you can get down (get on your knees)

ᅠ ᅠ — Заканчивай веселиться, Ким, сейчас будет не до развлечений, — Тэхён слышит голос Чонгука в трубке, и уже жалеет, что вообще ответил на звонок напарника. — Дуй в павильон Джима Паттисона срочно. Максимум лет двадцать, изнасилована и порезана. Машина доставила хрен знает из какой дыры, я о такой и не слышал. Состояние критическое, ни на что не реагирует. Всё, как ты любишь. Тэхён морщится от последней фразы. Хочется ответить колкостью на колкость, но он сдерживается, только сильнее сжимает стакан с выпивкой в ладони и отворачивается от флиртующей с ним девушки у барной стойки. Его голос понижается и хрипит от необычной сухости, когда Ким спрашивает: — Больше некому что ли? — Лео со Смитом уже дежурят сорок восемь через двадцать четыре, так что, — по изменившемуся тону вампира Тэхён понимает, что Чонгук тоже не больно-то в восторге от перспективы провести выходной в компании трупа и своего напарника, — они послали всех на хуй какого-то греческого бога. Тем более они сейчас на другом вызове. Тэхён лениво допивает алкоголь, но тут же досадно кривит губы, вспоминая про машину у входа. Брать такси или самому ехать на работу в таком состоянии, да еще и с таким настроением, как сегодня, видеть недовольное бледное лицо Чонгука и буквально чувствовать его раздражение в воздухе совсем не в приоритете перед заслуженным выходным. Поэтому Тэхён жаждет послать напарника в такое же пешее эротическое, в которое послали весь отдел Лео со Смитом, но почему-то не может. Возможно, понимает, что Чонгук тогда попрётся туда один, сделает всё сам, а потом будет молча осуждать его до конца жизни и сверлить своим вампирским краснючим взглядом. — Буду через тридцать минут. Чонгук возмущённо втягивает воздух на том конце соединения, и Тэхён с наслаждением готовится слушать очередную гневную тираду своего напарника, который с каждым словом будет распаляться всё сильнее и сильнее, а к его приезду и вовсе взорвётся от желания отчитать его. Когда это делает Чонгук, с раскрасневшимися от злости щеками, но при этом стальным и холодным выражением лица, то выглядит намного сексуальнее, чем начальник их отдела за тем же занятием. Тэхён встаёт из-за барной стойки как раз в тот момент, когда Чонгук начинает закипать. То, что его характер должен быть по сути более спокойным и уравновешенным, не отменяет того, что природа с этим налажала. — Ты, блять, в Нью-Йорк свалил или на самокате едешь? Чонгук, по ощущениям, закатывает глаза. Тэхён может в деталях представить это, прекрасно изучив своего напарника за прошедшие два года их совместной работы. Для детективов это долго, для напарников, которым пришлось спать в одном номере мотеля — даже слишком, чем просто долго. — Полчаса. Тэхён усмехается, сбрасывая. Ему нравится играть на нервах Чонгука, нравится вызывать у него ту толику злости, которая окрашивает радужку в насыщенный красный. На бледном сосредоточенном лице контраст цветов вызывает особую гамму эмоций, почему-то ассоциирующуюся только со слепым возбуждением. Чонгук злится, потому что два года кряду он, наверняка, ещё ни разу не побывал ни в одной постели, кроме своей собственной, и то в одиночестве. Даже не мастурбировал, наверное, эти семьсот тридцать дней, наслаждаясь только обществом трупов на работе, незавершенными делами и самим Тэхёном. А ведь именно этот неопытный, но прыткий молодой вампир, с горой энтузиазма, скакал года три назад вокруг начальника Тэхёна и умолял дать ему задание посложнее, чтобы с перестрелками, погонями, задачами на миллион и всем тем, что обычно показывают в экранных детективах. Мечты вампира разбились о жестокую стену реальной жизни, где каждая минута промедления стоит доллара на кредитке, купюры в кошельке, возможно даже чьей-то жизни. Почему-то определили тогда ещё неугомонного Чонгука в группу Тэхёна, в самое пекло, в отдел по расследованию особо тяжких преступлений. Целый год Чонгук потерял, работая с трупами в морге, изучая тонкости ведения расследования, заполняя бумаги и строча отчёты о мелких вызовах, хоть морально и настраивал себя на кровавые водопады на улицах Ванкувера. Иногда его допускали до допроса свидетелей. Он справлялся, несмотря на отсутствие опыта и закалки. Справился и тогда, когда буквально заставил Тэхёна работать с ним в паре, потому что учиться в отделе было больше не у кого. А оборотня вампир посчитал хорошим учителем, несмотря на то, что тот был всего на пару лет старше. На этом любезности и дружелюбие между ними закончились. За два года Чонгук изменился. И Тэхён не может сказать, в какую сторону. Он изо дня в день становится более хладнокровным, действует из собственных расчётов, следует логике и рассудительности. Перед тем, как лезть в самое пекло, анализирует. Советуется с Тэхёном о путях решения той или иной задачи, хоть и бесится от постоянно расслабленного состояния оборотня, который относится даже к простым заданиям не так оперативно и серьёзно. Тот всё ещё на пару лет старше вампира, более опытный, более привычный к напряжению на работе, постоянному стрессу и недосыпанию. — Ну и какого чёрта ты так долго? — Чонгук хмурится, когда отметка на часах переваливает за одиннадцать вечера. В коридорах больницы, в которую Тэхён практически вбежал из-за начавшегося дождя, пустынно и тихо. — Я приехал раньше на пять минут, малыш, — оборотень скалится довольно, когда видит негодование на лице вампира. Чонгук еле сдерживается, чтобы не нагрубить, поэтому резко разворачивается и шагает в сторону заполненных палат. В комнате ожидания к ним присоединяется женщина в полицейской форме и с документами на пластиковой планшетке. Чонгук с участием представляется, протягивая руку и чуть наклоняясь корпусом вперёд, нехотя представляет и Тэхёна, но не заостряет внимание на его должности, чем немало веселит оборотня. Тот скалится довольно и подходит ближе к Чонгуку со спины. В его практике было немало тех, кто вызывал у Тэхёна нешуточное возбуждение, но от этого постоянно злющего вампира голову сносит от одного только мимолетного взгляда. — Мы с моим напарником первыми ответили на вызов, — женщина передаёт Чонгуку все документы, двигает пальцем по более важным, по её мнению, деталям и кивает в ответ на вопросы. — Он остался на месте происшествия, а я поехала с пострадавшей в «Скорой». Девушку только что перевели в палату интенсивной терапии. Чонгук сосредоточенно кивает. Он показывает Тэхёну несколько листов с заключением фельдшеров, читает наиболее важные вслух: вся мокрая, то ли из-за дождя, то ли из-за воды в лёгких, без сознания и с переохлаждением. Тэхён недовольно тянет: — Вследствие чего переохлаждение? Её нашли в воде? — Дождь начался после того, как пострадавшую переместили в «Скорую», — женщина кивает напряжённо. — Судя по количеству воды в лёгких, её пытались утопить после того, как она потеряла сознание из-за боли. — Так она сейчас в коме? — Тэхён выгибает бровь. Он подходит ближе к вампиру и почти с силой вырывает бумаги у напарника из рук. Чонгук удушливо сопит двумя ноздрями, но не пререкается на этот раз. — Возможно, из-за болевого шока после изнасилования или пока ей наносили телесные, — Чонгук указывает на фотографии в конце увесистой стопки. Тут и заключение медиков, и фотографии тела на плёнке, медицинская карта пострадавшей, черновики написанных патрульными отчётов. — Кровотечение из раны и лёгкие следы удушья на шее, разрыв промежности, поза «лягушки» при транспортировке. Юбка задрана, колготки разорваны. Нога неестественно вывернута. — Спасибо, я умею читать, — Тэхён усмехается и встречается взглядом с недовольным Чонгуком. У него радужка темнеет и начинает краснеть, а оборотень с наслаждением наблюдает, как стремительно меняются эмоции на потрясающем лице. — Нам надо найти врача и поговорить с ним, — Чонгук отворачивается. Его фигура скрывается за поворотом коридора, а твёрдый голос просит у администратора как можно скорее вызвать сюда лечащего врача пострадавшей. Тэхёна