Reminiscing

Иногда Хёнджин почти скучает по временам, когда имел безграничную власть над разумом Джисона. В сексуальном плане. Взгляд с прищуром, приподнятая бровь, долгий зрительный контакт и бум! У него на руках краснеющий Джисон Однако за последние два года (в один из которых они никак не могли решиться на что-то, а во второй уже были влюблены, переполненные умопомрачительной и мягкой нежностью – в общем, всем и сразу) его Джисон стал немного увереннее (что естественно) в себе и их отношениях. И это хорошо, так и должно быть, Хёнджин ужасно горд за него. Но когда он оказывался в подобных ситуациях, не мог не вспомнить, каким смущённым и неуклюжим когда-то был его парень. Он не жалуется! Ни в коем случае. Этот Джисон тоже очень и очень хорош. Этот Джисон, который нежно прижимает его лицо к свежевыстиранным простыням, кверху задницей, чтобы тот не тёрся членом о вышеупомянутые атласные простыни и заставляет так медленно принимать его член. Это и ад, и рай, и самая настоящая пытка, и лучшее, что случалось с Хёнджином за прошедшую неделю. Джисон использовал смехотворное количество смазки, прямо как он любит, влажные звуки которой, Хёнджин мог поклясться, были громче его собственного голоса, готового сорваться, пока он отчаянно стонал в простыни. Если вернуться к началу их отношений, Хёнджин никогда бы не поверил, не посмел бы даже надеяться на то, что Джисону так понравится роль доминанта. Но он умный мальчик и быстро научился играть Хёнджином, как обычно играют на тонко настроенных музыкальных инструментах. Иногда Хёнджин, вопреки собственной воле, начинает принимать за комплимент то, как Джисон изучает его. С такой же сосредоточенностью и безудержностью, с которой он относится к своей музыке. Рука на его затылке ползёт вверх, вплетаясь в волосы и крепко сжимая их, чтобы поднять голову вверх. Несмотря на все его старания, громкие и непристойные звуки, больше ничем не заглушаемые, начали отскакивать от стен их спальни и Хёнджин почувствовал, как краснеет. – Эй, принцесса, – говорит Джисон позади него. Его голос звучит абсолютно небрежно, будто это не он сейчас зарывается по самые яйца в задницу Хёнджина. Он даже не пытается скрыть едва не порнографический стон из-за ласкового прозвища, чувствуя, как член Джисона дёргается в ответ на это. – Разве ты сейчас не занят немного? Хёнджин стонет ещё раз, шевеля бёдрами, когда Джисон посмел войти в него до конца и.. остановиться. Рука на его бедре сжимается, удерживая на месте, и он не может сдержать смешка. – Тебя что-то не устраивает? Могу остановиться, если хочешь. Отвратительный лжец. Он не остановится просто так, лишь усложняет жизнь Хёнджину. Его парень не был бы его парнем, если бы не эта упрямость. – Я хочу, чтобы ты меня наконец-то трахнул. – хрипит Хёнджин, сжимаясь вокруг его члена в попытке спровоцировать. – Ой, извини, разве я не делаю этого, пока мы разговариваем? – его тон вежлив, но слова – сплошная грязь, переполненная возбуждением. – Знаешь, мне отсюда открывается прекрасный вид и, кажется, я имею тебя прямо сейчас. Хёнджин хотел бы, чтобы он прозвучал, как дурачок. Но Джисон произносил эти слова таким насмешливым тоном, тем самым, который разозлит тебя, не беспокоясь, что это будет звучать глупо, потому что конечной целью было заставить тебя выглядеть глупо, стоит тебе только отвлечься. Джисон тянет его за левую щеку, пока говорит, и Хёнджин отчётливо представляет его самодовольное лицо, с которым он наблюдает за ним, жадно принимающим его член. Хёнджин не знает, от чего его ведёт больше – быть с прижатым к кровати лицом и приподнятой задницей, не имея возможности отвлекаться на его отвратительно красивое лицо, или сложенным