Загадочное приключение Левассера

Слепящее солнце, белоснежный песок. Великолепно, учитывая, что Оливье Левассер оказался в Нептун знает каких широтах, практически голый (чтоб тебе, Аделаида! Ну, хоть бы штаны оставила!) и без единой мысли, что делать дальше. А самое главное, у этой сучки осталась его родная, любимая и ненаглядная карта сокровищ, на которой он собственноручно пометил все клады. – Ты такой красавчик, Лив, – мурлыкала Луанетт, сдирая с него штаны и облизываясь на уже налившийся силой член, – не всё же хозяйке пользоваться такой красотой, мм? Последний нечленораздельный вопрос заставил Левассера закатить глаза и откинуться на коротком диванчике в алькове. Девица что-то гундела со ртом, полным французского джентль… неджентльмена, от её гундения по чреслам расползались мириады невероятно сладких мурашек. Левассер попытался сосредоточиться на свербевшей в голове мысли о том, что Лу – одна из потаскушек Аделы, а это чревато. Но мысли вылетали из головы с каждым движением жадного горячего ротика, с каждым скольжением остренького язычка по стволу. Левассер глухо застонал, приподнимая бедра, положив руку на макушку Лу и взяв бразды правления в свои руки. В чем проблема Аделы, так это в том, что спектр её услуг весьма ограничен. Например, в рот она не брала принципиально. Левассер зашипел, когда острые зубки чуть прошлись, оттягивая крайнюю плоть. Лу хмыкнула и продолжила, просунув пальчики и нежно массируя яички. Левассер снова размяк, тихонько постанывая сквозь зубы. Карта… Надо бы забрать её у Аделы. Перепрятать, но куда? Сокровища Л’Оллонэ мозолили глаза многим, добраться же до них было не в пример сложнее, чем захватить вооруженный английский бриг. По сути дела, он был единственным, кто знал, где эти сокровища спрятаны. Ах ты ж, черт, как хорошо! – Ты такой красивый, – Лу выпустила его добро изо рта и забралась на колени, широко раздвинув стройные ножки. Левассер с блаженным стоном подчинился диктату. Лу взялась за широкий кожаный ремень, опоясывавший её талию, и принялась что-то проделывать с ним. Левассер, захваченный тягучей сладостной волной, уткнулся лицом в её небольшие грудки, посасывая левую. А Лу творила черт те что, то затягивая ремень, то распуская. Ощущение от этого было непередаваемое, Левассер застонал, понимая, что сейчас кончит. Он успел запомнить ехидную улыбочку девчонки, следы его семени на её пухлых губках… «Вот так и попадаются птички в клетки», – невесело подумал Левассер, глядя в синее небо. Размышления о горькой судьбине прервал наглый краснохвостый попугай, который с бодрыми матюгами промчался над его головой. Белая клякса упала точнехонько на роскошные темные кудри, нежно лелеемые хозяином. Левассер сел, брезгливо передернулся и попытался стереть диверсию. Однако вместо этого только размазал потеки, и волосы оказались равномерно покрыты слоем дурно пахнущего помета. Куртуазный французский капитан скривился и принялся вытирать руку о песок, спугнув при этом какую-то многоногую тварь, которая драпанула в пальмовую рощу. Наконец сидеть надоело, да и пустое брюхо давало о себе знать заунывными песнопениями, напомнившими Левассеру о кратковременном романе с одной весьма горячей чернокожей мамзель. Организм (вернее, одна его часть) заметно оживился. Однако объектов для страстных игрищ не наблюдалось, да и есть хотелось больше, чем любить. Посему Левассер кое-как дополз до высоченной пальмы и устремил проникновенный взгляд на гроздья крупных кокосов. Желудок взревел, жрать хотелось невыносимо, но лезть на пальму было лень. Левассер немного побродил вокруг, посматривая наверх в надежде, что какой-нибудь особо смышленый кокос соизволит пасть к его ногам. Но кокосы все как один оказались тупее палубных досок. Он горестно вздохнул, прикидывая, как бы половчей сбить вожделенный плод. Неподалеку