Отцы и дети

— Это просто возмутительно, Аврелиус! Ты ведёшь себя совершенно недопустимо. Разве этому мы с матерью учили тебя с пелёнок? — разорялся, пылая праведным возмущением, Бартемиус Крауч Младший. Замерший перед ним 12-летний мальчишка глухо шмыгнул носом и бросил украдкой взгляд на мать. Леди Крауч – улыбчивая круглолицая блондинка – приняла на себя независимый вид и притворилась, что ей чертовски интересно окно Малой гостиной. Её супруг тем временем заметил, что отпрыск совершенно его не слушает, и взбеленился ещё больше. Но под ясным взглядом жены как-то сдулся и устало помассировал переносицу. — Поговорим утром, когда я остыну. Иди к себе в комнату, ужин тебе принесёт Винки. — махнул рукой Барти и, едва мальчик покинул комнату, совершенно не аристократично плюхнулся на софу. Леди Крауч, легонько посмеиваясь, уселась подле мужчины и ласково погладила по голове. — Он совершенно меня не уважает. — сокрушённо посетовал Барти. — Не угадал. Очень любит и боится огорчить, но шила в причинном месте не удержишь, вот он и чудит иногда. — Установилась уютная тишина. Чета Крауч молча смотрела на огонь в камине. Софа скрипнула, Барти сменил положения с трагичного возлежания на практичное сидение. Леди Маргарет с интересом глянула на хмурого мужа. — И откуда у него только такая… Вздорность. — наконец разродился глава Рода, рассеянно поправляя складки на платье Марго. Та, впрочем, на реплику хихикнула и с сочувствием сжала чужое плечо под домашней мантией. — Оттуда же, откуда и у тебя, милый. — Реакция последовала неоднозначная. Барти весь вскинулся, вытаращился возмущённо и успел произнести что-то вроде “Что за вздор”, прежде чем замер, задумавшись. Удовлетворённо кивнув своим мыслям, Маргарет оставила супруга погружаться в пучины своей памяти и отправилась наводить порядок в голове взбалмошного в силу возраста сына. А Барти Крауч Младший, 40 лет от роду, сидел на злосчастной софе с изумрудной обивкой в родовом поместье Краучей в Оксфордшире и мучительно вспоминал. Вспоминал, как в три года залез в материнский ботанический сад №43, где его чуть не сожрала ядовитая экспериментальная тентакула. Родители тогда жутко ругались и два года потом почти не выпускали его из дома, чтобы драгоценный и единственный сын не убился. А маленький Барти всего-то хотел провести эксперимент над волшебным горохом. Мальчику просто было интересно, что будет, если добавить его в “суп”, который он понарошку готовил из всякой безвредной пыльцы, листьев и обыкновенной воды. И конечно он совершенно не был виноват в том, что теплица №43 и №33 сами перепутались в голове. Зелья ему начали нравится куда раньше ознакомления с цифрами от 1 до 10. Словно зацепленные первой упавшей фишкой, начали появляться воспоминания-домино. Барти со стыдом вспомнил, как до освобождения от домашнего ареста мучился в огромном поместье от скуки. Кхм, так мучился, что решил поиграть в русалок и по глупости чуть не утопил домовика, который был “верным вассалом его Рыбьего величества”. Да, русалочий мелкий Барти услышал у отца и непременно решил выучить. Выучил, к слову. После того, как домовика откачала мать, а купаться Барти было разрешено исключительно в душевой. В пять лет Барти увязался за прилетевшей на территорию поместья феей. Её тонкий мелодичный клёкот так зацепил по чуть-чуть расцветающий дар Краучей, что мальчик был не в силах остановиться. Они общались несколько дней. Мальчик кормил очаровательную гостью ягодами и сахаром, попутно пытаясь перенять хоть часть произносимых фраз. Феечка же, к слову являвшаяся не феечкой, а разновидностью глостерских пикси – более приятных человеческому восприятию в отличие от корнуэльских, а оттого и более опасных – злорадно предвкушала нашествие