ведёт от строгости в голосе вампира, но он, конечно, не желает себе в этом не признаваться. — Вы хорошо поработали, офицер, — оборотень смотрит на всё ещё ожидающую вердикта женщину и подмигивает ей. Её щёки краснеют от откровенно заигрывающего взгляда, и оборотень чувствует, как играет его самолюбие в ответ. Равнодушие напарника каждый раз заставляет сердце биться в неистовом ритме, а желание поднимает почти до седьмого неба, однако возможности получить что-то большее, чем простые закатывания глаз и саркастичные пререкания нет. Чонгук возвращается быстрее, чем ожидал Тэхён. Вампир щурится, останавливаясь возле напарника, складывает руки на груди и окидывает женщину внимательным взглядом красных глаз. — Хватит флиртовать, разве тебя дома не ждут трое детей? — Чонгук фыркает выразительно, замечая, как быстро очарование оборотнем на лице офицера сменяется холодным равнодушием и лёгкой паникой. Тэхён от удивления давится воздухом, но его взгляд остаётся таким же заискивающим, как и в начале их сегодняшнего ночного рандеву. Не теряя запала, оборотень щёлкает языком, толкает его за щёку и выразительно добавляет, строя из себя почти детскую невинность: — Это и твои дети тоже, малыш? Их зарождающуюся перепалку предотвращает врач, выплывший из-за угла в цельном костюме нежно-зелёного цвета. Он протягивает руку услужливо, здороваясь с детективами. Тэхён кивает первым и сразу переходит к сути дела, желая только побыстрее убраться из больницы, пропитанной запахами медикаментов и самой смерти. От подобной мысли голова начинает кружиться сильнее, а достаточно чуткое обоняние вместе с порциями вдыхаемого кислорода добавляет в организм специфического запаха, от которого можно прямо на месте задохнуться. Девушка, лежащая в палате интенсивной терапии, была похожа больше на куклу, увешанную трубками. Из-за кислородного голодания кожа приобрела синеватый оттенок, но это можно заметить только по лежащим вдоль туловища конечностям с иглами капельниц и лицу с носовой канюлей и трубкой во рту. По заключению врача Чонгук и Тэхён понимают, её спасение было просто чудом — её привезли с остановкой сердца, а после утопления в пресной воде даже реанимация почти никогда не даёт положительные результаты. — Дело передадут в убойный, если… — Тэхён начинает говорить осторожно, но Чонгук, улавливая его мысль, резко прерывает громким, но твёрдым возмущением: — Расследование будем вести мы. Я не отдам это дело в другой отдел, — и вампир, ни секунды больше не медля, разворачивается со стопкой документов в руках, выходит из палаты и находит небольшой столик у стены. Он присаживается на диванчик возле него и что-то быстро пишет в черновике отзывов от участников расследования. — Ты хочешь что-то добавить от себя? Быстрее, чтобы не задерживаться тут. Я собирался найти, где переночевать, и лечь спать до полуночи. Тэхён закатывает глаза. — Почему мне кажется, что ты просто невыносимо бешеный сейчас? — оборотень проводит языком по губам, ловит недовольный взгляд Чонгука и полностью убеждается в своей правоте: — О-о, знаешь, бешеный Чон Чонгук возбуждает меня сильнее, чем любой другой. Оборотень скалится шире, подходит ближе и садится на соседний от низкого журнального столика диванчик. Чонгук, возможно, ударил бы его прямо сейчас, если бы не стены больницы и тот факт, что они на работе. Поэтому вместо этого он сжимает зубы и цедит недовольное, но достаточно распаленное для дальнейшей высокопарной беседы: — Заткнись. — Но я серьёзно, — Тэхён выгибает выразительно бровь, толкается языком за щёку вновь и разворачивает документы к себе, прямо из-под носа Чонгука. — Почему я не могу сказать, что хочу тебя, когда ты злишься? Ты выглядишь так более… знаешь же эту фигню на кинк с ошейниками? Я бы дал тебе поводок от своего. Лицо, с которым оборотень говорит это, остаётся абсолютно серьёзным, невозмутимым и таким внимательным, что Чонгук невольно краснеет. Но благо у него в организме циркуляция крови устроена немного иначе, нежели у теплокровных, и позорный румянец практически невозможно увидеть на бледных щеках вампира, однако глаза, вспыхнувшие красным, словно бы дали зелёный свет для оборотня. Тэхён облокачивается о поверхность столика и приближается к чужому лицу, чтобы медленно выдохнуть провокационное: — Мне интересно, а у тебя член вообще стоит, мистер ледышка? Он отстраняется со смехом, наблюдая сначала за растерянным выражением лица Чонгука, а далее за тем, как медленно до него доходит смысл, как сходятся брови на переносице и как глаза словно приобретают ещё более насыщенный цвет. Если бы не больница, Тэхён уверен, Чонгук бы бросился на него прямо тут же, чтобы с большим желанием вцепиться в его шею и выпить всю кровь. Но такое желание прочным узлом завязывается в Тэхёне, который в красках представил картинку у себя в голове. Из палаты пострадавшей выходит врач, и лицо Чонгука вновь приобретает свое обычное, холодно-спокойное выражение, с лёгкой улыбкой он поднимается на ноги. — Жизненные показатели ухудшаются, так что мы будем наблюдать за ней ещё сутки и вынесем окончательное решение на врачебном консилиуме, — мужчина прикидывает что-то в голове, а потом, посматривая на притихшего оборотня, добавляет: — Ход операции записан, все образцы собраны, как и мазки: кровь, возможные сгустки, грязь из-под ногтей, соскобы с кожи. Вам остаётся только найти родственников. Чонгук натягивает улыбку, услужливо кивая, хотя сам мысленно уже бьётся головой о бетонную стену. Если личность нападавшего выяснить не удастся, а девушка умрёт через пару часов или сутки, то дело точно передадут в убойный отдел, как намеренное покушение на убийство. Такого исхода Чонгуку не хотелось от слова «совсем», а до мнения Тэхёна ему нет никакого дела. Иногда ему кажется, что этот наглый оборотень вообще не заботится ни о работе, ни о жертвах, а лишь бесцельно просиживает штаны в офисе, приходит на задания только для галочки и абсолютно точно получает деньги за мозготрёпку. Когда они выходят из больницы, Тэхён неожиданно спрашивает под ослепившую их вспышку фотоаппарата: — Почему ты сказал, что тебе негде ночевать? Вампир хмурится и пытается вспомнить, когда он об этом упомянул, но не успевает сложить мысли друг с другом, как за рукав кожаной куртки его кто-то хватает. От неожиданности Чонгук цепляется за руку идущего чуть впереди Тэхёна, вынуждая оборотня остановиться. — Скажите, девушка, которую привезли сюда, стала жертвой жестокого изнасилования? — настойчиво прокричала женщина, полностью мокрая от хлещущего её дождя, пробравшись сквозь толпу таких же неугомонных репортёров и схватившись за Чонгука, как за спасательный круг. — Что вы думаете по этому поводу? Какие-то особые приметы? Личность уже удалось установить? Вампир из-за резких вспышек камер повсюду кривится, его зрачок несколько раз увеличивается и сужается, и он машет перед лицом ладонью, закрывая себя от света. Тэхён хмурится, когда Чонгук сжимает его пальцы в своей ладони и не отпускает. Оборотень глухо рычит оттого, что девушка бесцеремонно пробирается за ними вперёд и не отлипает. Её голос начинает раздражать сильнее, чем остальной фоновый шум. Дойти до машины оказывается затруднительно в такой давке, несмотря на то, что по периметру уже дежурят младшие офицеры полиции, ограждая крыльцо больницы и пытаясь оттеснить всех подальше. — Вам что делать нечего в двенадцать ночи, кроме как слушать полицейскую волну? Личной жизнью займитесь, — Тэхён резко отцепляет ладонь журналистки, закрывает Чонгука собой и едва сдерживает грудной рык, когда вампир позади жмётся к его лопаткам грудью из-за давки. — Мы не общаемся с прессой. Он резко хватает Чонгука за воротник кожанки, грубо расталкивает толпу и толкает вампира к пассажирской двери своей машины. Из-за дождя одежда и волосы обоих полностью пропитались влагой. Тэхён уверен, что на сидениях останутся мокрые пятна, но сейчас, когда кровь от гнева кипит в венах, он на это абсолютно не обращает