Джисоном пополам, вынужденный смотреть, как его брови заламываются, когда он становится близок к оргазму. Не то чтобы Хёнджину сейчас хватит ума выбрать, точно не тогда, когда Джисон делает ещё несколько чётких толчков, ровно до тех пор, пока не чувствует, как Хёнджин начинает особенно сильно дрожать под ним от идеального попадания по простате, чтобы остановиться, потираясь бёдрами. Хёнджин издаёт громкий звук, роняя голову на постель, если бы не рука в его волосах. Джисон склоняется над его фигурой, и Хёнджин готов поспорить, что это выглядит немного неловко, что совершенно не имеет значения, пока они здесь, в их в спальне и их квартире, где только они двое и он чувствует сильнейший прилив удовольствия. Хёнджин был бы ужасным лжецом, если бы сказал, что жалеет о том, что научил Джисона всем тем трюкам, из-за которых становится таким слабым и возбуждённым. Он не готов брать на себя всю ответственность, пока любознательный ум Джисона буквально выжимает удовольствие из тела и разума Хёнджина такими способами, о которых он даже не подозревал и которыми безусловно наслаждается. Ладно, Джисон использует не всю силу, которую имеет над ним, и, возможно, не хотел бы, а Хёнджин всегда готов отблагодарить его за это. Иногда он просто из раза в раз лучше старается, но всё в порядке, ему нравится трудиться ради своей награды. (А ещё Хёнджин знает, что Джисон может быть грубым и жестоким, если он попросит, но в то же время всё ещё краснеет, широко распахивая глаза, когда Хёнджин заигрывает, приглашая присоединиться к нему в ванне с пеной, в которой Джисон в конечном итоге его уничтожит) – Господин, пожалуйста. – надломленно напевает Хёнджин и удовлетворённо улыбается, когда Джисон в ответ двигает бёдрами, глубже вгоняя в него свой член. Было бы забавно, что Джисон всё ещё испытывает слабость к такому клише, если бы Хёнджин сам не падал перед ним на колени каждый раз, когда тот называет его принцессой. Он идеально сочетает в этом слове насмешку и влюбленность, доводя Хёнджина каждый чёртов раз. В их совместной жизни достаточно вещей, на которые Хёнджин готов пожаловаться, но секс точно не входит в это число. – Господин, пожалуйста, я.. – на всякий случай он снова делает тяжёлый вздох. – Ты можешь ускориться. Я буду хорошо себя вести. – Разве ты не всегда хороший для меня, а, Принцесса? Хёнджин гордится восхищением и обожанием в голосе Джисона и слегка закатывает глаза, когда тот натягивает его на свой член при следующем толчке. Он опускает ладонь с волос Хёнджина, чтобы обхватить бёдра двумя руками, крепко сжимая их до синяков, и Хёнджин, уже бескостный от удовольствия, толкается вперёд, когда Джисон буквально начинает набирать скорость. Это было почти легко. Хёнджин слышит, как напрягается его голос от всех тех звуков, которые из него вытрахивает Джисон, и наслаждается такой скоростью ещё одно мгновение перед тем, как Джисон снова останавливается, оставляя внутри него только толстую головку. Хёнджин прикусывает свой язык, чтобы не выругаться. Этот гадёныш точно выбрал своей целью на сегодня посмеяться с того, какой он жалкий. Внутри начинает понемногу пузыриться раздражение, но он не жалуется, просто не хочет. Не тогда, когда он сделал именно то, о чём Хёнджин собирался его попросить немного ранее. Он любит свою работу, правда, но эта неделя была полна отвратительных шоу, ужасно длинных, из-за которых он редко виделся со своим очаровательным парнем, ведь их расписания почти никогда не пересекались. Он просто очень-очень-очень жаждал этих до костей пробирающих ощущений от Джисона, вдавливающего его в этот несчастный матрас. Настолько сильно бьющая в голову эйфория от поддразниваний и издёвок