Волчья печаль

День и ночь уж дважды сменились, а все скакал Серый Волк с Иваном-царевичем на спине, через леса дремучие продирался, через кручи горные пробирался. Путь их неблизкий лежал в царство жаркое, где жила Елена Прекрасная, дочь царя Далмата. Умаялись путники так, что Волка ноги не держали, а у Ивана сил не стало за шерсть серую цепляться. — Всё, Ваня, привал, — молвил Волк, едва добрались они, в ночи уже, до поля широкого, цветами нежными как ковром украшенного. Смотрит Волк, а Иван и спит уже. Присел тогда осторожно, на землю опуская, а сам улегся рядом, лапы тяжелые сложил и на царевича засмотрелся. И раньше поглядывал, но так изблизи — еще ни разу. Смотрит и сам себе диву дается: глаз оторвать не может; сердце сжимается, замирает, то сладко, то тоскливо. А у Ивана — звезды полынные в кудрях золотых запутались; губы яркие, будто в соке смородины; скулы румяные веснушками присыпаны... Не удержался Волк, подобрался к самому лицу и лизнул осторожно, чтоб не разбудить. Иван забормотал во сне, перевернулся: видно, щекотно стало. Так привык к нему Волк за дни и месяцы, так привязался среди долгих поисков, стал ему царевич будто брат меньшой, будто друг любезный. Печаль в волчье сердце вгрызлась. Не хотелось Волку отдавать Ивана царевне. А царевна та — красавица писаная, не устоит молодец. Маялся Волк, места себе не находил. А Иван во сне ещё повернулся, к боку теплому привалился, рукой обнял... И всё, пропал Серый. Выбрался Волк из объятий сладких и потрусил в сторонку. А кругом цветы под ветром колышутся, небо — как чаша закопченная перевернутая, яхонтами-звездами мерцает. Только в такую ночь колдовство и творить. Да решил Волк совета испросить. Припал на все лапы, хлебнул воздуха хладного и зашептал тихонько: — Мать Сыра Земля, братец Ветер, сестрицы Звезды, дайте совет. Мочи нет, люб мне молодец. Хочу, чтобы всё забыл, со мной остался на веки вечные. Сорву маков цвет на заре, окроплю росой очи ясные, и будет он только мой. Зашелестела трава, пригнулись цветы к земле, посыпалась с неба звездная пыль. Согласился с ним Ветер: — Будете вместе по степям скакать, шум дерев вековых слушать, а что еще надо. Сделай, как задумал. И Звезды согласились: — Будете на нас смотреть-любоваться, а мы — вам путь освещать ночами тёмными, что еще надо. Сделай, как задумал. — Нельзя, сынок, — отвечала мать Сыра Земля. — Коли всё забудет — и себя забудет. Станет он пустым, как пересохший колодец. И уж не будет тебе люб. Пригорюнился Волк. Понял, права Сыра Земля. Вернулся к Ивану и уснул беспокойно. — Что ж ты наделал, обалдуй?! — Волк Ивана с конем златогривым как завидел, так и сел на хвост. — Говорено тебе было: наступит ночь, превращусь я в Елену, и не придется тебе с ней расставаться. Иван рассмеялся, плечами пожал. — А что мне с неё? Отвел её к царю Кусману. А девица по хоромам осмотрелась, в сундуки заглянула, да и царь ей приглянулся — по доброй воле осталась. Забилось сердце волчье, заколотилось в груди птицей. — Аль совсем не жалко девки-то? — Да что ты меня всё сватаешь? Надоел тебе? Так и скажи. И душу не мытарь. Опешил Волк, аж дар речи потерял. — Что ты, Ванюша, рад я служить тебе верой и правдой. Подошел к нему Иван, на колени перед Серым опустился, так, чтоб глаза в глаза смотреть. Положил ладони на плечи мохнатые. — Мы ж с тобой столько земель повидали, столько бед пережили, столько радостей испили, а ты всё не поймешь. Не будь мне слугой, будь мне другом желанным. Слышишь ли? Волк голову свесил, к рукам ивановым прильнул, лоб в лоб с ним ткнулся. — Слышу, Ваня. Всем сердцем слышу. Выполнили они все поручения, привезли царю Берендею яблок молодильных да решили дальше странствовать. Поздоровел царь, сыну рад был и другу его серому, и даже с ними в путь-дорогу было засобирался — тряхнуть стариной. Да отговорили, как-никак править ему еще и править. А Иван-царевич взобрался на спину Серому Волку. — Куда путь держать будем? — А куда глаза глядят. Рассмеялся Иван: — Эдак мы и с места не сдвинемся. Ты ж все на меня смотришь. — Вот как насмотрюсь — так сразу и отправимся. Хочешь — в жаркие страны, хочешь — на морозный север. А захочешь — и до звезд домчу. Царевич в загривок волчий уткнулся, вдохнул запах шерсти теплой: — Что ж гадать. С жарких стран начнем — звездами закончим. Везде любо — когда вместе.