Благороднее ли на уме страдать

"Я не могу смотреть, как ты умираешь! Я люблю тебя..." Дыхание Синдбада сбилось, и он недоверчиво уставился на Марину. Эта женщина, которая отдавала все, что получала, которая спасла ему жизнь и была спасена в ответ, следовала за ним на край света и обратно, защищала его перед лицом бога…  Она любила его?  Синдбаду нравилось, какой была Марина. Что она сделала, и особенно как она это сделала, даже если он не признался бы ей в этом в лицо. То, что она отправилась в это путешествие, пробудило в нем смутные старые надежды. Но его чувства к ней, родившиеся в одно мгновение и разбившиеся о скалы Сиракуз в следующее мгновение, мгновение, прошедшее более десяти лет назад, поблекли. Притупился с течением времени и смирением. Он хотел, чтобы она не плакала из-за него. Он не стоил ее слез, не стоил того, чтобы кто-то вроде нее доверил свое сердце кому-то вроде него.Его.Вор, подлый негодяй, победивший Протея, благородного принца, который готов умереть за человека, в котором он даже не уверен, что тот все еще его друг. Протей, которого Синдбад не хотел — не мог — предать по причинам, которые он не был уверен, что когда-нибудь будет готов признать.  Он смахнул слезы Марины большим пальцем. "Ты могла бы полюбить мужчину, который сбежал бы?" Синдбад позволил Марине заключить себя в объятия, теперь его сердце болезненно колотилось. Он знал, что она, вероятно, могла чувствовать это, надеялся, что она не поймет причину неправильно. Поверх ее головы он увидел, как Кейл ведет Химеру по извилистой траектории к их маленькому острову, красные паруса хлопают, как сломанные крылья. Размышления об ущербе, который он причинил своему собственному кораблю, были прекрасным отвлечением, помогая ему выбросить все остальное из головы. Им пришлось бы укрепить грот-мачту, если бы у них была хоть какая-то надежда добраться обратно до Сиракуз, и такелаж, который он порвал своим последним трюком... Но его мысли неизбежно вернулись к Марине и тому ущербу, который она причинила с тех пор, как они покинули порт. Марина, невеста его самого старого друга. Важнее любого ремонта, который мог понадобиться Химере, он должен был убедиться, что между ними все... улажено, прежде чем они вернутся. Еще хуже, чем предать Протея, было бы вести ее дальше из трусости. "Марина, я—" Но она пальцем заставила его замолчать, грустная улыбка появилась в ее глазах.Синдбад почувствовал, как на его губах зарождается мозоль. "Марина синьораааааа!" Крыс завыл среди такелажа, переваливаясь через борт корабля и над неестественно спокойным морем, отчаянно раскинув руки. Марина со смехом помахала ему в ответ, затем отвернулась от Синдбада и начала спускаться к кромке воды. "Марина, подожди!" — позвал он. Никто не мог сказать, когда у него появится шанс поговорить с ней наедине, как только они вернутся на борт. Она выжидающе обернулась, ее глаза сияли таким доверием и надеждой, что слова застряли у него в горле.  "Капитан!" Голос Кейла раздался со своего поста у руля. Облегчение, отчетливо отразившееся на лице его первого помощника, отразилось и на остальной команде, все они столпились у разбитых перил, наблюдая и ожидая их. Синдбад тяжело вздохнул и последовал за Мариной к воде. Момент снова был упущен. Пока они плыли обратно к кораблю, он утешал себя тем, что, может быть, только может быть, он сможет игнорировать то, что оставил невысказанным, пока они не доберутся до Сиракуз. Без Книги Мира его шее предстояло свидание с колодой и очень острым топором. Но, по крайней мере, Протей будет жить, в безопасности, зная, что он был прав насчет Синдбада с самого начала. И Марина вышла бы замуж за человека лучше, чем Синдбад когда-либо был. И в качестве своего последнего акта Синдбад благородно умрет на глазах у них обоих, так и не сказав ни слова ни одному из них о предательских чувствах, скручивающих его желудок узлами.  Люблю сложные вещи. Так было лучше, проще для всех. Определенно.  Возможно.  ...Может быть.  Эрис была права. Он действительно был эгоистом.