***
Сону дописывает последний пункт в своем планнере, украшенном цветными стикерами и наклейками, и наконец, оставшись полностью довольным собой, откладывает ручку. Только что он закончил писать план контента на следующий месяц, подробно расписывая каждую идею каллиграфическим почерком в своем ежедневнике. Можно было использовать компьютер, и тогда у него ушло бы гораздо меньше времени, однако Сону любил по старинке писать от руки. Сегодня он хотел еще проверить аналитику своего аккаунта, но не успел из-за незапланированного прямого эфира. Время уже подходит к ужину, и ему следует поторопиться, чтобы не нарушить одну из традиций есть по вечерам всегда втроем. Исключения бывали только из-за максимальной несостыковки графиков, но сегодня, когда Джей наконец завершил важный проект, в честь чего решил вернуться к своему любимому делу — готовке для себя и своих парней, Сону не хочет нарушать планы. Для многих их союз мог показаться странным и непонятным, но Сону научился не обращать внимание на таких людей, лезущих в их отношения с абсолютно непрошенным мнением. Все благодаря Чонвону и Джею, которые с момента открытия его ютуб-канала ежедневно поддерживали его, помогая с новыми идеями для влогов, фотосъемкой или в такие моменты, когда Сону приходил к ним с застилающими от слез глазами после прочтения очередного хейтерского комментария. Но такое в последний раз было уже давно, долгие часы разговоров, объятий и нежных поцелуев помогли ему сконцентрироваться только на хорошем, благодаря чему, заваливая себя работой, Сону не выгорал, а наоборот — расцветал с каждым днем. Но все не сразу было так. Судьба свела всех троих в стенах университета, несмотря на разные курсы и специальности, очутившись неожиданно в одной компании, каждый из них обрел соулмейта. Точнее, двух соулмейтов. Только с отметки «друзья» они не могли сдвинуться еще не один год. Тяжелее всего пришлось Сону. Блокноты и тетради, усыпанные заветными двумя именами, обязательно в большом оранжевом сердце с лисьей мордочкой рядом (Сону считал это своего рода его уникальной подписью). Трепыхающееся, словно бабочка, выбирающаяся из кокона, сердце, что отдавало звоном двух голосов, зовущих его всегда с особой интонацией: « — Сону-я…» « — Сону-хен…» Сону путался в своих чувствах, словно в лабиринте, отматывая клубок в надежде, что так сможет отыскать дорогу, не запутаться. И однажды он все же смог найти верный путь, только туда, куда он привел, Сону не был готов. Любить одновременно двоих? Как такое было возможно? Сону не понимал, откуда в его маленьком сердце столько места, разве бабочки не должны умирать, отжив отведенное им столько короткое время? Потребовался не один год, чтобы узнать, что иногда чувства срок годности не имеют. Уже сейчас Сону осознает, что в тот момент все мог решить один разговор, но тогда в его голове жил червяк сомнений, разрушая его изнутри пеленой сомнений. За то, что было далее, он искренне благодарен Джею и Чонвону, которые оказались куда проницательнее его. Они первые честно поговорили друг с другом, обнажив личные переживания, а затем пришли к выводу, что им просто необходимо рассказать все Сону, потому что больше так продолжаться не могло. Конечно, их всех беспокоил новый шаг в неизвестность под названием «отношения втроем». Семьи их не поняли, некоторые друзья отвернулись, но даже, когда казалось, что вытерпеть град свалившихся проблем тяжело, они не смели отказываться от своего решения быть вместе. Со временем Сону познал одну простую истину: когда вы являетесь друг для другой непоколебимой опорой и поддержкой, преодолеть можно даже нерушимые преграды. Так, их отношения становились все серьезнее, и спустя два года появился аккаунт Golden_fox. Все началось с того, что Чонвон снял видео с Сону по просьбе старшего, потому что ему захотелось сделать что-то вроде влога про их будни, чтобы это могли смотреть только люди из их узкого круга, однако после того, как видео попало на ютуб, просмотры неожиданно начали расти. Сону почувствовал, что это может стать для него шансом окончательно побороть страхи прошлого, и он совместно с двумя своими парнями залил новое видео. Канал получил популярность в короткий срок, и увлекшийся Сону стал часто снимать влоги на тему «воскресное свидание с моими парнями», «что подарить парню на 14 февраля? а что делать, если их у тебя сразу два?» Кстати, последнее его действительно волнует в данный момент. Все же приближается Рождество, и ему не терпится подарить что-то запоминающееся, особенное, чтобы сразу было понятно, от кого это и кому предназначается. Ведомый аппетитным ароматом, Сону идет на кухню, где Чонсон, переодевшийся в спортивные штаны и футболку, готовит рис с овощами и свининой. Уголки губ младшего сразу же ползут вверх от вида домашнего хена, который наконец может отдохнуть от удушающего дурацкого галстука и делового костюма, но самое главное — от образа серьезного и властного топ-менеджера, которым ему каждый день приходится