A little older, I don't mind it ’Cause she's got her shit together like nobody else I know A little taller, I feel smaller But I know if I stay with her, there's no space for me to grow Goin' on — Somme
Проснувшись, Коля встречает утро-день с ужасной головной болью, что не удивительно. Удивительно место, где он оказывается. Осмотревшись немного, Коля понимает, что это не его номер, поэтому пытается вспомнить, где он и почему. Неожиданностью становится Сигма, вышедший из ванной комнаты в домашней одежде: растянутой чёрной футболке и пижамных штанах. — Таблетки от головы, — говорит Сигма и указывает пальцем на прикроватную тумбу, на которой уже лежит блистер рядом со стаканом воды. — Прости, я не знал нужно ли тебя будить и есть ли у вашей группы какие-то планы на сегодня. — Который час? — нахмурившись, спрашивает Коля. Сигма смотрит в телефоне и говорит, что уже пол первого. Проклятье. — Если у вас нет планов, то можем поговорить? — аккуратно спрашивает Сигма, садясь на свою кровать. Постель уже заправлена, да и вид у него самого бодрый, замечает Коля и приходит к выводу, что сам Сигма проснулся давно. А вот мысль о разговоре приносит неприязнь, потому что мало ли чего Коля уже успел сказать за вчерашний вечер, раз оказался здесь. Он осознаёт, что почти ничего и не помнит пока что. — Мхм, — слабо кивает Коля, потянувшись за блистером и водой. Эффекта ждать ещё минут сорок, за это время нужно зарядить телефон и написать Фёдору, что он жив, пока тот не уничтожил весь отель в поисках их гитариста. — Прости за вчерашнее, не знаю за что именно, но прости. Сигма в это время смотрит в окно, разглядывая там что-то, видимо стараясь так избежать зрительного контакта. Что ж, Коля ему за это благодарен. Через пару минут Сигма куда-то отходит от окна, а после отдаёт Коле его полностью заряженный телефон, на который поступила уже дюжина сообщений и звонков. Пробормотав благодарность, Коля пишет в общий чат, что живой, соглашаясь на репетицию в четыре часа дня. Достоевский отвечает незамедлительно, говоря, что они и так уже решили со временем, а следом спрашивает, где Колю носит. Гоголь пишет, что это загадка и выключает телефон, поднимая взгляд на Сигму. Тот вновь сидит на своей кровати, смотря в пол, а конкретно на белый ковёр. — Ты хотел поговорить, — напоминает Коля, хватаясь за голову, потому что от движения она заболела с удвоенной силой. Сигма поднимает глаза на него, слабо улыбнувшись. — Но сперва скажи, как вчера я оказался здесь? — Потерял ключ от своего номера, — спокойно поясняет Сигма, пожав плечами. — Ты отказывался идти на ресепшен, а я предложил переночевать здесь. И если вдруг ты и это забыл, то ты ещё ударил какого-то своего знакомого в баре. — О нет, — со вздохом говорит Коля, откидываясь обратно на подушку. Сигма усмехается, но больше ничего не говорит, видимо дав время переварить всю информацию. Так он и правда ударил Шибусаву. Не сказать, что Коля очень жалеет об этом, но этот японский чёрт всегда оказывался им полезен. Наверное, после этого Шибусава им в жизни не поможет. Некоторое время они молчат. Коля отчаянно пытается вспомнить детали вчерашней ночи, но в голове какая-то каша из смешавшихся воспоминаний, хронологию которых восстановить очень и очень трудно. Сигма продолжает рассматривать ковёр. — Скажи, а ты правда не хочешь меня видеть? — вдруг спрашивает Сигма. И этот вопрос не то что ставит в тупик, он уничтожает Колю полностью. — Чего… нет, — отвечает он. — Я не… то есть, хочу, всегда хотел. Но пойми, прошло так много времени и я даже не знаю о чём с тобой можно поговорить. — Почему не отвечал