внимание. Чонгук всё ещё неуверенно мнется у машины. Однако, когда Тэхён недовольно рычит: — Садись в машину уже, — тут же осторожно залезает в салон и складывает руки на груди, желая занять сейчас как можно меньше места на чужой территории. — Ты не ответил на мой вопрос. Чонгук хмурится снова, но не решается в этот раз огрызаться. Его тяжёлый вздох рассекает воздух в салоне, но вампир молчаливо продолжает коситься на сосредоточенного оборотня красными глазами. Напряжение между ними сходит на нет только спустя несколько минут и интенсивной молчаливой медитации Тэхёна, в которой заключалось прослушивание джаза через дешёвую встроенную магнитолу. — Сраный сосед любит поплескаться в ванной, — наконец фыркает Чонгук. — Поэтому затопил меня. В квартире всё пропахло сыростью, придётся поменять потолок и вытрясти с того долбанутого водяного компенсацию. — Могу помочь с запугиванием, — Тэхён усмехается, показывая резцы. В свете фар проезжающих по встречной полосе машин его глаза почти светятся насыщенным жёлтым. Чонгук со смехом поддевает, вспоминая его недавние слова про ошейник: — Типа обратишься собачкой и вручишь мне конец своего поводка от ошейника? — его слова в таком контексте кажутся излишне неуважительными по отношению к самому Тэхёну. — Если ты скажешь про ошейник ещё раз, Чон, останешься без своих любимых клыков, — оборотень глухо рычит, но внутри всё играет от предвкушения. Тэхён лишь чудом скрывает в себе удивление. — Вряд ли кто-то из твоих сородичей обрадуется вампиру с имплантами. — Пошёл в задницу, Ким, — Чонгук огрызается совсем по-детски. Тэхён бы засмотрелся на переливающиеся красным глаза, если бы не дорога. — Тебе того же, Чон. Вампир вновь сверкает глазами и расслабляется в кресле. Его глаза постепенно приобретают насыщенный, тёмно-карий цвет. Внутри всё ещё плещется недовольство, но оно, скорее, направлено не на Тэхёна, а на нерадивого соседа, из-за которого теперь Чонгуку неловко будет спать в квартире оборотня. Такое решение они оба приняли разом и негласно: Тэхён, усадив в машину и не спросив адрес, где вампир мог бы остановиться на время, а Чонгук просто не отказываясь от неозвученного предложения, потому что идти ему, по сути, некуда. Напрашиваться не в его характере, но сейчас же… оборотень сам проявил инициативу, так? Отчасти это заставляет паниковать, а ещё будоражит что-то глубоко внутри, словно патокой разливаясь по глотке. — Что ты… думаешь насчёт всего этого? — Чонгук спрашивает неуверенно, задумчиво кусая нижнюю губу. Лучше, чем ехать в полной напряжённости тишине, поговорить о работе, наверное. Тэхён пожимает плечами. — Я просто жду и предполагаю, когда же это дело у нас уведет убойный, — оборотень, очевидно, говорит это без какой-либо задней мысли, без намерения обидеть, но Чонгук, ранимый на такие высказывания, моментально вспыхивает. — Не заберёт его никто! — вампир смотрит на Тэхёна огромными, злыми глазами, но держит эмоции под контролем, потому как глаза всё ещё продолжают гореть тёмным карим. От духоты и обильной влажности на улице запах Тэхёна интенсивно распространяется по салону и необычно плотно липнет на кожу и губы. — Это изнасилование больше, чем просто убийство! — Я не отрицаю, куколка, — оборотень усмехается, качая головой. На пустой дороге под ливнем машина тормозит у светофора, ожидая зелёного сигнала. Тэхён коротко смотрит на вспыхнувшего вампира, который уже места себе не находит и едва ли не чешет руки от желания позвонить начальнику и попросить того послать убойный отдел нахрен. Он так злится, что не замечает, как клыки под его верхней губой растут и начинают выпирать. — Неизвестный изнасиловал, а потом нанёс раны, возможно, сбросил в воду и оставил умирать от переохлаждения. Это уже попытка убийства. Если она умрёт сегодня или завтра, то преднамеренное убийство. — Этого не будет, — Чонгук каменеет лицом, и оборотень лишь чутьём улавливает, как вампир напрягается после терпеливого анализа событий. От Тэхёна с его спокойным тоном информация воспринимается сейчас лучше, чем тогда, в больнице, на взводе от очередной бессонной ночи и новой жертвы. Ещё и эта мучающая его ещё со времени нахождения в больнице жажда в глотке давит на плечи и перекрывает кислород. — Тебе совсем плевать на свою работу? Иногда ты мне кажешься самым похуистичным из всех детективов, которых я знаю. Тэхён закатывает глаза. Он и сам понимает, что, отчасти, выглядит действительно незаинтересованным, но не считает, что нужно показывать все эмоции окружающим. Чонгук, например, прячет от него свои страхи, настоящую причину такой привязанности к работе. Однако гнев и спокойствие внутри вампира идут рука об руку, но только если дело касается их отдела и самого Тэхёна в частности. Ответа не следует, и Чонгук ненадолго замолкает. По почти пустым улицам развить максимально допустимую скорость не составляет труда, поэтому Тэхён вдавливает педаль в пол, лишь бы быстрее оказаться возле своего дома. Слова Чонгука всё ещё звучат в голове пустым звоном, хотя он, по сути, ничего такого и не сказал. Через пару минут ливень начинает стихать. Чонгук смотрит на время на приборной панели — они едут всего минут десять, а такое чувство, что прошло уже не меньше полутора часов. Вампир заинтересованно щурится. — Останови вот здесь, — Чонгук тычет пальцем в запотевшее стекло со своей стороны, а оборотень рядом коротко рычит. — Не води по окну, останутся разводы, — сворачивает он плавно на обочину, как и попросил Чонгук. — Зачем тебе? Собрался спать здесь? — Очень смешно, — вампир фыркает. Тэхён отмечает про себя, что бледный цвет кожи в неярком ночном освещении кажется болезненным. — Я хочу нормальный кофе. — Что?! — глаза Тэхёна смешно округляются, и Чонгук не может сдержать лёгкую улыбку на губах. Глаза оборотня сейчас закроются сами собой, от недостатка сна он уснёт быстрее за рулём, чем доберётся до кровати. — Ты шутишь, что ли? Чонгук презрительно вздергивает верхнюю губу, оголяя ровный, белый клык сбоку. — Я всю ночь не спал, ты охренел? — вампир резко дёргает ручку двери и выходит из салона. — Мне не обойтись сейчас без кофеина. — Мы собираемся завалиться, блять, спать. Какой, к херам, кофе, Чон?! — Чёрный с корицей и ебаной пенкой, — Чонгук заглядывает в салон, придерживая дверь. От него и его слов веет аурой доминантности с толикой растерянности в глазах. — С каплями третьей положительной сверху, потому что сейчас я готов нахер прокусить твою шею и выпить тебя до дна. Заткнись и жди меня здесь, Ким. Тэхён откидывается на спинку сиденья, когда дверь его машины оглушительно хлопает. Он еле сдерживает раздраженный рык, сжав зубы и кулаки на кожаной обивке руля. Усмиряет желание пару раз хорошенько ударить по нему, выпустить пар сейчас, чтобы не реагировать больше на Чонгука и его близость в машине так остро. Хотя, по сути, вампир ничего не делает для сближения. Тэхёну бы не хотелось, чтобы его попытки хоть немного приблизиться к Чонгуку казались ему самому либо последствиями длительного воздержания из-за работы, либо итогом обломавшейся сегодня «охоты» в том баре. Очень хочется показываться Чонгуку только с хорошей стороны, но вне работы это пока не представляется возможным, а во время он слишком раздражён обилием нераскрытых дел, отсутствием сверхурочных и наличием ночных дежурств. Чонгук, наверное, тоже, раз его жажда крови полностью разнесла в пух и прах сдержанное спокойствие. Возможно, из-за этого вампир и выглядел в последние дни слишком напряжённым при их встречах. Тэхён уже, возможно, жалеет, что предложил Чонгуку переночевать у себя. Потому что видеть, как вампир в своих чёрных брюках, плотно осевших на бёдрах, старается как можно быстрее и осторожнее пересечь расстояние от небольшого круглосуточного Старбакса, невыносимо. В его руках два стаканчика кофе с крышкой, а карманы пальто кажутся слишком раздутыми, хотя мобильник Чонгук скинул на панель, как только сел в салон. Тэхён хмурится невольно, потому что не переносит запах