Девяносто девять сотых

Под усыпанным множеством звёзд величественным, не затмевавшимся преходящим блеском бесцеремонного тщеславия цивилизации, небосводом слабо потрескивал скудный огонёк затухающего костра, янтарное мерцание которого едва освещало три существа, уставившихся в бесконечность ночи, в каких-то смутных неспешных размышлениях. Почти. — Почему эти хаттовы торговцы оружием всегда норовят встречаться в какой-нибудь глухомани? — Хан Соло окинул сердитым взглядом пустую поляну и оглянулся на сидевшего по-соседству Люка Скайуокера, который по-прежнему смотрел на небо, беззвучно дуя в горлышко прижатой к нижней губе полупустой бутылки эля. — Думаю, потому что они везут оружие нелегально, — рассеянно ответил Люк, глядя на костёр, который около пяти часов назад, внезапно загоревшись идеей устроить барбекю, развёл Чуи в десяти ярдах от трапа «Тысячелетнего Сокола». В кои-то веки «Сокол» прибыл раньше. И хотя по местному времени уже наступила полночь, торговцы оружием, о которых шла речь, до сих пор не появились. По идее, им стоило бы осмотреть местность, а может быть и сделать пару орбитальных облётов с включённым в режим широкоугольного обзора сканером. Но Хан есть Хан, так что они приготовили барбекю и достали ящик эля. И сейчас, спустя пять часов, пригоревшее барбекю было съедено, а кореллианский эль лился рекой. — Знаешь, что несправедливо? — задумчиво произнёс Люк. — Что? — Хан не обернулся. — Мой труп стоит больше, чем я смогу заработать за всю оставшуюся жизнь… Хан бросил в огонь пустую бутылку и наклонился, чтобы достать другую: — Не, не… ты будешь жить, но только потому, малыш, что нет пульса — нет оплаты. На какое-то время наступила тишина, и опять что-то зашуршало в подлеске. Все старательно это игнорировали. Люк потянулся за очередным горячим куском теффи — зерновой лепёшки, поджаренной на костре с чем-то непонятным оранжевым. Он не хотел спрашивать с чем именно, потому что сейчас ему это вроде как нравилось. — Знаешь, что печально? — в свою очередь осведомился Хан. — Мы пока о несправедливости, — напомнил Люк, — до печали нам ещё по две бутылки. — Да, но это печально. — Ладно, что? — Видишь те три спутника?.. Я понятия не имею, как они называются. А я — навигатор. — Видишь вон тот, сбоку? — прищурился Люк, показывая на спутник. — Да? — ожидаемо переспросил Хан. — Если прищуриться, его поверхность похожа на твилекка в шляпе. Без лекку. Хан пристально рассмотрел его: — По-моему, ты слишком долго проторчал в пустыне без шляпы, малыш. — Я скучаю по пустыне, — вздохнул Люк, заглянув в свою бутылку. — Ты же говорил, что никогда не будешь скучать по Татуину! — приподнялся Хан. — Я не по Татуину скучаю… Я скучаю по пустыне. — Это была помойка! — Да… но это была тёплая помойка, — с грустью ответил Люк. Чуи что-то длинно раскатисто прорычал, посмотрев на Люка осоловелыми глазами. — Чуи говорит, что отвезёт тебя обратно, — перевёл Хан, — в небольшой отпуск? — Это здорово… Меня и так полгалактики разыскивает, не хватает только, что бы другая половина стала гоняться за мной за самоволку, — сказал Люк об Альянсе. — A, да никогда они тебя не поймают. В любом случае, по-моему, это примерно девять десятых Галактики. Чуи сев, озвучил ещё одну вескую мысль. Рассеянно кивнув в знак согласия Хан перевёл: — Да… девяносто девять сотых, — на следующих словах он запнулся, но продолжил, — а может быть, девятьсот девяносто девять… — Хан, заткнись. Что бы ни сидело в кустах, оно снова зашевелилось, и все замерли, настороженно прислушиваясь. Хотя Люк не представлял, что конкретно они могли с этим сделать в их нынешнем состоянии. Может, поэтому они постепенно успокоились, оставив шевеления без внимания. — Знаешь, что печально? — снова спросил Хан в наступившей тишине. — Что? — Агр-ра-рх? — Здесь НЕТ женщин, — Хан повернулся и выразительно посмотрел на Люка. — Не смотри на меня. — В твоём восстании нет женщин! — Да, есть они… просто они все сторонятся тебя. И это не моё восстание. — Ну а чьё же? Люк задумался: — Леи… и она женщина. — Да, я заметил, — вновь воцарилось длительное молчание, в течение которого оба парня сделали по глотку из своих бутылок… — Ты собираешься подкатить к ней или как? — в голосе Хана звучало что-то среднее между беспокойством и упрёком. — А ты? — просто спросил Люк. — Эй, я первый спросил. Люк разорвал тишину, достав очередную бутылку и откупорив её о подлокотник своего раскладного кресла. — Не думаю, что к начальству можно подкатывать, — рассудил он наконец. — Ну, та милашка из команды техобслуживания определённо заигрывала с тобой, лейтенант-коммандер,. — изобразил на лице недоумение Хан. — Она интересовалась крестокрылами. Явно позабавленный Чуи ухмыльнулся, оскалившись во все зубы, и что-то прорычал в ответ. — Да,. — подтверждая его слова, Хан махнул бутылкой в сторону вуки, — она стояла крайне близко. — Это же лётная палуба… там все стоят вплотную. — Да, это верно, малыш,. — многозначительно кивнул Хан, — на лётной палубе мне приходится стоять близко к людям… Но я не кладу ладонь им на грудь. — Её толкнули на меня! — Но даже тогда я так не делаю, — со значением добавил Хан. — Я не хочу говорить об этом, — заявил Люк. Хан усмехнулся, и Люк выдержал паузу сколько мог… — Ты правда думаешь, что она заигрывала со мной? — Уже слишком поздно, малыш. — И так всю жизнь. Морща шерсть вокруг глаз Чуи зашёлся в заливистом лае. — Чуи говорит, что на лётной палубе он всё время показывал тебе бровями, — пришлось сказать Хану. — Так вот что это было! Вуки что-то спросил. — А ты думаешь, что это было? — перевёл Хан. — Уп-с, а я думал, он подкатывает ко мне! — усмехнулся Люк. Чуи коротко рыкнул, расслабленно откидываясь назад, и Хан усмехнулся: — Он говорит, тебе должно повезти.