на сообщения? — продолжает Сигма, намереваясь выжать из этого не совсем складного, но диалога по максимуму. Коля стыдливо опускает взгляд. У него нет ответа. Вернее, он слишком глупый, чтобы озвучивать, поэтому он может лишь пожать плечами. И как сказать, что он просто не хотел останавливать Сигму? Коля видел все отправленные ему «видео-блоги», которые Сигма снимал, показывая кампус и сам университет. Читал и сообщения о людях здесь, с которыми из-за языкового барьера Сигма не может нормально общаться. И следующие, через примерно две недели, о том, что Сигма всё же начал разговаривать с ними на английском и они друг друга хорошо понимают. А до этого Коля долгое время наблюдал за тем, как Сигма упорно старается поступить заграницу, в чёртову Японию, куда сам он никогда не хотел. Но Коля так же не хотел и рушить своими эгоистичными мыслями жизнь Сигмы, которой тот может распоряжаться только так, как хочет сам. И Коля читал. Коля первое время на сообщения отвечал. Коля множество раз смотрел опустошённым взглядом в экран телефона, понимая что вот-вот и его заменяет, оставят здесь, в Санкт-Петербурге, а Сигма найдёт друзей в Йокогаме. У них обоих всегда замечательно удавалось притягивать людей к себе, но Сигма никогда этим не пользовался, а теперь вдруг у него появились хорошие знакомые и истории со студенческих вечеринок, которые и без алкоголя оказывались весёлыми. Глупо наверное, что Коля на всё это обижался и ему приходилось долгие часы собираться с силами, чтобы ответить на все сообщения. В конце концов он стал отвечать не через пару часов, а через день, через два, доходило до недели, после чего Сигма перестал писать первым. А Коля так и не находил в себе силы спросить, сколько у Сигмы теперь друзей и входит ли он в их число. Так постепенно их общение прекратилось окончательно. Да, пару раз Сигма писал, он каждый раз поздравлял с днём рождения, и Коля делал то же самое, с Новым годом Сигма тоже писал, иногда пытался завязать разговор, но не выходило. И вот они здесь. — Я не знаю, что ты хочешь услышать от меня, ясно? — беззлобно произносит Сигма, понимая, что ответа на предыдущий вопрос не дождётся. Что ж, он и не надеялся на это, но всё равно хотелось бы знать. — Извинений и раскаяния за то что уехал? Рассказа о том, как я поживал последние три года? Ещё раз благодарностей за то, что вступился за меня? — Я тоже не знаю, — схватившись за голову, отвечает Коля. — Мы можем притвориться, что этих последних двенадцати часов не было? Сигма вздыхает, поднимаясь со своего места. Он не понимает, что им нужно сделать, чтобы всё наладилось, а потом вдруг приходит к мысли, что может Коля и не хочет, чтобы налаживалось. Сигма ведь не знает, что было в его жизни эти три года, но друзей у Коли теперь много, наверняка ему хорошо с ними, поэтому и Сигма ему больше не нужен. Может и правда логичнее забыть произошедшее и им обоим начать двигаться дальше? — Если тебе так будет легче, — со вздохом соглашается Сигма, на самом деле пытаясь максимально глубоко зарыть возникшую на мгновение боль в груди от этих слов. Коля поднимается с кровати, понимая, что задерживаться здесь себе дороже. Он хватает свой телефон и надевает обувь, после чего ненадолго задерживает взгляд на Сигме. В первый раз он рассматривал его и не мог полноценно восхититься из-за страха, после был слишком пьян, так что вряд ли может воспроизвести в голове всплывшие чувства, да и Шибусава тогда рядом был. Теперь же обстановка более спокойная, пускай и напряжённая ужасно, но всё же. Сигма и правда стал выглядеть старше, и Коля ловит себя на мысли, что не хочет отводить