быть на работе. Сону, как и Чонвон, хорошо осведомлены, как условные рамки утомляют их парня, поэтому дома они стараются проявить максимум своей заботы по отношению к нему. Кроме готовки, конечно же, это поле безоговорочно занято самим Чонсоном, как одной из лучших практик для снятия стресса. Жаловаться на это никто не может, так как все его блюда получаются действительно вкусными. — Ты освободился? Спустя пару минут Джей замечает неожиданного гостя, на что младший утвердительно кивает, занимая обеденный стол в ожидании еды. Но осознав, что все еще не до конца готово, он решает перейти к одному из своих любимых занятий — немного побесить сосредоточенного, но безумно доброго хена. Сону начинает вертеться вокруг Чонсона, полностью сконцентрированного на готовке, а затем тянется к одной из тарелок с будущей закуской для их стола. — А можно мне? — Я еще не закончил. Джей смотрит строго, выхватывая из-под носа не до конца готовое блюдо (от хмурого взгляда у любого бы пошел мороз по коже, однако Сону понимает, что старший просто не успел полностью расслабиться после тяжелой рабочей недели, но впереди долгожданные выходные, и они с Чонвоном приложат максимум усилий, чтобы вернуть его в обычное состояние). — Ну, хе-ен… У Сону в рукаве припрятано много запретных приемов, и одним из них он решает воспользоваться прямо сейчас: нарочито блестящие, словно у плюшевой игрушки, большие глаза и жалобно поджатые губы. В этот момент даже живот, вставший на его сторону, издает жалобное урчание. По вмиг изменившемуся лицу Джея Сону понимает, что победа остается за ним. Старший цокает, но все же позволяет улизнуть из его рук желанную тарелочку, взамен подставляя щеку, чтобы получить свой по праву принадлежащий поцелуй. Но Сону не был Сону, если бы не любил устанавливать собственные правила: он звонко чмокает Джея в нос, а затем быстро уносится обратно к столу с довольным видом. За готовкой проходит еще некоторое время, в течение которого они с Сону непринужденно болтают: Чонсон наконец делится деталями успешно закрытого проекта, а Сону рассказывает о рекламе тинтов и фотосессии, что они с Чонвоном успели провести. В профессиональной деятельности друг друга они мало что понимают, но это не мешает им говорить об этом, искренне интересуясь делами своего партнера. Когда уже стол накрыт (Сону честно помог с сервировкой!) на кухню выползает Чонвон. Все это время он продолжал работать в своем кабинете, о чем говорят его очки и слегка покрасневшие от долгого нахождения перед компьютером глаза. — Вон-и, ты вовремя, как раз уже все готово. Улыбнувшись в ответ, Чонвон присоединяется к ним, наконец снимая очки, что все это время сдавили виски. Он приступает к еде, внимательно слушая возобновившийся диалог между Чонсоном и Сону, предпочитая не вмешиваться в беседу. Он действительно устал, и в его случае помочь снять стресс может только одно. — Ты как всегда на высоте, хен. Похвала слетает с мягких губ младшего, заставляя Джея, чьи щеки мгновенно же покрываются вишневым румянцем, скомкано пробурчать что-то в ответ. Чонвон обожает смущать самого старшего хена, и это только начало их вечера. — Я тут подумал, завтра суббота, у Джея выходной, а мы с Сону можем подвинуть наше расписание на вторую половину дня. — Ты хочешь…? — Чонсон откладывает палочки в сторону, обращая все свое внимание на младшего. — Мне кажется, мы все заслужили хорошенько расслабиться. На секунду воцарившаяся тишина сменяется взбудораженным возгласом Сону, который на секунду успел отвлечься на телефон из-за большого приятного отзыва, в которым пользователь восхищался, как им втроем удается успешно поддерживать сложную модель отношений на протяжении стольких лет. — Кому из нас подготовиться? — Сону поднимает заинтересованный взгляд на Чонвона. В чужих глазах вспыхивают искры. — Я решу это позже.***
Телефоны выключены и отброшены куда-то далеко. Время переваливает за полночь, но плотно занавешенные шторы не дают ночному свету проскользнуть в комнату, освещенную лишь дымчато-розовой подсветкой, что Сону настоял как-то встроить на потолке. На массивной кровати, сделанной специально под заказ, раскинуты подушки и скомкана простынь. Сейчас не до наведения порядка, о, нет, главная цель этой ночи — навести самый большой беспорядок, на который только они будут способны. Оградившись от посторонних глаз, можно позволить себе быть тем, кем пожелаешь. Отдаться во власть вожделению, что заставляет нутро трепетать. В мире, суженном до одной комнаты, только для них троих. Чонвон всегда восхищался своими хенами, которые присматривали за ним с первых дней в университете. Они направляли его в студенчестве, поддерживали, когда Ян решил сменить свой род деятельности, отложив полученную корку диплома по специальности гостиничного дела на дальнюю полку. Помогли принять желания, томившиеся глубоко в его душе под семью замками, которые он ни разу не отворял для посторонних людей. Открыли в нем истинную сущность. И, Боже, они ни разу не