чтобы самому не расплакаться. — Если бы помнил. Я бы пришёл за несколько часов. Возможно, я даже не стал бы дожидаться того вечера. Я бы постучал в твою дверь и... — он замолчал, обхватив лицо Оби-Вана ладонями. — Я люблю тебя. Я всегда любил тебя, Оби-Ван. Голубые глаза закрылись, по светлым ресницам стекали новые слёзы, и Оби-Ван уткнулся носом в прикосновение Энакина. — Это именно то, что ты сказал мне той ночью, — прошептал Оби-Ван, шмыгая носом, когда по его щекам покатилось еще больше слёз. — Ты сейчас серьёзен? Я должен быть аккуратней после всего этого, — по его телу прошла волна дрожи, а голос наполнился смесью смеха и рыданий. — Ты плохой актёр. Вместо того, чтобы протестовать, Энакин притянул Оби-Вана ближе и поцеловал. Он знал, что это был не их первый поцелуй, но, учитывая, что он ни черта не помнил о той ночи, его сердце отреагировало соответствующим образом: оно колотилось так будто готово выпрыгнуть из груди. Энакин мог поклясться, что он слышал его ритм. И когда Оби-Ван медленно ответил на поцелуй, его сердце готово было взорваться. Сколько ночей Энакин представлял, как борода Оби-Вана царапает его щёку или каким Оби-Ван мог бы быть на вкус? Наконец-то, наконец-то у него было всё это. И Энакин знал, что он никогда не откажется от этого. Он углубил поцелуй, проведя руками вниз, обвивая спину Оби-Вана, чтобы притянуть его ещё ближе. Когда они оторвались друг от друга, чтобы перевести дух, Энакин начал покрывать поцелуями его щёку и подбородок. — Я люблю тебя, — повторял он снова и снова с каждым новым поцелуем, с каждым нежным прикосновением. Энакину нужно было, чтобы Оби-Ван знал. Ему нужно было стереть любые следы разбитого сердца, которые преследовали его последние два года. Затем в его голове медленно сформировалась идея. С усмешкой Энакин отстранился, и глаза Оби-Вана распахнулись. — Ресторан в отеле, — сказал Энакин. — Как ты думаешь, он открыт? С тихим смешком Оби-Ван поднял бровь. — Ты всё ещё голоден? — Найди нам столик, — перебил его Энакин и поцеловал ещё раз. — Я скоро буду там. Прежде чем Оби-Ван успел отказаться, Энакин помчался обратно по кварталу, резко поворачивая к ряду магазинчиков, которые он заметил по дороге из аэропорта. Немногие из них были ещё открыты так поздно ночью, но Энакин заметил маленькую цветочную лавку. В то же мгновение Энакин представил, что бы он почувствовал, если бы вспомнил о приглашении Оби-Вана. Это было бы близко к тому, что он чувствовал в данный момент — он бы упал в обморок. Ассортимент букетов на витрине был чрезвычайно тщательно подобран, но внимание Энакин зацепил один прекрасный букет ярко-красных роз. Они стоили 40 долларов, но Энакину было всё равно. Если бы он помнил ту ночь два года назад, он бы купил костюм и розы. Он бы отказался от чего угодно, чтобы попытаться произвести впечатление на Оби-Вана и убедить в том, как сильно он его любит. Когда Энакин прибыл в ресторан отеля, он заметил, что в основном все столики были пусты, за исключением нескольких. Оби-Ван занял столик у края балкона. Он стучал пальцами по столу, и сердце Энакина почти разбилось при виде такой потерянности в голубых глазах. Но когда он повернулся и увидел Энакина, его лицо расплылось в такой яркой улыбке, что Энакин практически почувствовал его облегчение. Он подбежал к Оби-Вану и протянул розы. — Для тебя, — его грудь тяжело вздымалась после марафона нескольких кварталов назад в отель и вверх по лестнице, потому что, по его личному мнению, лифт слишком долго спускался. — Спасибо, Энакин, — сказал