Джисона, что он готов расплакаться? Лучшее чувство на Земле. И Джисон как всегда идеально справлялся со своей задачей. – Умница, – хвалит он. – но ты можешь лучше, Принцесса, не так ли? Хёнджин издаёт смущающий стон, совсем не грациозно дёргаясь всем своим нуждающимся телом. Тяжёлый и переполненный член, краснеющий и дёргающийся между его бёдрами, пачкал простыни предэякулятом. Эти бёдра сплошь покрыты засосами и отметками, которые Джисон мягко оставлял, пока подготавливал его так же медленно, как и трахает сейчас. – Ты знаешь, что нужно сказать. Ах, да. Мольбы. Хёнджин никогда не подумал бы, что ему это настолько понравится, ведь ни с одним из его партнёров ему не было так комфортно заниматься подобной болтовнёй. Джисон раскрыл эту его сторону: упрямого похотливого засранца. Он пытался что-нибудь сказать, но в голове было только поклонение в перемешку с огорчением, а беспорядочные мысли были лишь о том, чтобы Джисон трахнул его пожёстче и кончил глубоко внутрь. – Хёнджин, цвет? Настолько простая, настолько правильная вещь, чтобы убедиться, что всё в порядке, но она всё ещё каждый раз заставляла Хёнджина улыбаться. Его и без того перегруженную голову наполнило чувство влюблённости. – Зёленый, – сказал он, убедившись, что его голос будет звучать уверенно в данный момент. Джисон клюёт его в плечо, намекая, что услышал. – Тогда что за заминка, мой хороший, м? – он натягивает его волосы. – Умоляй. – Сонни, господин, пожалуйста... Я хочу... Хочу кончить. Пожалуйста, заставь меня кончить. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Ты мне нужен, пожалуйста. – На этот раз все фразы и звуки легко соскальзывали с его покрасневших губ. Слова быстрые и умоляющие, а голос задыхающийся и ломающийся, гораздо сильнее, чем он мог себе представить. Его мольбы звучали непристойно громко в их спальне. Джисон всё ещё дразнит его одной головкой, скользя по влажной дырочке, и издаёт звуки грязнее, чем тот факт, что он плачет. В горле неожиданно застрял звук, вырывающийся из него чем-то между икающим стоном и рыданием. Если не вдаваться в подробности, Джисон никогда не позволил бы ему пережить подобное, но сейчас, кажется, всё это делается для него же. Он понимает, что победил, когда Джисон ругается и поднимает свои бёдра повыше. – Так нормально? – Да. – шипит Хёнджин, когда его кивок остаётся без внимания. – А так? – он снова спрашивает, хватая верхнюю часть тела Хёнджина и прижимая его спиной к своей груди. Мускулистая рука обхватывает его торс, удерживая так, будто он ничего не весит. Хёнджин на секунду закатывает глаза, ярко представляя, как они выглядят со стороны. Боже, его мышцы тоже были достаточно приятным бонусом. Хёнджин и раньше находил его довольно привлекательным, однако за последние два года его мышцы значительно выросли, и это заставило его радоваться тому, что они так быстро начали встречаться и ему не пришлось отбиваться от других претендентов бейсбольной битой Сынмина. На этот раз Джисон не медлит, сильными и быстрыми толчками вгоняя в него свой член. Хёнджин держится из последних сил, не способный сделать что-то большее, чем переместить свою руку на его бицепс, бёдра всё ещё удерживаются второй рукой Джисона, пока тот крепко держит его, заставляя так хорошо принимать всё, что он даёт. Хёнджин думает, что шлепки их тел звучат немного пошло, но всё это совершенно не имеет значения, пока Джисон так идеально попадает по его простате. – Прикоснись к себе. – стонет Джисон где-то около его правого ушка. – Вперёд, я хочу посмотреть. Он оставляет мягкий укус на его шее, когда Хёнджин не выполняет приказ моментально, но это ведь не его вина, верно? Говорить сейчас немного проблематично. Даже