пожалели. Сцена, что Чонвон видит перед собой, может пройти цензуру разве что в фильме для взрослых с пометкой «восемнадцать плюс». Сидя в кресле, он завороженно следит за двумя разгоряченными телами, слившимися в одно целое на кровати, на которой явно есть место для еще одного. Но Чонвон, не мигая, лишь продолжает смотреть своими кошачьими глазами и ничего не предпринимает, завороженно наблюдая, как хорошо двум его любимым людям. Пальцы сжимают подлокотники, ноздри раздуваются из-за учащенного дыхания от факта, что он единственный в этой комнате остается в одежде, а затвердевший почти с первых секунд член неприятно давит на встопорщенную ширинку. Но Чонвон не двигается, наслаждаясь «а капеллой» чужих стонов. Пока рано, хищники наблюдают сначала за своей добычей издалека. Сону ловит на своей мерцающей от пота коже чужой голодный взгляд, и это заводит его только сильнее. Он перекладывает ладони, сползающие с лоснящихся напряженных плеч Джея, на его грудную клетку, чтобы не потерять равновесие. Под своими пальцами он ощущает, как бешено стучит сердце старшего, и это несомненно льстит. Сону обожает заводить своих парней с пол-оборота, считая, что именно с этой ролью в их трио он справляется наилучшим образом. Губы Сону горят из-за долгих поцелуев — оторваться от Чонсона очень сложно, но необходимо, чтобы воплотить задуманное. Ощущать его пальцы внутри себя — приятно, но Сону знает, что может быть еще лучше, поэтому он приподнимает свои бедра, что сжимают Джея по бокам, и плавно опускается на чужой орган. С каждым сантиметром, что без особого труда заполняют его изнутри, собственный член дергается и выпускает пару капель предэякулята. Сону возбужден до безумия. Опустившись до конца так, чтобы собственный пах утыкался в чужой лобок, Сону тихо скулит от понимания, какой Чонсон внимательный и осторожный партнер, предпочитающий отдавать на подготовку должное количество времени. Прелюдия с Джеем это отдельная форма удовольствия для Сону: на протяжении предшествующего часа они непрерывно целовались, Чонсон осыпал его вереницей сладких нежных поцелуев, не оставляя никаких меток, наслаждаясь бархатом шеи и нежной груди Сону. В этот момент его узловатые пальцы, щедро облитые смазкой, раздвигали его податливые стенки, рождая вязкие стоны, которыми Сону щедро делился с Джеем, пока их рты были заняты друг другом. Пальцы старшего всегда творят чудеса, и после них даже не нужно время, чтобы перевести дыхание и начать двигаться. Но, опустившись целиком, Сону не может отказать себе лишний раз насладиться каждым сантиметром тонкого, но длинного члена Джея, который прекрасно его наполняет. Сону ощущает прикосновение горячих ладоней к своим бедрам и одобрительно мычит. Чонсон сжимает совершенно не больно, не властно, все, чего он хочет — иметь возможность прикасаться к смуглой коже младшего, и тот позволяет ему это, ведь знает, как старший одержим его ляжками. Чужие поглаживания становятся смелее, в них хочется раствориться, однако Сону, намереваясь довести задуманное до конца, берет на себя бразды правления. Убедившись, что Чонвон по-прежнему смотрит на них, он начинает двигаться. По комнате разносится протяжный стон удовольствия, а хватка на бедрах становится чуть сильнее. Джея ведет с первых секунд от того, как же внутри Сону горячо; прикрыв глаза, он целиком отдается приятным ощущениям. До красных следов-полумесяцев Сону впивается в грудь Чонсона, делая новый толчок. Каждое его действие наполняют грация и плавность, которые поощряются Джеем. Тот прикусывает нижнюю губу, не переставая придерживать Сону за напряженные бедра. Он не торопит, позволяя тому самостоятельно задавать желанный темп, и поэтому младший медленно приподнимается, оставляя внутри только головку, а затем также размеренно опускается вниз, наслаждаясь звуком хлюпающей смазки и предсеменной жидкости Джея, что давно смешались в нем. Десяток секунд или минут — по ощущениям все сливается в одно тягучее словно плавленая карамель мгновение, Сону теряется во времени, распаляясь с каждым толчком все сильнее. Каждый раз, позволяя чужому члену полностью оказаться внутри, Сону давится воздухом. В такой позе обычно он быстро выматывается, однако, желая подарить удовольствие обоим своим парням, он продолжает двигаться, напрягая на износ свои ягодичные мышцы. Его легкие словно горят в огне, перекрывая доступ к кислороду так, что каждый жадный вздох совершенно ему не помогает. Но Сону сосредоточен на ином — видя, как дрожат ресницы на сомкнутых веках Джея, как он неосознанно начинает подмахивать тазом в жажде полностью раствориться в Сону, его накрывает блаженная эйфория. Кажется, открывается второе дыхание, позволяющее с новыми силами уже вовсю скакать на чужом члене. — Хен, ты скоро? Сону уже на грани, он никогда не славился выносливостью в отличие от того же Чонвона, что обладал колоссальной выдержкой. На вопрос Джей не отвечает, сдавленно мыча. Он хочет кончить, очень, но вместо того, чтобы полностью поддаться