Оби-Ван, беря цветы и нежно проводя пальцем по лепесткам роз. — Я имею в виду это, — быстро сказал Энакин. — Это… Я всё ещё чувствую то же самое. На секунду Оби-Ван выглядел смущённым. — Я знаю. Мы просто... — затем он замолчал, когда понял, что Энакин ещё не закончил. — Ты такой замечательный, — произнёс Энакин с полным обожанием в словах. Он всё ещё не сел. Все эмоции не позволяли ему и на секунду расслабиться. — Я люблю тебя. Я всегда любил тебя, Оби-Ван. Третий раз был настоящим. Выражение лица Оби-Вана смягчилось, и он потянулся к руке Энакина, поворачиваясь в своём кресле, чтобы притянуть Энакина ближе. Опустившись на колени, Энакин снова коснулся слегка красных щёк Оби-Вана, в то время как душа сама собой изливала слова, полные любви и нежности. — Я никогда не мог представить, что не буду любить тебя. — Ты слишком идеален для меня. — Только с тобой я чувствую себя настоящим. — Я не думаю, что когда-нибудь смогу выразить, как сильно я люблю тебя. Как сильно я всегда буду любить тебя. В уголках глазах Оби-Вана снова появились слёзы. — И мне так жаль, что ты когда-либо сомневался, прости, что навредил тебе. Но если мне придётся провести остаток своей жизни, заглаживая вину перед тобой, пожалуйста, позволь мне. Оби-Ван взял левую руку Энакина и провёл пальцем по кольцу. — Если бы ты помнил… ты бы купил розы и сделал мне предложение? — Да. Конечно. Нежно взяв Энакина за руку, чтобы притянуть ближе, Оби-Ван поцеловал его, запустив пальцы в русые волосы. — Энакин, — тихо сказал Оби-Ван в губы, и он растаял от его прикосновения. — Ты самый нелепый человек, которого я когда-либо встречал. — Скорее, безумно влюблённый, — пробормотал в ответ Энакин. — Вставай. Давай уже что-нибудь закажем. Головокружительное чувство не покидало Энакина, даже когда они просто пили вино, шутили и болтали ни о чём. Потому что Оби-Ван любил его в ответ. Потому что Оби-Ван был его… И когда они вышли из ресторана, держась за руки, было далеко за одиннадцать, но Энакин не мог представить, что сможет заснуть. Не успели они вернулись в гостиничный номер, как Оби-Ван тут же потянул Энакина к себе. Даже при слабом свете из окна нельзя было не заметить пылающие щёки Энакина, пока Оби-Ван медленно стягивал с себя рубашку. — Если это сон, я никогда не хочу просыпаться, — когда Оби-Ван провёл руками по уже обнаженной груди Энакина, его голос был ещё мягче, чем прикосновения. Оби-Ван положил руки на его бёдра, взглянув в голубые глаза, будто ожидая разрешения. Энакин кивнул, и дыхание тут же сбилось, когда Оби-Ван медленно расстегнул ремень и стянул джинсы. Одежда осталась на полу, и Энакин снова поцеловал Оби-Вана, пытаясь уменьшить расстояние между ними. — Нам некуда спешить, дорогой, — сказал Оби-Ван, прижимаясь губами к уху Энакина. — У нас есть всё время мира. — Я хочу тебя. Прямо сейчас… Я так долго ждал. С тихим мурлыканьем Оби-Ван провёл губами вниз по шее Энакина. — Всё равно я не хочу торопиться. — Как будто я никогда до этого не фантазировал о тебе. О тебе внутри меня. Жар разлился в груди Энакина, когда Оби-Ван провел пальцем по резинке его боксёров. — Ты уверен? — Я никогда ни в чём не был так уверен. Пожалуйста, Оби-Ван. Счастье светилось в его глазах. — А если я жду замужества? Энакин схватил его левую руку, нежно целуя кольцо на пальце. — Тогда хорошо, что мы уже женаты. Верно? — Тогда иди сюда, муж мой, — произнёс Оби-Ван таким низким голосом, что по телу пробежали мурашки. — Ты хочешь почувствовать, как сильно я тебя люблю? — Да, — выдохнул