Без брони

      Каз прошел в церковь и оглядел взглядом фреску с изображением Санкт-Алины. Ухмылка застыла на его губах, и он кинул взгляд на молящуюся Инеж. Гафа не шептала. Она смотрела на фреску, уже не соединяя ладони. Она закончила безмолвную молитву, но не повернулась. Поняла, что Каз сзади. Бреккер тяжело выдохнул и кратко сообщил о судьбе Нины и Матиаса. Повисла тишина. Инеж напряглась и зажмурилась, боясь услышать то, что хлыстом ударит по сердцу.       — Я также пришел… попрощаться, — слова сами слетели с губ Каза, и Инеж застыла.       Он хочет попрощаться — крутилось в ее голове, и она заставила себя повернуться. Он стоял, продолжая прожигать глазами фреску, словно на ней были слова. Словно она живая. Инеж прокручивала возможный ответ. Она облизнула губы и приоткрыла их, чтобы что-то сказать, но слов не было. Гафа вздохнула, взяла себя в руки и отвернула голову.       — Не думала, что ты сентиментален, — вытянула она из себя, чувствуя взгляд Каза на своей спине.       На лице Каза не дрогнул ни один мускул. Он помолчал какое-то время, подавляя в себе эмоции.       — Я надеялся получить наводку к этому времени, — прошептал он, достав из кармана небольшую записку; долго думал, стоит ли рассказывать об этом Инеж. — Я отправил шпионов к аукционистам, — Каз не поднимал взгляда с записки, — чтобы узнать, помнит ли кто-либо работорговца Грегора или Григгса, — он медленно поднял взгляд. — Пока ничего. Но… ты можешь начать с этого, — рука Бреккера потянулась к Инеж, которая вновь позволила себе обернуться. Она взяла записку в руки и стала разглядывать ее. — С аукционистов, — закончил Каз и выдохнул.       Инеж пробежалась глазами по записке. Пульс участился. Она не могла поверить в то, что сказал Каз, не могла поверить в написанное. Все казалось сном. Иллюзией.       — Ты искал моих родных? — Инеж подняла взгляд, полный надежды, на Каза, рассматривающего Санкт-Алину. — Давно?       — Мой брат не вернется, — ответил Бреккер, вынырнув из потока своих мыслей и посмотрев на Инеж. — А твой — может.       — Спасибо, — Инеж встретилась с Казом взглядами и шепот сорвался с ее губ; она хотела обнять Бреккера, выразить ему благодарность так, как только может и умеет. Словами, чувствами, эмоциями. Без холодности Каза. На глазах Инеж выступили слезы, и она быстро переборола желание заплакать. Она отвернула голову и сглотнула. — Я знаю, что это мало для тебя значит… но я молюсь за него, — проговорила Гафа, держа голос ровным и непробиваемым. Игра все еще идет. Она знала, что Каз не смотрел на нее, и обернулась. — За Джорджи, — дополнила Инеж, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию на лице Каза.       Он отрицательно покачал головой. Боль, которую он чувствовал каждый день, была несравнимой ни с чем. Нестерпимой. Каз поджал губы.       — Мне не нужны твои молитвы, — прошептал он, переборов желание сказать слова благодарности. Но Каз не верил в святых. Мысль о том, что Джорджи на небесах или где-либо еще доставляла ему неопределимые эмоции. Брат умер. Его просто больше нет.       Инеж, не в силах больше сдерживать ком, застывший в горле, позволила слезам показаться на глазах.       — И чего же ты хочешь? — она сглотнула: плакать перед Казом Инеж не хотела.       Их взгляды снова встретились. Каз рассматривал лицо Инеж, будто пытался запомнить черты ее губ, разрез глаз, эмоции. Он прощался. И не потому, что хотел отпускать. Он не хотел потерять. Они оба долго молчали. Каз оглядел церковь, сглотнул и справился с желанием крикнуть «тебя».       — Умереть погребенным под массой своего же золота, — ответил Бреккер, коря себя за то, что не в силах признаться. Сделать то, ради чего он пришел.       — Снова деньги, — Инеж покачала головой и легкая ухмылка коснулась губ. В глубине души она надеялась услышать другое. Надеялась, что она нужна Казу. Ни кто-то другой, ни что-то другое. — Снова сведение счетов…       Инеж посидела несколько секунд в ожидании ответа Каза. Он не последовал, и она поднялась со скамьи. Бреккер опешил и немного отошел назад. Словно Инеж — призрак прошлого. Призрак его страхов. Она посмотрела прямо ему в глаза, и Каз готов был отдать все свое золото, лишь бы утонуть в ее взгляде.       — Разве не было другой мечты? — Инеж сделала шаг ближе к Казу, и он не дернулся, продолжая смотреть в карие глаза.       Не услышав скорого ответа, Инеж нахмурила брови и обошла Каза, делая шаги в сторону выхода. Каз, переселив все свои страхи, схватил Инеж за запястье.       — Останься, — выпалил он, смотря на ее спину. — Останься в Кеттердаме, — и Каз знал, что Инеж закрыла глаза после его слов, видел, как она медленно выдохнула. — Останься со мной… — он сжал пальцы сильнее, надеясь прочувствовать хотя бы ткань кофты Инеж через толщу перчаток.       — И какой в этом смысл? — Инеж обернулась и посмотрела в глаза Каза, не смущаясь дрожащего голоса.       Каз придвинулся ближе к лицу Инеж. Он желал почувствовать на своих губах ее дыхание, ощущать на себе ее взгляд.       — Я хочу этого, — уверенно проговорил Бреккер. — Я хочу… — он запнулся, смотря на озадаченное выражение лица Инеж. Она приподняла брови. — Я хочу… — он собрал все свои силы в кулак, сглотнул и выдохнул, — тебя.       Инеж, не отрывая взгляда от глаз любимого всем сердцем человека, повернулась к нему полностью. Она обхватила его запястье и положила вторую руку на его перчатку, сжимая, словно боялась отпустить.       — И как ты мной овладеешь? — она слабо дернула бровью, смотря в глаза Каза. — В перчатках? Полностью одетым? — она покачала головой и выдохнула. — Повернув голову, чтобы не соприкасаться губами? — Инеж смотрела в глаза Бреккера, надеясь увидеть в нем хоть какую-то реакцию на свои слова; Каз убрал руку из схватки Инеж и перевел взгляд на пол. — Я приму тебя… но только без брони, Каз Бреккер, — он судорожно выдохнул. — Иначе ты мне не нужен.       Каз не ответил. Он продолжал смотреть в пол, представляя, как церковь разваливается, и их обоих захватывают ее останки. Погребенные заживо. Вместе. Из мыслей Каза выдернула Инеж, а точнее ее легкий, почти незаметный шаг. Она уходила. Каз сглотнул, тяжело вздохнув.       — Инеж, — выдавил он из себя настолько громко, что сам опешил от эха, оттолкнувшегося от стен. — Постой!       Она остановилась, но обернуться себе не позволила. Инеж прикрыла глаза. Сначала он признался ей в любви, хоть и не прямым текстом, потом отвергнул и сейчас снова предпринял попытку спасти положение. Выгода или любовь, — что им двигало, Гафа разобрать не смогла.       Она услышала, как Каз медленно подошел к ней и замер перед ее спиной. Он зажал трость подмышкой и коснулся первой перчатки дрожащими пальцами. Каз прикрыл глаза и сжал зубы. Инеж медленно обернулась, заглянула в полуоткрытые глаза Каза и опустила пальцы на перчатку. Бреккер не отдернул руку. Он наблюдал за Инеж, раз за разом покрывался мурашками и благодарил себя за одежду с длинными рукавом.       Инеж медленно стянула перчатку с его левой руки, и Каз судорожно вздохнул, чуть отвернув голову в сторону. Каз медленно коснулся пальцами ткани второй перчатки и проявил слабость. Его брови дернулись. Он нахмурился. Бреккер стянул с себя перчатку, передал ее Инеж и наконец посмотрел ей в глаза.       — Не уходи, — пробормотал он на одном дыхании. — Останься… — Каз быстро облизнул пересохшие губы. — Останься со мной… Инеж… — ее имя прозвучало томно, и Каз прикрыл глаза.       — Я пока здесь, — прошептала Инеж, разглядывая лицо Каза.       — Помолчи, — Бреккер сглотнул, шумно выдохнул сквозь зажатые зубы и поднял правую руку, направляя ее к лицу Инеж.       Гафа замерла. Она понимала, как это важно для Каза. И как тяжело. Первый шаг в сторону их любви. Первый шаг к спасению чувств. Инеж смотрела ему в глаза, Каз — на ее щеку. Бреккер, стараясь думать только об Инеж, кончиками пальцев дотронулся до ее кожи. Он не спешил. Некуда спешить. Каз повел руку дальше, уже фалангами соприкасаясь своей кожей с ее. Слишком интимно — думал Бреккер, перекрывая мысли о Джорджи всем, чем угодно. Рядом с Инеж ему спокойнее.       Каз пересилил себя и полностью накрыл щеку Инеж своей ладонью. Он дрожащим большим пальцем погладил ее кожу и сглотнул. Отвращение сменилось облегчением. Перед глазами не возникало лицо Джорджи. Каз смотрел в глаза Инеж. Перед ним только она. Она и никто больше. Каз медленно накрыл вторую щеку Инеж и сделал маленький шаг ближе к ней. Он сглотнул, судорожно выдохнул и приблизил лицо ближе.       — Все в порядке? — прошептала Инеж. Она не желала разрушать столь важных для них обоих момент, но комфорт Каза беспокоил ее больше всего на свете.       Каз чуть скривил лицо, прикрыл глаза и, не отпуская лицо Инеж, отвернул голову в сторону. Инеж замолчала. Каз снова погладил ее кожу подушечками пальцев. Почти невесомо. Инеж ждала. Ждала, пока он решится на что-то большее, чем взгляды. Большее, чем прикосновения.       Бреккер опустил взгляд на губы Инеж, желая коснуться их. Он приблизился к ней, оставив между их лицами несколько незначимых сантиметров. Инеж следила за его глазами, слушала его судорожное дыхание и видела его сжимающиеся желваки. Каз медленно преодолел расстояние между их губами. Он коснулся губ Инеж, приподняв ее лицо за щеки.       Инеж приоткрыла губы, позволяя Казу взять инициативу поцелуя на себя. Он сделал еще один шаг к ней, убрал одну руку с щеки и положил ее на талию Инеж, слабо дергаясь от соприкосновения с тканью. Бреккер медленно сминал желанные губы и разорвал поцелуй только тогда, когда разум начал затуманиваться. Он сглотнул, громко выдохнул и заглянул в глаза Инеж.       — Не уходи, — прошептал Каз, горячим дыханием касаясь приоткрытых губ. — Инеж…       — Я тоже хочу тебя, Каз Бреккер, — пробормотала Инеж и пальцем провела по скуле Каза, проверяя, не сон ли это. Он сглотнул, но не дернулся. Происходящее не было сном или дурманом. Все было наяву. Инеж посмотрела в глаза Каза. — И я останусь в Кеттердаме. Рядом с тобой, — она слабо улыбнулась.       — Инеж… — Каз потянулся к губам Гафы, но до поцелуя не дошло. Он выпрямился и сглотнул, закрыв глаза.       — Мы преодолеем все трудности вместе, — прошептала Инеж, вкладывая в ладонь Каза перчатки. — Только больше не надевай броню со мной…       Каз слабо кивнул. Его лицо приняло обычный вид. Прямые брови, строгий взгляд, который менялся при виде Инеж, сомкнутые губы. Каз повернулся к фреске Санкт-Алины и тихо хмыкнул. Он хотел надеть перчатки, но в последний момент спрятал их в карман своего пальто. Каз сжал трость в одной руке, локоть второй протянул Инеж. Она аккуратно обхватила его руку и направилась к выходу из церкви.       — Погоди, — Инеж остановилась у двери и повернулась к фрескам и иконам. Она быстро покрестилась, прикрыла глаза и мысленно попросила у Санкт, чтобы все отныне было хорошо.       Каз не мешал ей. Знал, как важны святые для Инеж. Когда она закончила свою молитву, он снова позволил обхватить Инеж свое предплечье и побрел к выходу. Он жил одним днем. И сейчас хотел лишь одного: чтобы сегодняшний день не заканчивался никогда.