и вкус некоторых сортов кофе, про что, конечно, вампир знать вообще не мог, но такое проявление то ли заботы, то ли благодарности непроизвольно греет душу. Так сильно, что Тэхён прикрывает глаза и лбом упирается в обод руля с громким стуком. Как раз в этот момент сосредоточенный Чонгук залезает в салон, ловко открывая дверь, ставит стаканчики между ними в специальные отделения подлокотника и суёт под руки Тэхёну, прямо на напряжённые бёдра под кожаной курткой, пакет с бургером. Точно в такой же он вгрызается почти сразу, как только располагается удобнее. Жирный запах котлеты оседает на языке, и впервые за последнее время Тэхён чувствует, что по-настоящему голоден. Желудок скручивает судорогой. От стаканчика с кофе Чонгука пар не идёт, в отличие от стаканчика Тэхёна. На пенке красуется рисунок, выполненный свернувшейся кровью. Наверняка, как и говорил Чонгук, третьей положительной. — Надеюсь, ты сходил отлить, потому что больше я останавливаться, вплоть до своей кровати, не буду. Чонгук усмехается. — И я не пью кофе на ночь. Чонгук закатывает глаза. Его изменившийся с простого лукавого на презрительный взгляд проходится по всему натянутому телу Тэхёна, по его кулакам на руле и вздувшимся венам на лбу у висков — напряжение сквозит в нём, через него, вокруг и распространяется на окружающих. Вампир старается расслабиться, но аура альфы давит на него, хотя он, по сути, и не относится к оборотням никаким образом. — А ты попробуй один раз, — всё же выдыхает Чонгук более насмешливое, чем раньше. От вкуса горячего кофе на бледном лице появляется улыбка наслаждения. Едва различимый запах крови выбивает у него из-под ног весь мир, и Чонгук не замечает, как машина резко дёргается вперёд. Кофе в стаканчике плещется через край, обжигая налившиеся кровью губы вампира. Чонгук в который раз за ночь закатывает глаза. — Говорят, он помогает расслабиться даже лучше, чем хороший секс, — Чонгук усмехается показушно, отпивая своими насыщенно-красными и распухшими от высокой температуры губами, мягко облизываясь и шипя от лёгкого дискомфорта. Тэхён считает, что ничего красивее и, возможно, сексуальнее этих губ пока ещё не видел. Тот факт, что Чонгук сейчас откровенно издевается, сладко напевая в ухо про расслабление, отдых и хороший секс, вкупе с раздражением оборотня, скопившимся за день, превращается в странную смесь напряжения и наслаждения. Кажется, что нега внутри, как тягучая карамель, стекает по обнажённому телу, заставляя почувствовать каждой фиброй горячие капли сладости. Чонгук же — та самая сладость сейчас, но с едким солёным привкусом. А соль в карамели Тэхёна раздражает. Как и необычно болтливый Чонгук после кофе сейчас. — Завались, Чон, — оборотень недовольно рычит, сосредотачиваясь на дороге. Через несколько минут машина плавно въезжает в один из многочисленных в спальном районе дворов. Чонгук подхватывает остатки своего бургера и выходит из машины, как будто его только что подвезли на такси. Тэхён на это лишь хмыкает. — Посмотрите, блять, на него, какой князь тут нашёлся, — оборотень глушит мотор. Через пару мгновений присоединяется к одиноко мнущемуся на тротуаре вампиру, что всё ещё продолжает глотать кофе и жевать свой бургер, пробуждая и в Тэхёне нехилый такой аппетит. Квартира оборотня не представляет из себя ничего особенного, но Чонгук проникается каким-то странным ощущением уюта. Чонгук почти ничего не знает про своего напарника, потому что желания узнавать о нем от кого-то у вампира не было абсолютно, хотя оборотень и не держит ничего в секрете. Чонгук проходит чуть дальше прихожей и сразу, почти по-хозяйски, располагается на диване в небольшой гостиной с телевизором. Его бургер пикирует в полете на журнальный столик, а стаканчик, поставленный туда же, из-за горячей жидкости размокает и оставляет на стеклянной столешнице круговой след. Тэхён, только вошедший в комнату после того, как переоделся в домашнее, хмурится. Его чуть менее напряжённый, чем раньше, голос заставляет Чонгука внутренне поёжиться: — Подстаканники, Чон. Правило номер один, — и смотрит так, словно готов засунуть ему в задницу этот недоеденный бургер вместе с остатками кофе. Чонгук сглатывает, но его дух соперничества не позволяет принять чужую сторону и подчиниться. Азарт вспыхивает в покрасневших глазах, как пламя на спичке, и Тэхён щурится, догадываясь, что такой взгляд не сулит ему ничего хорошего. Вампир развязно расставляет ноги шире. Он легко толкается языком за щёку и вскидывает брови, словно показывая, что следующий ход за оборотнем. Тэхён двигается в сторону кухни, заглядывая в тёмное помещение, чтобы машинально схватить стопку подстаканников, лежащих на краю кухонного гарнитура, а оттуда уже замахнуться и кинуть ими в Чонгука, чтобы тот поставил на один из них свой гребаный стакан с кофе. Вампир, в меру своих реакций, успевает уклониться в сторону. Подстаканник врезается в спинку дивана и отлетает куда-то назад. — Зрение подводит? — Чонгук сползает чуть вниз и осматривает гостиную более внимательным взглядом. Остатки кофе он выпивает одним махом, а половина бургера так и остаётся лежать на одной из салфеток и пропитывать её жиром, отпечатываясь на столике. Это всё ещё безмерно раздражает. Тэхён глухо рычит. Чонгук едва успевает проследить за перемещением оборотня по комнате, как тот уже возвышается над ним, нависая сверху всей массой своего тела, щурясь слишком уж по-животному и обнажая белоснежные клыки. От этого вампира ведёт, но вместе с тем ещё и пугает до усрачки. Раньше такой явной агрессии Чонгук в своём напарнике не замечал, но у обоих недавно выдались совершенно сумасшедшие деньки на работе, да ещё и сегодняшний накалил ситуацию до предела. Плюсом, конечно, долгое отсутствие у вампира под рукой любимого бака с кровью из-за завала работы и ночных дежурств, а у оборотня, очевидно, гормоны шалят из-за приближающегося полнолуния. Чонгук задерживает дыхание, когда Тэхён наклоняется к нему ближе и почти носом упирается в ложбинку на грудной клетке, скрытой под белой футболкой. Вампир буквально каждой клеточкой своего тела ощущает, как тепло от дыхания оборотня распространяется во все стороны, захватывает в свой плен и полностью заставляет расслабиться под ним. Под сильным телом, которое так часто, возможно даже слишком, всплывало в воспоминаниях после пробуждения. Говорить о мокрых снах с Тэхёном в главной роли для Чонгука табу в принципе, дабы не спровоцировать ещё большую, чем есть сейчас, концентрацию яростного, невыносимого желания. Оборотень, оказывается, просто перегнулся через него, чтобы дотянуться до подстаканника, который, по воле случая, застрял между подушками дивана. Чонгук же едва не захлебнулся слюнями от такой близости, но полыхающие заинтересованностью глаза не сразу удалось скрыть от проворного и внимательного взгляда. Тэхён улыбается развязно, точно так же, как Чонгук пару минут назад, толкается языком в щёку. От этого у вампира натурально едет крыша. Без раздумий и особо лишних размышлений о дальнейших рабочих отношениях между ними, об общей ненависти и той динамике, с которой обычно получаются лучшие парочки в фильмах, Чонгук с самым серьёзным лицом, на какое только был способен сейчас, даже не спрашивает, а прямо предлагает: — Трахнемся? Тэхён выгибает бровь, по меньшей мере удивлённый таким предложением от Чонгука. От Чонгука, который жил только ради того, чтобы при любом удобном случае постебаться, поязвить или унизить в словесном поединке. Сейчас же красные глаза вампира сверкают не из-за переливающегося в них ехидства. В них любопытство вперемешку с раздражением и возбуждением. Только сейчас он замечает, с какой жадностью Чонгук осматривает чужое тело под тканью майки, обводит взглядом перекаты мышц на плечах и нервно кусает губы клыками. С усилием сдерживается от того, чтобы не прокусить лоснящуюся насыщенными запахами выраженной амбры и мускуса шею, как бы дурманяще те не оседали на языке. Слюна скапливается во рту только от