твоя вечная меланхолия

После знойного летнего дня наступила безлунная ночь. В заключительной неделе июля стало невыносимо находиться на улице: палящее солнце обжигало кожу, а ветер был тёплым и слабым. Лишь после уходящего алого заката жизнь казалась проще, унося с собой повседневные заботы. Все жители поселения давно решили окунуться в трепетный сон, который позволял забыться в дневных грёзах и успокоить душу. Не спали лишь некоторые солдаты в крепости, променяв здоровый сон на дешёвую выпивку. Их отвратительный хохот и брань можно было услышать из любого уголка комнат и многочисленных коридоров. Всё здание было погружено во мрак, кое-где лишь светились факелы, помогая сторожам держать свой пост. В самой дальней спальне, что находилась в конце коридора, была чуть приоткрыта деревянная дверь. Единственное окно создавало сквозняк, благодаря которому можно было пережить очередной удушающий и солнечный день. Комната была окутана тьмой, в которой едва ли можно было увидеть хоть что-то. Небольшая кровать пустовала без своего хозяина, позволяя дорогому меху остывать в прохладной ночи. Спальня была лишена уюта и, казалось, даже если кто-то войдёт сюда, он тут же растворится в этом чувстве заброшенности и отчуждённости. Чуть поодаль от окна сидела неподвижная фигура, отрешённо смотря куда-то в тёмный угол комнаты. - Нет, - прошептал Кнуд, - это меня не коснётся. - будто бы разговаривая с кем-то, он проговорил эту фразу с нескрываемым отвращением. В последнее время молодой король ощущает, как медленно сходит с ума: мёртвый отец посещает его в самые неподходящие моменты. Окровавленная голова бранит мнимого сына, напоминая ему о проклятии короны, которая рано или поздно убивает каждого правителя. Его сгнившие, почти жёлтые глазницы смотрят прямо на Кнуда, сверкая в темноте. Сквозь отвратительную ухмылку можно заметить пару кривых зубов, которые давно покрылись ужасным налётом. Новоиспечённый король всё никак не привыкнет к такому. Он медленно отводит голову в сторону и глядит на ночное небо. Кнуд закрывает глаза, вдыхая и выдыхая прохладный уличный воздух. Он вспоминает, когда впервые начал видеть труп своего отца: сразу после коронации или же намного раньше? А может, когда он остался совсем один? - Я не один, - возразил Кнуд самому себе. - У меня есть мои поданные, мои солдаты, и... - он запнулся, а в другой части спальни послышался неприятный гогот. - Ха, ну конечно, утешай себя сколько вздумается! - проговорила мёртвая голова. - Посмотри на себя: ты болтаешь здесь со мной, со своим покойным отцом. Люди, которых ты когда-то любил, теперь лежат глубоко под землёй. Удел короля - быть одиноким, чтобы мыслить здраво. Запомни это уже, чёрт тебя подери. Последние фразы прозвучали так, будто их выплюнули через силу. Они так и остались лежать где-то на скрипучем полу, не давая Кнуду успокоиться. Рой беспокойных мыслей, словно огромные шершни, шумел у него в голове. Ему не хотелось признавать тот факт, что людей из, казалось бы, такого недалёкого прошлого, теперь не вернуть. Он до сих пор с болью вспоминает своего детского наставника Рагнара, заменившего ему отца. Кнуд упоминает его при молитвах Богу, с дрожью произнося имя покойного. Если бы время можно было повернуть вспять, то он был бы не против отречься от престола и жить спокойно в доме Рагнара. Он бы научился собирать сладкие, красные яблоки с деревьев во время урожайного сезона и приносить их к нему. Тот, в свою очередь, смотрел бы на него с изумлением и трепал бы его по голове, нахваливая Кнуда тёплыми словами. От этой горечи беззаботной фантазии стало слишком больно где-то в груди под рёбрами. Пытаясь отвлечься, молодой король вспомнил, как с такими же гирями на сердце жил и его старый приятель. Они знали друг друга всего пару недель, но уже тогда Кнуду показалось, что они могли бы смотреть на эту жизнь в одном направлении. Торфинн был необычайно грубым, нелюдимым и, в общем-то, дурно-пахнущим парнем, с которым он когда-либо говорил. Они не раз ссорились друг с другом, потешая всю команду Аскеладда. Может, в силу их одинакового возраста или снисходительности Кнуда, а может, всё дело было в нехватке какого-то близкого человека рядом, но их небольшие стычки никогда