не собираясь выглядеть грациозно в данный момент, он без какого либо изящества обхватывает рукой свой истекающий член. Хёнджину не требуется слишком много, он всё ещё покачивается от его толчков перед тем, как кончить. Его голова откинулась на плечо Джисона, а рот открылся в немом крике. Он дрожал от удовольствия, не уверенный, открыты или закрыты сейчас его глаза. Большая часть спермы выплеснулась на его собственные руки, одна капля осталась на кончике члена, и его всё ещё трясло от чрезмерной стимуляции. Тихий голосок в его голове напомнил о только выстиранных простынях, и, блять, он правда надеется, что не запачкал их. Не то чтобы в данный момент это имеет хоть какое-то значение. – Нет, пожалуйста, кончай внутрь. – быстро говорит он, чувствуя, что Джисон собирается отстраниться после того, как Хёнджин кончил. Довольно глупо, во-первых, потому что Джисон сейчас в презервативе, но он всё равно просит об этом, сходя с ума от ощущений каждый раз, когда они так делают. И во-вторых, потому что это каждый раз заставляет Джисона выругаться при следующем толчке, с силой толкая вперёд их обоих. Хёнджин почти чувствует, как его колени от этого скользят по сатину. – Блядский боже, – Джисон задыхается, немного запыхавшийся. – Господи, детка, как же ты прекрасен, блять. Мягкий член Хёнджина шлёпает по внутренней стороне его бедра, продлевая ему оргазм, руки и ноги онемели от удовольствия, вызванного сверхстимуляцией. Джисон наконец-то сбивается с ритма, пряча лицо в мокрой шее Хёнджина, и громко стонет, срываясь на шипение. Хёнджин знает, что ещё немного, и он зарычит. Каждый раз, неважно, на сцене или в постели, то, как его парень кусает губы и улыбается, обнажая зубы, доводит Хёнджина до белого каления. Засосы, оставленные Джисоном на его шее, груди и внутренней стороне бёдер всегда ощущаются, как подарок свыше. Последний толчок и Джисон проживает свой собственный оргазм, зарываясь в задницу Хёнджина. Даже с презервативом они умудряются навести беспорядок: слишком влажно из-за большого количества смазки повсюду, и Хёнджин праздно думает, что если бы Джисон использовал больше, он кончил бы дважды, а после о том, что его трахнут ещё раз, но в бессознательном состоянии и его заботливому парню придётся звонить в скорую. Потому что Джисон немного дурачок и точно посчитает отличной идеей позвонить врачу из-за очень хорошего секса. Эти забавные глупые мысли в его измождённом сознании сменяются на медленные и ленивые и он целует Джисона во влажную шею. Джисон, подрагивая, бережно выходит из его тела, всё ещё держа его на весу. Он вопросительно мычит, интересуясь, что его так насмешило. Хёнджин качает головой, вытягивая губы для ещё одного поцелуя, чтобы предотвратить все последующие вопросы. Его парень фыркает в ответ и отвечает на поцелуй, а затем бережно опускает на кровать. Хёнджин никогда не устанет от того, что его когда-то худенький мальчик теперь достаточно силён, чтобы с лёгкостью справляться с его большим телом. Однако ему интересно, получилось бы это у худого Джисона, подпитываемого исключительно похотливой злобой. Ох, Хёнджин безнадёжен. Он томно потягивается, пока Джисон покорно вытирает их обоих мочалкой, бутылка с водой покоится на одном из прикроватных столиков. Он слушает, как Джисон тихо напевает какую-то мелодию. Она ему не знакома, скорее всего, результат одного из послеоргазменных всплесков вдохновения, который он переживает, пока не вырубится, забыв обо всём. Хёнджин пытается запомнить её, но в данный момент он не слишком уверен в себе. Джисон валится рядом, тут же прижимаясь ближе. Из-за пота становится немного холодно, но всё хорошо, потому что Джисон всегда тёплый. Правда