Мы вдвоём

За две ночи до того, как наступил бы её день рождения, Токо надела платье цвета крови, что так подходило её волосам. Когда отец наклонился поправить ей шлейф, оно бросило на ее лицо багровый отсвет. — Прекрасно выглядишь, дорогая. — Улыбнулся Маширо. Токо постоянно прикусывала губы, почти грызла; и когда она попыталась улыбнуться в ответ, губа лопнула. Рот заполнил резкий привкус меди. Отец этого не заметил. Однако, Токо заметила его странный вид. — Тебя что-то тревожит. Маширо остановился и посмотрел на дочь в лёгком недоумении, но потом улыбнулся. — Нет, дорогая. Просто сегодня у меня много работы, можешь идти. Токо никогда не перечила ему, поэтому и сейчас, слегка кивнув, направляется к выходу. Как только она оказывается по ту сторону двери и идет по темной улице, то не сдерживает улыбку. Все новости, интернет, газеты только и твердят об одном. О человеке, который смог сбежать из лучшей тюрьмы мира. Токо шире улыбается и смотрит на темное небо. Интересно, в какой мусорке он сейчас спит? Открыв дверь в свою квартиру, девушка вздыхает от того, как тут тепло. На улице холод, а она в платье простом. Она тянется, чтобы включить свет и в темноте спотыкается о чью-то обувь. Токо тут же замирает. Она живет одна. Отец посвятил себя другой жизни, поэтому девушка чуть ли не с рождения была одна. После же она все таки переехала из лаборатории и её квартира стала ее маленьким миром. У неё есть свои вещи, всякие безделушки, даже еда та, которую она хочет есть. В этот маленький мир она никого не пускала. Токо просто боялась, что это все у неё заберут. Единственное что у неё было. Но входить все таки одному человеку можно было. Поэтому, вспомнив, что в принципе такой расклад событий был возможен, девушка вздохнула и направилась на кухню. Токо вдохнула родной запах и достала чашку для кофе, на котором был нарисовал котик. Пушистый такой, черненький и с наглой рожей. Милашка. Девушка заваривала себе напиток, думая, что надо бы завтра пойти купить лапшу и котика. Да, странный набор, но она уже взрослая и сама разберется, что ей надо. Не так, как было раньше, когда она полностью находилась под контролем отца. От грустных воспоминаний девушку отвлекли руки, который медленно обвивали её талию. Токо подняла глаза и заметила знакомое сонное лицо, которое устроилось у нее на плече. — Заходишь или уходишь? Это был обычный вопрос, задаваемый после его прибытия или прежде чем дверь захлопнется за ним - это рутина, отточенная годами привычка. Старый юмор, в ещё более старом вопросе, сформированный и отполированный в хаосе бесчисленных приездов и отъездов. Рокудо зевнул на её плече и что-то промычал, уткнувшись в шею. Токо дрогнула от такого контраста чувств. Да, все таки она не самый тактильный человек, в отличии от этого парня. — Это зависит от желание дамы. Уголки губ задергались в полуулыбке, говоря парню, которому и тридцать было трудно дать на первый взгляд, что она услышала ответ, хотя это и вправду было обыкновением, уже практически не подвергая искреннему сомнению, что она примет его обратно. Маленькие привычки и ритуалы, традиции должны цениться, как хороший винтаж или заходящее солнце над городом. И легкость, найденная в присутствии друг друга, чувствовалась в маленьких, невысказанных вещах. — Добро пожаловать домой, Рокудо. Ухмылка Вечного Беглеца растеклась под её кожей, и когда его смешок вырвался из него, Токо ткнула его локтем. — Мог бы хотя бы посуду помыть. Парень повернул голову на раковину полную всякой посудой и склонил голову в бок. — В прошлый раз, когда я разбил пять тарелок и две кружки, ты сказала, чтобы я больше вообще не показывался на кухне. — Ну, а кто виноват, что у тебя руки растут не из плеч? — Обидно. — Рокудо вертит её список дел на несколько дней. — А кто виноват, что у тебя просто ужасный почерк? — Что? У меня нормальный почерк! Это просто ты читать не умеешь. — В том то и дело, что умею. Но не твои вот эти завитушки. Токо недовольно смотрит на Рокудо, а потом на свои записи. Ну… Может и правда не все так красиво, как в книжках, но тоже неплохо. Если ещё не забывать тот факт, что она сама всему училась. Рокудо подхватывает её на руки и тащит в комнату. Они оба слишком устали за сегодня. Нет, они всегда уставшие, вообще их никто никогда другими и не видел, но сегодня усталость какая-то правильная. Словно она настоящая, а не типичная. — Хороший человек. — Сказала девушка, слушая довольное