Ядовитые цветы

Все думают, что это красиво. Все уверены, что это романтично. Все ищут своего призрачного возлюбленного. Потому что никто из них не видел, к чему на самом деле приводят ростки, которые тихо, словно самая бесшумная змея, ползут по телу. Они проникают все глубже, задевая нотки души и овивая сердце. Все думают, что они — это знак и толчок в жизни. Никто из них не видел, как выглядит могила влюбленного до беспамятства человека. Того, кто всегда был рядом и носил под сердцем не ребенка, а букеты красного ликориса. Любить мертвых не запрещено, но опасно. Каждый проходит стадии отрицания и смирения, без первого невозможно начать избавляться от чужих цветов, а без последнего нельзя положить последние лепестки на могилу. Но бывают настолько редкие люди, которые продолжают любить мертвеца так сильно, что не могут отпустить его даже через многие годы. А потом он сам забирает их к себе. Ханахаки — это не про романтику и счастье. Ханахаки — это про смертельное заболевание, которое люди окрестили «любовью». Хенджину порой казалось, что он единственный, кто не готов любить человека так сильно, чтобы давиться лепестками во время обеда, как это делал Чонин. Феликс улыбался их общему другу и вещал о скорой долгой и счастливой жизни с тем самым парнем с другого факультета. Хван смотрел на это со стороны и думал о глупости людей. Ему никогда не понять вечно цветущего и радостного Феликса, который мчится к своему парню сразу же после пар. Цветы соединяют души, создают букет, прорастают так, что их уже невозможно отделить от человека хирургическим вмешательством. Хван всегда смотрел на цветущих с нескрываемой усталостью и, может быть, даже чуточку свысока. Он не понимал их счастья и желания создать букет. Все, чего хотел Хенджин, — это вовремя закрыть проект и прибавку к зарплате. Самым забавным в жизни парня был подбор друзей, вернее, людей, которые каким-то непонятным образом оказались на его орбите, да так там и остались. Каждый стал или уже был цветущим, тем самым, которых Хенджин не переносил. Тонкой гранью, благодаря которой друзья все еще оставались друзьями, было их молчаливое признание мнения Хвана о цветах. Никто и никогда не спрашивал его о причинах, боялись потревожить. Сам Хенджин не видел смысла рассказывать. История не из тех, которые можно выдать на очередной веселой посиделке или во время обеда в столовой университета. Хван не оберегал свои нервы или воспоминания, он просто не понимал, зачем о таком говорить, а другие не знали, как подступиться. Чан был тем самым человеком, который первым решил ступить на неизведанные земли, капнуть немного глубже, не боясь лопатой задеть электрические кабели. Бан являлся неким новым внеземным объектом, пришедшим вслед за Ханом в их компанию. Теперь именного его орбита стала безопасным местом для каждого из них. Он не разделял энтузиазма младших относительно составления букетов, но и поддержать категоричность Хенджина не мог. Хвану он казался странным. Одновременно сильным и слабым, добрым и строгим, плывущим по течению и выстраивающим собственный маршрут. Хенджин старался держаться от него подальше, но почему-то их орбиты стали слишком часто встречаться друг с другом. Желания Хвана они не учитывали и, похоже, полностью подчинялись Чану, ибо как еще объяснить то, что на посиделках они все чаще стали находиться непозволительно близко, стоя на балконе практически плечом к плечу. Хенджин курил, Чан — нет. Что он делал на балконе? Стоял рядом и рассуждал о квантовом мире, где все работает совершенно иначе, если так можно сказать, учитывая те малые знания, которыми обладает сейчас человечество. Хван слушал, затягиваясь очередным новым вкусом своей электронки, и пытался понять, откуда на небе столько звезд, если они в городе. Чан назвал это эффектом обзора, только не с научной станции мкс, а с Земли. Хенджин видел вселенную целиком, каждую звезду и планету, тем самым осознавая, насколько на самом деле незначительны их самые обычные переживания. Хвану понравилось. Он запомнил. У Хенджина проявился эффект Хоторна. Чем больше он удостоверялся, что Чан старательно сокращал дистанцию, тем сильнее сам Хван подстраивал свое поведение под него. Он ощущал себя участником эксперимента под именем Бан Кристофер Чан. Будет интересно прийти на защиту его диплома. Хенджин приходит. В его волосах запутались листья герани, и он был не готов объяснять то, каким образом они там оказались. Во-первых, это не вашего ума дело, а во-вторых, это все еще не вашего ума дело. Чану понравилось, и ожидание результатов от комиссии превратилось в очередной странный разговор и выпутывание лепестков из длинных темных волос Хенджина. Они говорили о письмах, о том, какую бумагу лучше использовать для чернил и как научиться каллиграфии. По итогу через две недели они уже шли на какой-то мастер-класс по этому искусству. Хенджин не заметил, в какой момент времени захлопнулась дверца ловушки. Осознание патовой ситуации пришло во время очередного принятия душа. На его руках вдоль вен проявились первые ростки. Хван сумел один выковырять лезвием. Объяснять наличие бинта пришлось долго, ибо правдивой легенды он заранее не придумал. Чан не поверил, но говорить ничего не стал. А двумя днями позднее застал Хенджина в лаборатории химиков. Хван даже не сразу