этому желанию, он открывает глаза и вопрошающе смотрит на Чонвона, что попрежнему сидит в кресле, не отводя от них взгляд. Его домашняя футболка чуть топорщится на животе, щеки горят огнем от приливающего жара, однако штаны все еще на месте, сковывая его колом стоящий член, к которому он даже не позволил себе прикоснуться рукой. Чонвон щурит глаза, словно обдумывая что-то несколько секунд, а затем наконец строго произносит: — Помоги Сону кончить, но тебе самому запрещено. В этот момент Сону делает новый резкий толчок, рефлекторно сжимаясь, чем выбивает из груди Джея пронзительный стон, похожий больше на ропот подстреленной лани. Сопротивляться колоссальному удовольствию, что беспрерывно ему дарит Сону, нет сил, однако он не имеет право ослушаться чужого приказа. Поэтому он обхватывает ладонью аккуратный член младшего, что все это время бился о подтянутый живот при каждом новом скачке, и начинает двигать рукой вверх-вниз в одном ритме с Сону. Того мгновенно потряхивает от сверхстимуляции, из-за чего он теряет ранее заданный темп, однако из последних сил продолжает смазано двигаться, ощущая, как удовольствие разливается по его телу, наполняя каждую клетку. Подушечкой пальцев Джей надавливает на его розовую головку, и Сону более ничего не нужно. С громким протяжным стоном он кончает, пачкая собственный живот и ладонь старшего. Под его веками словно гаснут и вновь оживают мириады звезд, и Сону отпускает контроль, сливаясь с ними в одно целое. Опустившись рядом с Чонсоном на постель, Сону хочется полежать в спокойствии несколько минут, однако тут он слышит шелест чужих шагов и шуршание одежды, что остается где-то за пределами их кровати. Поднимая взгляд из-под прилипшей ко лбу от пота челки, он спотыкается о заплывшие пеленой возбуждения суженные зрачки Чонвона. Оставшись в одних боксерах, он ставит одно колено на матрас, возвышаясь над ними подобно скале. Сону отчетливо понимает, что его парень на пределе самоконтроля, ведь целый час тот бездвижно наблюдал за их соитием, и даже если он до сих пор не предпринял никаких действий, его перенапряжение выдает нервно дергающийся кадык и вздувшиеся на руках вены. Поэтому Сону старается привести дыхание в норму как можно скорее, не зная, что последует далее. Ведь, в конце концов, Чонвон — тот, кто руководит всем процессом с самого начала. Постель провисает под весом еще одного человека, заставляя Сону сглотнуть в предвкушении. Он, как и Джей, ждет следующего приказа, не смея шелохнуться. — Джей-хен, тебе было хорошо? Чонвон опускается рядом со старшим, позволяя тому откинуться на мягкую спинку их кровати. Его руки ложатся на чужие плечи, начиная медленно их растирать. Джей утвердительно кивает, фокусируя все свое внимание лишь на мягких подушечках пальцев, что вырисовывают узоры на его вмиг напрягшихся мышцах. — Но не так хорошо, чтобы кончить, верно? Конечно, все понимают, что это не правда, Чонсон был более, чем готов прийти к разрядке, и только одно слово младшего остановило его это сделать. Чонвон это прекрасно знает, упиваясь покорностью своих парней, он игриво ведет бровью, утыкаясь носом в острую линию челюсти старшего, жадно вдыхая аромат его вспотевшего после первого раунда тела. Он ведет носом до подбородка и резко останавливается. Джей чувствует, как чужая ладонь внезапно сжимает его челюсть, заставляя повернуться лицом в бок. Между ними остаются считанные сантиметры, и Чонвон выдыхает тому прямо в губы: — Сону-я, — завороженно наблюдающий со стороны за разворачивающейся картиной, Сону мгновенно оживает, пропуская мимо ушей опущенную уважительную форму, она здесь ни к чему, — тебе тоже кажется, что Джей слишком напряжен? Даже двух слов связать не может. В голосе Чонвона шипит усмешка, он наклоняется еще ближе, и Чонсон почти чувствует ее привкус, что словно сладкая газировка, разбавленная высокоградусным алкоголем, оседает у него на языке. Тем временем, чужая ладонь, переместившись с плеч ниже, скользит по оголенной груди, намеренно задевая соски, на что Чонсон мгновенно же откликается резким вздохом, такая реакция Чонвону приходится по душе, и он повторяет свои действия кончиками пальцев, вновь обращаясь не к нему: — Давай поможем Джею расслабиться. Сону кивает, уголки его губ ползут вверх, словно кто-то дергает их за ниточки; он с радостью перенимает правила новой игры, с точностью зная, что ему следует делать. Подползая к своим парням на четвереньках, он мгновенно же примыкает губами к так услужливо подставленной шее Чонсона с одной стороны, боковым зрением видя, как Чонвон делает тоже самое с другой. Это заставляет опавший после оргазма член Сону снова твердеть. Он впивается в пульсирующую жилку губами, всасывая тонкую кожу, которая через несколько секунд наливается алеющим бесформенным пятном. Если Чонсон не был любителем оставлять засосы на телах своих любовников, то Сону и Чонвон — да. Они с упоением метили друг друга, иногда забываясь настолько, что после Джею приходилось обрабатывать