взгляда. Может им правда стоило бы поговорить нормально? Обсудить? Но нет ощущения, что сегодня подходящее время. Сигма тоже смотрит в ответ, кажется, не с той целью. У него в мыслях всё ещё есть крохотная надежда на то, что Коля не уйдёт, они смогут поделиться произошедшим за последнее время и потихоньку начать избавляться от тех шипов, коими обросли они оба. Однако Коля уходит. Он что-то бормочет совсем тихо и Сигма не может расслышать, а когда дверь номера закрывается, то едва сдерживает себя от того, чтобы швырнуть телефон в стену. Нет, Сигма, не сегодня. Он читает последние сообщения и приходит к выводу, что стоит сходить к остальным, узнать, как они и не потеряли ли его. Поэтому, подождав минут десять, чтобы не встретиться случайно с Колей ещё раз в коридоре, что было бы ужасно неловко и скорее всего один из них после подобного готов был бы с окна уже прыгать, а может и оба, Сигма выходит из номера и стучится к Ацуши. Тот открывает почти сразу. — Привет, — удивлённо произносит Ацуши, видимо, не ожидав увидеть Сигму. — Привет, кого-то ждал? — спрашивает тот. — Люси должна была прийти, о, вот и она, — Ацуши указывает рукой в сторону идущей к ним девушки. Люси улыбается, машет рукой и они с Сигмой заходят внутрь номера. Сигма хочет сказать, что может уйти, если они хотели побыть вдвоём, но потом видит, что в номере уже сидят и все остальные. Дазай с Кёкой играют в карты, пока Танидзаки общается по видеочату с сестрой. — Вы все здесь, — удивлённо говорит Сигма, а Ацуши только хлопает его по плечу, после жестом приглашая проходить. — Убиваем скуку как можем, потому что все отказываются репетировать, — ворчит Дазай, после чего драматично вскидывает руки. Его обыграла Кёка. Ацуши посмеивается и даёт ей пять, после чего и сам садится к ним рядом на кровать, желая присоединиться к игре. Люси делает то же самое, но перед этим достаёт из сумки какой-то пакет. — Тётя очень хотела познакомиться со всеми вами, поэтому пообещала прийти на наше первое выступление и передала кексов, — бормочет Люси, явно не желая казаться заботливой. Сигму всегда эта её черта умиляла и умиляет до сих пор. Кёка явно заинтересованно смотрит на пакет, и первая берёт один из кексов. Все остальные тоже берут по одному, оставляя последний для Танидзаки. Сигма присаживается ко всем, тоже говоря, что хочет в карты. И они начинают играть. Сперва Ацуши не замечает ни одного шулера, а их за игру очень и очень много, потому что Сигму учил играть Коля, а Дазай это Дазай. Ещё по игре с ним в камень-ножницы-бумагу в аэропорту можно было понять, что этого человека нельзя пускать в казино и подобные заведения, потому что ему либо благоволит огромнейшая удача, либо он умеет мастерски мухлевать, раз этого не заметно никому. После Кёка по доброте душевной всё же указывает Ацуши на то, что его конкретно так разводят в этой игре. В хохоте расходятся Дазай с Люси, на которых Ацуши якобы обижается, говоря, что был о них лучшего мнения. Сигма же смеётся тихо и не выдаёт себя как третьего обманщика этой партии. Они сидят за картами ещё некоторое время, до тех пор, пока Танидзаки всё же не бросает трубку, явно уставший после разговора. Он говорит всем, что Наоми им передаёт привет, вместе с Йосано, Кенджи и Куникидой, которые, как оказывается, решили вместе поехать в Окинаву на каникулы, раз не удалось поехать со всей группой в Испанию. После этого Ацуши жалуется на голод, который начинает чувствовать, все сходятся на мнении, что пора бы уже сходить на обед. Люси ворчит, что здесь ресторан не такой хороший, как одно кафе, которое она знает поблизости. Все