заметил его присутствие, продолжая изучать что-то под микроскопом. Чан напугал его, за что получил неслабый удар в живот (он всегда забывал, что Хенджин ходит в качалку вместе с Чанбином). У Хвана вновь не было подготовленной легенды, а взгляд Чана его разозлил, и парень попросту накричал на него и удалился восвояси. А вернее, в квартиру, которую они делили с Минхо. Этот котяра вечно таскал его бальзам для волос и прикарманивал резинки. Хотя сам редко собирал волосы в хвост. Хенджин не готов был так резко изменить свою жизнь, ему не нравилось видеть в отражении проложенные маршруты по его телу. Хотелось пройтись лезвием по каждому из них, вытащить с корнем. Но Хван знал, что даже самый именитый хирург не сможет ему в этом помочь, что было весьма прискорбно. У Хенджина и без всякой этой вашей любви было чем заняться, но чем больше он отрицал, тем сильнее становилась боль. Голова вечно трещала по швам, как и его курсовая о влиянии общественного мнения на развитие определенной точки зрения, из-за чего внутри человека возникали естественные противоречия, приводящие к ментальным заболеваниям. Звучит, как что-то на умном, но на самом деле подобные статьи можно было найти на всех языках, каждый второй блоггер охотно делился этим на своих каналах. Хван не постеснялся большую часть работы скинуть на Минхо, который посматривал в сторону младшего слишком уж подозрительно, но помочь с курсовой был не против. Защита прошла намного хуже, чем это бывало обычно, из-за чего ведущий преподаватель Хенджина был несказанно огорчен. Он ждал от своего ученика куда более сильную работу. А Хван был не готов говорить ему, что растущие цветы скорби раздражали кожу. Мало им было просто расти в его теле. Красную сыпь было объяснять легче, чем длинные рукава теплым весенним днем. Чан перестал ему верить. Хенджин просто плохо умел придумывать легенды. Как-то неожиданно вместе с легкой отстраненностью Чана и другие члены их великой команды по завоеванию мира стали отдаляться. Все, кроме Минхо, конечно. Друг детства, практически названный брат застал его бессознательное тело на полу ванной комнаты. Ли молчал, обрабатывая чужие многочисленные ранки, появившиеся из-за насильственного избавления от цветков. Обычно те осыпались сами, чтобы сильно не тревожить человека. Минхо не понимал, но и лезть не хотел. Приносил еду, лекарства и смотрел вместе с Хенджином сериалы. Почти на неделю они заперлись в своем мире, заказывая еду на дом и рисуя на стенах многочисленные соединения абстрактных фигур. На одной из них Хван начал рассказывать, а Ли — слушать. Ему хотелось ударить Хенджина, но по его же заявлению это будет бесполезно, ведь может спровоцировать полную атрофию остатков мозга. Через неделю Хенджин выжег свои волосы в пепельный цвет, а Минхо привел в их квартиру Чана, чьи губы, не переставая, кровоточили вот уже долгое время. Ли испарился, а Хван замер в кресле, не зная, стоит ли что-то говорить. Судя по виду старшего, у того тоже не все так радужно, как пишут в журналах для особенно впечатлительных людей. Разговор начался у них, как всегда, с какой-то глупой фразы, а вылился в рассуждение об эффекте Допплера-Физо в человеческих отношениях. Вот они приемник и источник, но стоит им начать двигаться, как колебание между ними меняется. Как и сейчас, стоило им начать шевелиться, как губы сами нашли чужие. Поцелуй с привкусом крови и ясенца. Они оба были пропитаны ядом, отравляя друг друга, находясь на расстоянии. Чан ликорис любил, даже татуировку с ним показал. Хенджин раньше не видел Бана полуобнаженным, а тату как раз располагалось между плечом и грудью. Небольшой ярко-красный цветок, чьи листья были рассыпаны по всей квартире. Хван же любил ясенец — в детстве они с Минхо часто ходили поджигать их. Было увлекательно смотреть на то, как огонь быстро поглощает все вокруг, но не затрагивает сам цветок. Чан сказал, что Хенджин вызвал похожие ощущения: желание разжечь огонь, но не дать сгореть в нем. Все думают, что цветы — это красиво. Чан и Хенджин же считают наоборот. Их лепестки забрали души сразу двух людей: мамы Хенджина и сестры Чана. Вид истерзанного тела умершего от проросших изнутри цветов отвратителен. Самая настоящая классика боди хоррора. Хенджин слишком хорошо помнил, как на его глазах умирала мама, цветы все росли и росли, пока женщина извивалась в агонии. На месте самого дорогого человека для Хвана осталось лишь бездыханное тело. Челюсть поглотили цветы, они же обнажили вывернутые наизнанку кости и сплелись воедино, составляя смертельный букет. Участь сестры Чана была не лучше, разве что он не наблюдал за изменениями. Он нашел сестру, частично сросшуюся с землей, на заднем дворе, где они как раз выращивали эти проклятые пионы. Одну из ее рук полностью поглотил куст, а со стороны сердца торчали окровавленные цветы. Родители долго не хотели отлучать своего ребенка от дома, желая сохранить это место, как ее могилу. Постепенно тело сестры превратилось в большой куст с цветами, только лоскутки одежды и пряди волос напоминали об истинном значении этого растения. Может, именно поэтому им достались настолько ядовитые цветы, ведь они с детства сами взращивали в себе эту скорбь. — Если я умру, — взгляд Хенджина не отрывался от неба, — отпусти меня. — Если ты умрешь, я последую за тобой.