на эти плодородные территории своих собратьев. Так Барти узнал, что пикси неплохо уничтожаются площадным заклинанием рассеивания низших духов и решил, что надо вплотную заняться чтением учебников по ЗоТИ. Впрочем, сначала пришлось помогать отцу устанавливать на защиту поместья слой с отпугивателем всякой магзоо-дряни. В семь лет Барти взорвал западную башенку поместья. И долго обижался на пришедшего в ярость отца. Башней никто не пользовался. Совсем! А он всего-то чуть-чуть поколдовал. Кто же знал, что иглы дикобраза нельзя бросать в открытый огонь, в самом деле. В девять Барти всерьёз увлекся рунами. Только вот в силу природного нетерпения он решил перейти к практике сразу после освоения учебника третьего курса. И опять же, все претензии к авторам учебника! Ни одна скотина не указала на форзаце или хотя бы в предисловии, что во второй части пособия даётся вторая же часть базовых правил для использования рун. Ну короче, решивший поставить на свои покои защиту от любопытных родителей Барти едва не скончался от голода и жажды, потому что доступа в защищённую экспериментальной рунической цепочкой комнату не было даже у эльфов, а цепочка работала в реверсивном направлении. Войти не мог никто. Но и выйти тоже. После этого пришлось в ударных темпах осваивать всю имеющуюся под носом литературу по рунам. И переезжать в другую комнату, да. В одиннадцать Барти помахал родителям ручкой и отчалил в Хогвартс, но старшие Краучи вздохнули совсем не с облегчением. На руководство Хогвартса надежд было мало. Барти Крауч Младший был готов покорять новые вершины. В октябре первокурсник попёрся в Запретный лес, предварительно вооружившись всем чем только можно. Всё было неплохо до тех пор, пока он не наткнулся на стоянку кентавров. Удирая от дико орущего и негодующего табуна на огромном ускорении с заклинанием Тени наперевес, Барти флегматично прикидывал в кого превратится человек, выпивший Оборотное зелье с волосом из хвоста кентавра: в человека или всё-таки в лошадь? Или даже в кентавра? Наткнуться на Хагрида той ночью было высшей формой везения. На втором курсе Барти прочитал про защитные заклинания на поле для квиддича и полез их распутывать, чтобы разобраться по какому принципу их накладывали. Распутал. Настолько, что нечаянно снял. А поставить обратно не получилось. Тщательно зарисовав схему плетения, Крауч отправился спать, совершенно забыв, что на следующий день должен был состояться матч между Пуффендуем и Слизерином. Никто не погиб, нет. Мадам Вихрь, что преподавала тогда уроки полётов, отменила игру, обнаружив нарушение техники безопасности. Выяснить кто сломал поле так и не удалось. Зато трагедия случилась после, когда Барти решил проверить заклинание на себе самом, сбросившись с балкона третьего этажа на предварительно зачарованную лужайку. Заклинание сработало. Но Барти не учёл, что оно не отпугивает профессоров и других учеников. В тот день уволилась профессор маггловедения. Барти это не касалось. И вообще, подумаешь на её глазах самоубился экспериментировал студент. Нервы лечить надо. На третьем курсе отец впервые взял Барти с собой на министерское заседание. На слушании было откровенно скучно, а вертеться и доставать взрослых было неприлично, поэтому третьекурсник отправился на поиски интересностей самостоятельно. Предметом интереса, к его несчастью, стал дементор, одиноко присутствующий около камер временного заключения. Привычно уже удирая от изголодавшегося и разозлённого дементора по запутанным коридорам Министерства, Барти уныло подумал, что отрезать получилось совсем мало. Дементора же целостность собственной мантии волновала в последнюю очередь. Чуть позже, спасаясь уже от уставшего злиться отца, Барти занялся разучиванием