валялись какие-то обломки, видимо, заброшенные сюда прибоем. Левассер подобрал толстую дубину, повертел ее в руке и задумчиво примерился. – Пиастрррры! Пиастрррры! Пидаррррасы тррррюмные!!! Левассер подскочил, как укушенный, в ужасе озираясь по сторонам. Первой мыслью, метнувшейся в ошалелом мозгу было: «Откуда они узнали?!» Лишь несколько очухавшись от первого шока, капитан заметил на оплетенном лианой кривоватом деревце краснохвостого попугая. Зловредная птица покосилась на мужественного пирата и принялась снова поливать его отборными инвективами. – Ах ты... курица драная! – Левассер метнул свой снаряд, но в последний миг рука дрогнула, и палка ударилась в круглый темно-коричневый шар в развилке. Проклятая птица с издевательским хохотом сорвалась с места и скрылась за деревьями. А Левассер внезапно оказался лицом к лицу с целой бандой очень суровых и злых пчел. Истошный рёв огласил пустынное побережье. Никогда в своей достаточно долгой жизни красавец-француз не драпал с такой скоростью. Даже когда за ним гонялись все обманутые мужья Вероны, Бристоля (ох и страшны же были эти англичанки!) и Алжира. Он буквально летел, не касаясь босыми ступнями песка. Да и кто бы, спрашивается, не летел, если бы за ним гнались здоровенные монстры, по нелепой случайности именуемые пчелами, а не крокодилами. Анальное чутье вело бравого пирата в единственно верном направлении, то есть, к океану. Ворвавшись в соленые воды, он нырнул поглубже и перевернулся, стараясь рассмотреть вражеский рой сквозь толщу зеленой воды. Аделаида де Монфарон, некогда прекраснейшая из вдовушек далекой Оверни, а нынче - королева шлюх Порт-Ройяла, пользовалась привилегиями среди прочих жриц любви. Она сама выбирала себе мужчин, иногда даря им свою милость бесплатно, по прихоти сердца. В число таких счастливчиков попал Оливье Левассер, капитан «Ла Фудр» и один из самых видных кавалеров среди пиратской братии. Он пользовался любовью роскошной жрицы наслаждений, ни на миг не помышляя о верности. За что и поплатился. Рыжая цыпочка, состоявшая в услужении у чертовой мегеры, по пьяни рассказала подружкам о том, как затащила красавчика в свою каморку. Да еще расписала и в подробностях всё, что проделывал с ней Левассер. Этого оказалось достаточно, чтобы Аделаида взбеленилась. Терпеть подобное от своих любовников она не собиралась. Одна из потаскушек Аделы, роскошная мулаточка Луанетт взялась помочь хозяйке. В итоге блудливый французский кобель оказался без оружия и даже без штанов на крошечном отдаленном островке, о котором знала только Аделаида и сицилиец Анджело дель Корсо, ее поверенный в делах и любовник по совместительству. Он и выполнил основную часть плана по наказанию изменника и негодяя. А теперь наслаждался зрелищем в подзорную трубу, гогоча так, словно его щекотали черти. Его шхуна была надежно скрыта за одинокой высокой скалой, на вершине которой росло чахлое деревце. Так что Левассер видеть своих врагов не мог, тогда как Анджело открывался прекрасный обзор на происходящее. И когда француз проскакал к океану, тряся чем дьявол наградил, у капитана от смеха началась икота. Однако скоро стало не до смеха. Ведомые не иначе как адским нюхом на затаившихся пиратов, пчелы решили возместить себе ущерб. Спустя минуту палуба «Барабульки» превратилась в Содом и Гоморру. Пираты, орали, ругались на чем свет стоит и прыгали за борт, причем пример подал сам Анджело. Пчелы торжествующе сделали круг почета над побежденным кораблем и с чувством выполненного долга полетели обратно к острову. Левассер вынырнул, с удивлением глядя вслед рою. Впереди в гордом одиночестве торчала из моря скала, напоминавшая формой фаллос. Впрочем, одинокой она оказалась только на первый взгляд. Не успел Левассер выбраться на берег, как на него обрушился девятый вал отборных истошных