Энакин, наклоняясь, чтобы снова поймать губы Оби-Вана. Но его голова только больше закружилась, когда Оби-Ван потянул его в кровать. — Покажи мне. Огонь сопровождал каждое прикосновение Оби-Вана. Почти задыхаясь, Энакин закрыл глаза и уткнулся лицом в шею Оби-Вана. Вряд ли это был его первый раз, но к нему никогда не прикасался кто-то, кого он так глубоко любил. Кто-то, кто так тесно связан с его сердцем, разумом и душой. Полностью освободившись от одежды, Энакин ещё сильнее обнимал Оби-Вана, чтобы просто почувствовать тепло чужого тела напротив своего. Это было опьяняюще. Каждое движение было с такой нежной, любящей точностью. — Чувствуешь это? — прошептал он, оставляя поцелуи на каждом сантиметре кожи Энакина. — Я люблю тебя. — Люблю тебя, — рвано ответил Энакин, поворачиваясь, чтобы вновь прикоснуться к его губам. — Я хочу, чтобы ты вошёл в меня. Пожалуйста, Оби-Ван. Я так сильно хочу тебя, так... — он замолчал со стоном, когда хватка Оби-Вана усилилась. — Ты захватил с собой смазку? — спросил Оби-Ван, слегка поддразнивая. Покраснев от смущения, Энакин кивнул, направляя свой взгляд на сумку, оставленную около входа. И всё же он не хотел отстраняться от Оби-Вана. Он боялся, что это может разрушить какую-то магию момента. Что это больше не будет реальным. Энакин лениво размышлял, сможет ли он дотянуться до своей сумки, не слезая с кровати. Будто читая его мысли, Оби-Ван поцеловал Энакина, медленно вставая, чтобы взять сумку. Когда Оби-Ван достал купленную только на эмоциях бутылочку, восторг начал разливаться по венам Энакина. Он расслабился на подушках и откинул голову назад, снова почувствовав холодные пальцы на разгорячённой коже. Медленно проведя пальцами вниз по груди Энакина, Оби-Ван поцеловал его. Он нежно подготавливал их обоих и потом прижался лбом ко лбу Энакина, когда медленно начал входить. Энакин не смог сдержать стона, губы Оби-Вана расплылись в улыбке. — Чувствуешь это? — снова прошептал Оби-Ван, чуть увеличивая темп. — Тебе это нравится? Я хочу, чтобы тебе было хорошо, дорогой. Не в силах подобрать слова, Энакин промычал. Тепло распространилось по всему телу, покалывая прямо под кожей. Он крепко сжал поясницу Оби-Вана и пытался притянуть его ближе, но Оби-Ван оставался мучительно медлительным. Запустив пальцы в волосы Энакина, он вошёл в него ровно настолько, чтобы принести блаженство, но недостаточно, чтобы утолить его желание. Энакин почти заскулил, и, наконец, Оби-Ван сдался и полностью погрузился в него. Вскрикнув от удовольствия, Энакин наклонился вперёд и оставил укус на бледной шее Оби-Вана, заполучив его глубокий стон. Пока они оставались в устойчивом ритме, Энакин совсем потерял связь с миром, он мог думать только об Оби-Ване: о запахе его тела, о его холодных пальцах и растрёпанных светлых волосах. Они были так близко друг другу, что Оби-Ван точно мог слышать то, как быстро бьётся его сердце. Оби-Ван достиг пика экстаза первым, почти задыхаясь, когда вошёл в Энакина в последний раз. Хотя Энакин буквально через мгновение сам переступил грань удовольствия. Медленно соскользнув с него, Оби-Ван крепко прижался к Энакину, продолжая гладить его запутавшиеся волосы. Энакин не мог сдержать улыбки и слёз. И он не совсем помнил, как погрузился в сон, но у него точно осталось воспоминание о нежной руке на его щеке, о томящимся любовью выражении на лице Оби-Вана, когда он наклонился и прошептал: — Это было то, о чём я мечтал.***