немного недоверчиво смотрят на неё, потому что её «поблизости» это в радиусе десяти километров, нельзя угадать, близко или нет в этот раз. Но Люси добавляет, что угощает, и сомнения как рукой снимает. Всей компанией они идут в кафе, верно следуя за Люси. Ацуши рассказывает Сигме, как сегодня какой-то японец очень громко и надменно ругался с администрацией отеля, говоря, что здесь на него напали. Сигма решает умолчать тот факт, что лично знаком с этим человеком и получил тот из-за него. На улице жарко, уже пол третьего и летнее солнце не щадит. Кёка говорит, что следовало им всем взять головные уборы или хотя бы солнцезащитные очки, а Танидзаки активно её поддерживает. Люси закатывает глаза, говоря, что они просто неженки, хотя и сама от жары почти погибает. Благо она идёт впереди и никто не может видеть, насколько ей плохо. Дазай с Сигмой плетутся позади всех, лениво перебирая ногами и рассматривая город. И всё-таки красиво здесь. Сигма думает, что хочет жить в Европе, когда закончит универ, отсюда и до России не так уж далеко. Ну так, если ему вдруг захочется приехать туда. — Пришли, — довольно говорит Люси, смотря вперёд. Через дорогу симпатичное кафе, и там что, кошки? Ацуши с Кёкой в умилении смотрят то на кошек внутри, то на Люси, мысленно благодаря её за то, что она вытащила их всех из отеля и привела сюда. Сигма тоже не может сдержать умиления, кошек он всегда любил. Поэтому когда они заходят внутрь и обрабатывают руки антисептиком у двери, то он останавливается, чтобы погладить первого прошедшего мимо него котёнка. Однако долго вот так оставаться прямо у входа нельзя, да и Ацуши уже зовёт, видимо желая побыстрее заказать еду и тоже затискать всех котов вокруг. Все достаточно быстро определяются с едой, Люси диктует официантке заказ и они все начинают играть с котейками вокруг. Один лишь Танидзаки неловко остаётся сидеть на месте и Сигме почему-то кажется, что тому нездоровиться, поэтому отойдя от милейшей кошки по кличке Мануэль, он подходит к барабанщику и разглядывает его лицо, пытаясь выявить признаки болезни. — Ты в порядке? — спрашивает Сигма. Танидзаки неуверенно кивает и этот ответ его не устраивает, поэтому Сигма хмурится. — Точно? — У меня аллергия на котов, — сдаётся Танидзаки, потому что такого серьёзного взгляда выдержать не каждый в силах. Ну вот, теперь им обоим неловко. — Я не хочу лишать вас такого интересного досуга, ты же видел, как всем классно здесь. — Я могу сходить в аптеку, если хочешь, — предлагает Сигма. — Куплю чего-нибудь от аллергии, таблетки, спрей для носа или капли для глаз, что хочешь, выбирай. По итогу Сигма быстро бежит в аптеку, которую видел поблизости, с помощью английского и переводчика пытается донести до вредной аптекарши, которая отказывается говорить с ним не на испанском, что ему нужно что-нибудь от аллергии, что угодно. Она смотрит на него, прищурившись, мол, как же вы надоели мне, туристы. А Сигма не считает себя виноватым, но отчего-то не решается хамить как-либо в ответ. Когда он возвращается, то никто не замечает его перемещений, потому что Ацуши, Люси и Кёка увлечённо играют с котятами, пока Дазай разговаривает с их официанткой, то ли флиртуя, то ли просто действуя ей на нервы. К подобному поведению Дазая Сигма давно привык, это не выделяется уже как-либо, это уже нечто привычное. Да и делает он это явно забавы ради. Танидзаки с благодарностью принимает все купленные капли и таблетки, сразу же принимая почти всё. Сигма в это время уходит, чтобы тоже поиграться с котами, потому что в котокафе он не был ни разу. Однажды он видел, как рассевшиеся на лавочки со