заклинания Патронуса. Целью стало забрать у стража Азкабана всю накидку целиком. На четвёртом курсе Барти прочитал маггловскую сказку про Ван Хельсинга и решил, что охотиться за оборотнем – достойное развлечение. Заговоренное серебро, волчий аконит и прочие атрибуты охотника, включая самодельный арбалет с серебряными стилетами были приготовлены прилежным студентом за пару дней до полнолуния. Естественно жертвой Ван Хельсинга местного разлива должен был стать Люпин с шестого курса Гриффиндора. Великую, по мнению Барти, охоту испортил друг Регулуса Северус Снейп. Вот и надо было ему там появиться, когда Крауч уже замаскировался и занял снайперскую позицию напротив Дракучей Ивы?! Хорошо хоть из-за суеты в тоннеле, откуда выкатились Поттер и сам Снейп, никто не заметил, как серебряная игла воткнулась оборотню прямиком в ягодицу. Ну, никто, кроме возомнившего себя Ван Хельсингом Крауча и взвывшего от адской боли Люпина, который ещё три месяца потом хромал и предпочитал есть, балансируя в странной позе. На пятом курсе Барти резко сообразил, что вокруг полно симпатичных девиц, а сам он уже почти мужчина. Впрочем, подошёл он к этому явлению с научной точки зрения. Поставщиком любовных зелий в тот год стал именно он. Наверное, это был самый любвеобильный год на веку Хогвартса. Преподаватели едва успевали растаскивать школьников по углам, да и магия замка не позволяла случиться совсем разврату, но согласитесь, когда на паре трансфигурации резко подрываются с места два ненавидящих друг друга студента (не будем называть, кто) и проявляют совсем недвусмысленные намерения относительно обоюдной близости, терпения не хватит ни у кого. Впрочем, такая деятельность наскучила Краучу довольно быстро, и он переключился на подготовку к СОВ, которые планировал сдать в количестве 12-ти штук. На шестом курсе, убегая из Лютного от поредевшей, стараниями слизеринца, но оттого лишь более разозлённой шайки бандитов, Барти уже ни о чём не думал, просто драпал, надеясь не получить Аваду в спину. Но это ещё не самое страшное. Самое страшное – если, отец узнает, что сын помимо прилежной учёбы начал грезить профессией артефактора и попытался сбагрить первый удачный товар за чуть более крупную сумму, чем предложил владелец неприметной лавки. Матерясь на всех доступных ему языках, Барти одним заковыристым проклятием покончил с преследователями и вернулся в Хогсмид. Где получил по щам от префекта школы, мгновенно оттащившего его к директору. Не решившись говорить про Лютный, Барти честно заявил – ходил по бабам. Лица отца и директора надо было видеть. На седьмом курсе Барти таки взорвал школу. Ну ладно, не совсем взорвал и не совсем всю. Просто замечтался о прошедшем свидании с Маргарет и нечаянно пририсовал в центральный угол пентаграммы не тот символ. А призвавшегося непонятно откуда и с какими намерениями демона уничтожать следовало срочно. Короче Адское пламя, оказывается, демонов тоже уничтожает, только вот при смешивании этих компонентов взрывается. Выученное ещё на втором курсе заклинание с поля для квиддича работало исправно, а в ту на совесть замурованную аудиторию на шестом этаже лучше не пытаться попасть, ибо есть риск вывалиться в сквозную дыру прямо в стене замка. В оправдание своим действиям Барти решил, что дополнительная вентиляция Хогвартсу явно не помешает. Вынырнув из собственных воспоминаний, нынешний Лорд Крауч сладко вздохнул, смакуя остатки последнего особо счастливого заклинания. А потом не аристократично почесал репу и отправился к сыну. Пересматривать методы воспитания. В конце концов, лучше уж Аврелиус узнает про заклинание защиты квиддичного поля от отца, чем самостоятельно. Как показала практика, эти чары незаменимая вещь в арсенале.