следы их укусов, из которых порой сочились капли крови. Сам он не любил любой вид боли, даже если та сопровождалась всплесками удовольствия, поэтому Сону и младший щадили его, не переступая грань. Однако ничто не могло помешать им сделать их хену хорошо и в обговоренных рамках. Оставив еще пару несильных засосов на шее, Сону плавно опускается ниже, цепочкой нежных поцелуев доходя до груди. На раздумьях уходит не более секунды, и Сону обхватывает губами сосок, что приятно твердеет на его языке. От этого нехитрого действия тело Чонсона покрывается мурашками, а сам он не может сдержать рвущийся наружу стон, похожий больше на всхлип. Понимая, какой эффект он вызывает у хена одними своими губами, Сону мурчит. Продолжив усыпать поцелуями всю грудь, он отдает особое внимание чувствительным ореолам, посасывая по очереди каждый. И для Джея это становится концом всего, хочется кричать в полный голос, но Чонвон не дает ему это сделать, властно вторгаясь в его рот языком. От неожиданности старший распахивает глаза, чувствуя, как из них брызжут слезы. Это не впервые, когда Чонсон плачет перед своими парнями от своей чувствительности, но каждый раз его щеки продолжают наливаться алой краской стыда. Чонвона это совершенно не волнует. Удерживая пальцами подбородок он вылизывает его рот, пока у обоих не заканчивается дыхание. — Сону всего лишь прикоснулся к твоим соскам, а ты уже весь мокрый. Чонвон отстраняется от него, ехидно осклабившись. Но речь о передышке не заходит, ведь Сону, слыша голос младшего, продолжает еще усерднее посасывать соски, играясь языком с маленькими горошинами. Вбирая одну из них в рот, вторую он активно массирует пальцами, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не надавить сильнее, зная, какая тонкая грань у Чонсона между наслаждением и болью, когда речь заходит о его сверхчувствительных сосках. Упиваясь видом, как Сону стимулирует твердую грудь Джея, Чонвон больше не мешает старшему стонать так, как тому хочется, срываясь почти в настоящую истерику. Из его глаз продолжают литься слезы, что стекают по красным щекам вниз. — Ты такой красивый, когда плачешь. Чонвон подбирает подушечкой пальцев соленый кристалл и отправляет его себе в рот, смакуя на языке. Его лицо в мгновение светлеет, словно нет ничего в мире вкуснее, чем слезы его дорогого хена. Он хочет заставить плакать его еще больше, дольше, чтобы из его глаз тек настоящий водопад, который бы он с упоением мог осушить. В реальной жизни он ни за что не заставил бы плакать ни одного из своих парней, Чонвон с чуткостью относится к их состоянию и никогда не лезет на рожон, когда чувствует, что хотя бы один из них в подавленном состоянии. В постели все иначе. Здесь — он главный, тот, кого Сону и Джей беспрекословно обещали слушаться, добровольно отдаваясь в чужие руки. И прямо сейчас ему хочется, нет, он до глубины своей темной похотливой стороны хочет разрушить обоих. Он имеет на это право. — Милый, — Чонвон обращается к Сону, опуская руку на его макушку и призывающе трепет за темные пряди, — давай покажем хену, на что еще способен твой чудесный ротик. Оставив последний поцелуй с чмокающим звуком, Сону послушно отстраняется, а затем опускается ниже, размещаясь на коленях между расставленных ног Джея. Его член с покрасневшей от перевозбуждения головкой прижат к животу, пачкая четко высеченные под смуглой кожей кубики пресса природной смазкой. И Сону в очередной раз не может устоять перед своими слабостями: очутившись снизу, он очерчивает каждую напряженную мышцу, слизывая предэякулят, что отдает на языке хорошо знакомым солоноватым вкусом, по которому тот изрядно соскучился. — Чонсони-хен очень вкусный. Член Джея заинтересовано дергается, когда он сам лишь зажмуривает покрасневшие от слез глаза, пытаясь привести в норму дыхание. Только попытка это оказывается бесполезной, ведь Сону — мастер своего дела; он аккуратно обхватывает ствол пальцами, медленно растирая на нем куперову жидкость, а затем с упоением целует головку. Сдавленный полустон, раздающийся где-то сверху, ласкает его уши, и Сону переходит к более решительным мерам. В тесноте влажного рта до чертиков хорошо, член с приятной тяжестью ложится на чужой язык, и это вскруживает Джею голову. Его пальцы комкают простыни, чтобы в порыве не схватиться за затылок Сону, насаживая глубже. Он не против, если младший сам будет руководить процессом, подстраивая свои движения головой под удобный для него темп. Сону насаживается едва до середины, помогая себе рукой у основания. Понимание, как при каждом движении тело хена вздрагивает под ним, пока с губ норовит сорваться очередной стон, заставляет собственный член вновь полностью встать. Безумно хочется дотронуться до себя, но привести к разрядке Джея сейчас является наиболее важно, ведь ранее ему пришлось сдерживаться, даря невероятный оргазм одному лишь Сону. Поэтому он, прикрыв глаза, не переставая двигать рукой, пытается постепенно принять в себя больше. Увлекшись чужим