всеми закусками в виде бутербродов и банки огурцов, алкаши одного из ближних к его родительскому дому дворов подкармливали котов, что собрались вокруг них. Не кафе, но кото. Странные воспоминания конечно. Ещё Сигма помнит, что там точно был трёхцветный котёнок по кличке Серый, но он так и не понял, почему именно Серый. Интересно, где этот котёнок сейчас? Из мыслей Сигму вытаскивает царапнувшая его за палец Мануэль, которой он уж больно полюбился. Кошка не отходила от него ни на шаг, даже других котов отталкивала. Сигма усмехается, видя подобное поведение, что-что, а кошачьей ревности он лично ещё не видел.***
Коля старается не думать о плохом перед встречей с Фёдором, потому что и без того позже станет плохо, но по причине существования Достоевского в целом. Нет, Фёдора он любит, но не на репетициях. Коля так же старается выкинуть все мысли из головы, желая к ним никогда не возвращаться. Ну, подумаешь сбежал от Сигмы, один-один. Хотя что-то подсказывает, что это не должно быть соревнованием, кто кому больнее сделает. Фёдор с остальными сидят в пустующем актовом зале, о котором он вчера договорился с администрацией или организаторами. Коля не помнит, но машет всем рукой в знак приветствия и садится на свободный стул, доставая гитару из чехла. Он старательно игнорирует вопросительные взгляды Саши и Вани, направленные на него, и один испепеляющий от Фёдора. Кажется они знают про Шибусаву. — Что случилось? — почти мягко спрашивает Фёдор, Коля бы сказал «обманчиво доброжелательно». — Ты о чём? — состроив непонимание, спрашивает Коля, не желая рассказывать о инциденте, если речь сейчас идёт о регулярных опозданиях. Было бы глупо. — Ты знаешь о чём я, — закатывает глаза Фёдор, оставаясь всё тем же спокойным человеком. — Шибусава уже поведал мне о том, как ты вчера на него налетел с кулаками без причины. — Я не… — Повод? — не слушает его Фёдор, ему никогда не нравились глупые отмазки. Коля знает, но он ведь и правда не налетал. Там перед ударом была вполне реальная просьба-приказ не трогать Сигму. Не он виноват, что Шибусава не послушал. — Приставал он к людям в баре, мешал всем, — нехотя объясняет Коля, упуская достаточно важную деталь в повествовании, — И мы тратим наше драгоценное время на бесполезные разговоры. Давай лучше играть начнём? Это всегда работает. Потому что больше всего Фёдор любит именно репетиции, ставя их выше всего прочего, иногда даже сна. Они все садятся за инструменты и начинают играть. Коля в этот раз не успел заняться упражнениями на вокал, поэтому первый куплет «Шинели» выходит ужасно, о чём Фёдор не стесняется ему сообщить. Проглотив молча чужое, вполне оправданное, оскорбление, Коля продолжает. Припев выходит гораздо лучше, а ко второму куплету он уже вовсю распевается и наконец начинает чувствовать ритм полноценно. Лажает только Саша Пушкин, несколько раз выронив барабанные палочки из рук, которые один раз прилетают Ване в голову. Коля с Сашей не сдерживают громкого смеха, а Фёдор явно тоже подхватывает смех, но пытается всячески сдержаться. Один лишь Ваня под нос материт их, протягивая палочки обратно Саше. После репетиции они идут по номерам, потому что провели слишком много времени за музыкой и уже через полчаса состоится ужин со всеми участниками. В том числе и с теми, кто из лиги профессиональных музыкантов. Вот с ними хотел бы пообщаться каждый из «любителей». Коле очень хочется поприставать с вопросами к большому количеству людей, но Фёдор обещает, что будет весь вечер держаться рядом и следить, дабы вся его группа не натворила глупостей. К теме Шибусавы они так и не возвращаются.