не длились больше одного вечера. Они могли подолгу сидеть бок о бок у костра, не проронив и слова, но было в этом что-то незнакомое и приятное одновременно. Иногда, когда сидели прямо на голой земле, их руки находились слишком близко друг к другу, отчего чувствовалась теплота чужого тела. Но никто не спешил уходить или делать шаг навстречу. Они всегда оставляли этот момент где-то в ночном воздухе, ощущая, как бледные щеки потихоньку начинают розоветь. Днём они могли глумиться друг над другом, но по вечерам эта игра на публику растворялась и на смену приходила невидимая связь, объединяющая две заблудшие души. У каждого было тёмное и неприятное прошлое, оставившее отпечаток глубоко в коре головного мозга. Незамеченные, их общие чувства тоски и печали связали Кнуда и Торфинна вместе. Каждый думал про себя, что, возможно, они не такие уж и одинокие в этом огромном и жестоком мире. При этих мыслях Кнуд улыбнулся, прикрывая одними пальцами губы. Вспоминать те дни, проведённые с Торфинном было одно удовольствие. Ему было приятно осознавать, что, хоть и на короткий миг, рядом с ним всегда был он. Они заботились друг о друге, сами того не понимая: один защищал и спасал от врагов физически, а другой делал это морально, наставляя и утешая как мог. Так, например, в один зимний день, Торфинн молчаливо стоял позади молящегося Кнуда. На удивление, погода была замечательной: снег переливался на свету яркого солнца, заставляя жмуриться и прикрывать глаза рукой. Принц тихо шептал про себя выученные строчки, скрестив ладони у губ. Вся эта чушь про непонятное существо далеко в облаках не заботила Торфинна, поэтому он просто наблюдал со стороны. Когда Кнуд закончил с молитвой, то, отряхнувшись от рыхлого снега, подошёл к своему приятелю. - Всё, теперь можем возвращаться. - Тц, ну и долго же ты, принцесса. - язвительно проговорил Торфинн, поворачиваясь в сторону знакомой тропинки. - Я не виноват. Мне хотелось поговорить с Ним. - Кнуд стеснительно спрятал холодные руки в длинную робу, шагая позади. - Будто бы он тебя услышит, - буркнул тот в ответ. Идти до поселения, в котором остановилась команда Аскеладда было недолго, но отчего-то каждый шёл медленно. Свежий морозный ветер легонько целовал щёки, а солнце, в свою очередь, приятно согревало макушку головы. Они оба думали о чём-то своём, опустив взгляд в зыбучий снег. - Слушай, - прервав их привычную тишину, начал Торфинн, - а как ты понял, что он тебя любит? Ну, этот, который... там... - он замялся, но продолжил шагать дальше. - Кто? Бог? - невинно спросил Кнуд. - Ну да, да, он самый. Так как? Кнуда позабавил этот диалог: Торфинн впервые спрашивает у него что-то про Господа, да и ещё такой непростой вопрос. - Если честно, то я сам до конца в этом не уверен, - отвечает принц, - но, мне кажется, я просто это знаю. Торфинн остановился, но не стал поворачиваться лицом к собеседнику. - То есть как это? - почти сердито проговорил он. - Ну, - Кнуд тоже перестал шагать, пристально смотря в спину парня. - понимаешь, я это знаю потому, что сам так чувствую. Я думаю, что Бог любит всех бескорыстно, несмотря на людские грехи. Он делает это из-за того, что больше ему ничего и не остаётся, кроме как принять нас такими, какие мы есть... Тишина снова вернулась к ним, но на этот раз она, будто бы нависая над каждым, оставляла чувство стыда и неловкости. -... и Бог заботится о нас, даруя нам новый день, в котором мы можем видеть друг друга. Его любовь не ждёт ответа в виде вечных молитв, - Кнуд рассматривал каждый волос на голове Торфинна, продолжая свою речь. - Ему достаточно прикасаться к нам через природу: через воду и ветер, через ветки деревьев и даже этого снега. Он готов любить настолько долго, сколько посчитает нужным. Было слышно, как Торфинн глубоко вздохнул и от этого поднялись и опустились его плечи. - Ну и придумал же ты, принцесса, - почти сердито проговорил парень и резко продолжил путь к поселению. От удивления Кнуд и не сразу понял, что сказал. Опомнившись, он быстро зашагал вперёд, догоняя приятеля. Ночью того же дня принц будет лежать в своей кровати, сомкнув глаза, пытаясь уснуть. Он лежит на правом боку и прокручивает в голове этот постыдный, откровенный разговор после