членом, Сону не замечает, как вновь оказывается на четвереньках, выпятив свою пятую точку вверх. Его манящие бедра раскачиваются из стороны в сторону каждый раз, когда он опускается ртом на половой орган, стараясь взять как можно глубже. Чонвон очерчивает плотоядным взглядом изгиб тонкой талии, теряя связь с реальностью где-то на поясничных ямочках. Внутри него трепещет мысль, как сильно хочется впиться зубами, как он это обычно любит делать, в мягкую часть ягодиц, а затем зализать наливающийся фиолетово-красный укус своим языком. Чонвон меняет свое положение для лучшего обзора на желанный лакомый кусочек, благодаря чему замечает влажные следы от смазки, которую Джей использовал во время подготовки Сону. Вязкие капли, до сих пор обильно вытекающие из его раскрытой после полового акта дырочки, стекают по внутренней части бедер, пачкая простыни. И это становится последней каплей самообладания младшего. Сону пропускает момент, когда чужие руки, словно путы, ложатся на его бедра, сдавливая их. В следующий миг он распахивает глаза, чувствуя, как устроившийся сзади Чонвон входит в него без предупреждения. Комнату наполняет вскрик, и Чонвон не может сдержать хищную улыбку. Он не дает времени, чтобы привыкнуть к проникновению, мгновенно же выходя, оставив внутри только головку, а затем толкается вновь, намереваясь вырвать из груди Сону новую порцию стонов вперемешку с прерывистыми вздохами. Внутри нещадно печет: член Чонвона меньше, чем у Джея, но значительно толще. Поэтому разработанный анус Сону принимает его с трудом даже с большим количеством смазки. Но тот старается подмахивать бедрами под резкий прерывистый ритм своего парня, который продолжает жадно толкаться в его нутро. Это полностью отличается от плавных движений Чонсона, что дарил наслаждение, негой разливающееся по всему телу. Чонвон же брал всегда так, как хотел, немного грубо и абсолютно по собственнически, однако Сону нравились оба варианта. Сону любил отдавать и брать сполна, любил, когда они сливались воедино, как сейчас, разделяя один стон на троих, что срывался с истерзанных поцелуями губ. У всех них были совершенно разные характеры и темпераменты, однако залог долгих, скрепленных поддержкой и заботой, отношений стало умение слушать друг друга и главное — прислушиваться к тому, что нравится твоим партнерам. Вложившись в эти странные для окружающих на первый взгляд отношения, Сону ни разу не пожалел. Да и как он мог, когда изо дня в день он чувствует обращенную к себе любовь двоих парней, которых бы не променял ни за что на свете? Сону уверен, что те никогда не принесут ему боли, только не той, о которой он готов молить сам. Взмах и Сону чувствует на левой ягодице хлесткий шлепок, волна удовольствия накрывает его тело, и ему приходится приложить усилия, чтобы не сбиться с заданного ритма, продолжив ласкать член Джея своим ртом, одновременно с этим подставляясь под властные толчки Чонвона. — Знал бы ты, как мне нравится трахать твою невероятную задницу. Твоя дырка словно засасывает меня. Сону не в силах сдержать рвущийся наружу жалобный скулеж. Когда его настроение полностью настраивается на грязный секс, грубые слова только распаляют в нем большую страсть, и Чонвон всегда это тонко чувствует. Он оставляет еще пару звонких шлепков, наслаждаясь, как нежная кожа краснеет под его ладонями, пока все тело пронзает дрожью. — Скажи, чей член тебе нравится ощущать в себе? Не переставая вдалбливаться в тугой анус Сону, Чонвон не больно тянет того за волосы назад, веля оторваться от своего занятия. Старший повинуется, выпустив изо рта чужой член, и поднимает свои большие завораживающие глаза, цепляясь за взгляд Джея. Его черные зрачки переливаются неоном то ли от по-прежнему включенной подсветки, то ли от переполняющего возбуждения. Джей, словно загипнотизированный, смотрит в ответ, мысленно обводя грифелем точеные черты лица Сону, мечтая высечь их в своем сердце (пускай, прикрыв глаза, он с точной может нарисовать любимый образ обоих парней). Между ними словно плавится воздух, застилая глаза поволокой желания. И, не выдерживая, Джей наконец касается щеки Сону. Тот мгновенно же отзывается на действия старшего, ластится к его руке, выпрашивая большее. Чонсон ведет к распухшим от оральных ласк розовым губам, стирая подушечкой пальца размазанные следы природной смазки и слюней Сону, когда тот наконец-таки произносит: — Оба. — Повтори громче. Я не слышу тебя, милый. Чонвон, оставшись неудовлетворенным ответом, впивается пальцами в поясницу Сону, заставляя того сильнее прогнуться, чтобы в следующую секунду начать вдалбливаться с большей силой, оставляя позади последние капли самоконтроля. Жесткие шлепки двух тел друг о друга касаются ушей Джея, делая его нуждающимся. От одной картины, как Сону загнанно мычит, пытаясь собрать последние остатки сил, чтобы не свалиться на постель, пока самый младший из них намеревается вытрахать из него душу, Джей уже готов кончить. И Сону, перенявший в свое время любовь к