С лёгким удовлетворением Энакин наблюдал, как Оби-Ван снова поправил воротник своей рубашки. — Честно, Энакин, — проворчал Оби-Ван, бросив на него смущённый взгляд. — Ты хочешь, чтобы весь мир узнал, что мы переспали прошлой ночью? — Да, — Энакин не отрывал взгляд от багрового пятна на бледной шее. Закатив глаза, Оби-Ван отвернулся, но Энакин мог видеть в зеркале его искреннюю улыбку. — Мы поставим Асоку в неловкое положение. — Она даже не заметит. После того, как они загрузили сумки в такси и сдали номер, пришло время для прощального завтрака. Самое последнее событие в безумном плане Асоки. Даже сидя в такси, Энакин всё ещё настаивал на том, чтобы держать Оби-Вана за руку вплоть до тех пор, пока они не вернулись в общежитие, похожие на замок. Столы были накрыты во дворе под просторными белыми тентами. Асока уже заняла место, она махнула им, и Энакин вздрогнул, заметив, что её взгляд остановился на Оби-Ване. — Я собираюсь выпить кофе, — сказал он, нежно целуя Энакина в макушку. — Сейчас вернусь. Челюсть Асоки практически касалась земли. — Ни за что, — её шоку не было предела, когда она наклонилась вперёд, чтобы прошептать на ухо брату. — Ты трахался с ним? — Асока, — огрызнулся Энакин в ответ, чувствуя, как его лицо краснеет. — Перестань, ты и так всё видишь. Сияя почти ярче солнца, Асока изо всех сил пыталась скрыть своё счастье. — Это отвратительно, но в то же время мило. Но всё равно… Когда вся эта история с фальшивым браком стала реальной? — Мы всё также не женаты, — сказал Энакин, и он был уверен, что выражение его лица стало несколько глуповатым. — Просто безумно влюблены. — Я даю вам год. Пнув её под столом, Энакин ухмыльнулся, услышав визг. — Я имела в виду год, пока ты на самом деле не женишься, идиот. Прежде чем Энакин и Асока смогли продолжить препираться, Оби-Ван вернулся, и Энакин полностью переключил свое внимание на него. Если Оби-Ван и был щедр на свои прикосновения раньше, это было ничто по сравнению с его поведением сейчас: он сел на скамейку рядом с Энакином, не оставляя и сантиметра между ними, и полностью обвил рукой его талию. Энакин воспользовался возможностью, чтобы опустить голову на его плечо. Это было реально — наконец-то это было реально. После завтрака они прощались с Асокой, и Энакин не мог перестать крепко её обнимать. До этого момента он не совсем понимал, что Асока не поедет с ним домой. — Я буду скучать по тебе, Шпилька, — слёзно сказал Энакин, она шмыгнула носом и обняла его немного крепче. — Держись подальше от неприятностей. Рассмеявшись, она покачала головой. — Не смогу. В конце концов, ты же меня растил всё это время. Энакин отстранился, прежде чем ещё сильнее расплакаться, но также яркая улыбка не исчезала с его лица, когда Асока бросилась и в объятия Оби-Вана. — Позаботься о нём, хорошо? — прошептала Асока. — Большое тебе спасибо. Благодарила ли она его за то, что он согласился на её безумный план, или за то, что они наконец-то разобрались в своих чувствах друг к другу, Энакин не был полностью уверен, но его сердце воспылало, как никогда раньше. Оби-Ван поцеловал Асоку в лоб. — Не беспокойся. Будь в безопасности. И сразу звони, если случится что-нибудь экстренное. Асока кивнула, сдерживая слёзы. Когда Оби-Ван и Энакин проводили её и Баррисс в общежитие, они отправились в аэропорт. «У неё всё будет хорошо», — повторял себе Энакин, взволнованный тем, что Асока смогла начать новую главу в своей жизни. Шми бы так ей гордилась. Поездка в аэропорт была какой-то… торжественной? Они упаковали кольца обратно в свои маленькие футляры, но добравшись до ювелирного магазина, ни Энакин, ни Оби-Ван не