дневной молитвы. Как же это было глупо и необдуманно - вот так взять и раскрыть себя. Постепенно, большая спальня превращается в маленькую комнатушку, заполненную навязчивыми мыслями Кнуда. Он пытается успокоиться и заверить себя, что такой дикарь, как Торфинн, точно не поймёт его суждения. Накручивая себя всё дальше и дальше, принц и не заметил, как скрипучую дверь тихонько открыли и неизвестный тёмный силуэт ловко прошмыгнул внутрь. Кровать прогнулась под чьей-то тяжестью и скрипнула. Кнуд замер, распахнув свои глаза, но они предательски смотрели на чёрную стену. - Твою ж мать, - прошептал знакомый язвительный голос. Одеяло Кнуда шевельнулось и рядом легло небольшое, по сравнению с ним, тельце. Он сразу же узнал в нём Торфинна: только он из всей команды Аскеладда был такого низкого роста. "Но что он здесь забыл?" - крутилось у принца в голове без ответа. Торфинн лежал с ним под одним одеялом, очевидно, в уличной и холодной одежде. Он положил ладони под подушку и дышал прямо в затылок принцу. Спальня теперь казалась чертовски тёмной и тихой. Казалось, что было слышно даже как веки то поднимаются, то опускаются. Кнуд не знал, что и делать: ему стоит повернуться, или притвориться спящим, или, быть может, лучше заговорить с ним, или... - Ты ведь не спишь? Голос Торфинна вернул принца в чувства. Тот в свою очередь будто на мгновение перестал дышать. Взяв всю свою хилую силу, Кнуд перевернулся на левый бок. Несмотря на то, что комнату освещало целых два окна, спальня была окутана тьмой. Стоило ещё подождать пару секунд, чтобы глаза привыкли к темноте и поняли, на что они смотрят. Торфинн смотрел прямо на Кнуда. Этот наивный взгляд парализовал принца, отчего сердце, казалось, пропустило удар. Они лежали так ещё несколько минут, боясь нарушить ту идиллию, которую только что создали. Неспеша, левая рука Торфинна выскользнула из под подушки и осторожно нависла над головой Кнуда. Немного погодя, он поправил спадающую на лицо прядь светлых волос и заправил её ему за ухо. Принц смотрел на него, словно завороженный, словно боясь отпугнуть дикого зверя. Торфинн и вправду походил на хищное животное, но только не сейчас, не в этот момент. Сейчас он выглядел настолько уязвимо и беспомощно, что Кнуду хотелось сжать его в крепких объятиях. Неожиданный прилив нежности окатил его с головы до пят и обескуражил принца. Прежде он не испытывал подобного чувства, этой потребности в физической близости. Раньше ему хотелось одарить Рагнара мягкими объятиями, но с Торфинном это было нечто иное: что-то очень сокровенное, новое и пугающее. Кнуду хотелось, чтобы парень прикоснулся к нему ещё раз. - Что мы делаем, Торфинн? Ответ на вопрос так и не был озвучен. Медленно, их головы были в миллиметре друг от друга. Окна в комнате запотели, а воздух дурманил мысли. Голова кружилась от быстротечных мыслей, окрыляя каждого в спальне. - Это прозвучит безумно, - начал Торфинн, - но мне кажется, что ты - моё Божество. Вспоминая этот трепетный момент, молодой король обомлел. Его щеки залились пунцовым цветом, резко возвращая его в настоящее время. Сейчас он, как и прежде, сидел один в тёмной крепости, окружённый кучей безмозглых поданных, готовых предать своего правителя в любую минуту. Пересушенное горло нуждалось в прохладительном напитке, а уставшие глаза отчего-то вдруг стали влажными. Кнуду неожиданно пришла мысль, что он был бы не прочь вновь пережить тот момент вместе с ним, с Торфинном. Облокотившись на стол, он закрыл ладонями лицо. Ощущая всю беспомощность и безвозвратность своей ситуации, Кнуда почувствовал как его окутала волна приятной, но, в то же время, горькой ностальгии. Он жалеет, что не ответил тогда на поцелуй. Жалеет, что не догнал парня в ночи. Жалеет, что так и остался лежать там, на холодной кровати, покрываясь мурашками. Будь он храбрее и сильнее, как сейчас, то обязательно бы прильнул губами к Торфинну. Провёл пальцами по его сожжённым от солнца волосам и сказал, что всегда будет рядом. Но теперь он остался совсем один, утопая в вечной меланхолии, сожалея о том, чего он не сделал и навряд ли когда-нибудь сделает. Сжирающая изнутри тварь скребла его душу, повторяя жестокие слова вновь и вновь. "Может быть, в другой жизни."