измывательствам от Чонвона, решает его добить: — Я люблю оба ваших члена. Когда они наполняют меня со всех сторон, я схожу с ума. Сону, не сводя глаз с Чонсона, блаженно стонет от очередного толчка, сжимая член старшего, который он до сих пор держал в своей руке. Его губы расплываются в блаженной улыбке, когда он видит, как тот задушено сглатывает. — Тогда возвращайся к своему занятию, не заставляй нашего любимого хена скучать, — торопит Чонвон, срываясь на последних слогах на рычание. Сколько бы Чонсон ни пытается, но динамику в постели между Сону и Чонвоном ему порой бывает понять очень сложно. И все дело в Сону, если Чонвон всегда предпочитает брать власть в свои руки, и Джей с удовольствием принимает правила такой игры, то с Сону никогда не угадаешь, каким будет его настрой в этот раз. Порой он ведет себя как настоящая бестия, брыкается, борется за первенство (иногда Чонвон ему это даже позволяет), но бывают такие моменты, как сейчас, когда Сону самозабвенно готов слушаться обоих своих парней, выполняя их прихоти. Поэтому, стоило только Чонвону сказать, как тот в ту же секунду послушно возвращается к своему прошлому занятию, в этот раз полностью позабыв про сдержанность. — Блять, Сону… Джей шипит, чувствуя как глубоко входит его собственный член в чужое горло. Все это для него слишком, то, как младший проталкивает головку дальше, пытаясь побороть рвотный рефлекс, делает его бесконечно жадным и голодным. В какой-то момент Чонсон понимает, как сильно становится похожим на своих парней. И Чонвон, видя стенания старшего, отдает приказ, который он не имеет право ослушаться: — Трахни его в глотку, ты же этого хочешь. Джей вздрагивает, переводя неуверенный взгляд на Чонвона, пытаясь понять, не послышалось ли ему. Но Чонвон непреклонен, он кивает на макушку Сону, что еще активнее насаживается ртом в плавящем ожидании. Переживания уходит на второй план, а впереди маячит только искушение, нашептывающее на ухо Джею позабыть о силе воли, подчиняясь своим страстным желаниям, которые оба его парня разделяют сполна. И тогда Чонсон наконец понимает, что готов проиграть ему, чтобы в последствие в победителях осталось трое. Он отпускает себя, хватая младшего за волосы и насаживая его до упора на свой член. Нос Сону утыкается в завитки темных волос на чужом паху, ему требуется время, чтобы привыкнуть к большому размеру, раскрывая челюсть на максимуме своих возможностей. Джей дает младшему перевести дух, а затем делает пару движений на пробу, получая настоящее удовольствие от тесноты гортани, куда упирается его головка при каждом толчке. Дышать становится катастрофически сложно, Сону кажется, что из него выкачивают последние силы, при этом переполняя его изнутри. Он теряется от навалившихся ощущений, когда с одной стороны его насаживают ртом на член, а с другой продолжают безжалостно вдалбливаться в растянутый припухший анус. Но Сону не даст соврать, как ему, черт возьми, это нравится. По венам растекается кайф, который ударяет в голову, заставляя терять последние капли рассудка, словно под дурманящим веществом. Сону наверняка не знает, каково это, однако ему кажется, что это состояние сравнимо с тем, как хорошо его парни наполняют его с двух сторон. Внезапно его тело пронзает разряд тока, и Сону давится членом, что по-прежнему наполняет его рот целиком. По реакции старшего Чонвон понимает, что нашел его простату, и начинает долбится под нужным углом, чтобы задевать ее при каждом толчке, разрушая хена, как он мечтал об этом с самого начала их ночи. Сону хочется стонать во весь голос, но он все еще заткнут членом Джея, от чего при попытке издать звук по всему стволу старшего проходит вибрация. Для Чонсона это становится последней каплей. Его пальцы, зарывшиеся в темных мягких прядях, сильнее давят на макушку, и Сону, понимая, к чему все идет, опускается на член настолько, насколько хватает его навыков, и Джею этого более, чем достаточно. Он замирает, наконец получая долгожданную разрядку, не дожидаясь разрешения Чонвона. Тот и не смеет сказать что-то против, только довольно улыбается, наблюдая, как Сону, принявший большую часть спермы в рот, упоенно слизывает остатки с головки Чонсона, как самый лучший парень на свете. За это он его обязательно наградит. По-своему. Несмотря на то, что Чонвон сам уже на пределе, он хочет дать Сону все, чего он заслуживает, поэтому, сдерживаясь, он продолжает быстро двигаться в нем, попадая четко по заветному месту, из-за чего тело Сону становится похожим на желе. Он падает вперед на твердую грудь Джея, всхлипывая тому прямо в рот. Чонсон ловит его губы и нежно проводит по ним языком, пробуя самого себя на вкус. Никому не кажется это мерзким или грязным, к чему придуманные кем-то условности, когда они готовы принимать истинные сущности друг от друга без попыток переделать или подстроить под себя? С удовольствием делясь остатками семени в тягучем поцелуе, Сону довольно мычит, чувствуя, как тугой узел скручивается внизу живота. По