Бруно-левша пытается выжить

— Братец! Джульетта окликает уже собиравшегося уйти Бруно, и спешно подбегает к нему. – Почему ты уже уходишь? – Оу, знаешь, не думаю ч-что я пригожусь вам сейчас... разумнее дать украшать дом Изабеле и Мирабель, они хорошо справятся, – Бруно бегает глазами. Джульетта поднимает брови. – Ну, что ты, конечно им нужна твоя помощь, у тебя всегда был наметан глаз. Идём, — Джульетта подхватывает Бруно за руку и уводит за собой – прямо как в детстве – думает Бруно и следует за ней, заметно нервничая. Перед ним стоит стол с рулонами ткани и ножницами. — Знаешь, не думаю что это... Его прерывает грохот молнии, вскрик Камило и громкий раздраженный голос сестры. — Джульетта! Скорее сюда, Джульетта! — Ай, не надо– Джульетта покидает комнату. Бруно смотрит вслед, и думает, что тоже хотел бы уйти. Желательно подальше. От шумной семьи, суеты и солнца. Вокруг танцуют пылинки в лучах и у Бруно уже болит голова. Нужно собраться. Он подтягивает пончо по рукавам и поднимает смешно подбородок, щурясь – ну с этим он справится. Пальцы аккуратно отмечают мелом нужную длину, Бруно берет в руку ножницы, вспоминает, как это делала Мирабель и разглаживает ткань, меж лезвий. Чик. Идеально ровное полотно. Чик. Не режется. Чик.чик.чик.чик.чик.чик.чик Ошметки нитей выходят из-под лезвий, лишь сминая ткань. Бруно выдавливает нервный, полный неверия смешок. Не мог же он налажать даже в этом. Новые попытки не приводят ни к чему и он замечает в чем проблема – ножницы не поддавались левой руке. Тогда какой смысл в этом? Какой смысл в его попытках? Какой смысл в нем самом? Бруно прислушивается к шуму голосов за стенкой – кажется Камило таки получил лишнюю порцию выпечки, а Пепа не спешит успокаиваться, громыхая тучей над головой. Мягкий голос Джульетты разрезает чужие крикливые прямо как... Бруно поменял руку и теперь лезвия делали свою работу, хоть и выходило чуть хуже, если бы он делал так, как ему удобно. Это не сложно. Руку сводит. Но он же смог, да? Стопка старательно нарезанной ткани лежит рядом, готовясь стать новым украшением каситы. Твой комфорт неудобен для других, Бруно Он задумчиво трет подбородок, размышляя сколько еще потребуется ткани для праздника, и вспоминает Мирабель, которая затеяла пошить новую юбку. Он берется за ножницы правой рукой и придерживает ткань левой. Для чего-то она сгодилась. Бруно невесело хмыкает и откладывает новый отрезанный кусок ткани, под гул голосов, шума и предпраздничной суеты. Он не знал сколько прошло времени, но вынырнул из мыслей, только когда из-за плеча выглянула любопытная Мирабель. — Что делаешь, Бруно?! Ее голос заставляет онемевшие отчего-то губы растянутся в улыбке. Слегка дрожащая от напряжения рука опускает ножницы и ничто не укрывается от взгляда умницы Мирабель – её брови хмурятся и она уже полностью появляется в поле зрения Бруно. – Дядя, почему ты режешь правой рукой? Бруно вздрагивает. Кто кроме тебя заметил бы это? — Видишь ли, моя левая рука бесполезна, должно быть, я делал что-то неправильно и испортил несколько кусков ткани и– От этих слов у обоих на языке появляется привкус сожженного кофе. — Бруно, – Мирабель осторожно берет его ладони и держит своими, смотрит прямо в глаза, уверенно сверкая стеклами линз. — Ты не должен говорить так. Это простая вещь. Почему она говорит так, будто это что-то важное? Должно быть его лицо говорило само за себя опущенной вниз улыбкой и виноватой морщинкой меж бровей. Простая вещь, Бруно, это была простая вещь, о которой тебя попросили, перестань думать об этом, какая разница какой рукой это делать? — Это важно! – умница Мирабель знает все по его лицу, заглядывает на дно зрачков и озвучивает то, что он боится сказать сам. — Почему? Почему это так важно, Мирабель? – его голос уставший. Шум с улицы и из дома не смолкает. Бруно закусывает губу, не позволяя сорваться другим словам – они расстроят Мирабель. Но она и так знает, что не было озвучено. — Потому что это ты, Бруно, – она неосознанно повторяет его манеру речи, замечает он, и поворачивается к ней, смотря с блеском в глазах. — И никто не сделает это также, как ты. Тишина повисает в комнате. Танцующие пылинки осели на дощатом полу. Лучи солнца дошли до их рук и тепло согревали, словно пытаясь стереть боль в ладони, от сковавшей минуту назад судороги. Бруно моргает и замечает, что силуэт Мирабель стал размытым. — Похоже, мне тоже нужны очки. Солнечный свет больше не резал глаза и сторонний шум будто стих. Комнату заполнили лишь шорохи юбок и старого пончо, когда Мирабель сделала шаг вперед. – Похоже, тебе нужны объятия. Они простояли так какое-то время не говоря ни слова. Глаза щипало, и Бруно не мог понять почему стало тяжело дышать: от нехватки воздуха в душной комнате или от знания, что его не считают бесполезным. Объятия были теплыми. — Думаю, нам пора украшать дом, – Мирабель отошла и ярко улыбнулась, – Без тебя я не справлюсь, Бруно, идем же! – Спасибо тебе, Мира– а-аа!! – Мирабель резво вручила ему стопку ткани и потащила дядю за собой внутрь дома. Впереди был день полный радости, танцев, неуклюжих шуток и фраз невпопад – совсем не идеальный день – но в нем каждый Мадригаль, наконец, был на своем месте и больше не был одинок.