одного полного вдоха, от одного протяжного и тихого стона в чужую грудь. Тэхён замирает, когда нос вампира начинает медленно кружиться вокруг солнечного сплетения, поднимаясь выше. Чонгук потирается кончиком носа и щеками о грубую ткань, доходит до края выпирающей ключицы и едва не закатывает глаза от наслаждения. Он чувствует пульсацию крови в периферических венах, чувствует, как бьётся ровно и размеренно сердце оборотня под слоями живых тканей и мышц. Чонгук облизывает губы, царапая контур нижней клыками, чтобы замереть напротив чужого напряжённого лица и выдохнуть рвано в плотно сжатые зубы. Через секунду Тэхён с упоением тянется сам, с силой рывком прижимает к себе и вгрызается своими удлинившимися клыками в губы вампира. Постепенно грубый поцелуй с привкусом крови на языке вампира переходит в более плавный, угловатый. Тэхён пытается завладеть первенством, опрокинуть Чонгука на диван, но вампир быстрым и мощным рывком меняет их положение, заставляя оборотня от удивления потерять бдительность. Чонгук сверху вжимает напарника в спинку дивана и усмехается с таким ехидством в глазах, что заставляет оборотня буквально плавиться не только от тяжести чужого тела, но и от злости, которую пробуждает своими действиями. Тэхён в ответ глухо рычит, но его прерывают уже через секунду, затыкая поцелуем. — Блять, ты просто му… — оборотень отрывается от чужих губ, тяжело дыша, и довольно скалится, когда пяткой с силой бьёт Чонгука по его же заднице. Выпускает когти, впиваясь в бледную кожу под слоем футболки. Чонгук сдерживает стон боли, хмурится, когда чувствует запах своей крови. От боли в ягодице, по которой попал Тэхён, он двигается чуть вперёд, наваливается сверху и упирается своим возбуждением в низ чужого живота. Ранее более сдержанный запах Тэхёна сейчас чувствуется Чонгуком особо ярко и сочно, до смакования на языке послевкусия. — Тебе не кажется, что сейчас было бы так ахуенно увидеть тебя, наконец, в том ошейнике, который ты мне обещал, — Чонгук садится на крепкие бедра, которые уже через секунду подкидывают его вверх. Вампир охает от неожиданности и упирается ладонями в мощную грудную клетку. Тэхён располагает свои ладони на чужой талии, пробираясь под ткань. Чонгук дрожит от контраста горячих прикосновений оборотня и холода кожи своего тела. На фразу, брошенную Чонгуком в шутку, Тэхён напрягается и не сразу осознает, что начинает рычать, чем привлекает внимание вампира над ним. Чонгук елозит крепкими бёдрами по выпирающему под ширинкой джинсов стояку, стонет от плотного контакта с рельефной молнией. Тонкая ткань нижнего белья нисколько не сковывает движения, полностью считывает каждую выпирающую деталь. Чонгук стонет задушенно, извивается на чужих бёдрах, трётся о Тэхёна, заставляя того практически выть от удовольствия и спирающего внутри дыхания от открывающейся над ним картины. Чонгук, такой просящий, с заломленными бровями, с мокрыми налипшими на лоб прядками, нуждающийся, сползает к его ногам. Тэхён скулит, когда пальцы вампира ловко проходятся по ширинке, расстегивают массивный ремень и стягивают до середины бедер его джинсы вместе с нижним бельём. Подняться и избавиться от них у Тэхёна нет возможности из-за плотно сковавшего его ноги Чонгука. Вампир ведёт языком по прижатому к животу члену оборотня, слизывает выступающий предэякулят с головки и берёт её в рот, стараясь не задевать клыками нежную плоть. — Осторожно, малыш, — хриплый голос Тэхёна заставляет вампира позорно прикрыть глаза и не сдержать довольный стон. Чонгук старается меньше смотреть оборотню в глаза, заглатывая глубже, едва слышит это протяжное: — Да, давай, ускоряйся, малыш… Блять, ты такой молодец. Пальцы жёстко вплетаются в чёрные волосы Чонгука. Каждый новый виток его языка по головке и ниже к основанию внутри горячего рта сопровождается пошлыми причмокиваниями вампира и глухими стонами Тэхёна. Оборотень запрокидывает голову, неосознанно толкается бёдрами вверх, прямо головкой в заднюю стенку горла, замирает так, чтобы насладиться горячей узостью и видом просящего Чонгука с его членом во рту и каплями слез в уголках глаз от недостатка воздуха. Тэхён мягко гладит вампира по щеке пальцами и хрипит в потолок: — Даже не использовал свои клыки, чтобы прокусить мне член к чертям, — Тэхён хмыкает, вновь возвращая свой взгляд к распухшим губам вампира. Чонгук услужливо стонет, не обращая внимания на издевку, продолжает потираться своим изнывающим всё ещё под тканью джинсов членом об оголенное бедро оборотня. — Такой хороший вампир. Молодец, Чонгук-и. И Чонгук пристыженно опускает глаза, едва из горла вылетает утробный и довольный стон. Вампир ластится под тёплые руки, елозит всем телом по Тэхёну, приподнимается, чтобы оказаться полностью на чужом теле в опасной близости от губ оборотня. Целует осторожно, в этот раз стараясь не царапаться клыками, но Тэхён всякий раз словно специально провоцирует на укусы, на кровь, которую Чонгук так любит. Наконец вампир приспускает и свои джинсы, тоже вместе с нижним бельём, наваливается сверху на горячее тело, чтобы полностью утонуть в чужом запахе, чужой силе, с которой Тэхён сжимает его волосы на затылке. Чонгук хрипит от возбуждения и направляет свой член меж сведённых вместе бёдер Тэхёна. Головка скрывается в плотных мышцах, стимулируется таким образом, и Чонгук стонет, едва не кончив прямо в тот же момент, лёжа на крепком теле Тэхёна. Но этого, по ощущениям, мало. Чонгук останавливается, запрокидывая голову, из горла рвётся раздосадованный стон. Его широкие ладони шарят по крепкому телу в попытках то ли перевернуть Тэхёна на живот, то ли прижать к себе ещё ближе. — Что ты удумал? — оборотень тяжёло дышит от вида вампира, от его члена между своими бёдрами, от темпа, который тот набирает, лишь бы урвать побольше удовольствия от трения. Чонгук хрипит что-то нечленораздельное, утыкаясь лицом в сплетение груди напарника, тяжело дышит. — Пожалуйста? Тэхён издевательски вздёргивает бровь. Чонгук высоко стонет, вызывая табун мурашек по коже, и поднимает на него глаза, заполненные то ли невыносимым желанием, то ли вселенской мольбой. Тэхён предпочитает, чтобы все эти эмоции смешались между собой в одном Чонгуке, который так яро просит его перевернуться. Он позволяет вампиру направить себя и своё тело. На узком диване встать на колени и вздернуть вверх поясницу удаётся не сразу. Вампир ложится сверху, упирается ладонями в спинку дивана. Оба в унисон стонут, запрокидывая голову, стоит члену толкнуться прямо в сведённые бёдра: Чонгук от приятной дрожи, а Тэхён от ощущений стирающейся кожи на внутренней стороне ног. Тэхён заводит руку за спину и сжимает основание члена Чонгука в кулак, чтобы вампир получил ещё больше стимуляции. Оборотень сжимает зубы чтобы не показывать недовольства от действий Чонгука: его альфа внутри начинает волноваться, пытаясь уйти от такого слишком тесного контакта, спрятаться от чужих посягательств. Но он всё же упрямо напрягает плотные мышцы ног, чтобы член вампира проходил туже, потому что в одном его уверенность вряд ли подведёт – после этого Чонгук отдаст ему в разы больше, чем он сейчас. — Сожми ещё, — Чонгук стонет высоко, прижимаясь грудью к напряжённой спине и сжимая ладонью крепкое плечо. Тэхён от слов и стона вампира рычит так громко, что на секунду помутившееся сознание Чонгука проясняется. — Так, блять, не пойдет, Чон! Ты так кончишь раньше времени. Да и мне мозоли не нужны. Тэхён ловит губами судорожный вдох Чонгука, натягивает его одежду обратно и прижимает к себе, наслаждаясь чужим возбужденным дыханием и смешением запахов секса и крови. Особенно запахом крови оборотня наслаждается вампир, что завлекает и не даёт спокойно думать поблизости от него. Даже сейчас сладко и сочно пульсирующая жилка на шее, бегающая по венам кровь, стучащее под ладонью вампира живое сердце и тепло, исходящее от Тэхёна, приводят Чонгука в состояние эйфории ещё до того, как они успевают дойти до спальни. Точнее, доходит до