матюгов на всех наречиях Карибского бассейна. Было несложно сообразить, что кому-то здорово не повезло. И что этим не грех воспользоваться. Он рванул к берегу и дальше, не заботясь уже ни о чем помимо того, чтобы забраться поглубже в рощу и скрыться от тех, кто мог наблюдать за ним с моря. Вскоре ему удалось отыскать укромное местечко, откуда все побережье было видно, как на ладони. Устроившись в кустах, Левассер наслаждался зрелищем того, как из воды выбираются мокрые, покусанные, измученные пираты во главе с толстым Анджело. Капитан «Барабульки» выглядел таким несчастным и так опух от пчелиных укусов, что казался вдвое тучнее обычного. В жестоком сердце Левассера даже шевельнулось нечто вроде жалости. Однако обнаруживать себя он не спешил. Прежде всего нужно было разжиться хотя бы подобием одежды. Левассер не отличался стыдливостью, но бегать и сражаться, когда солидное хозяйство болтается из стороны в сторону, не слишком удобно. – Левассе-е-ер! Полный неизбывной тоски и муки вопль заставил его поежиться. Озираясь в поисках того, чем можно прикрыть наготу, он заметил среди зарослей вход в пещеру, густо затканный паутиной. Обрадованный француз ободрал её, щедро обмотав бедра белесыми липкими и весьма прочными пластами. – Левассе-е-е-е-ер!! Похоже, у бедняги Анджело случилась истерика. Это в планы Левассера не входило. Если уж разговаривать, так с вменяемым человеком. Он почесал задницу под паутиной и принялся неспешно спускаться со скалы. – Лева... – Да тут я, чего орешь? – мрачно осведомился тот, появляясь из-за деревьев в набедренной повязке из паутины и с толстым дрыном в руке. – Чо надо? Анджело повернулся и попробовал разлепить заплывшие веки. Ему здорово досталось, теперь пока все не пройдет, капитан из него никакой. Левассер снова испытал приступ сочувствия. Впрочем, большая часть команды пребывала в столь же плачевном состоянии. Кто-то пытался облегчить страдания, прикладывая к укусам мокрый песок, кто-то просто всхлипывал от боли и страха. Глядя на этот хаос, Левассер почесал заскорузлую от птичьего дерьма шевелюру. – Ну так чего надо, Анджело? – Левассер... – бедняга частично разлепил левый глаз, придерживая его толстыми, как сардельки, пальцами. – Спаси нас! Тайфун приближается, нам надо когти рвать! – Нам? – Левассер вскинул соболиную бровь в пренебрежительном удивлении. – Ты притащил меня сюда, вышвырнул голым и безоружным на берег, а теперь смеешь просить помощи? Да если бы я и мог, у меня нет корабля. – Есть корабль! – взвыл Анджело, остервенело поскребываясь. – Умоляю, вытащи нас отсюда! Левассер задумчиво обозрел горизонт, где собирались облака, по которым опытный моряк в мгновение ока мог распознать надвигающуюся бурю. – Похоже, эта сучка Адела подставила нас обоих, – хмыкнул он. – Ладно, поможешь мне воздать ей по заслугам, и я увезу вас отсюда до того, как тайфун сметет этот островок к дьяволу. – Согласен! – Анджело закивал, как болванчик из шкатулки. – Согласен! «Барабулька» полным ходом шла к Порт-Ройялу. Левассер стоял, опираясь на штурвал и устремив орлиный взор на бескрайние синие просторы. Каждая оставленная позади миля приближала его к мести. Аделаида де Монфарон получит своё. Ещё как получит! А его приключение уже окончено. Конечно, будут и другие, непременно будут, и это знание наполняло Левассера чувством, схожим с тем, что испытывает птица в полете. Смыв с головы попугайское дерьмо, он обнаружил, что внезапно стал блондином, но настроение это ему не испортило. Скорее, наоборот, новый образ был... интересным. Загадочным даже. – Капитан, сэр, ваша одежда, – юнга положил на бухту канатов аккуратно свернутые штаны и рубаху и удалился. Левассер с довольной ухмылкой ухватился за паутинную повязку сзади и рванул. Над морской гладью разнесся истошный вопль... Так была изобретена депиляция.