урчание, всё это время её любопытные пальцы дергали темные пряди. А затем - озорная улыбка, сверкающая возле его шеи, храня многое, что он не мог видеть. Токо не спрашивала ни о тюрьме, ни о том, что он мог натворить там и на свободе. Они были простыми существами с неудачами, и у них было достаточно времени, чтобы волноваться об этим под суровым светом дня - не сейчас, в приглушенной темноте их спальни. Телефон девушки напомнил о своём существование только тогда, когда на экране высветилось имя отца Токо. — Да? — Токо. — Голос старшего Мацуки прозвучал грубо, но устало. — Номер 610 сбежал из тюрьмы, если ты его найдёшь или заметишь, то передай мне. Я не уверен, но думаю, что через два дня, а может и через день, он прибудет в город. Токо какое-то время молчала на пару со своим отцом. Это тишина то-ли напрягала, то-ли смешила. Кажется, до Маширо стало доходить. — Он у тебя, да? — Эммм, нееееет. — Наигранно протянула девушка. Совсем врать не умела. — То есть, типа да, но… Телефон тут же из её рук вырывает Рокудо. — Не верьте ей, я давно ушёл. Токо выхватила свою вещь и дала парню по голове подушкой, пока тот, как наглый кот, смеялся. — Ками, дай мне сил. — Вздохнул Маширо, понимая даже на таком расстояние, что это бесполезно. Хотя как Рокудо мог добраться так быстро до их города? — Токо, перезвони, когда инородное тело в голове 610 начнёт работать. Когда в комнате снова воцарилась тишина, Рокудо и Токо переглянулись. Они улыбнулись друг другу и на душе у девушки будто цветы расцвели. Токо хочется бесконечно сидеть вот так, в тишине, когда его голова лежит на её коленях, и представлять, что остались только они вдвоём, а там, снаружи, за дверью, никого больше, и вообще нет всего безумного мира с его сражениями, смертями, горем… — Теперь я останусь с тобой навсегда. — Говорит Рокудо. Токо молчит. Гладит его по волосам и не смотрит ему в глаза. — Нет. — Говорит она наконец. — Ты не хочешь? — Спрашивает спокойно парень, даже не думая от неё отлипать. — Просто слишком хорошо знаю тебя. Один раз ты уже ушёл. — Отвечает Токо. — Ты не сможешь долго оставаться на одном месте. Тебя снова потянет не весть куда… — Никуда меня не потянет. — Резко перебивает Рокудо. — И чем ты собираешься заниматься? — Буду сидеть и любоваться тобой. — Отвечает легко парень, словно его спросили какой он чай будет пить. — Каждый день. Токо слегка улыбается самым уголком рта. — Или найду какую-нибудь работу в удовольствие. — Говорит Рокудо и открывает глаза. — Может чему-то и научусь. И останусь с тобой навсегда. Улыбка Токо растворяется без следа. Она вздыхает и качает головой. Как бы она хотела оставить его при себе до конца жизни! Но знает его слишком хорошо. Он начнет тяготиться этой жизнью, и девушка не хочет, чтобы данное ей обещание давило на него. Нет, она не допустит, чтобы он переступал через себя ради неё. Если она скажет это вслух, то он начнёт её переубеждать, поэтому Токо молчит. Рокудо и так знает, о чём она думает. — Хорошо. — Вдруг говорит он. — Я не буду обещать остаться с тобой навсегда. Я останусь на тысячу ночей. А потом решу, что хочу делать дальше. Тысяча ночей это почти три года, думает Токо. Достаточно, чтобы эгоистично насладиться любимым мужчиной и потом отпустить его на все четыре стороны почти без сожалений. А он не успеет мучительно заскучать, но поймёт, что она была права... — Это больше похоже на правду. На тысячу ночей оставайся. Каждое утро, когда она просыпается в одной постели с Рокудо, в её голове щелкает счетчик, отнимает по одной ночи из тысячи. Момент расставания всё ближе и ближе, но Токо гонит от себя прочь мрачные мысли. Она наслаждается каждым днём и каждой ночью рядом с парнем. И он, кажется, не слишком тяготится своим добровольным заточением в городишке, находит себе развлечения: то кому-то помогает, чтобы раздобыть немного денег, то просаживает их в карты, а то сидит целыми днями и любуется на Токо. Они не говорят о скором расставании, делают вид, что ничего не происходит, но оба то и дело бросают взгляд на календарь. День тает за днём, ночь за ночью, назначенный срок приближается. Рокудо не прощается, просто однажды утром Токо просыпается и не находит его рядом. Нет его и на кухне, и на улице. Тогда она кивает сама себе, улыбается через силу и мысленно говорит, что всё сделала правильно. Она слишком хорошо его знает. Он не может долго оставаться на одном месте. Может быть, когда-нибудь он еще заглянет в гости.