неё Тэхён, натянув свои джинсы с трусами обратно и прижимая к себе вампира. Тот обвивает сильнее ногами крепкий торс, урчит подобно волчонку прямо в шею и слизывает капли пота с нее. Чонгук оказывается на кровати раньше, но не чувствует веса нависающего тела. Тэхён отходит от кровати, бросая резкое, но в то же время такое странно-заинтересованное: — Раздевайся, мой хороший, — Чонгук сразу подчиняется и замечает, как от предвкушения по телу пробегает приятная дрожь. Сначала футболка, потом джинсы с бельём. Вампир стонет задушенно и шипит сквозь зубы, когда член шлепает о низ живота, истекая смазкой прямо из уретры и собирая на подрагивающих мышцах лужицу выделений. Контраст температур действует возбуждающе на изнывающий член и заставляет того пойти пульсацией от желания. Чонгук вряд ли самостоятельно сможет с этим справиться. — Такой молодец, так быстро справился, — Тэхён говорит полушепотом, иногда повышая голос с непривычки. Он отмечает с какой яростной отдачей Чонгук отзывается на каждое ласковое слово в свой адрес. С каким блеском в глазах лежит на простынях полностью обнажённый, готовый пойти на всё ради того, чтобы вновь получить похвалу от Тэхёна. Вампир кусает нижнюю губу, двигает бёдрами, словно приглашая поскорее развести его ноги в стороны и оказаться между ними. Тэхён отходит от кровати на пару минут, чтобы достать из шкафа с лёгкой неуверенностью какую-то вещь. Чонгуку не видно со своего места, поэтому он меняет позу и встает на колени, подбирается ближе по откинутому в сторону одеялу к краю кровати. Тэхён поворачивается к нему и кидает на постель бутылёк со смазкой и рядом чёрный кожаный ошейник с длинной красивой цепью. — Что?.. — Чонгук удивлённо распахивает глаза, давясь слюной. Поднимает взгляд на оборотня, ловя его мимолетный, немного смущенный, но вместе с тем наполненный какой-то внутренней борьбой. Словно эту часть своей жизни Тэхён бы ни за что не показал никому чужому. Но Чонгук уже успел открыться ему. Он приглашает, не стесняется, и это заводит, выводит из равновесия, заставляет хотеть его ещё сильнее. Тэхён стягивает джинсы с нижним бельём, снимает медленно майку с тела и берет в руки ошейник, чтобы закрепить на своей шее. Конец тонкой цепи Тэхён вручает Чонгуку, который до сих пор удивлённо таращит глаза на оборотня. Он сжимает цепь в ладони и не сдерживает порыва: целует, царапая клыками губу, проталкивает язык внутрь, оглаживая сначала дёсны, а потом нёбо. Чувствует, как мелко дрожит грудная клетка оборотня от сдерживаемых рыков. Вампир опрокидывает Тэхёна на себя, тянет за цепь под подбородком, заставляя полностью утонуть в ворохе одеяла и опереться ладонями о его плечи Чонгука. Перекаты мышц под кожей ощущаются с лёгкой предвкушающей дрожью, с экстазом, с желанием поскорее попробовать их на вкус. Всего Чонгука на вкус попробовать. Вампир под ним напрягает бедра и толкается вверх напряжённым членом, чувствуя как тот, сочащийся предэякулятом, плавно проходится меж ягодиц Тэхёна, готовый прямо сейчас скользнуть внутрь податливых, но тугих без подготовки стенок. Чонгук откидывает назад голову, ведёт ладонями по обнажённым участкам кожи Тэхёна, к которым может прикоснуться, тянет на себя его цепь. Он толкается вновь, проходясь между ягодиц оборотня, и прижимает его к себе ближе, почти до хруста рёбер, не желая отпускать ни на минуту. Тэхён стонет, когда ощущает чужой член рядом с задницей, когда его прижимают так крепко к груди. — Надеюсь, что ты чист, малыш, — Чонгук переключается с режима получения похвалы любым способом на королеву язв и сарказма, томно дышит в плечо Тэхёна и старается не засмеяться, чтобы не разрушить атмосферу. — Это я должен у тебя спрашивать, — Тэхён закатывает глаза, выпрямляется над ним и перекидывает свою ногу так, чтобы обе были с одной стороны. Вампир рычит, обнажая клыки. Он тянет Тэхёна за тонкую цепь, ловит за загривок и грубо фиксирует в одном положении. Одна из подушек располагается прямо под животом, заставляя оборотня позорно всхлипнуть и вздернуть вверх открытые и разведённые под действием чужих рук ягодицы. Чонгук наматывает цепь на кулак, отчего Тэхён неосознанно немного прогибается в пояснице, показывая не только линию позвоночника, но и перекаты мышц над лопатками и на плечах. От осознания, что такой мужчина, как Тэхён, вручив поводок от ошейника, доверяет ему своё удовольствие, своё тело и душу, предстает в таком открытом виде перед ним, выстанывая что-то непонятное в закусанную подушку, Чонгука прошибает потом. Вампир стонет и не жалеет смазки, выливая, кажется, сразу половину. Вязкая субстанция стекает по дрожащим бёдрам, между ягодицами, обволакивает сокращающийся от контраста температур вход в тело Тэхёна с припухшими краями, словно там внутри что-то недавно побывало. Он так и манит прикоснуться хотя бы мимолетно кончиком языка, провести широкую дорожку от шва мошонки и до копчика. Чонгук млеет от тягучего запаха, прикасается осторожно одним пальцем, кружится вокруг сокращающихся мышц и проталкивает внутрь сразу два с сочным чавканьем смазки. Тэхён рвётся вперёд, стремится соскользнуть с длинных пальцев, глухо стонет, срываясь на рык. Его альфа внутри по животной натуре беснуется от проникновения, сопротивляется, заставляя буквально сходить с ума от контраста эмоций и противоречий. Ему одновременно и хорошо, и волнующе стыдно находиться перед кем-то в такой раскрытой позе, выглядеть нуждающимся в ласке и сразу в трёх пальцах внутри. Чонгук хватает ускользающего оборотня за поясницу, сжимает пальцы на боках, всё ещё каким-то чудом удерживая цепь. Вместо двух внутри ощущается три и это чувство неожиданного распирания дает внутреннему альфе ещё больше поводов уйти от прикосновений. Тэхён рычит, едва пальцы Чонгука входят в него по костяшки, сгибаются и мелко оглаживают слизистую внутри подушечками. Вампир тяжело дышит, натягивает неосознанно цепь ещё сильнее, заставляя Тэхёна больше прогнуться в пояснице, запрокинуть голову с растрепанными волосами. Чонгук хватается за корни волос оборотня на затылке, просовывает большой палец под ошейник и фиксирует Тэхёна в одном положении, вынимая пальцы с грязным хлюпаньем. Вампир пальцами размазывает смазку по члену и толкается сразу, не давая времени опомниться. Тэхён стонет, порываясь грудью опрокинуться на подушки, но цепь не даёт даже лбом коснуться прохладной поверхности кровати. А ему так хочется остудить заалевшие то ли от духоты помещения, то ли от несдержанных, громких шлепков, щеки. Оба стонут в унисон, поднимая головы к потолку: Тэхён от глубины проникновения и стимуляции простаты, а Чонгук от напряжённого сжатия стенок вокруг его члена. Хриплый голос разрушает Чонгука окончательно, бесповоротно, полностью заставляя сосредоточиться на низких порыкивающих нотках: — Ты такой умница, Чонгук-а, такой молодец, — вампир скулит повержено, утыкаясь лицом в сгиб плеча Тэхёна и располагая одну ладонь на его спине. Движения замедляются, Чонгук вздрагивает, ощущая тепло внизу живота и напряжение, сходящее постепенными волнами с тела вместе со стекающей по дрожащим бёдрам Тэхёна спермой. Чонгук вытаскивает член и удовлетворенно гудит от вида на сокращающийся вход с вытекающей из него смесью. Тэхён под ним дрожит, всё ещё ощущая отдачу своего тела на все фрикции вампира и контраст эмоций от нежелания проникновения до глухого почти удовольствия. Чонгук падает рядом на кровать, прикрывая рот дрожащей рукой. Грудь вампира тяжело вздымается и опускается, глаза приоткрыты на половину, а вид обнаженного Тэхёна сквозь ресницы вызывает очередную волну желания. Обмякший минутами ранее после разрядки член начинает вновь твердеть, вампир неосознанно расставляет ноги и тянет на себя оборотня. Желание почувствовать над собой сильное тело почти оглушает нездоровым румянцем щёки и томящим спазмом низ живота. Тэхён исподлобья смотрит на просящего Чонгука, такого раскрытого, мокрого, и его не успевший излиться член напряжённо пульсирует, не