на двоих

одно тело на двоих делить покажется труднее обычному человеку, но шигео и моб очевидно привыкли. правая рука — моя, левая — твоя, ходьба скоординирована. отсутствие личного пространства каждому из них не казалось чем-то сверхъестественным, но обществу прочих людей помимо друг друга они все равно рады особо не были. напряжно было как-то, может боязно. брат, родители, учитель… никто кроме этого списка больше не принимал уродов такими, какие они есть. кроме, разве что, их общей влюбленности в виде подруги детства, которая к старшим классам потеряла к ним интерес. дела поважнее появились, может, или просто самый обычный феномен — «пути разошлись»… двое даже спорили, бывало, ревновали цубоми друг к другу, ругались немного, и до сих пор понятно не было, пришли ли они к какому-то компромиссу. ох, милая таканэ… модельные девичьи черты лица, милые глазки, смольно-синеватые волосы, эффектно развевающиеся на ветру, эта прекрасная фигура... просвечивающиеся очертания бюстгальтера из под белой рубашки школьной формы, ровные, идеальные ножки, наудачу постоянно оголенные под давлением школьного дресскода… подростковое тело шигео и моб делили на двоих, как и через пубертат проходили вместе. гормоны играли в их головах с контрастно черной и седой макушками, и все мысли, фантазии и желания хоть и не были идентичны друг другу, но были так схожи… у белого они всегда были смелее, более четкими, наглыми и извращенными, а шигео в свою очередь лишь краснел, отворачиваясь, когда сожитель ими делился. его личные придумки ограничивались лишь невинными «прогулками за ручку», максимум — нагим девичьим телом, но, несмотря на это, отрицать собственную потаенную симпатию к идеям моба у него не получалось. ублажали себя они так же, как и ходили, — скоординированно и четко. рука со стороны беловолосого умелее всего справлялась с задачей, пока шигео томно издавал звуки себе в ладонь в такт с чужими тяжелыми вздохами. эти приятные, порочные чувства они делили на двоих, и в процессе оба думали об одном и том же образе, который так не хотели друг с другом делить. в любом случае, пришлось бы… потом все изменилось. авантюрный моб предложил как-то очередную идею, без которой впоследствии они вообще перестали достигать точки оргазма. так произошел их первый поцелуй.  никто из них не мог осудить никого за его неловкость — пути обратно ведь не было, а спрятаться и убежать из клетки собственного тела некуда. однако стыда почему-то оба не ощутили, даже наоборот как-то… эти легкие покалывания и факт того, что в низу живота эти смутные ощущения они делят друг с другом, сводили обоих с ума. — мы просто… представим, что целуем цубоми, ладно? и они представляли. они пользовались преимуществами наличия двух голов в одном теле на полную, даже увлекаясь, хоть это было и не очень удобно. …но впоследствии желание собственного удовольствия переросло в дикое желание доставить это удовольствие близнецу. седой моб кусал губы своего брата, пока поглаживал собой неощутимую чужую сторону красиво выпирающих ребер, пощипывал нежный сосок. он мастурбировал, углубляя поцелуи, выдавливал из близнеца стоны… и это… было просто неописуемо. как для него, и, как он искренне надеялся, для шигео тоже. и он был прав — для брюнета это было хоть и пугающим, а голос разума в его голове твердил о неправильности происходящего более настойчиво, но факт того, насколько неописуемы эти ощущения были, скрывать было невозможно. он неловко пытался отвечать на мокрые поцелуи, он пассивно благоговел перед настойчивостью близнеца, и, честно говоря… оправдываться одной лишь цубоми-чан уже было невозможно. эти игрища начинали заходить уже куда дальше обычных проб «из интереса» и продолжали повторяться неоднократно и периодично, а представление образа девичьей фигуры в процессе в это время уже полностью потеряло свою необходимость. сексуальное влечение сиамских близнецов друг к другу уж наверняка было неправильным, но… наверное, в их случае это был просто неизбежно особый вид мастурбации.