телу проходит табун мурашек в преддверии нового столь желанного оргазма, поэтому он тянется рукой к своему члену, чтобы достичь пика, однако этого не происходит. Чонвон сдерживает его руку, взглядом указывая Джею, чтобы тот перехватил ее у него. — Ты кончишь только от моего члена внутри, понял? Чонсон осторожно обхватывает руками его запястья, полностью лишая возможности двигаться, и Сону ничего не остается, кроме как покорно оставить попытки коснуться себя. Он утыкается взмокшим лбом в плечо старшего, выпячивая сильнее зад для более глубокого проникновения. Чонвон выравнивает темп своих толчков, размеренно двигаясь, чтобы дать почувствовать тугим стеночкам толщину собственного члена, увитого венами. Отдалять накатывающий оргазм с каждой секундой становится все сложнее, но он упорно продолжает сдерживаться, пока не ощущает, как чужой сфинктер начинает активнее сокращаться. Только тогда он вновь возвращается к прежней скорости, вдалбливаясь по самые яйца, что со шлепком бьются о ягодицы старшего, когда он входит на всю длину. — Хен, я больше не могу. Чонвон, в прочем, тоже. Оргазм накрывает их одновременно, что теплом отзывается в сознании младшего, который в последний момент выходит и бурно кончает Сону на ягодицы. Перед глазами словно мерцают вспышки, разнося импульсы удовольствия по всему телу. Оба падают на постель рядом с Джеем, не в силах шевельнуться. После секса, особенно когда удается достичь пика несколько раз за ночь, Сону чувствует себя невероятно беспомощно. Все его затекшие мышцы расслабляются, и даже, если бы он был шарнирной куклой, с ниточками, что были бы привязаны к его рукам и ногам, он бы не смог пошевелиться, сколько бы за них ни дергали. Обычно всем занимался Чонвон, беря на себя ответственную роль, чтобы позаботиться о своих парнях. Однако сейчас его собственные силы иссякли, это было видно по сомкнувшимся векам и подрагивающим на скулах желвакам, пока он пытался отогнать негой тянущую послеоргазменную слабость, чтобы наконец встать и помочь Сону привести себя в порядок. Но неожиданно для него Чонвон слышит шуршание простыней, а затем тихие шаги в сторону ванны; он в удивлении распахивает глаза, понимая, что это был Джей. Старший возвращается спустя пару минут с двумя влажными полотенцами в руках. От соприкосновения махровой ткани с нижней частью живота Чонвон глухо выдыхает, но затем забирает одно из полотенец из чужих рук и кивает в сторону Сону, подразумевая, что дальше он справиться может и сам, а вот их другому парню помощь точно не помешает. Сону лежит на спине, раскинув руки и ноги в форме звездочки, абсолютно не двигаясь; его глаза закрыты, веер длинных ресниц дрожит, а грудная клетка, что еще несколько минут назад ходила ходуном под стать громко отбивающему ритм сердцу, успокаивается, мерно поднимаясь и опускаясь с каждым ровным вздохом. Не исключено, что переутомившись от нагрузки, он и вовсе уже дремлет. Нарушать его покой совершенно не хочется, но Джей знает, каким будет недовольным Сону с утра, когда, проснувшись, обнаружит засохшие разводы чужого семени, что неприятно стягивали бы его молочную кожу. Поэтому он осторожно, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не разбудить младшего, обтирает его тело, а затем, забрав использованное полотенце у Чонвона, убирает более не нужные предметы на прикроватную тумбу. Испытавший бурю эмоций Чонсон сегодня особенно нуждается в уюте. И если тот же Сону не испытывает необходимости понежиться после секса, засыпая в крепких объятьях, Джей знает, что не сможет уснуть, не чувствуя двух своих парней со всех сторон. Поэтому он ложится посередине, надеясь, что Чонвон не будет против, что он занимает привычное для младшего место, однако тот никак не комментирует это, лишь отодвигаясь, чтобы дать больше пространства в центре их широкой кровати. Стоит Джею удобно улечься, Сону, сквозь сон переворачивается, неосознанно прижимаясь к нему. От этого незначительного действия Чонсон не может сдержать улыбки, он немного меняет положение, позволяя Сону уткнуться в его плечо и сладко засопеть. Черты лица младшего расслаблены, в этом состоянии он похож на котенка, и у Джея от одного его вида щемит сердце. Увлеченный любованием одного из своих парней он не замечает, как второй внимательно прожигает его взглядом, пока тот не наклоняется к нему, чтобы прошептать в самое ухо: — Ты был очень горяч, спуская Сону-хену в рот. Он сегодня так старался для нас, в следующий раз твоя очередь. По телу бегут мурашки от тихого шепота младшего и понимания, к чему он клонит, но Джей, стараясь не выдать своей реакции, вздергивает вверх одну бровь. Предвкушение разливается в его груди трепетным волнением, и подсознательно он даже не сопротивляется внутреннему желанию, чтобы «следующий раз» наступил как можно скорее. И как бы он ни старался, по глазам Чонвона Джей понимает, что тот видит его насквозь, и больше не пытается скрыть свои мысли по этому поводу. Это все-таки залог их счастливых отношений.