его ноги очень холодные, он прижимает их к икрам Хёнджина, отчего тот взвизгивает. – Ещё 5 минут объятий, а потом обещаю, я наберу тебе ванну. – бормотание доносится до его уха, он уже звучит так, будто наполовину отключился. Справедливо, ведь его неделя была такой же длинной, и сегодня он выполнил большую часть работы. Буквально. – О, нет, как же я это переживу, – он невозмутимо поворачивается в руках Джисона и прижимается к его груди. Он чувствует вибрацию, когда Джисон отвечает, не словами, скорее каким-то звуком, будто и вправду извиняется. – Всё хорошо, Сонни, отдыхай, я в порядке. – он оставляет поцелуй на его ключице и любуется его спокойным выражением лица. Его щёки всё такие же большие и круглые, не смотря на острую линию подбородка. Взгляд Хёнджина никогда не устанет от этого. – Спасибо. Так хорошо. Как раз то, что мне было нужно. – Не благодари меня. – парень моментально отвечает. Его голос все ещё сонный и низкий, в нём едва можно различить какую-либо интонацию. – но тебе тоже спасибо. Ты был вееееликолепен. – он по-дурацки тянет "е", выглядя так, будто доблестно пытается заставить свои глаза снова открыться. Хёнджин опирается на локоть, нежно убирая волосы, упавшие на его лоб, не смотря на гель для укладки, который тот нанёс утром. Он тоже устал, но его голова так полна плывущей нежностью и приятной сонливостью, что совсем не хочется обрывать всё это сном. – Джисон, правда спасибо. Я так счастлив, что могу попросить тебя о таких вещах без какого-либо стеснения, и нам обоим будет комфортно. Глаза Джисона всё так же закрыты, но Хёнджин всё равно замечает лёгкий оттенок румянца на его щеках прямо под тенью от ресниц. Его парень улыбается, даже как-то робко. – А я счастлив, что ты доверяешь мне все эти странные вещи, – он останавливается, затем фыркает. – и моё самолюбие тоже. – Как будто оно может быть ещё счастливее, – Хёнджин возвращает шутку, так невероятно гордый за своего Джисона. За то, как он вырос во всех смыслах, за то, к чему они оба пришли. От тернистого начала, через короткую, довольно тоскливую дружбу до этих отношений, которые, как Хёнджин надеется, продлятся ещё очень-очень долго. Он оставляет ещё несколько лёгких поцелуев на его ключице, щеках и носу, когда Джисон прижимается к нему ещё ближе. Слишком соблазнительно не идти в ванную и остаться здесь, наблюдая, как Джисон медленно проваливается в сон. Он нечасто видит его таким, и хотя его парень всегда спит долго и довольно сладко, если у него есть на это время, заснуть не всегда получается легко. Хёнджину хочется, чтобы они могли сейчас просто провалиться в сон, но им больше не 16, а ещё он буквально недавно постирал эти простыни. – Ладно, ладно, я знаю, о чём ты думаешь, уже встаю, – Джисон стонет сквозь смех Хёнджина. Он задерживается ещё на секунду, а затем останавливается, чтобы взять с собой Хёнджина. Как только встаёт с кровати, он наклоняется и подхватывает его, унося в их ванную. Это, должно быть, немного тяжелее, чем поза, в которой они находились ранее и Хёнджин лениво пялится на его выпуклые бицепсы. Только не надо сейчас заводиться, упрекает он себя. Но, объективно говоря, у них у обоих завтра свободное воскресенье... – Сонни, – говорит он и ждёт, когда Джисон посмотрит на него. Он старается наклонить свой взгляд под правильным углом, моргает тяжёлыми глазами, немного облизывая губы, и прикусывает нижнюю, будто размышляя над чем-то. Заметно, как зрачки Джисона расширяются, фокусируясь на его губах. – я могу отсосать тебе перед тем, как мы примем ванну? Джисон ругается, спотыкаясь на секунду и подхватывает его крепче, чтобы не уронить драгоценное тело. О да, он не упустит ни единой возможности.