удовлетворённый только одними ощущениями чужого проникновения в себя. Ему безумно приятно, что Чонгук не забывает про него, что тоже хочет доставить удовольствие собой, проникновением в себя. Нравится, что вампир не просто использовал его, но ещё и готов взаимно принять в себя, дать опробовать. Тэхён урчит довольно, подбираясь ближе и укладываясь между раздвинутых бёдер, проводя мокрым языком от поджавшейся и наливающейся семенем мошонки вниз к раскрытому входу. Чонгук стонет, подмахивает ягодицами вверх, позволяя подложить под поясницу подушку. Язык Тэхёна кружит вокруг, но не проникает, играет с сокращающимся кольцом мышц, смачивает, кусает клыками за подрагивающие бедра, с каждым разом поднимаясь всё выше и выше по подтянутому телу. Тэхён целует головку истекающего члена и легко берет её в рот, обсасывает и смачивает своей слюной. Смазка льётся меж расставленных ног Чонгука. Вампир самостоятельно, пока оборотень водит носом по его телу в попытках добраться до шеи, смазывает свой член, медленно надрачивая его в такт раскачивающимся бёдрам оборотня, и свой вход, проталкивая внутрь палец за пальцем. Первый глухой стон срывается с распахнутых губ прямо в ухо Тэхёна, а оборотень с интересом наблюдает, как вампир заламывает под ним брови от толчков собственных пальцев внутри, как распаляется, готовя себя для него. — Чонгук-а, ты такой молодец, — Тэхён хрипит, нависая сверху. На его шее уже нет чёрного кожаного ошейника, только слегка покрасневшие от чрезмерного трения и давления отпечатки. А ведь Чонгук даже не ощутил, как оборотень его снимал. — Давай, мой хороший, ещё один палец. Чонгук стонет высоко, подмахивает бёдрами себе же, вгоняя внутрь последний палец. Его мясистые бедра, покрытые вязкой смазкой дрожат, белесые потеки засыхают на коже. Тэхён с рывком наваливается сверху, заставляя Чонгука резко распахнуть глаза и убрать руку. Оборотень входит одним сильным толчком, одним движением, сопровождаемым одновременно стоном и сжатием стенок. Тэхён урчит и порыкивает, склоняясь над взмокшим Чонгуком, с налипшими на лоб и виски волосами. Среди серии глубоких толчков Чонгук, выстанывая какие-то бессвязные слова, глухо спрашивает Тэхёна, обнимая того за шею и прижимаясь своей грудью к чужой: — Можно… можно укусить? — вампир жмётся ближе к шее, втягивает с неё аромат тела оборотня, ощущаемый особо ярко сейчас. Чонгук скулит, когда головка члена мажет по простате и пропадает на несколько секунд, чтобы пройтись по ней ещё раз. Тэхён скулит вместе с ним от осознания жаркой узости, от заданного вопроса и предвкушения эйфории, что он получит от укуса вампира. Чонгук подмахивает бёдрами и смущается, не дождавшись ответа, отводит глаза, кажется, начиная жалеть что вообще спросил такое. Тэхён спешит замереть внутри и погладить Чонгука по щеке, чтобы прошептать в податливо выпяченные для поцелуя губы краткое «тебе можно всё, малыш». Чонгук сияет глазами, вновь ощущая внутри движение большого члена. Головка стимулирует простату быстрыми, рваными и короткими толчками, не выходя полностью. Через несколько секунд тяжёлого дыхания вампир облизывается и вгрызается удлинившимися клыками в сонную артерию, пачкая место укуса своей слюной. Тэхён стонет, его взгляд мутнеет от укуса. Он дёргается инстинктивно, пытаясь уйти от хищных клыков, но Чонгук крепко обнимает его ногами за бока и давит пятками на поясницу и бёдра, заставляя вновь двигаться внутри себя. Чонгук с выдохом отстраняется, светя обмазанным кровью довольным лицом, обнимая Тэхёна за плечи ещё крепче. Запах крови дурманит разум, а её вкус Чонгук готов перекатывать на языке вечность. — Как думаешь, сможешь принять в себя сразу два? — Тэхён наклоняется к нему, целует в румяную от духоты щёку. Чонгук на выдохе с насмешкой шёпотом спрашивает: — Ты… второй член собираешься… отрастить? — Чонгук через стоны и выдохи умудряется усмехнуться, облизывая следы крови на губах. Тэхён над ним смеётся хрипло, продолжая толкаться и проходить головкой по простате. — Интересно посмотреть. Чонгук смеётся, прижимая ладонь к низу живота. Тэхён останавливается внутри, пятернёй зачесывает назад мокрую чёлку со лба. Его глаза желтят в темноте комнаты, а руки плотным кольцом обвивают Чонгука за талию, спускаются ниже по взмокшей пояснице и подтягивают на себя за ягодицы, сжимая пальцы на бёдрах. Член внутри под таким углом проталкивается глубже, давит на внутренние стенки, и вампир почти ощущает чужую головку под пальцами у низа живота. Стонет от полноты ощущений, цепляется за широкие плечи, когда его резко поднимают вверх. Тэхён вместе с Чонгуком встаёт с кровати, но вампир сказать по этому поводу ничего не успевает. Оборотень сокращает расстояние до одного из шкафов и дёргает ручку. Аккуратные стопки с одеждой перед глазами сменяются рядом игрушек, которые Чонгук замечает на верхней полке. — Достань чёрную, — пальцы Тэхёна мягко оглаживают бедра вампира, его раскрытые ягодицы и замерший внутри член. Чонгук высоко стонет, но подчиняется. Когда длинная игрушка оказывается в руке, вампир может рассмотреть её получше и со всех сторон: пять соединяющихся между собой шариков по форме больше напоминают член, и Чонгук дрожит от понимания, что это всё скоро окажется внутри него. — Нравится? Чонгук прикрывает глаза, вновь прижимается к сильному телу и крепче скрещивает ноги на чужой пояснице. Его вновь несут на кровать. С каждым шагом член Тэхёна внутри скользит по стенкам вместе с хлюпающей смазкой. Чонгук стонет ему в ухо протяжно и глухо, цепляется за простыни рядом, стоит члену выскользнуть из растянутого входа. — Зачем тебе такие штуки в шкафу? — Чонгук распаляется ещё сильнее, когда видит, как оборотень крепит игрушку за ремешок у самого основания, чтобы шарики плотно примкнули к низу его члена, и представляет как они так пошло, грязно и медленно будут скользить внутри, доставляя сменяющуюся удовольствием боль. — Чтобы наказывать плохих вампиров, вроде тебя. Тэхён сверкает глазами с желтизной и узким вертикальным зрачком, на что Чонгук реагирует сменой цвета своей радужки. Цвет алой крови на его губах вторит цвету его глаз, когда вампир вновь ощущает тяжесть горячего тела и всаживает клыки в полюбившуюся артерию. Тэхён льёт на разведённые ноги больше смазки, полностью обмазывая вход снаружи и стенки внутри, твёрдый член и игрушку под ним, чтобы войти сначала на половину под громкий скулёж и срывающийся с распахнутых губ крик. Оборотень позволяет пить себя вампиру и стонать, не отстраняясь. Шарики на игрушке проезжаются не только по стенкам Чонгука, но и стимулируют член Тэхёна из-за узости, которую вампир внутри себя создаёт неосознанно, из-за пронзающей боли, которая, однако, очень скоро сменяется удовольствием. По его телу проходит очередная судорога, стоит оборотню толкнуться дальше, проехаться шариками вперёд и оттянуть чуть назад бедра. Заломленные брови, тяжёлое дыхание Чонгука, его красные блестящие глаза и перепачканное лицо, контрастирующее белизной со смуглой кожей Тэхёна, нравятся последнему до звёздочек перед глазами. — О, Боже, — Чонгук начинает судорожно сокращаться, дышать жестче и податливее выгибаться в руках оборотня, чем приводит последнего в полный восторг. Тэхён двигается резче, вгоняя член на одну и ту же глубину, не доставая до простаты. — Быстрее, пожалуйста. Тэхён довольно урчит, прерываясь на поцелуй. Кровь из артерии давно прекратила течь, но засохшие капли на груди манят Чонгука слизать их языком, пока между его ног сокращающиеся от предоргазма мышцы принимают всё больше и глубже. — Ты такой молодец, детка. Вампир всхлипывает. Хриплый голос даёт мысленную команду, и Чонгук с облегчённым вдохом и стоном расслабляется на подушках, смыкая бедра, но вместо этого упирается коленями в чужие бока, и кончает себе на подрагивающий и сокращающийся живот. Толчки продолжаются, но в более мягком, темпе, пока Тэхён на дрожащих руках нависает над Чонгуком, попеременно целуя его то в верхнюю, то в нижнюю губу и ощущает