смогли переступить порог. — Мы не обязаны возвращать их, — сказал Энакин. — Мы могли бы оставить кольца. — Дорогой, мне кажется, ещё слишком рано думать о настоящем браке. Энакин вообще так не считал. Он бы женился на Оби-Ване прямо сейчас, если бы тот согласился. Но он не собирался давить. Энакин подождёт, если такового желание Оби-Вана. — Не прямо сейчас, — медленно продолжил Энакин. — Но когда-нибудь? И мы могли бы оставить кольца до тех пор. Повернувшись, Оби-Ван протянул руку, чтобы погладить большим пальцем щеку Энакина. — Разве ты не хотел бы чего-нибудь получше? — Они сентиментальнее. Это намного важнее. С мягким выражением лица Оби-Ван кивнул и слегка приподнялся на носках. Поцелуй был медленным и нежным, но всё равно у Энакина перехватило дыхание. Он подозревал, что это всегда будет происходить, ведь это касалось Оби-Вана. — Хорошо. Мы сохраним их. Полёт домой прошёл без происшествий, но Энакин чувствовал, как страх наполняет его с каждым мгновением. Он не хотел покидать Оби-Вана, но и не хотел казаться одержимым. Поэтому, когда Энакин вернулся домой, он распаковал вещи и попытался занять свой разум и тело чем-нибудь. И всё же дом был таким пустым. Было тихо, и Энакин никогда в жизни не чувствовал себя таким изолированным от мира. Он расхаживал перед камином, просматривая старые семейные фотографии. Шми не было много лет, и внезапно Асока тоже исчезла. Вся причина, по которой Энакин никогда не уезжал с Татуина, заключалась в том, что он хотел быть рядом со своей семьёй, но сейчас он был один. Когда солнце начало садиться, Энакин наполовину подумывал о том, чтобы заказать пиццу, для готовки у него точно не было настроение. Вдруг раздался тихий стук. Энакин сел с игрушкой робота в руках и уставился на входную дверь прищуренными глазами. «Кто это? Я ещё ничего не заказывал…» Но затем надежда начала наполнять его, когда он вскочил с дивана и поспешил открыть дверь. Оби-Ван улыбнулся ему в ответ, выглядя немного смущённым. — Я подумал, что тебе может быть одиноко, ты никогда не жил один и… — он заметил, что Оби-Ван держал в руках пиццу. — Извини, если вторгаюсь. — Тебе не за что извиняться, — сказал Энакин, целуя его и затаскивая домой. — Я скучал по тебе. — Едва ли прошло три часа, — усмехнулся Оби-Ван, качая головой, но Энакин поймал взгляд его глаз. Он тоже скучал по нему. Они вместе, просто сидят на диване, почти в обнимку, едят пиццу и смотрят телевизор. Тишина впервые была успокаивающая, теперь не такая пугающая. Энакин придвинулся ещё ближе к Оби-Вану, уткнувшись носом в плечо. Он чувствовала себя в безопасности и таким правильным. Они такие идеальные вместе, будто всегда являлись ключами к сердцам друг друга. Взглянув на свою левую руку, Энакин потёр то место, где когда-то было кольцо. И тихо спросил: — Прошлой ночью ты сказал, что это была твоя мечта. Прямо перед тем, как я заснул. — Я говорил о вопросе из самолёта, — ответил Оби-Ван, зарываясь пальцами в волосы Энакина. — Ты тогда задал мне вопрос: «Какова твоя самая большая непризнанная мечта?». — Ты умеешь делать комплименты, — промурлыкал Энакин, целую синяк на шее Оби-Вана. С мягким смехом Оби-Ван покачал головой. — Нет, дорогой. Я имел в виду быть с тобой. Любить тебя и быть любимым в ответ. Это моя мечта. Энакин потерял дар речи… Прямо сейчас он держал себя изо всех сил, чтобы не спрыгнуть с дивана, не опуститься на одно колено и не начать умолять Оби-Вана выйти за него замуж, он правда сопротивлялся, как мог. — Да, — сказал Энакин, переплетая их пальцы. — Моя тоже.