во рту железный привкус своей же крови. — Хочешь узел? — Тэхён рычит, стремительно подходя к разрядке. Его голос смешивается с тяжёлыми выдохами Чонгука. Тэхён всё ещё внутри, ускоряется постепенно, накатами, понимая, что узел начинает набухать. — Что?.. Узел? — Чонгук непонимающе смотрит на него снизу вверх из-под ресниц, взмылено, с запахом мускуса Тэхёна на коже и своим собственным, неповторимым. — Я… Я… Тэхён выдыхает. Протяжно, со стоном, когда не успевает ответить на вопрос. Чонгук округляет глаза, стоит стенкам ещё больше растянуться под набухающим узлом Тэхёна внутри него. Чонгук ощущает странную смесь удивления от того, что в нём способно поместиться так много, и удовольствия, потому что оргазмы Тэхёна действуют и на вампира тоже. Оборотень не двигается, пока стенки сокращаются и сжимаются, обводят выпирающие шарики, что плотно и рельефно катались несколько минут назад по слизистой, стимулируя и расширяя вход ещё больше. Чонгук судорожно выдыхает через рот. Впервые жалеет, что перед ними нет зеркала, через которое он мог бы посмотреть на то, что творится между его ног сейчас. — Блять, меня сейчас разорвёт к чертям, — Чонгук тяжело дышит, жмурясь от очередного содрогающего тело Тэхёна оргазма. Сперма внутри него остывает, принося ещё больший контраст температур с горячей плотью узла. Тэхён хрипло смеётся, беря воздух из нижних дыхательных путей, склоняется над вампиром и легко оставляет невесомые поцелуи на его щеках. Затуманенный взгляд Чонгука останавливается внизу, на собственном обмякающем члене, который в периоды нового оргазма начинает твердеть от стимуляции и приятной волнующей дрожи. — Ты не порвёшься, — тёплые ладони оглаживают разведённые бедра, и Тэхён резко меняет их положение. Чонгук охает от неожиданности, когда оборотень поворачивает его на бок и закидывает одну из длинных дрожащих ног на плечо. — Ты такой умница, так хорошо принимаешь мой узел. Такой старательный малыш, который любит, когда его хвалят. Чонгук стонет от безвыходности, краснеет и прячет лицо в подушке, заставляя Тэхёна дернуться вперёд вместе с пробирающим его смехом. Вампир, когда не пытается строить из себя непристойную и серьёзную ледышку, любит получать похвалу в постели и брать на себя доминирующую роль. Любит, когда много смазки: в этом Чонгук признаётся сейчас, отводя взгляд, потому что у них есть немного времени до спадения узла. Он лежит на подушках, прерываясь на разговоры, иногда стонет, потому что сперма продолжает вытекать или выстреливать внутрь, а Тэхён то и дело дёргается внутри, проверяя. Член выскальзывает сам минут через пятнадцать, с громким хлюпаньем от смазки, вытекающей из сокращающейся вокруг пустоты дырочки. Тэхён утробно урчит, когда видит перед собой такого Чонгука: румяного, взмыленного, мокрого от пота и безумно вкусного в округлых подрагивающих ягодицах, которые он приподнимает над простынями, чтобы хоть краем глаза увидеть стекающие выделения. Тэхён с рыком присасывается к отверстию, вылизывает дорожку до мошонки и вторгается внутрь языком, вызывая у разнеженного Чонгука полувсхлип. — Т-тэхён, блять… — вампир дрожит ягодицами, отчего длинные пальцы Тэхёна сжимают упругие бёдра, прижимая того к простыням. Тэхён ощущает смазку на языке и сперму, что вытекает из распухшего отверстия толчками, высасывает её, попеременно целуя мягко алыми от постоянных покусываний губами то колечко мышц, то расслабленные ягодицы, то дрожащие коленки. Ему нравится ощущать, что Чонгук под ним такой открытый, такой великолепно прекрасный в своей наивности, в своей чарующей красоте бледной кожи и красных сияющих глаз. У него словно звезды взрываются на дне омутов, когда Тэхён прикасается к нему так нежно и осторожно. А Чонгуку безумно льстит, что оборотень дался ему первым, позволил увидеть себя таким, каким он представляется сейчас. Тэхён довольно урчит, потираясь как большой кот о нежную кожу на бедре Чонгука, размашисто лижет ещё раз красноватое отверстие и отстраняется с усмешкой. — Смотри-ка, Чон, теперь мы стали с тобой ещё ближе, — и эта блядская широкая ухмылка выбивает из Чонгука весь воздух. Он резко приподнимается на кровати и пихает ещё слабой ногой Тэхёна в бедро. Тот хрипло смеётся, хватая вампира за тонкую лодыжку и дергая на себя. Выпирающую под пальцами косточку хочется поцеловать, что оборотень и делает, закидывая ногу себе на плечо. Вновь нависает сверху, чтобы заглянуть в блестящие глаза и увидеть в них вновь зарождающееся желание. Чонгук скулит повержено, но всё равно пытается взять реванш в их перепалке, пяткой свободной ноги ощутимо больно бьёт Тэхёна в бедро. Оборотень шипит и опасно блестит глазами. — Если ты не заткнёшься, то я откушу в следующий раз тебе член, — Чонгук рычит, обнажая клыки, и сжимает ладонью свой собственный укус на сонной артерии, отчего Тэхён болезненно морщится. — Думаешь, что сможешь осилить меня в следующий раз? — его улыбка становится ещё шире, а Чонгук распаляется сильнее, покрываясь мурашками от тёмного взгляда над собой. — В тебе нет ничего особенного, детектив Ким, — Чонгук притягивает его за шею к себе, останавливаясь в каких-то миллиметрах от чужих сухих губ. — Разве что какие-то странные пристрастия в постели и желание контролировать свою сперму даже после оргазма. Тэхён смеётся в его мягкие губы, до сих пор перепачканные засохшими разводами крови. — Ты их вполне разделяешь, Чонгук, так что не смей думать, что это было на один раз, — оборотень рокочет, когда чувствует, как вампир потирается о его бедро между своих ног, начиная тяжело дышать ему в губы. — Завтра мы просто известим руководство о том, что встречаемся. Они будут поручать нам задания в соответствии с нашим новым обстоятельством. Это стандартная процедура. Чонгук сейчас способен одновременно и распахнуться навстречу этому оборотню, и сжаться в тугой комок оттого, как быстро всё происходит. Ещё пару часов назад, в больнице, они готовы были перегрызть друг другу глотки из-за нелестно сказанного слова, а сейчас уже готовы сообщить руководству, что они вместе… как пара. Чтобы меньше думать об этом сейчас, Чонгук прикрывает глаза и начинает активнее потираться о чужое бедро, хныча из-за невозможности получить больше в данную секунду. Его член вновь твердеет, и Тэхён гулко рычит на всю комнату, заставляя кожу Чонгука покрыться мелкими мурашками от нетерпения и очередного страстного желания. Их идиллию разрушает оглушающий звонок телефона на полу, и Чонгук недовольно морщится, бурча что-то вроде постоянно невовремя, и хмурится, обрывая второй заход своим копошением. Тэхён недовольно стонет, намереваясь прямо сейчас укутать Чонгука в одеяло и не выпускать до конца этой ночи, но вампир уже нажимает на кнопку «ответить» и отворачивается от него в другую сторону. Его серьёзное и полностью спокойное: — Чон Чонгук, — приводит Тэхёна в чистейший восторг. По нему и не скажешь, что в его заднице только что побывал узел. Тэхён облизывается, едва взгляд падает на аппетитно округлые подкаченные ягодицы и идеальную линию позвоночника. Спустя несколько секунд напряжённого разговора Чонгук поворачивается к кровати. — Да, конечно, я понял вас, сэр. И отключается. — Заканчивай веселиться, Ким, сейчас будет не до развлечений, — кидает он в оборотня свой телефон, на экране корого уже мелькают новые полученные данные о жертве из больницы. — Установили её личность, и у нас много работы. Тэхён умирает внутри, потому что Чонгук вновь превращается в серьёзную глыбу льда с вечным запасом сарказма. Но улыбку всё равно не прячет, потому что уже прекрасно знает — немного доминантности, и маленький вампирчик с жаром и пылом покажет всего себя на смятых простынях его кровати. Одно только беспокоит Тэхёна больше, чем секс с Чонгуком. Его удивлённый и немного недоуменный голос спрашивает возящегося с одеждой вампира: — Так… я старше тебя, но почему начальство всегда звонит тебе первому? Разве я не опытнее тебя, Чон? — на что в ответ получает искренний смех. ᅠ